Жизнь есть сон

Их танец медленно продолжался. Рикман сжал её ладошку в своей руке и положил её к себе на плечо. «Боже, как же невыносимо хочется поцеловать его в шею…» - настырно повторял её внутренний голос, который, вероятно, был только оболочкой её чуть захмелевшего сознания, выдававшего сейчас желания сметенного сердца. Аманда прикрыла глаза – и её голова опустилась на плечо Рикмана. Совсем близко к шее. Это всё, что она могла сделать. До её обоняния донеслась хлопковая свежесть ворота его рубашки. Рикман потакал ей и не отстранялся от Аманды: ему казалось, что она задремала… "Dreams… Какое сладкое слово!’’ – пронеслось в её голове. Кажется, она произнесла это вслух – её розовые, чувственные губы, так нуждающиеся в ласке, слегка задрожали… И Аманда, сама того не заметив, перешла ту лёгкую границу – и её губы коснулись шеи Алана. Так легко и осторожно, как будто боясь напугать. Это была светлая нежная кожа. С едва заметным порезом чуть выше от утреннего бритья. И она поцеловала чуть выше. А потом ещё чуть выше. Вверх по его шее. И как он не разозлится?.. «Аманда… - мягко промурлыкал его голос прямо над её ухом. – Аманда…». Она открыла глаза и почувствовала, что её ресницы стали чуть влажными… - Пора просыпаться, - продолжил Рикман. – Нам закончили петь нашу песню… - Ах, да, - подняла она глаза, отрывая голову от его плеча, и увидела этот мягкий улыбающийся взгляд, - я, кажется, задремала… Простите. - Ну, почему же… - с интригующей улыбкой на устах произнес Алан так, что Аманда почувствовала, что сердце её ушло в пятки. – Мне вовсе так не показалось… Ты хорошо слушалась музыки вопреки твоим заверениям, что ты совсем не умеешь танцевать. Они стояли посреди площадки на крыше ресторана, и их окружало темное, звездное небо Лондона и огни небоскребов. Жёлтый свет от шаров на площадке освещал их лица. Ощущение простора, воздуха и чего-то нереального, но такого осязаемого вливалось в сердце Аманды. - Что вы сейчас чувствуете, Алан? – спросила она. - Покой, - ответил Рикман. Она взяла его за обе руки и, внезапно поднеся их к своим губам, начала целовать, целовать, целовать… Это явно его удивило, но он не подал виду. - Не надо… - спокойно прозвучал его голос. – Что с тобой, детка? - Не знаю, не знаю, не знаю, - прижалась щекой Аманда к его рукам. – Может быть, это всё, что я могу сделать для вас. - Может быть, ты просто устала быть одна? – снова мягко улыбнулся Алан. – Чего бы ты хотела? - I would… - заговорила она, пытаясь подобрать нужные слова в своей голове, - I would like to… I would like to escape into love… - Сбежать в любовь? – повторил Рикман. – Окунуться в неё с головой… Сбежать от мира, такого жестокого и грубого, в любовь… Как это красиво звучит… - Наверное, сон – тоже есть любовь, - сказала Аманда. – И поэтому мы в него сбегаем… - Ты умная девочка… - посмотрел на неё Рикман ласковым и проницательным взглядом своих глубоких, нежных, жёлто-карих глаз. Их слегка усталый свет озарял душу Аманды. «Наверное, ты… Ты есть любовь, - думала она. – Любовь небесная… Потому что так улыбаться, как ты, могут только дýши небесные. Не земные, а пришедшие сюда лишь на время». - Тебе не холодно? – спросил Алан. - Нет-нет. Мне хорошо. Всё очень хорошо, - поспешно ответила Аманда. Он мягко улыбнулся: - Уже поздно. Я провожу тебя. Завтра у меня много дел. Впрочем, как всегда… Но, я надеюсь, что не забуду прислать тебе пригласительный билет на премьеру «Гарри Поттера»… Аманда подняла глаза и посмотрела на широкое, темное лондонское небо, усыпанное звёздами. И поняла, что они манят её ко сну…

***

… Она чувствовала теплоту его пальцев сквозь тонкую ткань своего шифонового платьица. Аманда ощущала, как низ её живота приятно сводит. Это было похоже на слабые, разливающиеся по телу, электрические токи. «Как долго длится этот странный сон… - подумала она. – Но прекращать его не хочется…». - Ты хочешь сделать мне минет? – спросил голос Рикмана с такой неожиданной чувственностью, которая мгновенно бросает в дрожь. - Для Вас – всё, что угодно, - ответила она. - Что ж, не так быстро, дорогая, - промурлыкал ей на ушко Алан.

***

- Аманда, мы приехали, - проговорил всё тот же медлительный, ласковый голос. - О, Господи… - протирая глаза спросонья, протянула Аманда. - Ты уснула, пока мы ехали в такси, - сказал Рикман. – Мне кажется, ты не высыпаешься ночами. Тебе нужно больше беречь себя. - О, нет-нет! – запротестовала Аманда. – Я отлично высыпаюсь. Они вышли из машины. - Я тебя хорошо понимаю, - продолжал Рикман. – У меня самого такое часто происходит. Бывает, я сплю по 4-5 часов в сутки. Это неправильно. Изнурительно. Я всё время куда-то иду, еду, лечу на самолёте. Ох, уж эти долгие перелёты!.. В самолете иногда бывает трудно уснуть. И мне, порой, кажется, что мой дом – это сплошные аэропорты, а не моя квартира. Аманда слушала – и внезапно смутное беспокойство за этого человека пронзило её сердце, как мимолётная резь посредине груди… - Берегите себя, Алан… - сказала она. – Сны дают нам успокоение. И исполнение наших желаний… - Такова моя жизнь. Я к ней привык, - ответил он. – Сны… Какие сны тебе снятся, Аманда? Ты так мне и не рассказала… - О, мне снитесь вы… Я поняла это, наконец. Но если я расскажу вам, Алан, это будет слишком дерзко с моей стороны. И вы на меня обидитесь. И, возможно, даже никогда не захотите меня видеть… - Обещаю, я не рассержусь, если ты мне расскажешь, - заверил Рикман. – Разве я похож на дурака, который обижается на чужие сны? - О нет. Вы не похожи… - ответила Аманда, чувствуя, как пересыхают от волнения её губы, - мне снится, как вы обнимаете меня сзади. И я слышу ваш голос над своим ухом… У неё перехватило дыхание – и дальше говорить она не смогла: лёгкий поворот головы как знак внимания и этот проницательный взгляд с прищуром. Почти строгость – и скрытая за её покровом сила тёплого и доброго сердца… Теперь Аманда смотрела на это необыкновенное выражение его лица. И не знала, что он скажет в ответ. - Oh, really? – изогнул бровь Алан. – И что же было дальше? - А потом… Потом вы будто бы спросили, хочу ли я вам сделать минет, - выпалила Аманда, словно загипнотизированный кролик перед удавом, и залилась краской от стыда. И вдруг Алан так заливисто расхохотался, как может только великодушный человек. Это напоминало Сфинкса, которого внезапно рассмешили и защекотали. Бесподобно, легко… И даже слегка воодушевляюще. И Аманда начала смеяться тоже. - И на что же, по-твоему, я должен был обидеться? – спросил он. – Разве я похож на ханжу? - Не похожи… - О, дорогая, если б ты только знала, какие разговоры иногда бывают в театральных кулуарах… С этими словами он как-то тепло привлёк её к себе и по-отечески мягко поцеловал её в лоб. «Ты можешь мне доверять, - шепнул он. – Я умею хранить чужие секреты…». - Я пришлю тебе завтра приглашение на «Гарри Поттера», - подмигнул Рикман Аманде. И пошёл по дороге. Она смотрела ему вслед, на его удаляющуюся спину, и думала о том, что вот теперь совсем не страшно рассказывать ему свои сны. Даже если он больше никогда об этом её не попросит. Он умел делать сложное лёгким, чувствовать момент жизни души. Аманда поняла это. И была за это благодарна. Потом она оказалась в своей постели и, обнимая ногами скрученное одеяло, вскоре уснула. Легко и безмятежно, будто провалившись в любовь… 7 июля 2009-ого, в день премьеры шестой части «Гарри Поттера», на Лондон обрушился невероятный ливень. Лило как из ведра. В довершение ко всему, пошёл град. «Что ж, хорошая погодка, - подумал Рикман, подойдя к окну. – Вот бы улизнуть с Лестер Сквер как можно скорее…». Алан, как и обещал, прислал Аманде приглашение. С утра она была немного взволнована (ведь она никогда раньше не была на такого рода мероприятиях) и тоже смотрела на этот ливень в окно. «Говорят, сильный ливень бывает к счастью…», - подумала она. Так, в назначенное место она решила прийти пораньше и увидела, как к «Одеону» начинает стекаться толпа. Совсем скоро людьми стало заполнено всё прилегающее к кинотеатру пространство. …Было весьма предусмотрительно взять с собой прозрачный зонтик и спрятаться под ним от усиливающегося дождя. Небо совсем затянуло. Разостланная красная дорожка, огромные растяжки с изображением Северуса Снейпа в сине-черных тонах, желто-красная растяжка с флагом Гриффиндора, десятки фото- и видеокамер, замершие в ожидании. Толпы людей за низкими железными ограждениями. Разукрашенные лица. Кто-то с зонтиками, кто-то – нет. Она среди них. Со своим зонтиком, по левую сторону. В первом ряду. И шум толпы нарастает. Вместе с дождём. Звёзды прибывают – и над их головами раскрываются зонтики: Джоан Роулинг, Эмма Уотсон, Дэниэл Рэдклифф, Рупперт Грин… Вспышки фотокамер, автографы, вопли беснующейся толпы… Немного неуютно. Немного непривычно. Но Аманда как будто бы ничего этого не замечает. Она ждёт его. Как будто с приходом Алана закончится этот нестерпимый дождь… Увидит ли он её в этой толпе? Увидит ли сквозь толпу?.. И это ожидание длится долго… Или кажется, что долго… Большая черная машина подкатывает к красной дорожке. Дождь почти прекращается. Слегка моросит… Толпа взрывается новым приступом вопля. Алан Рикман прибыл. И выходит из машины. Темно-серые брюки, темно-серый пиджак и такая же рубашка, как всегда, растёгнутая на двух верхних пуговицах… Ничего лишнего, ничего броского – а он как солнце в этот день. В волосах его утомленная рыжина, тронутая испариной дождливого дня. Он немного устал… Но видит это только Аманда. Вот он на красной дорожке, по сторонам которой ликующая толпа, тянущая десятки рук с книжками, листочками, плакатами в надежде получить заветный автограф. Алан никуда не спешит и, плавно замедляя шаг, благосклонно позволяет себя фотографировать. И дарит свою улыбку… Звуки затворов, отблески фотовспышек. Сколько таких красных дорожек он уже видел? И сколько у него ещё впереди?.. Несколько экспресс-интервью для репортеров. Вопли счастливой, безликой толпы оглушают… А Аманда молчит. Стоит под зонтиком в каплях дождя – и молчит посреди орущей позади толпы. И только смотрит на него. Ведь он тоже молчит… И вдруг этот взгляд. Его – прямо на неё. Тёплые желтые глаза, улыбка уголком рта и еле уловимый кивок головой… Он заметил её. Мгновение, длящееся вечность. «Она не такая, как это толпа…», - думает он. – Она не такая… Я для неё – не Северус Снейп». Ещё мгновение – и он подходит к толпе, для которой он Северус Снейп. Но не Алан Рикман. Как будто это печальное недоразумение, дарующее ему славу. Он так это ощущает внутри. Десятки рвущихся вперед рук – и несколько автографов, размашисто поставленных черным маркером. Теперь эти люди счастливы… Он успевает подойти к ней – к Аманде и, наклонившись к ней, сквозь гул шепнуть: «Я рад, что ты пришла… По пригласительному ты сможешь пройти… чуть позже. Сбежим через черный ход. И поедим пиццу…». Его слова – как благословение. И он отходит. Дальше – лишь трогательная сцена с ребенком: он видит в толпе маленькую девочку, пришедшую с мамой. Он берет малышку на руки и улыбается, позволяя сделать заветный фотоснимок… Последнее, что видит Аманда – то, как он всходит по ступенькам премьерной площадки и его гордый улыбающийся профиль.