Симфония страстной любви под ликом Господа

Джек сидел в уютном кресле-качалке и взирал вдаль. Перед глазами таял горизонт в объятьях заката. Трубка в руках Джека источала терпкий, горьковатый дымок, в котором тонули воспоминания. Джек вспоминал те дни, когда с ним была Мария. О, Мария! Как она была хороша. Ее сотворила длань Господа, вытесала её стройное тело из подножной глины, явила её миру, как своё лучшее творение. Так думал Джек. Вряд ли Господь считал иначе. Господь: Ох уж, эти слащавые романтики. Обычная баба, такая же, как все. Что за привычка их идеализировать? Джек потрепал за ухом своего славного пса по кличке Дик. Пёс, виляя хвостом, припал к хозяину. - О, милый Дик, - проговорил Джек. – Один ты у меня и остался. А я уже так стар. Мне так хочется рассказать свою историю. И некому, кроме тебя. Тебе и расскажу. Тебе и Господу… Надеюсь, Господь меня слышит. Господь: Я всех слышу. И тебя, к сожалению, тоже. Хорошо хоть, ты меня не слышишь, иначе отвечал бы на каждый мой комментарий. Знаю наперёд, что меня бы это очень раздражало. Прям бесило бы. Даже не смотря на то, что я есть любовь. - Слушай, милый Дик, - сказал Джек, продолжая гладить пса по холке, - эта история началась пятьдесят лет назад, в тот день, когда я встретил Марию. Конец девятнадцатого века. Корабль разрезал волны, неся на своем борту пассажиров в неизвестное будущее. Только что отгремела гражданская война, что безжалостно косила людей: злых и добрых, подлых и благородных. Кому-то удалось вырваться из её клыкастой пасти, и теперь эти счастливчики стояли у кормы, наблюдая как море сжимает корабль в своих неласковых объятьях. В толпе можно было разглядеть высокого и статного красавца, на которого с обожанием смотрели многие девушки. Этим человеком был никто иной, как капитан Джек Сойер, ветеран гражданской войны, герой и сердцеед. Господь: Серьёзно? Сердцеед? Я тебе напомню, что ты тогда всего двух баб оприходовал. Двух, Джек! С чего ты вообще взял, что был тогда красавцем и нравился женщинам? Да, это всё риторические вопросы, но всё-таки… Джек Сойер в этот день встречал на корабле свой двадцать первый день рождения. Война позади, а впереди – целая жизнь, полная надежд и мечтаний. А мечтал Джек о прелестной леди, что однажды встретится на его пути и отогреет его заледеневшее от войны сердце. Господь: Боже… Сколько пафоса… Отогреет заледеневшее сердце. Ага, знаю я, что она там отогревать будет. Джек любовался мятежными волнами. Ах, какие они непокорные, всё разбиваются о борт, гибнут и воскресают вновь. «Я такой же, как вы» - шептал Джек, подставив лицо бьющему наотмашь ветру. Волосы героя развивались, отчего взгляды рядом стоящих женщин ещё сильнее приковывались к капитану. Каждая из них без сомнения пошла бы за ним на край света, но сердце Джека принадлежало девушке, которую он пока не встретил, но верил в эту встречу, как монах в Господа. Господь: Меня сейчас стошнит. Cказать сколько реально баб из той толпы тобой заинтересовалось? Две, Джек! А знаешь, сколько из этих трёх действительно пошли бы за тобой на край света? Ноль! Ровно ноль! Маловато, не находишь? Сейчас даже сожалею, что ты меня не слышишь, было бы неплохо раскрыть тебе глаза на твою персону, но, впрочем, правила свои менять не буду, снова болтать с человеком, а то получится как с Моисеем. Да, паршиво вышло с Моисеем. Джек спустился в свою каюту. Будучи героем гражданской войны, он имел уважение почти ото всех окружавших его людей. Небольшой шрам на скуле нисколько не портил его, напротив – предавал ему шарма и мужественности. Джек оглядел себя в зеркале. В отражении на него смотрел молодой мужчина, вздымающиеся мускулы которого практически разрывали рукава шёлковой рубашки. Ткань была не в силах сдерживать рвущуюся наружу силу, мощь, способную свалить быка. О, сколько женщин томными взглядами пожирали эти бугрящиеся плечи, широкие ладони, длинные пальцы. Сколько женщин не спали по ночам, фантазируя о том, как тело Джека накрывает их своей необузданной силой, выплёскивая могучее естество с грацией хищного зверя. Господь: Какая же мерзкая пошлятина. Серьёзно. Нет, я всё понимаю, многое видал, но такое самомнение… Хорошо, что не все качки так о себе думают. Хотя, стоп… Джек всё еще разглядывал себя в зеркале, когда в дверь постучали. На пороге стоял невысокий полноватый мужчина средних лет. - Вы капитан Джек Сойер, герой гражданской войны и один из самых благородных людей во всей Англии? – робко поинтересовался гость. - Каждое слово – истина, - дал ответ Джек. - Всё так, как Вы сказали. - О, добрый человек, меня зовут Томас Ричардс. Я плыву в Англию, домой. Случайно узнал, что Вы плывёте на этом корабле. - Откуда Вы знаете меня? - Как не знать? Ведь Вы спасли моего сына на поле боя. Его ранило, а Вы самоотверженно тащили его на себе до вашего лагеря. Мой славный Джерри жив лишь благодаря Вашему благородству. Джек понимающе кивнул. Так всё и было. В пылу кровавой бойни солдат был ранен из винтовки коварного врага, и, несомненно, он бы встретил Господа, если бы не Джек, что взвалил Джерри на себя и, не сгибаясь, нёс его, гордо подставив лицо тропическим ветрам. Господь: Да, так всё и было. Точно. Если, конечно, не считать того, что ты, Джек, сам случайно подстрелил этого Джерри, спутав его с врагом. А потом, хряхтя и нудя, тащил его до лагеря, и хотел уже бросить того, когда чертовски устал, но тут подоспели другие солдаты, и ты уже с горем пополам дотащил беднягу до нужного места. Джерри, сердобольный чудак, потом благодарил тебя и воспевал тебя в своих наивных и откровенно дурацких стихах. Да, поэт он, конечно, так себе. - Я очень рад, что Джерри жив и здоров. Мой святой долг был в том, чтобы этот славный парень выжил, несмотря на все козни дьявола. Благодарение Господу, что он жив, и моё сердце возносит хвалу небесам за него, - Джек приподнял руки, тем самым изображая молитву. Томас Ричардс закивал головой, повторив жест Сойера. - Вы благороднейший джентельмен, - восхищенно проговорил Томас. – Я желаю всей душой пригласить Вас в свой дом. Джерри будет рад Вас вновь увидеть своего спасителя, и моя дочь наслышана о Вас, Джерри ей столько рассказывал. - Дочь? - удивился капитан. - Не знал, что у Джерри есть сестра. Я, конечно же, приму ваше великодушное приглашение! Господь: Ну конечно. Услышал, что у старика есть дочка и тут же перевозбудился. Впрочем, стандартная реакция любого пубертатного юнца. Чего ещё от них ждать…