Жизнь есть сон

«Аманда… Аманда, - прошептал его голос прямо над её ухом – мне пора идти. Уже поздно. Я должен быть дома». Лежать вот так, целиком к нему прижавшись, и через одежду ощущать спокойное тепло Алана, было чрезвычайно приятно. И он действительно к ней не приставал и не давал повода пристать к себе. Но отпускать его до ужаса не хотелось. Это было сродни неохотному выползанию из-под теплого одеяла утром, в зимний день… И всё же надо было. Пригревшись на его плече, Аманда неохотно открыла глаза – и её руки, до сей поры обнимавшие его шею, отпустили Рикмана. Аманда приподнялась и посмотрела на его чудесное лицо. - С Вами хорошо, - провела она пальчиками по его вискам, ощутив нежную мягкость этих тонких волос, - очень хорошо. Я бы хотела увидеть Ваши сны, но, вероятно, лишь слегка задремала… - С тобой тоже хорошо, - снисходительно и мягко улыбнулся своей очаровательной, тихой улыбкой Рикман. Аманда сползла с него, позволяя ему встать с дивана. И Алан неторопливо направился к входной двери. Как только он взялся за дверную ручку, Аманда вдруг коснулась его спины. Кажется, от этого жеста веяло нерешительностью. Рикман обернулся. - Знаете, Алан, я… - начала она неуверенно. - Я бы хотела узнать, когда любовь – нечто большее, чем просто сон… Я… Я просто… Внезапно Рикман, резко развернув Аманду спиной к себе, прижал её к своему телу. Его руки теперь обвивали её талию. - Признайся, ты просто видишь это постоянно во снах, - шепнул он. - Да, Вы правы, мистер Рикман, - слегка опешив от неожиданности, ответила Аманда. – Но мне бывает за них стыдно… - Я знаю… Ты вся дрожишь… Это от стыда? - Я… Я не знаю, Алан… - Или… от того, что я… - произносил его невыносимо тягучий бархатный голос. - … могу… стать ещё ближе и… погрузиться в тебя… Губы Рикмана выдыхали тепло прямо ей в ухо. А его ладони теперь угрожали в любую секунду опуститься ниже. Но он медлил. - Да… Наверное, второе…- сказала Аманда. - Я могу в любой момент остановиться. Хоть прямо сейчас. Тебе стоит сказать лишь слово… Ты знаешь, что я всегда себя контролирую и не давал тебе повода заподозрить, что я одержим сексом, что я – сексуальное животное… Но это случается… Иногда… Аманда молчала, затаив дыхание. - От Вас исходит эта чувственная притягательность. Она – часть вашей натуры. Даже когда Вы этого не замечаете, это замечают другие, - произнесла она, судорожно сглотнув слюну, и сама удивилась тому, как её пересохшие от волнения губы смогли выговорить такую длинную фразу. - Кажется, я понял, почему ты так часто сбегаешь в сон. Засыпаешь… Потому что во сне ты видишь всё то, чего тебе так не хватает в жизни… Но только представь, что жизнь может быть лучше, чем сон… - прошептал Алан. – I bet, you’re all wet… или ты хочешь, чтоб я проверил? Аманда будто остолбенела и онемела, чувствуя спиной массивное и тёплое тело Рикмана, похожее на большой могучий дуб. И понимала, что она теперь в его странной и неожиданной власти. - Это чувство напоминает сомнамбула… Канатоходца, идущего по канату, - продолжал Рикман. Кажется, его голос абсолютно гипнотизировал, лишал воли, в то время, как его руки, наконец, преступно спустились ниже. Под голубенькими брючками для сна не оказалось ничего, кроме её плоти, которой он коснулся. – И этот сомнамбул идёт и идёт сквозь ночь, не разбирая дороги, - всё также звучал голос Рикмана. – И руками трогает воздух перед собой. И натыкается на предметы, расставленные в комнате. Но всё ещё не понимает, что бодрствует во сне. Или спит после пробуждения. Так странно. Его воображение похоже на бесплотный эфир, облекающий образы в плоть. А плоть – в образы. Так делает актёр в театре. Он вечно стремиться обрести себя и понять. Найти некую точку опоры. Но ему это не всегда удается. Поэтому он предпочитает оставаться сомнамбулом… И вот если я остановлюсь сейчас, твои сны никогда не прекратятся. И не отпустят меня… Не люблю быть слишком часто предметом чужого воображения… Его пальцы нежно касались её, но всё ещё не погружались внутрь… И вот из полураскрытых губ Аманды вырвался непроизвольный вздох. И взрыв эмоций накрыл её сознание так, что голова запрокинулась назад, на плечо Алана. - Так я и знал… Ты вся мокрая… По телу Аманды разливалось расслабляющее тепло, которое одновременно успокаивало и сводило низ её живота. Она никогда не сомневалась – у Алана были чудесные, осторожные и умелые пальцы. Аманде казалось, что она всем своим весом наваливается на плечо Рикмана. Так оно и было. Закинув руки назад, Аманда обвила его шею… - Господи, а как же… - начала Аманда. - Я знаю, тебе нравится, - прервал её Рикман. – И я знал, что рано или поздно это случится. Так бывает… И я ведь не просто так попросил у тебя стакан воды… Мысли Аманды совсем спутались. И едва ли она понимала тайный смысл его слов. - Ты вся мокрая, - будто нарочно повторил он. – Я мог бы вылизать тебя… Но у меня есть идея получше… Она даже представить себе не могла, что же может быть получше. И искренне поражалась тому, как ещё не потеряла способность соображать… - У тебя есть взбитые сливки? – проговорили его губы над самым её ухом, как всегда. - Да… На кухне. В холодильнике… - Идём, - и его ласковые пальцы мгновенно выскользнули из её тела, давая ей возможность идти. Однако руки Рикмана вновь обвивали ее талию со спины – и так они вместе пошли. Он как будто боялся того, что если отпустит её, то отступит. И всё ещё не знал, кому это всё было нужно – Аманде? Или ему самому? Дверца холодильника открылась. На ней стояла вытянутая бутылочка взбитых сливок с характерной пластиковой крышкой. - Оу… Мне кто-то говорил, что не любит есть вишню… - заметил Рикман на средней полке холодильника блюдце с несколькими коктейльными вишенками. - Я… Я полюбила… После того десерта. В ресторане… - И что же ты ещё любишь? – спросил Рикман, протянув руку к полке и взяв блюдце с вишней. От его тела, от его кожи исходило сногшибательное, чистое и спокойное тепло. - Вас… - ответила Аманда. И, кажется, щекой, около которой была его щека, почувствовала, как Алан улыбнулся… - Идём, - снова повторил он. - А как же… Как же она? Ваша вечная спутница? – выпалила вдруг невпопад Аманда, когда они подошли к кухонному острову из серого искусственного камня. - Не думай о ней. О ней подумаю я. Не так ли? – вдруг резко развернул Рикман Аманду корпусом к себе. - Хо… - будто очнулась Аманда. Но не договорила, так как губы Рикмана заткнули ей рот поцелуем. Усадив её на столешницу каменного острова, он, наконец, стянул с неё надоедливые голубые брючки, а заодно скинул с себя пиджак. Прямо на пол. - Что… Что вы собираетесь сделать? – почувствовав, как её голос обмирает, спросила Аманда. - То, что тебе вряд ли когда-нибудь приснится во сне… Знаешь ли, у меня есть одна слабость: я очень люблю сладкое, - проговорил Алан, опускаясь на колени. – И раз уж мы так далеко зашли… - подтянул он Аманду к себе, на самый край стола так, что её ноги, согнутые в коленях, оказались за его плечами. Это заставило её слегка податься назад, чтобы не потерять равновесие. …Она загребла назад свои густые каштановые волосы, чтобы хоть слегка унять волнение, которое заставляло дрожать её ноги мелкой внутренней дрожью. Видеть это царственное, невозмутимое лицо так близко к своей промежности, едва прикрытой концами её голубенькой рубашки от ночной пижамы, было чересчур головокружительно… Кажется, равновесие внутри себя Аманда давно потеряла. - Просто чувствуй и наслаждайся, - зазвучал его успокаивающий, почти баюкающий, незабываемый голос. - Ты уже и так слишком много обо мне знаешь… Навряд ли кто-то ещё знает обо мне больше… - Да… - почти сомнамбулически машинально произнесла Аманда. И это слово переросло во вдох. Так бывает от неожиданности, ибо она почувствовала, как его губы коснулись бугорка её промежности, а потом властно стали вторгаться внутрь поцелуями. Одними губами, проминающими её плоть. Так бывает, когда хотят отдаться одним ощущениями. И подарить ощущения. Нечто сопряженное с высоким эротизмом и почти – невероятно – отсутствием пошлости… Сочетание противоположностей было сутью натуры Алана Рикмана. Никогда нельзя было знать наверняка, о чем он думает или что собирается сделать. Но всё, что он делал, было невероятно красиво. И даже на расстоянии чувственно. Его глубокие поцелуи заставляли её тело дрожать: эти губы забирали в плен страсти, из которой, казалось, невозможно было выбраться. - Oh… My God… Alan… I… I can’t… - запрокинула она голову, пока её пальцы судорожно цеплялись за край каменной столешницы, а его руки обнимали её бедра. - Well done, baby… - услышала она сильный голос Алана, который отнюдь не был шепотом. И от него её вновь как будто окатило мурашками по коже, - Good girl… Я бы добавил в тебя ещё немного вкусов… Если ты позволишь... Её глаза были прикрыты. Поэтому она могла его только слышать. Слышать и ощущать, поддаваясь эмоциям. Более ничего. Эти слова действовали, как горячая лава, и заставляли закипать мозг… Едва ли она почувствовала, как между её половых губ прошлась полоска из взбитых сливок… Зато как осторожно и мягко потом слизал её язык Алана - это Аманда почувствовала. Его сильный язык начал проникать внутрь, между её нежных складочек, пока вкус сладких сливок, смешанных с соками Аманды, полностью не растворился на его кончике. И Алан остановился. Быть может, это длилось всего несколько минут – но для Аманды превратилось в сладкую вечность столь странной страсти. - О, мистер Рикман… это так неожиданно, - проговорила Аманда, чувствуя себя едва ли не дурочкой. - Значит, мне удалось тебя удивить, - сказал он, поднявшись с колен и становясь выше Аманды почти на голову. – Я ведь сказал, что ты вряд ли увидишь такое во сне… Она всё ещё сидела на каменном острове посреди кухни, и Алан стоял теперь между её коленей и смотрел на неё сверху вниз, опустив чудесные тонкие, но не длинные ресницы, которые Аманда впервые начала рассматривать. И эту неровную, слегка шелушащуюся кожу вокруг едва заметного воспаления в районе костистого изгиба переносицы… Казалось, эти мелкие детали его лица возвращали ей уверенность в реальности происходящего… Как и прикосновение ладони Алана к её талии. - Ты всё ещё дрожишь… - произнес Рикман. – Ты ведь никому не расскажешь о том, что сегодня произошло? - А… аа что… - отвечала она, едва ли не заикаясь, - разве о таком ещё и рассказывают?.. И он чисто по-рикмановски, заманчиво сверкнул глазами, на долю секунды взметнув брови вверх и улыбаясь уголком рта. - Тогда пускай это будет ещё не всё… - притянул он её к себе, заставляя почувствовать, что его плоть сквозь брюки затвердела в самом интересном месте. – Ты вкусная Аманда… Как насчёт вишни? Он взял одну ягоду в рот и, не раскусив её, стал целовать Аманду в губы так, чтобы она прочувствовала всю полноту вкусов его любви. На губах Алана ещё оставался привкус её собственного тела, когда заветная вишенка перекатилась ей в рот. И Аманда, едва отпустив губы Рикмана, раскусила её, опьяненная неясным предвкушением его тела.