Группа "Шторм"

      — Алёнка, Алёнка, проснись! — Снежка разбудила Алёнку посреди ночи.       — Что такое?       — Тут Варечке плохо! — Алёнка услышала, как Варя стонет, — Надо, наверное, врача позвать.       — Я сейчас! — Алёнка забралась в кресло и выехала в коридор. В коридоре было пусто. Господи, да где же все? Алёнка поехала по коридору. Да что же?..       — Ты что тут делаешь?       — Там Варечке плохо!       — А на кнопочку нажать не догадались? Пошли, посмотрим!       Алёнка плохо спала после этого. Она проснулась в половине седьмого, и оказалось, что Маша и Снежка тоже уже не спят. Чтобы не разбудить Варю, девочки начали переписываться.       — Варечке так больно было.       — Да уж, лучше бы я что-нибудь сломала!       — Какая разница?       — Я везучая в таких вещах. Знаете, сколько раз я падала, разбивалась? А как на скейте училась ездить? Мой первый скейт на куски разлетелся, когда я в бетонный забор въехала. Даже в больнице не лежала.       — Мне вчера письмо пришло от одной из дриад Волшебного Леса. Она была здесь вчера ночью.       — Здесь? А как же магия?       — Может быть, она не колдовала рядом с нами. Их же не поймёшь.       — Что она написала?       — Во-первых, предупредила. «Испытание огнём позволяет понять, кто чего стоит». И ещё: «Будь внимательна, в скором времени ты увидишь, кто твой настоящий друг». А во-вторых, написала о Варе: «Берегите её. Душевные раны могут быть опаснее телесных, а одинокой можно быть даже среди сотни друзей».       Вы же знаете этих дриад. Они то говорят всё напрямик, то наоборот, начинают мудрить.       — Мне кажется, что тут не обошлось без Духа Леса.       — Так, девочки, уже проснулись? Хорошо. Алёна, ты у нас сегодня первая на очереди.       — Почему я?       — Самая заметная из всех.       — Может, мне покраситься?       — Не поможет. Виктор Михайлович хочет начать именно с тебя.       Алёнка открыла глаза. Её разбудила Снежка, она тихонько всхлипывала и постанывала на соседней кровати. Они были в палате одни. Хотелось спать, но… как же надоело! Она тихонько пересела в кресло. Хотелось подъехать к Снежке, погладить её, сказать что-нибудь, но… может, она уснёт? Алёнка отъехала в сторону. Смартфон задребезжал. Алёнка взглянула… что за чёрт! Мало того, что им поменяли телефонные номера и запретили говорить, где они находятся, да ещё Ядвига постоянно напоминала им об этом. Устроили тут…       Попался бы ей сейчас тот, из-за кого всё это случилось. Если бы меч был в руках — изрубила бы в фарш! Особенно… Алёнка взглянула на Снежку. Обижать Снежку — это просто… Кем нужно быть, чтобы обидеть её?       — Алёночка, подойди, пожалуйста! — она говорила тихим и слабым голосом.       — Сейчас! — Алёнка тихонько подъехала.       — Ты можешь сделать то, что я попрошу?       — Конечно!       — Поставь стул около окна и помоги мне встать!       — Что ты хочешь?       — Пожалуйста, не спрашивай!       — Давай, осторожненько!       — Ай! — Снежка осторожно пересела на стул, — А теперь покарауль, чтобы в палату минут пять никто не вошёл. Пожалуйста!       Алёнка хотела что-то сказать, но тихонько поехала к двери.       — Мне нужно только пять минут!       Алёнка оставила дверь в палату чуть приоткрытой и остановилась рядом с дверью, ведущей в коридор.       Снежка повернула ручку и приоткрыла окно, подождала немного и открыла его сильнее. Холодный воздух ворвался в палату. Алёнка хотела вернуться, но её отвлёк шум в коридоре. Нет, это не к нам!       Снежка попыталась поднять руки, но повязки мешали ей. Холодный воздух обжигал, но она не обращала внимания. Она стала шептать: «Хорошо, так прохладно! Мама, мамочка, ты слышишь меня? Мамочка, не волнуйся! Ты не поверила мне вчера. Видишь, мне уже лучше, успокойся! Я знаю, что ты сердишься. Пожалуйста, успокойся!»       Алёнка хотела въехать в палату, но вдруг подумала: на улице, наверное, градусов двадцать, а Снежка сидит у открытого окна в халате! Ох ты ж, ёжики! Если её сейчас увидят… Она поставила кресло так, чтобы загородить проход, и чтобы можно было видеть и палату, и коридор.       Снежка осторожно встала, держась за подоконник. «Мама, видишь, мне уже лучше. Жалко, что ты не можешь приехать сейчас. И не сердись, ты же знаешь, что я не могла поступить по-другому».       Ну, Снежка! Никогда не знаешь, что от неё ждать. Всего четверть часа назад была вся бледная, глаза на мокром месте, а теперь заулыбалась, щёки порозовели, как будто вышла в снежки поиграть.       Снежка по-прежнему стояла у окна, и улыбаясь, продолжала что-то шептать, потом набрала в руки снег с карниза. Она что, решила по-настоящему превратиться в Снегурочку? Так, время! Алёнка въехала в палату. Холодный воздух прогнал у неё остатки сна. Ой, надо было штаны надеть, ноги сейчас отвалятся! Алёнка осторожно поднялась, встала за спиной у Снежки и чуть приобняла её сзади.       — Снежечка! Нужно заканчивать!       — Ещё минуточку, Алёночка! Пожалуйста! Мамочка, мне пора! Не волнуйся больше!       Алёнка взялась за ручку окна.       — Ой, Алёнка, смотри, видишь?       — Что?       — Вон! — Снежка показала на сидящую на дереве большую чёрную птицу.       — Птица сидит. И что?       — Кажется, это ворон. Понимаешь?       — Ворон? Подожди, ты думаешь, это…       — Лети сюда! — Снежка помахала рукой.       Чёрная птица опустилась на карниз.       — Снежка, кажется, это тот самый ворон! Привет!       Чёрный посланник дважды каркнул и осторожно пожал клювом палец Алёнки.       — Пррривет! — подражая ему ответила Алёнка, а Снежка осторожно погладила ворона. Тот деловито огляделся и несколько раз перевёл взгляд с пустых кроватей на Снежку.       — Машу ищешь?       Ворон утвердительно каркнул.       — Маша сейчас у врача, но скоро придёт. Ты передай, что ей уже лучше, и всем нам тоже.       Ворон показал клювом на привязанное к лапе письмо, взглянул на пустые кровати и снова каркнул.       Алёнка осторожно оторвала письмо.       — Это Маше? Хорошо, я перредам. Но пррилетать лучше позже, часа в два. Если сможешь, пррилетай завтра!       Ворон снова каркнул и через секунду вылетел из палаты.       — У меня сейчас ноги отвалятся! — проворчала Алёнка, закрывая окно, — Хорошо, что Корвин догадался не использовать артефакт.       — Алёнка! — Снежка попыталась обнять подругу, — Спасибо тебе!       Девочки прижались друг к другу. Снежка… такая тёплая.       — Ну, Снежка! Не ожидала я такого!       — Мой маленький секрет! Мало кто его знает.       — Ты разговаривала с мамой? Думаешь, она слышит тебя?       — Может, и не слышит, но чувствует. Мы с ней так иногда общаемся, особенно зимой. Я звонила ей вчера, но она ещё тревожится. Да ты сама видишь. Может быть, теперь перестанет? Мне на самом деле сейчас лучше. Ой, Алёнка, голова кружится и… ноги... кажется, я сейчас… Ай!       Девочки упали на кровать Снежки и вдруг расхохотались.       — Ой, помоги сесть! Хорошо хоть мимо кровати не промахнулись. Садись рядом! Но что это такое, Снежка?       — Ты про солнечные ванны слышала? А про воздушные? А это — морозная ванна, если хочешь. Я — такая же, как вы, но я — Снегурочка, и мороз помогает мне. Ты любишь огонь, Варя — ветер, а я — мороз. А когда мне плохо, то иногда бывает достаточно просто немного охладиться. Но не в морозилку же мне лезть! И домой я сейчас не могу съездить.       — Снежка, ты — самая тёплая Снегурочка, которую я знаю.       — А ты знаешь много Снегурочек? — девочки снова рассмеялись.       — Сейчас девчонок привезут, и попадёт нам!       — Давай всех обманем? Притворимся, что спим. Девчонки всё равно до обеда спать будут.       — Не хочется, но придётся, — вздохнула Алёнка.       — Что вы всё посматриваете на нас? Маша, тебе не кажется, что девочки от нас что-то скрывают? За последние пятнадцать минут они посмотрели на нас уже раз десять.       — Ты о чём, Варя? Мы просто очень вас ждали, волновались.       — Снежка, вы что тут натворили?       — Да ничего, — пожала плечами Алёнка.       — Вот сразу видно, что у Варечки всё хорошо.       — Просто прекрасно! Из меня вытащили, кажется, целый килограмм всякой дряни, я опять шевельнуться не могу.       — Ну и не шевелись, отдыхай! А мы, пока вас не было, тут со Снежкой почтальонами работали. К нам тут почтовый ворон прилетал.       — Кто прилетал?       — Я же говорю, почтовый ворон, Снежка не даст соврать. Маша, как думаешь, к кому он прилетал?       — А? Вы о чём, девочки?       — Я говорю, что ворон прилетел. Здоровый такой, чёрный. И, кстати, Маша, давай танцуй!       — Алёнка, ты чего?       — Танцуй давай! — Алёнка показала письмо, — А то не отдадим, правда, Снежка?       — Альтернатива — две порции мороженого!       — Шуточки у вас!       — Ладно, держи, но за тобой должок! Вот оригиналы, пишут письма, когда можно просто позвонить!       — Зато как романтично!       — Хороша романтика, учитывая, какой репутацией пользуются во́роны… — хмыкнула Варя, перебрасывая письмо Маше.       — Зато оригинально, ни у кого такой почты нет.       — Завидуешь, Варечка? — Маша раскрыла письмо.       — Ой, сейчас умру от зависти. А я думаю, почему в палате так прохладно было?       — Это мы ещё… — Алёнка переглянулась со Снежкой.       — Это я попросила Алёнку мне помочь. Так хотелось проветриться.       — Так это вы тут…       — Да ладно, Варечка! Ой, смотрите! — все увидели, что за окном прекратился снег и выглянуло Солнце, — Алёнка, у нас получилось! Так, мне же нужно… — она схватила смартфон, быстро набрала номер, — Мама, мамочка, привет!..       — Вот, значит, чем вы занимались!       — Вы бы видели, как Снежка изменилась всего за пять минут.       — Помнишь, Маша? Незадолго до того, как мы подружились, мы с Машей шли через парк. Тогда первый раз за всю осень похолодало. Было так холодно, да ещё ветер, мы торопились, смотрим — а тут Снежка бегает по парку.       — В одном спортивном костюме, понимаешь? Ещё подбежала к нам и говорит: «Ой, девочки, давайте побегаем, так хорошо».       — Мы так на неё посмотрели…       — Ну что такого? Осень такая длинная была, тут, наконец, похолодало, снег выпал, захотелось немного проветриться…       — Так, девочки, ну что, как вы? — в палату прошёл врач, — Посмотрим… Ну что, это уже лучше. Гораздо лучше, — он по очереди подошёл к каждой кровати, — Кстати, Патруль, я хотел спросить, если вы сражались, тому, с кем вы дрались, тоже досталось? Ну знаете, как у классика:

«Чёрт с ней! Рад, что не промазал!

Хоть зубам не полон счёт,

Но и немец левым глазом

Наблюденья не ведёт...»

      Не помните? Посмотрите, хорошо написано!       — Маша, посмотри, ничего нового о нас не написали?       — Ничего особо интересного. Хотя… Вот, например: «Наши источники сообщают, что во вторник вечером колонна из четырёх специализированных медицинских машин двигалась по направлению к Ярославлю». «По нашим данным, пострадавшие ученики проходят лечение в специализированной клинике, их жизням сейчас ничего не угрожает». О тебе, Алёнка: «Сказочное королевство не раскрывает место лечения принцессы Алёны». О, а вот ещё: «Специальная комиссия изучает состояние систем безопасности Волшебного колледжа, ожидается, что на следующей неделе начнётся масштабная проверка, предметом которой станет работа администрации особого района «Волшебный колледж» и города Мышкина».       — То есть они взялись за колледж, — негромко проговорила Варя, — Как и ожидалось, в общем-то.       — Но при этом ничего, что касалось бы причины. Никакой официальной информации о расследовании. Есть всякая ерунда, типа комментариев всяких блогеров и прочих артистов, но официально — ничего.       — Но погодите, а то место, где мы дрались… Там был кто-то?       — Не знаю, Алёнка. Ты видишь, о том, что касается расследования — ничего.       — Но почему из Сказочного королевства никаких сообщений?       — Ну это просто. Думаю, твой папа просто, скажем так, попросил не писать ничего об этом.       — Думаю, кому-то очень хочется, чтобы Василиса оказалась связана со всем этим.       — Конечно, Варя, но она, кажется, неплохо справляется. Думаю, что она, вместе с твоим папой, Алёнка, придумали, как спрятать нас от посторонних глаз. Они не отрицают, что нас ранило, что мы в больнице, и дают много информации, чтобы нас искали где угодно, только не здесь.       — Маша, ты хочешь сказать, что нас так прячут? Написали «Они проходят лечение в специализированной клинике» и всё?       — Машины, двигающиеся в сторону Ярославля, а там одна из магических клиник. А около больницы наверняка тайная охрана и всякое такое.       — Но у нас же эта… аллергия на магию!       — А кто об этом знает? Думаю, Маша права!       — Но мы, Варя, лежим в самом заметном месте! По-моему, это глупо!       — Да как сказать. Ты забываешь один момент. Разве может принцесса лечиться в обычной районной больнице? Неглупо, очень неглупо. Расчёт на психологию.       — Мы ещё лежим не в той районной больнице, в которую должны были попасть. И, думаю, скоро всем сообщат, что нас заметили где-нибудь в Москве.       — Господи, как всё… Ладно, поверю вам. Но вот смотрите, что было написано: «Пострадали ученики Волшебного колледжа». Пострадали? Нас чуть на кусочки не разорвали, а тут… пострадали.       — Ну и что?       — Тебе не кажется, что это несправедливо? Есть те, кто должен бы это делать, мы в это влезли, а теперь о нас — молчок?       — Мы же хранители, мы должны…       — Рисковать жизнью и ничего не требовать за это — обязательное условие?       — Ты хочешь, чтобы о тебе говорил весь мир магов?       — Я справедливости хочу! У одних что-то не сработало, у других — политические игры, мы с вами лезем неизвестно куда, и никто об этом не знает.       — Алёнка, поверь, лучше не надо. Мы сделали то, что могли, это — главное, по-моему…       — Маша, я знаю, что ты очень умная, может быть, я — дурочка, но я не понимаю, почему нужно молчать, когда хочется…       — Если уж ты хочешь такой славы, Алёнка, лучше всего было бы вообще умереть.       — Ты что!       — Ну а что, Снежка? Такое событие! В трёх волшебных королевствах в один день погибли три наследницы престола! Ничего подобного в русских волшебных мирах не было со времён войны с Мороком.       Представляете, какое событие? Какая сенсация! Весь русский магический мир будет взбудоражен, даже до иностранцев волна дойдёт. Представляете, в одном месте соберутся представители всех волшебных миров, соберутся три легендарные королевские семьи.       — Почему три? Две!       — Нет, Варечка, три. Думаю, что в этом случае все разногласия будут забыты. Так что вы трое будете рядом.       — А как же ты, Машенька?       — А что я? Я же не принцесса какая-нибудь, и прощальный плач дриады я тоже ещё не заслужила. Хотя, думаю, что меня тоже поставят где-нибудь рядышком.       Представьте, огромный зал, траурные флаги, официальные делегации, иностранные послы и всё такое. Народу — море. И мы там лежим, красивые такие. Каждую провожают четыре капитана, почётный караул гвардейцев, готов оркестр и салют из семнадцати залпов.       — Маша, не надо!       — А что такого, Снежка? Хотите славы? Все будут говорить и писать только о вас, весь магический интернет будет переполнен сообщениями…       — Маша!       — Дней на десять этого хватит. А через пару месяцев о нас будут помнить только самые близкие. Любава и Алиса будут спорить, кто сможет зарегистрировать марку «Сказочный патруль», в музее Колледжа нам выделят небольшую полку, чтобы показывать первоклассникам…       — Прекрати! Что с тобой, Маша? Я не думала, что ты такая…       — Какая есть! Я не хочу такой славы.       — Конечно, Машенька! Такая слава тебе не нужна! Тебе же нужно что-то особенное, чтобы твоим именем явление какое-нибудь назвали, растение или закон, не так ли? Закон Марьи Цветковой… или какая у тебя фамилия тогда будет?       — Знаешь, Алёнка, думай, что хочешь, но я буду очень рада, если когда-нибудь в летописях Сказочного королевства будет записано, что в такие-то годы королевством правила Елена Великая или Елена Мудрая. Я думаю, что это лучше, чем Елена Прекрасная.       Маша повернулась к стене и замолчала. Алёнка хотела что-то сказать, но промолчала.       — Всем привет!       — О, Даша! Ты снова к нам?       — Тик-так, девочки!       — Алиса? Ты тоже приехала?       — А ты не рада? Решила Даше компанию составить.       — До вас теперь так просто не добраться. Мы ехали к вам чуть ли не через Ярославль, два раза телепортацию использовали.       — Всё так сложно?       — Не говори, Маша! Кривозуб вызвал нас к себе и целый инструктаж провёл. Кроме нас только Эй и Корвин знают, где вы сейчас.       — Слушай, Алёнка, почему только ты в кресле разъезжаешь? Другие разве не хотят? Или у вас другого нет?       — На всех не хватает. Обещали ещё одно привезти, но пока не успели. Ещё одно стоит в коридоре, но оно сломалось, кажется…       — Сломалось, говоришь? — Алиса вкатила в палату сломанное кресло, — Интересно. Сейчас посмотрим.       — Ты собираешься его чинить? Справишься?       — Ты думаешь, что чинить городские часы проще? То есть часы я могу чинить, а какое-то кресло на колёсах — нет?       — Даже без магии?       — Алёнка, я знаю, что ты хочешь меня обидеть, но не пытайся — всё равно не получится. Я сегодня не обижаюсь.       — Там, кажется, что-то с колесом.       — Сейчас посмотрим! Где тут мои инструменты!       — Ты инструменты захватила?       — Алёнка, не ворчи! Маша, поможешь?       — Одной рукой?       — Голова-то у тебя цела. О, тут какая-то гаечка! Посмотрим!       — Ну и что тут?       — Алёнка, твой нос тут совершенно не нужен.       — Ну и пожалуйста.       — Алёночка, пусть девочки поиграют.       — Снежка, я же сказала, что сегодня не обижаюсь. Маша, держи ключ. Начнём!       — Ремонтная мастерская в больничной палате — это что-то новое. А человека можете отремонтировать?       — Мозги вправить можем, правда, Алиса?       — Придержи здесь! Так. Посмотри, Маша! Что думаешь?       — Подсвети!       — Сейчас! — Алиса вытащила смартфон.       — Если сломаете — родители спасибо не скажут!       — Алёночка, ещё одно слово — и получишь ключом по кумполу! Так, держу!       — Разбудили, спорщицы! Алёнка, сегодня, вроде, на обед ни перца, ни горчицы не давали!       — И что?       — А чего ты на всех бросаешься? Колючка здесь, между прочим, я! Сама бы сделала что-нибудь полезное!       — Привет, Варечка! Маша, погляди!       — Дай ключ на семнадцать!       — Тебе так понравилось у нас, Алиса?       — Без вас как-то скучно.       — Даша, расстегни на минуту халат! У тебя такое платье есть? — спросила Варя.       — Это твоя бабушка, Алёнка! Сказала: «Не надо детей пугать!» Пришлось поискать, одно платье я всё-таки нашла.       — Симпатичное, а я его у тебя не видела.       — Крив Кузьмич передаёт вам привет. Он сказал, что, когда вы вернётесь, он вам уши оторвёт и мозги вправит. А завтра у нас ещё и контрольная по ботанике, а Маша у нас здесь. Контрольная в субботу, блин! Повезло нам, и зелья с Кривозубом, и ботаника! Кстати, вот задание к контрольной, он сказал, что вы, девочки, тоже должны подготовиться.       — Чего? Он что, по телефону контрольную хочет проводить?       — Не знаю, сказал только, чтобы вы были готовы. А мне сегодня Кривозуб сказал: «Не знаю, что с тобой случилось, и ты решила подготовиться, но четвёрку пока не поставлю, посмотрим, что будет дальше!»       — Даша, я тебя поздравляю! От Кривозуба это просто комплимент. Так что продолжай.       — Я потратила полтора часа, чтобы получить одну тройку… Маша, ты нам сегодня поможешь?       — Мои услуги репетитора дорого стоят! Алиса, ну что?       — Ещё немного… Всё! Делов-то было! Маша, попробуй! Давай, помогу!       — Ха, спасибо, Алиса! Теперь у меня своё кресло! А вам не дам!       — Ну что, поехали на экскурсию?       — Куда?       — До первого диванчика. Или до второго, там увидим, а вы готовьтесь, сейчас за вами приедем!       — Алёнка, а чего мы с тобой так сцепились? — спросила Маша, когда они расположились на диванчике в холле.       — Чёрт его знает! От скуки, что ли?       — Если бы мы так сражались, мы бы тут не сидели!       — Точно! Маш, ты не сердишься? Иди сюда! — она осторожно обняла Машу, — О, а вы чего сидите?       Когда Даша и Алиса вывезли в коридор Варю и Снежку, Алёнка уже о чём-то спорила с двумя ребятишками лет шести.       — Лучше меня всё равно не сможешь! Скороговорку можешь прочитать? Такую вот знаешь?

Белый снег, белый мел,

Белый сахар тоже бел,

А вот белка не бела,

Белой даже не была!

      Давай, попробуй!       — Пошло дело! — удовлетворённо хмыкнула Алиса, — Алёнка начала, сейчас Снежка подключится, потом остальные.       — Пойдём пока, поможешь мне, там нужно ещё кое-что сделать!       — Папа игрушки привозил!       — Откуда ты знаешь?       — Думаешь, я не знаю, какие игрушки делает мой папа?       — Алёнка, может, споёшь? Давай?       — Нет, Маша.       — Может, аккомпанемент нужен?       — Нет, извини!       — Ой, девочки, спасибо за прогулку! Хоть немного размялись, — через полчаса вся компания расположилась на двух кроватях.       — О, да! А заодно, Варя, посмотри, Снежка со всеми девчонками подружилась, а Алёнка — со всеми мальчишками. Ладно, Даша, иди сюда, давайте посмотрим, что там за контрольная.       — Так что вот так, — сказала Маша через полчаса, — Ничего особо сложного. Даша, повтори завтра с утра пораньше. Только тебе обязательно надо к следующим зельям подготовиться. Кривозуб теперь обязательно тебя спросит, а тебе обязательно надо ответить. Справишься — получишь законную четвёрку, а нет — до конца года из троек не вылезешь.       — Обрадовала!       — Алиса, ты что, торопишься?       — Варя, девочки… вы так и будете с этой ботаникой сидеть?       — А что ты хочешь?       — Но вы же… Расскажите, что с вами случилось?       — Расскажи… Думаешь, так легко?       — А что такого, Маша?       — Ох, Алиса…       — Для начала надо ещё вспомнить, — Варя поправила подушку.       — Слушайте, может, я ошибаюсь, — Маша поправила очки, — кажется, мы что-то помним до момента, когда подошли ближе к этому месту…       — Может быть. Мы телепортировались, сражались, но потом…       — Лично мне хватает и того, что я помню. Я на жареное мясо, наверное, месяц смотреть не смогу.       — Но ведь это самое важное, Алёнка! То, что было после.       — Я понимаю, Маша, но это же… Мы пробились на этот пригорок, я подумала, что всё закончилось, но тут такое началось!       — Я как этих тварей вспомню! — Снежка поморщилась.       — А потом ещё другие появились, летающие. Хорошо, Варечка помогла, но если бы их было много…       — Да, ещё бы четверть часа и… Я поставила ледяной щит, они всё лезли, потом мне Маша помогла…       — Я подумала тогда: «Это мой последний полёт». Если бы я прошла посвящение, если бы могла использовать силу четырёх ветров… Тогда я вытащила меч…       — И что?..       — Алиса, ты сможешь ударить мечом живое существо?       — Я?       — А ты попробуй!       — Я ударила, меня обрызгало чем-то таким… кровь у них такая, что ли? Только хотела посох поднять, а тут… — Алёнку просто передёрнуло от отвращения.       — Мы пробились ближе, но потом… Голоса и это заклинание…       — Какие голоса?       — Я помню только один. Откуда-то изнутри, что-то вроде: «Остановись!»       — Был второй, такой резкий, громкий, как будто с неба… — Алёнка вздрогнула — она вспомнила, что в этот момент она повернулась и увидела где-то далеко спешащих к ним людей.       — Когда Маша вспомнила это заклинание, то голос… такой слащавый, противный, сказал: «...ваши души недостаточно чисты» или что-то вроде.       — Да, Снежка! А потом другой голос: «Не тебе судить...» или что-то такое. Просто как гром. А потом — вспышка и взрыв.       Девочки замолчали. Алиса хотела что-то спросить, но Даша одёрнула её. Маша осторожно обняла Варю, Снежка закрыла лицо руками, а Алёнка так сжала кулаки, что побелели костяшки пальцев.       — Ой, девочки, — прошептала Алиса через пару минут, вытирая слёзы, — это же просто настоящая драма! Лучше любого сериала! Если бы вы ещё что-нибудь вспомнили… Можно было бы такое сделать…       — А ты не слышала второй голос?       — Может быть, я стояла слишком близко и меня просто оглушило? Даша, а ты что?..       — Варя, понимаешь… Мне кажется, что я что-то такое где-то читала. Когда я искала книжки для… Там, кажется, была какая-то легенда о спасении чистой души, и другая, о каких-то существах из других миров. Или это было в разных книжках?       — Будешь сказки искать?       — Алёнка, ты ещё не поняла, что сказки порой содержат много правды? — Маша поправила очки, — Эх, если бы мы были в колледже!       — Если бы мы были дома, Сказочник нам бы за пять минут всё нашёл!       — Ладно, попробую поискать!       — Только после зелий!       — Маша, не нуди!       — Ладно, ну что вы всё… Надоело грустить! Тут мы лежим, грустим, в коридор выйдешь — детишки грустные…       — Я напомню, что мы, вообще-то, в больнице.       — Варечка, я, вообще-то, помню.       — Вот бы придумать что-нибудь такое… — Снежка смотрела куда-то в ночную тьму.       — Ну а что мы можем сделать? Мы же еле шевелимся… Сами выступить не сможем.       — Слушайте, а давайте мальчишкам позвоним! Пусть приедут и выступят.       — А разве можно?       — Ой, здорово! Правильно, Алёнка!       — Ну, конечно, Снежка так давно своего Васю не видела!       — А нам разрешат?       — Что такого, Варя?       — Нам не разрешают говорить, где мы, к нам так просто прийти нельзя. Думаю, твой папа не разрешит. Да и Виктора Михайловича предупредить надо!       — Тогда я сейчас позвоню маме! — Алёнка усмехнулась и взялась за смартфон…       — Ну, что я говорила? Если кто и может повлиять на моего папу — это мама! Один звонок, полчаса времени — и всё решено!       — Вот как решаются государственные дела в Сказочном королевстве!       — А что такого? Небольшой благотворительный концерт. Ну что, Снежка, звоним мальчишкам? — Алёнка выехала из палаты и набрала номер.       Саша сбросил вызов, Алёнка снова набрала номер, вызов снова сбросили. Да что такое! Алёнка в третий раз набрала номер.       — Алло, кто это?       — Это я!       — Кто, кто это?       — Не узнаёшь? Это я.       — Да кто…       — Саша, ты что, оглох?       — Алёнка? Это ты? Но почему…       — Узнал наконец-то!       — У тебя что-то с голосом?       — У меня проблемы не только с голосом!       — Ладно, не сердись! Ядвига позвонила нам и просила не звонить вам, пока вы сами не позвоните.       — Нам поменяли номера, и вообще…       — Так вы в больнице? Но как? Что случилось? Как вы? К вам можно попасть?       — К нам трудно сейчас попасть, но есть один способ. Слушай!.. — Алёнка помахала рукой Даше и Алисе.       — …Так ты хочешь, чтобы мы завтра приехали? А как мы доберёмся до вас?       — Я уже обо всём договорилась. И если нужно, вас привезут хоть на Северный Полюс. Ты скажи главное: ты приедешь? Обещаю, что смеяться не буду.       — Умеешь ты… Мне же подготовиться надо! Хорошо, приеду.       — Вот и всё, больше ни о чём не беспокойся!       — Ну что, Алёнка? — спросила Варя, когда Алёнка вернулась в палату.       — Порядок! А как Вася?       — Ну разве может Васечка отказать своей Снежечке?       — Чем бы теперь заняться?       — Тебе подсказать?       — Нет, Маша, спасибо, я сама! Знаю я твои подсказки! — проворчала Алёнка, пересаживаясь на кровать.       — Маша, ты не спишь?       — Нет.       — А я тут думаю… Никак не могу понять, что же случилось!       — Что?       — Ну… почему всё так получилось? Вроде бы всё ясно, но начинаешь думать, и что-то не сходится. Ведь больше трёх месяцев прошло, все уже забыли про Астера, а тут раз… Как так получилось?       — Ты не помнишь, что было до взрыва?       — Почти ничего, только отрывки. И место… кажется, я знала это место.       — Ты бывала там?       — Не знаю. Может быть, слышала что-то или читала.       — То есть ты когда-то раньше что-то узнала?       — Похоже. И ещё: зачем было в колледж лезть? Ведь это один из самых охраняемых объектов.       — Вот только системы безопасности не сработали, да ещё и связь отрубилась.       — Как специально, именно в этот момент.       — Сейчас колледж проверять будут.       — Во всём этом есть что-то такое, вторая сторона, что ли… Василиса сейчас под удар попадёт, что в Москве будет — вообще непонятно.       Алёнка проснулась около часа ночи и долго не могла уснуть. Ей всё время вспоминался разговор с Машей. Вроде бы с Машей они разобрались и помирились, но вопросы…       Умеет Маша сказать что-то такое, после чего будешь думать полночи. А тут Алёна вдруг поняла, что столкнулась с чем-то, что она пока не может понять, и непонятно было, как с этим разобраться.       Если то, о чём говорили Варя с Машей верно, то получается что-то странное: они рисковали жизнью, пытались помочь кому-то, а кто-то другой, неизвестный, пытается использовать это. Друзьям приходится прятать их, кто-то начал интриги против Василисы. Как в этом разобраться?       Но было ещё и другое. Всего три дня назад они столкнулись с чем-то страшным. Сейчас Алёнке очень хотелось, чтобы об этом знали все. Иногда ей хотелось даже не говорить, а кричать об этом. Разве справедливо, что они не могут рассказать о том, что сделали? Почему мы не можем говорить об этом? Мы же могли… могли просто погибнуть!       И ещё вот это, она прочитала это вечером:

«…Не затем на смерть идешь,

Чтобы кто-нибудь увидел.

Хорошо б. А нет — ну что ж…»

      Зачем же это всё нужно, если никто даже не будет знать…       Да ещё это письмо: «Скоро ты увидишь, кто настоящий друг». У нас что, есть враги? Но кто они? Как понять, кто твой друг?       И те слова, которые они слышали. Алёнка не могла точно вспомнить, что слышала сама. Что значит «души недостаточно чисты»? Что было бы, если...       "Господи, сколько вопросов. Если бы можно было ответить хотя бы на один из них. Неужели я настолько глупая? Неужели максимум, на что я способна — быть Еленой Прекрасной?", — если бы она сейчас была дома, то, наверное, встала и начала бы ходить по комнате… Нет! Дома она бы встала, пошла и разбудила маму. И мама не стала бы ворчать, она бы помогла ей. Как бы хорошо было бы, если бы сейчас мама была рядом…       — Слушайте, что такое с Варей? — написала Алёнка Маше и Снежке, — Молчит всё утро!       Варя, действительно, с самого утра молчала. Пока она была на перевязке, ей в палату принесли гитару. Когда Варя увидела её, она, казалось, забыла обо всём. Она взяла инструмент, попробовала что-нибудь сыграть… но быстро поняла, что у неё ничего не получается. Она отставила гитару, легла, и уже минут сорок лежала молча, глядя куда-то в потолок.       — Неужели всё из-за гитары?       Маша вспомнила: ночью она сквозь сон слышала, что рядом кто-то тихо плачет. Тогда она подумала, что ей показалось, но теперь…       — Вряд ли, — написала она, — Знаете, Варя, кажется, плакала сегодня ночью.       — Опять что-то болело? — Алёнка увидела, что Снежка посмотрела на неё как на дурочку.       — Как вы не понимаете? — написала Снежка, — Мама с папой ей нужны, вот и всё!       — Думаешь?       — К нам всё время кто-то приходит, твоя бабушка бывает почти каждый день, а к ней ещё никто не приходил.       — Ты права! Ой, девочки, я же сама вчера… напомнила ей! Дура я!       Алёнка подняла глаза и увидела, что Маша вдруг покраснела.       — И что делать?       — Проблема в том, что сейчас мы НИЧЕГО не можем сделать!       — Но как же так!       — Алёнка, только хуже сделаешь!       — Правильно, Снежка, не надо старые раны тревожить!       Алёнка завертелась на кровати, не зная, что делать дальше. Не привыкла она к такому, что ничего нельзя сделать. Тогда она достала наушники и погрузилась в поиск музыки. Ей хотелось найти песню, которая отразила бы её настроение. Она даже не знала, что именно хочет найти. Они недавно пережили такое, что… Значит, и песня должна быть необычной, не такой, как все.       Она прослушала уже пять песен, и вдруг… Она не поняла, чем эта песня её зацепила. Песня была старой, они никогда не играли и не пели ничего такого, но ей вдруг захотелось попробовать. Она начала напевать про себя:

«И месяц провоцирует нас на обман,

И испарение земли бьет как дурман,

И каждый пень нам как капкан,

И хлещет кровь из наших ран,

И не пройти нам этот путь в такой туман».

      Музыка продолжалась. Да, мы никогда не пели ничего такого… Ну и что? Может, когда-нибудь мы и сами что-нибудь такое напишем, а пока…

«Все пошло на сдвиг, наша жизнь как миг,

Коротка, как юбка у путан!

Нам всё нипочём, через левое плечо

Плюнем, и пойдем через туман!»

      — Алёнка, что ты там напеваешь? — вдруг спросила её Варя.       — Да так, песню одну нашла.       — Понравилась?       — Да вот, думаю… Погоди, сейчас ссылку брошу.       — Ну не знаю, Алёнка, мы никогда не пели ничего такого.       — Ну и что? Мы и на мечах раньше не сражались по-настоящему, и в больницу все вместе не попадали.       — Алёнке, наверное, вот это понравилось, — усмехнулась Маша:

«Нам всё нипочём, через левое плечо

Плюнем, и пойдем через туман!»

      — Так бы и сказали, что вам не нравится! А я… понимаете, не могу я сейчас петь то, что мы обычно поём. Думаете, капризничаю? А мне… ну не поётся! Хочется чего-нибудь такого… я даже не знаю… Мы с вами только что такое пережили, мне хочется… разорвать всё вокруг, а я должна петь… Когда-нибудь мы сделаем свою песню, а сейчас?       — Погодите! Маша, ты можешь найти минус? — Снежка осторожно села и спустила ноги.       — Так, сейчас! — Маша достала ноутбук, — Слушайте, пень-капкан… Это идея. Это надо будет попробовать! Вот вернёмся в колледж, и я попробую.       — Что ты попробуешь?       — Ну пень-капкан, понимаешь, Алёнка?       — Ты что, не навоевалась ещё?       — Между прочим, Колючка, у нас в мае экзамен по магии стихий, а в экзамен входит самостоятельная работа на свободную тему. Это вы с Алёнкой в небесах летаете, а для меня это — то, что нужно. Так! Вот! — Маша включила музыку.       — Ну а что, и для нас работа есть, и Варечка может себя показать! Маша, включи сначала!       Музыка началась снова, Алёнка начала потихоньку напевать, но её отвлёк смартфон:       — Посмотрите на это чудо! — писала Маша, — Ни руки, ни ноги толком не шевелятся, но выступать уже готова.       Алёнка повернула голову. Снежка сидела с закрытыми глазами так, как будто пыталась сыграть то, что слышит. Ей казалось, что она сидит за своей любимой установкой и держит в руках палочки, а ноги пытаются отбивать ритм.       Алёнка улыбнулась и попробовала петь громче:

«Пусть месяц провоцирует нас на обман,

Пусть испарение земли бьёт как дурман,

Пусть каждый пень нам как капкан,

Пусть хлещет кровь из наших ран,

Но мы пройдём с тобою путь через туман».

      — У вас тут репетиция? — в палату прошёл врач с ноутбуком и какими-то листочками.       — Виктор Михайлович!       — Надо же, какую песню нашли! Из моей молодости, в общем. Так, ну что, готовы?       — К чему?       — К контрольной, или вы забыли?       — Ой!       — Так, меня попросили проследить. Вот задания, время — полчаса. Учтите, что я трачу время из своего перерыва, так что не тяните. Задания у каждой свои. Готовы? Начали! — Виктор Михайлович сел к столу, раскрыл ноутбук и начал что-то набирать, периодически поглядывая на девочек.       Алёнка села поудобнее и попыталась вчитаться в задание. Ох, уж эта ботаника, корешки-листики-цветочки-пестики-тычинки! Даже в больнице никакого покоя! Так, что я там читала вчера?.. Пытаясь что-нибудь вспомнить, она поглядела на подруг. О, Маша уже полстраницы исписала, а говорит, что левой рукой не может писать!       — Алёна, мне разрешили не брать работы у тех, кто будет списывать! Снежана, не надо переглядываться с Варей! Задания разные! Давайте! Вы учитесь, я поработаю немного! Заполню ваши истории болезни!       Интересно, как можно списывать, сидя в кровати? К тому же Маша сидит в шести метрах. И вопросы какие-то… Зима, на улице минус пятнадцать, а тут… чем крестоцветные растения отличаются от розоцветных...       — Скучно всё это, Виктор Михайлович, — проворчала Алёнка, сдавая работу, — Легко очень.       — Скучно, потому что легко?       — У Алёнки одни предметы скучные, потому что лёгкие, а другие — потому что очень сложные.       — Понятно! Подвиги совершать, конечно, интереснее! Кстати, Алёна, ты не ошиблась? Вон у вас на подоконнике цветок, подойди и посмотри! О, Варя, тебе гитару принесли?       — Да, только не знаю, зачем.       — Руки тренировать.       — А толку! Я час назад попробовала… Меня хватило на две минуты. Руки болят, пальцы не гнутся, ничего не могу…       — Можно? Ну-ка, — врач взял гитару, — Года два не брал гитару в руки, — он наиграл какой-то простенький мотив, — Попробуем! — он чуть подкрутил колки и начал играть:

«… Бензина под завязку, проверена запаска и техталон,

Теперь одна дорога у нас с тобой, Серёга, держи фасон! Дать, ротный, поспеши нам команду «По машинам!». Трамблёр не заискрится, чёрт ладана боится, А хочешь жить — бояться не резон...»

      Хороший инструмент, Варя! Вот и тренируйся!       — Руки болят!       — И будут болеть! Такие травмы быстро не проходят! Послушайте, если через полгода вы сможете делать всё то, что могли раньше — будет очень хорошо. Но если будете сидеть и ныть — и за год не восстановитесь. Так что, Варя, сегодня ещё два раза потренируйся, хотя бы по две минуты. Завтра — по три минуты, послезавтра — по пять.       И вообще, девочки, на следующей неделе я возьмусь за вас всерьёз, а пока — отдыхайте!       — Сейчас бы на улицу, девочки! Такая погода!       — Снежка, не дразни характер!       — Ой, кажется… Алёнка, покарауль дверь! Тут, кажется… — Снежка открыла окно. Ворон приземлился на подоконник и приветственно каркнул. Холодный воздух моментально разошёлся по палате.       — Привет, дружище! Давай, лети сюда! — ворон быстро перелетел на спинку кровати Маши.       — Я, между прочим, не разрешала надо мной летать!       — Ты слышал? Передай, что Варя лежит и капризничает! Сейчас, подожди немного! Иди, поздоровайся с девочками!       — Ты собираешься послать письмо?       — Алёнка, не отвлекайся!       — Времени мало!       — У меня только полторы руки. Иди сюда! Извини, друг, даже угостить тебя нечем. Спасибо тебе! Лети!       — Между прочим, Машенька, у тебя своё окно есть.       — У нас тут цветок стоит!       — А мы со Снежкой работать должны?       — Может, расскажешь, какие тайны пересылают такой необычной почтой.       — Какие тайны, Варя?       — Добрый день всем!       — Папа!       — Я украду у вас Машеньку на полчасика?       Он выбрал уголок поспокойнее.       — Посидишь рядом со мной? — он помог дочери пересесть на диванчик и сел рядом, — Устраивайся! Вот так!       — А как мама? С ней… всё в порядке?       — Да.       — Это правда?       — Конечно. Не волнуйся, мы всё проверили.       — Господи, я бы никогда себе не простила.       — Не надо играть словами. Всё нормально, и это главное, — отец внимательно посмотрел на Машу и улыбнулся, — Я тут подумал: как мало нужно человеку для счастья. Если бы сейчас рядом сидела мама, я был бы почти счастливым человеком.       — Почти?       — Всегда чуть-чуть чего-нибудь не хватает, но это нормально.       — Ты же должен был уехать.       — И бросить вас? Ничего, ты же знаешь, что у меня в комнате куча неразобранных материалов, там работы на полгода хватит, так что поработаю пока дома. Маша, ты чего?       — Я… я домой хочу. Папа, я не могу… Ночью мне так страшно бывает. Я сегодня ночью проснулась, только глаза закрою — они лезут. Я не знаю, как… — она прижалась к отцу и заплакала.       Он только вздохнул. Вообще-то он ожидал чего-то такого и не спешил успокаивать дочку. Господи, какая же она ещё маленькая. Она так прижалась к нему…       — Ну, как ты? — спросил он через пару минут, когда она немного успокоилась, — Давай помогу! — он вытащил из кармана платок, — Какая ты ещё маленькая.       — Ну, папа! — недовольно пробурчала она.       — Вот я и говорю, не понимаешь ещё, когда нужно сердиться, а когда — нет. Давай, устраивайся поудобнее.       — Папа, ты… сердишься на меня? — вдруг негромко спросила она.       — Сержусь? За что? За то, что я не смог уехать?       — Но я же… убивала… — у Маши снова сжалось сердце, она ждала ответа.       — Да. Эти существа не созданы для нашего мира, здесь они опасны. Ты знаешь, что жизнь и смерть связаны. Иногда для того, чтобы защитить жизнь, приходится убивать.       — Но я вот думаю… можно ведь было поступить по-другому?       — Не мучай себя! Вы сделали то, что могли. Если бы вы были старше, опытнее, больше знали, если бы у вас было больше времени, то, наверное, вы поступили бы по-другому.       Вы должны были что-то сделать. Если бы вы не вмешались — могли пострадать малыши, ведь так? А ты сама могла бы просто так стоять и смотреть на это? Как бы ты себя чувствовала, если бы кто-нибудь пострадал, а ты была бы цела? Знаешь, верный в малом — верен и во многом. Как можно защитить всё живое, если ты не можешь защитить тех, кто рядом?       — У Луки, кажется, о другом говорится.       — Думаю, и об этом тоже. Маша, ты иногда слишком мудришь. А в жизни самые сложные вещи порой сводятся к очень простым. Можешь ты быть хранителем или нет, останутся у тебя подруги или нет. Мы не виним тебя, успокойся. Хотя, конечно, устроила ты нам… Да ещё всю семью встревожила. Мы с мамой за последние два дня переговорили со всеми родственниками, с некоторыми даже трижды. А моя бабушка позавчера забыла обо всём, приехала к нам и отругала меня так, будто это я тебя бил.       Когда дверь снова открылась, Варя не стала поворачивать голову.       — Здравствуй, Варечка! — этот голос… Что?       — Вы?       — Варечка, как же я давно… — в палату вошла невысокая женщина лет сорока.       Варя вдруг подняла руку, как бы пытаясь отгородиться.       — Вас просили что-то передать мне?       — Варя, я… Я уже больше года в отставке.       — Извините! Наталья Васильевна, я...       — Ну что ты! Господи, я ведь два года тебя не видела!…       — Я, наверное, пойду, за стол сяду, не могу уже лежать!       — Ой, Алёнка, давай вместе!       — Думаешь, на четырёх ногах сложнее упасть, чем на двух? Ну-ка, вставай! А теперь — пошли! — девочки осторожно пошли к столу, Алёнка помогла Снежке сесть и еле удержалась, чтобы не упасть.       — Никогда не думала, что сесть на стул — это так сложно! Опять голова закружилась! Сколько можно!       — Если у тебя есть сотрясение мозга — значит, у тебя есть мозг, а это уже хорошо.       — А кто это?       — Потом, Алёнка. Посмотри на Варю. Может быть, она немного успокоится?       Женщина взглянула на гитару.       — Говорят, ты сейчас здорово играешь?       — Играла. Сейчас у меня вообще ничего не получается!       — Получится!       — Руки болят и пальцы не гнутся совсем…       — Дай-ка! — она взяла Варю за руки и подула на них, а потом взглянула на неё, — Помнишь? Забыла уже? Помнишь, что я делала, когда ты не хотела заниматься?       — Мне всегда нравилось заниматься музыкой!       — Когда стало получаться, а раньше? Забыла? Сначала у тебя плохо получалось, ты говорила: «Я не смогу», «У меня не получится», «Пальцы болят». Я тогда месяца два боролась, чтобы ты не бросила заниматься, и придумала. Я брала тебя за руки, дула на них и говорила: «Я подую, поколдую немного, и пальчики перестанут болеть». И ты поверила мне, а потом у тебя стало получаться.       — Но сейчас… мне никогда не было так больно.       — Я знаю. Ты мне верила тогда, поверь и сейчас, — Наталья снова взяла Варю за руки, — Это не самая страшная боль, она пройдёт!       — Мне кажется, что кто-то хочет, чтобы эта история быстрее забылась. Вот только не знаю, насовсем или до нужного момента.       — До какого момента?       — Кто знает…       — Так не хочется тут валяться! Столько хочется сделать!       — Тебе сначала вылечиться нужно. А потом нам нужно будет поговорить. Ладно, Машуля, мне надо ехать. Хочу ещё к бабушке заехать, успокоить её, — он вдруг улыбнулся: он вспомнил, что в последний раз такой тяжёлый разговор с бабушкой у него был лет пятнадцать назад, когда она узнала, что он собрался жениться.       — Помоги мне. Хочу немного походить.       — Уверена? Давай!       — То, что вы пришли сюда, может не понравиться…       — Не волнуйся, Варечка!       — Но я могу просто позвонить, Селесте, например, или…       — Не волнуйся! Даже не думай об этом! Варечка, мне пора! Помни, что лучше использовать попутный ветер, чем бороться со встречным.       — Вы… ещё придёте?       — Постараюсь! Пусть ветер хранит тебя, Варечка!       Варя минуту просидела, глядя куда-то за окно, потом оглянулась…       — И как это называется? Они сидят там, а я — здесь! Так, ну-ка! — Варя осторожно встала.       — Варя, ты что… — Маша подумала: «У нас даже тросточки нет!»       — Не надо… — у Алёнки сжались кулаки, когда Варя осторожно, в одних носках, медленно пошла, держась за кровати.       — Помирать — так с музыкой! Если что — сыграйте на моих похоронах! — Варя чуть оступилась, пытаясь сесть, но Маша поддержала её за руку, — Спасибо!       — Варя, а кто это был?       — Это наша бывшая статс-дама. Она руководила моими фрейлинами. И она учила меня музыке.       — Я не видела её раньше.       — Последний раз я с ней встречалась почти два года назад, ещё до того, как мы с тобой познакомились. А теперь она, получается, вышла в отставку. Между прочим, девочки, скоро придут мальчишки, а у нас ничего не готово. Маша, что у нас есть?       — Так, девочки, там ваши друзья приехали. Сейчас их приведут. Только, Варя, о таких вещах нужно предупреждать.       Снежка улыбнулась врачу самой доброй из своих улыбок.       — Виктор Михайлович, вы же не сердитесь на нас?       — В понедельник узнаете. Вот придёте ко мне на перевязку, и я вам всё объясню.       — Всё будет в порядке! Вы дадите нам Лёшу на час?       — Только на час, Варя!       — Заходите уже! Ребята, у нас всего час, идите сюда! Снежка, потом обниматься будете!       — Даша, ты тоже приехала?       — Ой, Маша, меня попросили сопровождать ваших друзей.       — Ребята, давайте делом займёмся! Потом поговорим!       Через десять минут в фойе началось небольшое представление.       — Уважаемые зрители! — начала Алёнка, — Сегодня у нас в гостях два настоящих волшебника, два великих мага, наши друзья. Музыку! Итак, встречайте! Александр Абрикосов и Василий Сидоров!       После представления все снова собрались в палате. Даша наблюдала за ребятами. В общем, всё прошло очень неплохо. Мальчишки хорошо знали своё дело, небольшое выступление прошло удачно. Даже сама Даша увлеклась и забыла обо всём, но вот потом… Даша знала, что ребята знакомы уже давно. Вася сразу приклеился к Снежке, и Даша уже хотела отпустить в их адрес какую-нибудь едкую шуточку, но она обратила внимание на Сашу.       С ним как будто что-то случилось. Даше показалось, что он боялся даже прикоснуться к Алёнке, и за всё время сказал ей от силы десяток фраз, а потом вдруг отвёл от неё взгляд. А у Алёнки был такой вид, будто ей было всё равно. Тут она заметила, что лицо у Алёнки исказилось, и она схватилась за ногу. Прошла ещё минута, и всё повторилось. Ребята уже собирались уходить, а Алёнка потихоньку выехала в коридор. Даша вышла за ней.       — Болит?       Алёнка только кивнула.       — Врача позвать?       — Смысл? Всё равно скоро уколы будут. Подожду!       — Мы собираемся. Проводишь?       — Сейчас! Слушай, ты завтра посиди, поучи немного, пусть у Кривозуба челюсть выпадет, а Любава распухнет от злости! Ещё три дня, успеешь!       — Любава распухнет? О, это мне нравится! Пошли!       Они не спеша двигались по коридору к лифту и Даша гипнотизировала Сашу. Ну ты, чурбан бесчувственный, чего молчишь? Неужели ты не видишь? Господи, откуда только такие болваны берутся? Ну, подожди ты у меня!       Пока машина ехала до Мышкина, Даша молчала. Она очень хотела сказать Саше всё, что думала, но… Сегодня их отвозила Ядвига. Даша не любила, когда взрослые пытались её воспитывать, в колледже она терпела такое только от Василисы и Кривозуба, те хотя бы знали, что говорили. Но поэтому она очень не любила ябедничать, и не любила Любаву, которая слишком часто бегала к учителям. Даша привыкла решать проблемы сама, поэтому просто подумала: «Ладно, живи пока, болван, поговорю я с тобой».       Была и вторая причина. Во вторник по расписанию была история магии. Даша не любила читать учебник истории, но Ядвига… она ведь сама была просто живым учебником, и не только истории. Нужно было просто правильно задать ей вопрос, и можно было услышать то, чего не было ни в одном учебнике, то, что в книжках могла найти разве только Маша. Ядвига любила, когда её слушали, и можно было не только узнать у неё настоящую историю, но и попить чаю с пирожками. Так что сейчас Дашу больше волновала Ядвига, а этот болван пускай живёт… пока.       Мальчишки вышли из машины недалеко от школы и потопали домой. Саша никак не мог понять, что случилось. Всё вроде бы было нормально, но что-то было не так. Он испугался? Нет, чего ему было пугаться? Но Алёнка… Это была та Алёнка, с которой он дружил? Да, это была она, и хотя она с трудом могла ходить, но в глазах горел всё тот же огонь. Но почему же тогда он не мог себя заставить подойти к ней? Что в ней изменилось?       — Нет, это неправильно!       — Что? Вася, ты что?       — Это неправильно, Саша! Почему так?       — Я не понимаю.       — Почему они попали туда? Саша, им же больно! Это ты понимаешь? А Снежка? Ей же надо с детишками играть, а не мечом махать. Это мы с тобой должны… Ладно, пока!       Вася махнул рукой и через секунду исчез между домами. Саша сел на ближайшую скамейку и довольно долго сидел, не зная, что делать дальше.       Вася остановился недалеко от своего дома, чтобы отдышаться, и вдруг услышал сзади:       — Здравствуйте!       Он обернулся.       — Окоп Траншеевич?!       В это время дежурная медсестра звонила Анне Сергеевне.       — Не волнуйся, Аня, всё хорошо прошло. Приехали мальчишки, выступили, даже по палатам прошлись. Может, сегодня дети лучше спать будут и я тоже смогу нормально поспать.       Слушай, бывают ведь такие дети! Что же могут наши амазонки, если у них такие друзья? Мальчишки выступают, их подружка с розовыми волосами… Алиса… Она вчера мне за полчаса шкаф отремонтировала и окно отрегулировала. Я две недели просила мастеров прислать, а тут девочка в тринадцать лет пришла и сделала. У меня дочке десять лет, она пуговицу не может сама пришить. А Даша мне снова помогала с малышами. Я сегодня предложила Михалычу, если ей нравится, оформить её хоть на полставки. А он говорит: «Как я её оформлю, если ей нет четырнадцати?» Одевается, она, конечно, страшненько… Ой, ты меня не видела в четырнадцать лет… Баба Яга в молодости...       Когда Алёнка въехала в палату, девочки переглянулись, но промолчали. Алёнка осторожно забралась на кровать и легла.       — Ты как?       — Знаешь, сейчас — первый раз, когда мне хочется, чтобы мне поставили укол.       — Девочки, я хотела спросить, а почему вчера, когда мы выехали в коридор, Алиса так на Варю смотрела?       — Ой, Маша, она…       — Когда они приехали за нами, Алиса вошла первой, а Даша задержалась. И Алиса стала спрашивать Варю, мол, что ты нашла в её платье, там же ничего такого… ну ты знаешь её. А Варя так цыкнула на неё, что Алиса чуть заикаться не начала.       — Нечего лезть, когда не надо. Тоже мне, эксперт моды! Даша — сложный случай, с ней надо поработать, а Алиса лезет… Ничего, дайте мне время, я сделаю из Даши стильную девушку.       — Справишься?       — Сомневаешься, Алёнка? Хочешь пари?       — Ну нет.       — Боишься!       — У Алёнки теперь аллергия на пари. Ладно, видите, как сегодня всё хорошо прошло, мальчишки — молодцы, и мы им помогли.       — Вот только Виктор Михайлович на нас, по-моему, рассердился. Может, к понедельнику перестанет?       — Вот в понедельник и узнаешь, Снежка! — проворчала Алёнка, устраиваясь поудобнее.       — Виктор Михайлович вообще загадочный! Во-первых, он почему-то называет Варю принцессой.       — Он же знает про волшебные миры.       — Да, Алёнка, но он не называет так ни тебя, ни Снежку. Почему? А во-вторых, на гитаре играет, и песня характерная. А ещё и наколка на руке, видели?       — Я видела, но не смогла разобрать.       — Я тоже, она старая, но я вот теперь думаю, связаны ли песня, наколка и сегодняшняя дата. Просто так он песню вспомнил, или…       — Маша, ну что ты всё загадки загадываешь? — проворчала Алёнка, — Не можешь просто объяснить?       — У тебя тогда мозги высохнут. Сама подумай!       — О чём? Дата? Сегодня шестнадцатое февраля, ну и что?       — Вот и подумай!       — Да ну тебя!       — Не возникай, а то обижусь! Девочки, передайте ей учебник! Так, даю вам всем час, через час буду спрашивать. Я, конечно, не Кривозуб, но стремлюсь к этому.       — Да, Варя, ты, кажется, была права вчера, — шепнула ей Маша, — я с папой сегодня поговорила… странно всё как-то. Ну то, что от нас пытаются отвлечь внимание — это я понимаю. Но в остальном — ерунда какая-то. Вместо того, чтобы разобраться, что произошло, печатают непонятно что. Не мнения специалистов, а интервью разных блогеров, артистов… Шикан и Мальвина — наши друзья, но какое отношение их мнение имеет к тому, что случилось?       — Вот-вот. А я тут ещё подумала сегодня… Смотри, гномы, Ядвига и Леший живут в Мышкине, с ними всё просто, но волколаки и Пряничная ведьма живут в Сказочном мире.       — То есть опыты Астера имели смысл только в том случае…       — … если портал был открыт! А теперь смотри: портал был открыт в начале августа, но почти сразу был закрыт, потом он снова открылся только в конце месяца. Астер начал свои опыты всего дней через десять. Мне кажется, когда мы приехали в колледж, у него уже был какой-то план.       — Он сам узнал обо всём, или ему кто-то подсказал?       — Вот! Но как он мог узнать? Кто мог ему подсказать? В первый раз портал был открыт буквально несколько часов, если верить волколакам, через него никто не проходил.       — Сирин мог отправить кого-то за это время, кто-то мог пройти сам, хотя… слишком мало времени прошло. Поговорим с волколаками?       — Когда вернёмся. В конце августа портал был открыт снова, и об этом стало известно, но время…       — Думаешь, тот, кто с этим связан, узнал о портале уже в начале августа?       — Очень может быть.       — Но кто об этом знал? Ядвига, Кощей и Василиса, вот и всё! Кроме них — только мы и Кот, но мы-то были за порталом.       — Ядвига, Кощей и Василиса… Видимо, рядом с ними находится кто-то…       — Я думаю, что это кто-то рядом с Василисой.       — Но рядом с ней много народа. Одних учителей сколько! А ещё в Москве, в Ярославле…       — Да, так что боюсь, что правду мы узнаем лет через сто. Тот, кто придумал всё это, наверняка умеет заметать следы.       — Может, это, всё-таки, кто-то из Колледжа? Вряд ли ВасьВась за те несколько часов успела сообщить об этом кому-то в Москву.       — Скорее он связан с кем-то в колледже, хотя там, конечно, народа хватает.       — Может, Звездочёт?       — Варя, ты чего?       — А что? Он ведь был руководителем у Астера, с Василисой много общается, да и вообще… Учитель он, честно говоря, не очень, аспиранты, по-моему, вообще не его уровень.       — И ключ у самого себя украл…       — Для отвода глаз. И Астера подставил.       — Оправдываешь Астера?       — Он, конечно, наделал гадостей, но думаю, что не он всё это задумал. А теперь, после всего, на него вообще всех собак свесят. Очень удобно, он во всём виноват, а то, что системы безопасности в колледже не работали, что связь отказала — кому это интересно!       — Но ведь должны были остаться какие-нибудь бумаги Астера или файлы… Вот бы разобраться!       — Шутишь? Хочешь на занятия с охраной ходить? Ближайшие пару месяцев мы будем под таким контролем! Я ведь с девочками об этом не говорю, только с тобой. Если только поймут, что мы что-то ищем…       Маша ничего не ответила, но уснула не сразу. Ведь должно было что-то остаться, бумаги или файлы…       — Слушайте, что-то у этого врача рука тяжёлая! — ворчала утром Алёнка, — Я толком шевельнуться не могу.       — Да уж, — Маша повернулась и поправила очки. Теперь она могла немного шевелить правой рукой, — Видимо, врач молодой ещё. Варя, ты чего?       — Не пойму, это у меня такой узор на пододеяльнике?       — Да, ну и что?       — Я не понимаю. Я как будто только сейчас его увидела. Ой! Алёнка, можешь мне зеркальце достать, хочу на себя посмотреть. Может, я и себя не узнаю?       — Держи!       — Спасибо! Слушай, а почему у тебя мусор около кровати? Ты опять…       — Варя, ты же хотела на себя посмотреть!       — Девочки, будьте свидетелями! Я говорила, что Варя скоро снова начнёт…       — А ведь точно, Варя! Ура! — Алёнка подъехала поближе и попыталась обнять её.       — Ты чего?       — Забыла уже? Надо было с тобой хоть на два мороженых поспорить!       — Что ты придумываешь?       — Не спорь, Варечка! Думаю, что ты теперь должна Машеньке! — Снежка села в кровати, — Алёнка, помоги мне разобраться, я в халате запуталась.       — Сейчас!       Тут дверь палаты резко распахнулась.       — Привет!       Девочки завизжали, Маша, лежащая напротив двери, бросила первое, что попалось ей под руку — стаканчик с соком.       — Ай!       — Что за чёрт? — проворчала Алёнка.       — Девочки! Вы чего? — раздалось от двери.       — Что? Эй, это ты, что ли?       — Маша, ты чего?       — Твою же… А ну кыш отсюда. Кыш, я сказала! — Алёнка загородила Снежку.       — Ну даёт! — Маша осторожно встала и прошла к двери.       — Вы готовы, девочки? Заходи уже! — скомандовала Варя.       — Привет! Маша, ты что? Ну почему апельсиновый?       — Предпочитаешь томатный? У нас есть, сейчас достану! — она потянулась к холодильнику.       — Ну вы что? Я же невидимый!       — Ты что, совсем? — Алёнка поехала к двери, — Он невидимый! А мы?       — Ну вот, хочешь сюрприз сделать, а они!       — Сюрприз! Скажи спасибо, что у меня стаканчик пластиковый был! Ты теперь Снежке моральную компенсацию должен.       — Мороженое подойдёт? У меня тут на всех хватит…       — Тихо ты! Чего орёшь? — шикнула на парня Алёнка.       — С этого надо было начинать! — прошептала Маша, — Клади в морозилку и иди садись.       У Вари зазвонил смартфон.       — Волад, ты? Привет! Хорошо, что позвонил. Тут к нам Эй зашёл. Да, у меня просьба к тебе. Когда увидишь его, врежь ему хорошенько! Ну чтобы он понял, как нужно заходить в палату к девушкам! Ну да! Понимаешь, я могу Настю попросить, но тогда его положат в соседнюю палату, так что лучше ты. Да, что ты хотел? Что? Волад, какой реванш? Ты что, смеёшься? Мы по палате еле ходим. Какая игра через две недели? Я не знаю, сможем ли мы играть через два месяца! А, вот что… Ну вот так пока, мы тоже не против будем с вами сыграть, но когда? Как мы? Слухи о нашей смерти сильно преувеличены. Ладно, спасибо тебе, пока!       Они календарь игр на весну составляют и мечтают выиграть у нас.       — Варя, ты серьёзно?       — Конечно, а ты что, испугался? Не бойся, Волад тебе не сильно врежет, а так, для профилактики!       — Я что-то не пойму, — спросила Маша, — почему тебе и Корвину решили о нас рассказать?       — Мне кажется, что Корвин хотел узнать что-нибудь о вас, увидел, как Кривозуб на улице разговаривает с Алисой и выпустил ворона. Ну а я там рядом был. В общем, он меня заметил… а потом, кажется, и его.       — Ну Корвин — понятно, а ты там, конечно, оказался совершенно случайно!       Эй только вздохнул. Сколько раз разные мелочи мешали ему в самый неподходящий момент. Он увидел Кривозуба, разговаривавшего в парке с Алисой, решил подобраться поближе… и надо же было ему чихнуть в самый неподходящий момент!       — И Кривозуб так сразу вам всё рассказал? — спросила Варя.       — Нет, сначала к Василисе зашёл, а потом вызвал нас к себе.       — Сильно ругался?       — Нет, Снежка, совсем не ругался. Он очень спокойно сказал, что если мы брякнем что-нибудь лишнее, то никогда не закончим шестой класс.       — Всего-то?       — Знаешь, Алёнка, он сказал это так, что мы сразу ему поверили! А потом позвал ещё Дашу и Алису.       — И всё-таки непонятно, зачем вы с Корвином ему понадобились.       — Чтобы Корвин мог отсылать тебе письма с вороном.       — А ты, Варечка, не можешь… — Маша не договорила. Она вдруг подумала, что Василиса с Кривозубом вполне могли придумать что-нибудь такое.       — Как вы там без нас, скучаете?       — Особенно без тебя, Алёнка, некому на уроке фейерверк запустить или пожар устроить, да и спрашивать нас стали чаще. Всё ничего, только Любава ходит злая, как два дракона. И у Кривозуба, кажется, на неё огромный зуб вырос. Во-первых, он злится, что она так долго бегала за учителями. Она то ли от страха, то ли ещё почему, очень долго не могла их найти. Кривозуб ей сказал: «Сколько же надо было думать, чтобы понять, что учителей проще всего найти в учительской!»       Она ещё не смогла уехать на выходные. Он сейчас сидит с документами, и она помогает ему. А вчера он зачем-то отправил её в Ярославль, причём на обычном автобусе. Она полдня проездила, вернулась злющая. Даша сказала, что слышала, как она говорила: «Они там развлекались, а мне приходится из-за них ездить!»       — Это мы развлекались? Ничего себе! Ну, Любава! Вот я вернусь…       — Я слышал, как кто-то говорил, что вы просто сбежали, отправились к Снежной Королеве, и там разбились.       — Что? И кто же такое…       — Подожди, Алёнка! Кривозуб отправил Любаву в Ярославль?       — Да, я же говорю, она вчера ездила, таскала какую-то сумку.       — Варя, думаю, что это неслучайно. Не удивлюсь, если она ездила в какую-нибудь из больниц.       — Операция прикрытия?       — Думаю, да. А если на днях появится сообщение, что нас видели где-нибудь в Москве или Питере…       — Девочки, вы о чём?       Девочки переглянулись.       — Понимаешь, — начала Маша, — мы думаем, что они не хотят раскрывать, где мы находимся.       — Похоже. К вам разрешили ездить только четверым, ваши телефоны дали только нашему классу. Я так понял, что из учителей только Василиса и Кривозуб знают, где вы.       — Кстати, Эй, — тихонько сказала Снежка, — ты никогда не был в Антарктиде?       — Ты что, шутишь?       — Да как сказать. Я думаю, что у тебя может появиться такая возможность. Я — не Кривозуб, но если ты скажешь кому-нибудь, то проведёшь годик в Антарктиде, с пингвинчиками.       Тут дверь палаты снова открылась.       — Добрый день!       — Мама!       — Ой!       — Как вы тут? Кажется, повеселели немного?       — Извините, пожалуйста!       — Это кто ещё тут?       — Эй, подойди сюда! Вот, передай Даше тетрадку, хорошо? Ну всё, пока!       — До свидания… девочки!       — Так, интересно! Я думала, что они тут умирают, а к ним тут мальчики ходят… невидимые!       — Мам, ну это же…       — Я знаю, кто это.       — А папа не смог прийти?       — Дай ему немного отдохнуть. Он сейчас спит. Несколько дней почти не был дома, только сегодня ночью приехал. Но обещал, что обязательно заедет к вам. Ладно, теперь немного успокоимся, и других успокоим. Весь Сказочный город волнуется, все хотят узнать, что с вами случилось.       — Все так волнуются?       — Да, ты знаешь, что в Сказочном городе вчера и сегодня отменили все концерты, все выступления. Вчера в городе так тихо было. Со всего королевства сообщения приходят.       А я, Алёна, поняла, что слишком много доверяла вам с папой и слишком мало следила за тобой. Во-первых, ты сражаться не умеешь.       — Почему?       — Ты же сюда попала?       — Ну… там же много было этих… Я посох выронила, а потом…       — Да ты просто не умеешь пользоваться ни посохом, ни мечом. А не умеешь — не берись!       — Это я не умею?       — Да, ты!       — Мы с папой занимались! Я и сама…       — Вот подожди, ты немного поправишься, и я покажу тебе, что значит владеть посохом. И ты узнаешь, что значит заниматься. Вы с отцом потренируетесь часа два в неделю — и довольны. Но это же ерунда. Ты знаешь, как я занималась, когда была чуть постарше тебя? У тебя через месяц каникулы? Вот приедешь, и мы начнём.       — Ты серьёзно?       — Конечно! Я не хочу, чтобы всё это повторилось, поэтому, если хочешь быть хранителем, хочешь сражаться — тренируйся. А кроме того, Алёна, мне надоели твои тройки. Я говорила с Кривозубом…       — Ты с ним говорила?       — Да, он считает, что ты мало занимаешься, и я с ним согласна.       — Тётя Лена, — сказала вдруг Маша, — но Алёнка теперь стала больше читать, даже Гамлета прочитала.       — Это хорошо, но мало.       — Будем всё время заниматься?       —Зачем? Сделаем тебе такой график, какой был у меня. С утра — два часа тренировки, два часа в библиотеке, а потом — делай, что хочешь. Ну ещё вечером почитать что-нибудь часок.       — Столько заниматься?       — Это так, ерунда, каникулярный режим. У тебя будет примерно восемь часов совершенно свободного времени.       — Мам, ну это же каникулы! Какие занятия могут быть на каникулах?       — На каникулах очень хорошо тренироваться. Помню, тогда начались каникулы, лето, хотелось, конечно, погулять и всё такое. А чтобы синяки после тренировок не прятать, пришлось очень серьёзно тренироваться, так, чтобы не давать себя ударить. Тогда я по-настоящему поняла, что значит «Хочешь жить — умей вертеться!»       — Может, мне ещё немного поумирать?       — Я говорила с врачом, он считает, что в ближайшие лет пятьдесят это тебе не грозит. Если, конечно, ты сама не влезешь в какую-нибудь авантюру.       — Тётя Лена, — спросила Варя, — а почему сделали такую тайну из того, где мы лечимся? Никому толком ничего не говорят, и всё такое.       — А зачем? Вы, наверное, хотите, чтобы под окнами штабелями лежали поклонники, а в двери ломилась бы толпа журналистов? Чтобы врачи, вместо того, чтобы лечить вас, записывали бы посетителей к вам на приём?       — Ну нам же интересно, что вообще происходит! Никто ничего не рассказывает, пишут всякую ерунду. Расскажите!       Королева пробыла с девочками ещё полчаса. Когда дверь палаты закрылась, Варя вдруг засмеялась.       — Теперь я знаю, на кого похожа Алёнка! Маша, ты видела? Когда они к тебе повернулись, у них даже щёки зарумянились одинаково!       — А главное, Варя, посмотри, Алёнке такой план на весенние каникулы составили, точнее, все её планы разрушили, а она даже почти не возражала, прижалась и сидела рядышком. И ни тебе фейерверка, ни пожара. Даже странно.       — К Алёнке теперь подходить будет опасно, теперь любая палка в её руках станет смертельным оружием.       Алёнка осторожно встала и посмотрела в окно. За окном был солнечный зимний день. Как же ей хотелось туда! Она представила, как могла бы выбежать на улицу… Она повернулась… и еле удержалась на ногах…       — Алёночка, ты чего? Думаешь о весенних каникулах? А я хотела попросить, может быть, тётя Лена и меня научит использовать посох?       — Я туда хочу! Я не могу, не хочу больше! Сейчас вот наколдую посох и вылечу на улицу, а вы сидите тут!       — Вылетишь, грохнешься и будешь лежать на белом сверкающем снегу!       — Представляешь, Маша, как расстроится Виктор Михайлович, когда узнает, что Алёнка решила перебраться из травматологии в реанимацию!       — Да ладно, никуда Алёнка не улетит! Она же на подоконник не заберётся!       — Ну, Снежка! — Алёнка замолчала, забралась в кресло и выехала из палаты.       — Чего это она?       — Снежка, как думаешь, я смогу на подоконник забраться?       — А вам не кажется, девочки, что нам готовят какой-то сюрприз?       — Какой сюрприз, Маша?       — Не знаю, но мне кажется, что весенние каникулы мы проведём дома.       Алёнка остановилась у окна в коридоре.       Почему мама так быстро ушла? В самом деле, можно быть одинокой даже среди сотни друзей. Вдруг она улыбнулась: нет, она не была одинокой! У неё были лучшие подруги, а главное… Девочки не знали, что вчера утром она проснулась очень рано, тихонько выбралась из палаты и позвонила маме. И они говорили, очень долго говорили, пока не пришла медсестра. А сегодня мама пришла к ней.       Двенадцать лет она ждала маму, и сейчас мама была рядом. Дурацкая мысль вдруг влезла в голову: «Ты что, искала маму, чтобы она учила тебя драться?» Алёна снова улыбнулась: а что, может быть! Мама научит её, а потом… потом она с девочками будет… Нет! Потом они с мамой будут сражаться с девочками! И они вдвоём покажут им, КАК нужно использовать посох! Снежка хочет научиться владеть посохом? Пусть учится!       Но Варя… Как же она? Неужели родители к ней так и не придут? К нам всё время кто-то приходит. И ничего нельзя сделать…       — О, Алёна, привет!       — Лёша? Ты что, дежуришь сегодня?       — Ты чего тут сидишь?       — Так надоело лежать!       — А чего грустная? Скучаешь? — парень внимательно посмотрел на неё.       Алёнка махнула рукой.       — А ты чего такой.       — Как тебе сказать? — он заговорил серьёзно, — вот ты грустишь, скучаешь, это понятно, но всего через месяц ты уже будешь бегать. А вот в той палате лежит мальчишка чуть помладше тебя, ему нужно будет снова научиться ходить.       — А что с ним?       — Машиной сбило, так, что обе ноги сломаны.       — Подожди, а водителя не нашли.       — Нашли, только… Он такой пьяный был, что не помнит ничего. Да и… он же ноги ему не вылечит. Я бы ему башку открутил, или заставил бы тут санитаром поработать лет десять... Сколько уже наши врачи бьются, и сколько ещё нужно будет сделать.       Не добавляй лишней грусти, Алёна, тут её и так много.       — Лёша, поможешь мне?       Нет, она не даст девочкам скучать! Алёнка въехала в палату.       — Так, девочки, хватит валяться! Сейчас придёт Лёша, и мы отправимся на прогулку!       Тут дверь палаты открылась.       — Ой, привет! Алёнка, пошли играть!       — Сейчас, я только девочек вытащу!       — К Алёнке кавалер пришёл!       Ну, Варя! Девчонки захихикали. Кавалеру ещё не было семи лет, но…       — Все игры будут после обеда! Сейчас Алёна будет занята!       — Анна Сергеевна!       — Быстро поднимайтесь и садитесь за стол, я принесла вам задания!       — Вы?       — Виктор Михайлович сегодня отдыхает.       — Но ведь воскресенье!       — Алёна, я же работаю сегодня! Садись! Предупреждаю: тому, кто будет списывать, я потом так укол поставлю, что неделю сидеть не сможет! О, смотрите, какой прогресс, все до стола дошли! Надо будет вам тросточки принести. Держите!       — Алёнка, ты что! — зашептала Снежка, — Кириллицей пиши!       — Забыла совсем!       — Не болтаем!       Как же не вовремя! Ничего! Сейчас сделаю задание, а потом я встряхну эту больницу. Алёнка попыталась сосредоточиться и начала писать.