The Lonliest

      Первая эйфория от мысли о том, что Элизабет будет проводить свои дни не в привычном ей одиночестве, а в компании кого-то настолько недосягаемого, как Чонгук – очень популярного, невероятно талантливого, а следовательно, и безумно интересного – достаточно быстро сошла на нет. Пока возбужденный разум девушки фантазировал о том, как они с Чонгуком утром прогуливаются вдоль речки, днем катаются верхом, а вечером сидят в гостиной у камина, мило беседуя обо всем на свете, суровая действительность хладнокровно уничтожала эти мысли на корню.              Чонгук не спускался к завтраку, предпочитая либо пропускать утренний прием пищи вовсе, либо ограничиваться легкими закусками и кофе, которые просил прислугу приносить ему в покои. Обед и ужин, которые в поместье всегда подавали в четко отведенное время в малом обеденном зале, также проходили для Элизабет в привычном для нее уединении. За последние три дня Чонгук ни разу не спустился разделить трапезу с девушкой. На скромные вопросы Элизабет к прислуге о том, почему приборы подготовлены только для нее, ведь во дворце присутствует гость, она всегда получала один и тот же ответ: “Господин Чон уже пообедал (поужинал)” или “Господин Чон попросил подать обед (ужин) чуть позже”.              Размеры дворца были настолько велики, что для Элизабет было неудивительно, что они с Чонгуком ни разу не сталкивались в коридорах. Сама она к нему в покои не решалась зайти, считая, что может таким образом побеспокоить его. Все, что она могла, это только с замиранием сердца слушать, расспрашивая у прислуги о том, хорошо ли питается гость, все ли ему нравится и есть ли у него какие-то пожелания. На что в ответ получала одно и то же односложное: “все хорошо”, “ему все нравится”, “пожеланий никаких нет”.              На пятый день пребывания Чонгука в имении Элизабет начала подвергать сомнению саму идею нахождения молодого человека во дворце. Ей стало казаться, что ее воображение сыграло с ней злую шутку, что утро после ее дня рождения было плодом ее фантазии, что на самом деле из-за бессонной ночи, она не проснулась к завтраку, а следовательно, никакого разговора с отцом о том, что Чонгук останется погостить на какое-то время, не состоялось. Однако сообщения прислуги – согласно наказу Элизабет все должны были предоставлять ей устные донесения на ежедневной основе – говорили об обратном. Чонгук все еще был во дворце и все также отказывался от каких бы то ни было контактов с хозяевами поместья.              Мысленно Элизабет разрывалась на две части: одна ее половина никак не могла понять, что она сделала не так, что ее намеренно избегают, а в более грубой трактовке все выливалось в один закономерный вопрос: “Чонгук настолько лишен элементарного чувства такта и проявляет такое неуважение, будучи гостем, потому что слишком знаменит?”.              “Что ему стоит хотя бы изредка спускаться к приемам пищи, чтобы просто поприветствовать хозяев и пожелать хорошего дня. Каких-то несколько минут его драгоценного времени можно было бы уделить…” – перед сном, лежа в постели, в очередной раз прогоняла в голове эту мысль Элизабет. И если по первости эти слова появлялись в голове девушки мельком, то с каждым днем они обретали все больше веса и пробуждали в Элизабет какой-то неконтролируемый гнев и злобу, на которые, как ей казалось, она была не способна, которые просто-напросто были ей не свойственны.              Вторая половина Элизабет, в свою очередь, находила тысяча и одно оправдание такому поведению Чонгука:              “Возможно, он утомился от пристального внимания фанатов. Ведь он только вернулся из армии, и все для него в новинку, как в первый раз. А может, в армии ему было нелегко, поэтому он ведет себя так отстраненно. Наверное, ему просто нужно время. А может, именно на таких условиях он согласился погостить в имении? Да и отец четко дал мне понять, что никто не должен беспокоить Чонгука”, – строила свои предположения девушка, а когда идеи в конце концов заканчивались, переходила к самобичеванию, коря себя за то, что даже мысленно позволяла себе плохо думать о человеке, не зная мотивов его поведения, не учитывая особенности его характера, которых она, разумеется, и не знала: – “Я должна быть просто благодарна Чонгуку уже за то, что он согласился выступить на моем дне рождения. Насколько мне известно, даже огромных гонораров обычно недостаточно для того, чтобы добиться живого выступления звезды такого уровня. А сам факт его присутствия в моем доме – это уже огромная честь!”              Последние мысли Элизабет перед тем, как окончательно уснуть, были всегда одинаковы. Сомнения непременно рассеивались, а недовольство и гнев утихали под напором затапливающих все нутро девушки нежности и заботы. Она совсем ничего не знала о своем кумире за исключением того, что было в открытом доступе в Интернете. Но на самом деле, она прекрасно понимала, что Чонгук – это всего лишь образ, оболочка, скрывающая от окружающих его истинную натуру. Так кем себя возомнила Элизабет, посягая на эту тайну? Как бы девушке не хотелось узнать настоящего Чонгука, подружиться с ним или даже просто пообщаться, она не имела никакого права требовать от него что-то или добиваться своих эгоистичных целей силой.       

***

      – Леди Элизабет, – от официального обращения личного секретаря у девушки обычно мурашки шли по коже, настолько резко и пафосно он говорил, – сегодня на десять утра у вас запланирован урок по верховой езде, – мужчина, облаченный в приталенный костюм-тройку из темно-бордовой ткани, с идеально уложенными на косой пробор светло-русыми волосами, переливающимися золотыми прядками в те моменты, когда он легонько тряс головой, смахивая удлиненную челку с глаз, стоял по стойке смирно, чересчур сильно напрягая спину, чтобы казаться более значимым, чем он являлся на самом деле.              Вздернув свои ухоженные брови так, что они скрылись под копной волос и пробежавшись по тексту в толстом ежедневнике, который он держал в руках, он шумно перелистнул страницу и спустя несколько секунд продолжил:              – А во второй половине дня имение посетит ваш личный визажист, – мужчина нахмурил брови на долю секунды, а потом добавил: – Я знаю, что говорил вам уже об этом, но рискну поднять эту тему снова. Я очень рекомендую пересмотреть кандидатуру этой мисс, называющей себя профессиональным make-up artist, – с идеальным британским акцентом произнес секретарь последние слова, – я уже подготовил список других визажистов, который ждет, пока вы с ним ознакомитесь, он на вашей электронной почте.              – Оскар, – на выдохе устало произнесла Элизабет, отставив уже пустую чашку с чаем, и подняла глаза на стоящего перед обеденным столом высокого мужчину, выглядящего не старше сорока пяти лет, но по факту являющегося ровесником отца девушки, – я с первого раза поняла ваши намеки, – на этих словах секретарь испуганно расширил глаза и приоткрыл рот в изумлении, – но смею вас в очередной раз заверить, что мое решение не изменится.              Это постоянная борьба, царящая в стенах этого дома. С каждым годом становилась все ощутимее. Возможно, все дело было в том, что раньше Элизабет благодарно принимала все, что ей предоставлялось, и даже не пыталась высказывать, а главное, отстаивать свое мнение по какому бы то ни было поводу. С момента появления в ее подчинении секретаря Элизабет поняла, что у нее появилось право выбора и право голоса. Логика Элизабет была проста, раз отец увидел необходимость в существовании такой должности, как личный секретарь, значит, и статус дочери он автоматически повышал. В обязанности Оскара, по сути, не входило ничего грандиозного. Он просто следил за расписанием Элизабет, напоминал ей о запланированных встречах и выполнял мелкие поручения: купить-подыскать-нанять. По факту же оказалось, что отец приставил к дочери Оскара в качестве очередного надсмотрщика (мало, видимо, было постоянной охраны, видеонаблюдения, ограничений в перемещениях и прочих мер безопасности, существующих в этой семье), который не просто вел бумажный ежедневник (что казалось Элизабет пережитком прошлого, при наличии современных гаджетов для этих целей), но, главным образом, негласно являлся правой рукой господина Ли.              Спустя какое-то время Элизабет стала четко понимать границы, в пределах которых она могла проявлять настойчивость. А где ей не следовало бы даже открывать рта, поскольку мнение отца по такому вопросу в любом случае перекрыло бы ее собственное. Оскар никогда не вскрывал всех карт, но эти его вздернутые брови и секундное замешательство в моменты, когда Элизабет говорила что-то противоречащее их договоренностям с ее отцом, которым он в тайне должен был следовать, – девушка выучила наизусть.              Этот раз не был исключением.              После того, как Элизабет в прошлом году с отличием экстерном завершила обучение в одной из самых престижных бизнес школ, отец с гордостью сообщил ей, что впредь она будет вправе сама выбирать направления своего дальнейшего развития. Он уверил дочь, что в ближайшее время не планирует брать ее в штат компании, но с ежемесячной и ежегодной отчетностью та обязана будет ознакамливаться. Кроме прочего, господин Ли сказал, что раз в месяц он будет приглашать Элизабет в свой кабинет в поместье для обсуждения этих отчетов, а также девушка должна будет присутствовать на всех важных совещаниях, проходящих в офисе компании.              Впервые за многие годы Элизабет вдохнула живительный глоток свободы, которого ей так не хватало. Ее не смущало и не пугало то, что ей впредь придется пересекаться с отцом “по работе” и применять полученные за время освоения высшего образования знания на практике. Сфера финансов, да и экономика в целом, были ей по душе, поэтому погружение в дела компании не было ей в тягость, хотя она прекрасно понимала, что общение с господином Ли будет непростым, у того были слишком высокие требования абсолютно ко всему. Но Элизабет для себя решила, что если ей удастся выдержать своеобразную практику под началом отца, то ей ничего уже не будет страшно в профессиональном плане в будущем.              Кроме этой обязанности Элизабет больше ничем не была обременена. Другими словами, она была вольна сама решать, чем занимать свои дни. Разумеется, варианта “бить баклуши” в семье Ли не существовало, но Элизабет даже и не задумывалась над тем, чтобы просто прожигать жизнь впустую, да и если бы она бездельничала, то давно бы умерла со скуки – во дворце с учетом всех ограничений и правил абсолютно нечем было заняться.              Поэтому Элизабет охотно заполнила свои дни всякого рода занятиями. В первую очередь она записалась на онлайн-курсы повышения квалификации по своей специальности, она считала, что свои знания в сфере экономики, в которой ей предстоит работать, стоит прокачивать дальше. Полноценное обучение верховой езде она завершила еще в подростковом возрасте, но от еженедельных уроков с профессиональным инструктором не смогла отказаться. Также как и от занятий на фортепиано и уроков по танцам. Всего пары часов в неделю ей было достаточно, чтобы разнообразить свои будни и получить своего рода заряд энергии на предстоящие дни. Единение с музыкой в разных ее воплощениях было для Элизабет способом расслабления. В график занятий она еще включила и обучение искусству макияжа. К слову о последнем. Из-за того, что наставника Элизабет нашла себе самостоятельно, и образовалась эта неприятная ситуация с Оскаром.              В качестве учителя по визажу Элизабет выбрала очень популярную, но невероятно молодую девушку-блогера с Youtube. Уровень ее профессионализма подтверждался непосредственно ее работами, которые она размещала в интернете, степенью ее востребованности и отзывами счастливчиков-клиентов, среди которых были даже звезды шоу-бизнеса. Кроме того, что Элизабет рассчитывала на плодотворное взаимодействие со своим наставником, девушка рассчитывала и на небольшой бонус в виде приятной компании. В своих видео Нэнси всегда ярко улыбалась, без умолку тараторила и рассказывала всякие невероятные истории.              У Элизабет не было друзей. Она жила на закрытой территории, и вплоть до прошлого года все ее взаимодействие с внешним миром контролировалось ее отцом. Поэтому сейчас Элизабет старалась подбирать учителей так, чтобы можно было активно социализироваться. Все ее наставники были, как на подбор: молодые, общительные, инициативные и амбициозные. Элизабет лично проводила собеседования с каждым из кандидатов, чтобы убедиться, что выбранный ею преподаватель не только научит ее чему-то новому, но и в определенный момент сможет охотно переступить установленные в поместье рамки и перейти на неформальное, дружеское общение.              В случае с Нэнси, например, все произошло даже раньше, чем Элизабет могла себе представить. С первого же дня курсов популярный блогер общалась с Элизабет, как с лучшей подружкой, рассказывая незначительные детали своей личной жизни. Нэнси ломила, как танк, напролом, поэтому уже к вечеру обращение “леди Элизабет” сменилось обычным “Эли”, вся комната Элизабет оказалось завалена вещами блогера, которые та захватила “на всякий случай” в большом рыжем чемодане на колесиках, а сама она расслаблено валялась на постели хозяйки дома прямо в обуви. Элизабет ежилась каждый раз, когда Нэнси неожиданно налетала на нее с объятиями, ей безумно сильно резало ухо это “Эли” от малознакомого человека, а спустя три часа их общения, где девяносто процентов времени говорила только Нэнси (в большей степени не относящееся к теме занятия), девушке нестерпимо захотелось где-нибудь спрятаться и хотя бы пару минут побыть в привычном одиночестве. Только где-то к десятому их занятию Элизабет смогла привыкнуть ко всем особенностям своего учителя, проникнуться ее вечным энтузиазмом и… привязаться, наверное?              Поэтому было ожидаемо, что всевидящий Оскар, не воспринимал Нэнси как учителя.              Элизабет прекрасно знала, что за всеми входящими и выходящими гостями в имении пристально следили, а кроме прочего, догадывалась, что всех постоянных посетителей еще и предварительно “сканировали”, составляя индивидуальный портреты и формируя досье. В резюме Нэнси не было указано того, чем позже делилась блогер с Эли о своей личной жизни, как, например, то, что она раньше была вебкам моделью, а служба охраны, видимо, не сразу накопала эту информацию. Но как только эта информация дошла до Оскара, то он тут же предпринял попытку найти замену Нэнси под любыми самыми невероятными предлогами. Личный секретарь даже не побоялся пойти на уловку, попытавшись спровоцировать “намеренный” прогул учителя, чтобы, очевидно, уволить ненавистную ему визажистку в одностороннем порядке. Однако ничего не вышло. Нэнси не купилась на этот детский развод, явившись на занятия, которые якобы перенесли, по словам Оскара, даже за десять минут до их начала.              Элизабет понимала опасения Оскара и прекрасно знала характер отца, который считал, что “человек есть то, что он ест”, который твердо был уверен, что “с кем поведешься, от того и наберешься”. Нэнси для господина Ли, а следовательно, и для Оскара представлялась угрозой. По их мнению, Нэнси могла оказать плохое влияние на Элизабет. Они не учитывали лишь одного: Элизабет уже давно не была ребенком, она уже к шестнадцати годам сформировалась, как личность, и четко представляла что и как устроено в этом мире. К сожалению, в глазах отца Элизабет оставалась несмышленой малышкой. И как бы Элизабет своим поведением и поступками не пыталась доказать обратное, все было тщетно. Однако были и положительные моменты в этом вопросе. Элизабет была уверена, раз Нэнси до сих пор посещала дворец, это означало, что решение об увольнении преподавателя отец все-таки оставил за дочерью. Но, судя по настойчивости Оскара, это не отменяло того факта, что Нэнси хотели любым способом выжить с ее места.              – Леди Элизабет, я могу идти? – Элизабет даже вздрогнула всем телом от громкого голоса Оскара. Личный секретарь бесцеремонно вырвал девушку из своих мыслей, напомнив о своем присутствии.              – Разумеется, – кивнула Элизабет, наблюдая за тем, как Оскар тут же развернулся на сто восемьдесят градусов на пятках и уверенным шагом направился к выходу из малого обеденного зала.       

***

             День. Второй. Третий. Элизабет вернулась к своим привычным будням, заполненным учебой, разного рода хобби и вечерними прогулками по саду. Погода была в эти дни чудесной, поэтому зачастую девушка располагалась на заднем дворе в беседке, пока читала научные статьи из списка рекомендованной дополнительной литературы, готовила рефераты и презентации, а также слушала онлайн-лекции профессоров. Завтракала и обедала она тоже на улице, нарушая установленные годами правила этого дома. Отца в поместье все равно не было, а Чонгука за прошедшие почти полторы недели она так и не видела, поэтому особого смысла появляться в малом обеденном зале девушка не видела. Поэтому Элизабет решила, что до возвращения отца может похозяйничать, поэтому на свое усмотрение слегка перекроила распорядок дня в замке. Кроме того, прислугу девушка также перестала беспокоить и дала ей наказ сообщать о госте только в том случае, когда Чонгук сам будет искать встречи. Элизабет и хотела бы огорчиться по поводу того, что в ее компании ее кумир не нуждался, но это было не в ее характере. Она не была избалована вниманием даже собственного отца, что можно было говорить о незнакомом человеке, коим являлся Чонгук.              – Душенька, – негромко постучав в дверь, в комнату к Эли заглянула взволнованная Танни, – ты сегодня пропустила ужин. Плохо себя чувствуешь? – старушка юркнула в покои и бесшумно прикрыла за собой дверь.              – Нет, Танни, все хорошо, – откладывая в сторону книгу, которую Элизабет читала последние несколько часов, произнесла девушка. – Финал истории оказался очень интересным, хотелось дойти до развязки поскорее, поэтому потеряла счет времени. Я обязательно поем, не беспокойся, чуть позже сама спущусь на кухню, предупреди кухарку. И извинись за меня перед прислугой, пожалуйста, что забыла предупредить не накрывать в зале.              – Конечно, душенька, – добродушно усмехнулась Танни, – все передам. А ты не засиживайся, – перед тем как скрыться за дверью, сказала старушка.              Есть Элизабет не хотелось от слова совсем. Аппетит пропал напрочь. А виной тому оказалась та злополучная книга, которую девушка только недавно закончила читать. Грустная история обернулась трагедией. И несмотря на красивый слог, хорошо подобранные эпитеты и глубокий смысл, в сухом остатке в душе у девушки образовалась дыра глубиной в Марианскую впадину, настолько сильно ее задели происходящие в книги события. Любовь, причиняющая боль… Элизабет не хотелось бы оказаться на месте главных героев. А еще ей бы точно не хотелось оказаться обманутой любимым человеком, как это случилось с одним из героев книги.              Элизабет частенько задумывалась о том, какой будет ее любовь. И каково это, быть в отношениях и кого-то любить. Она еще ни разу в жизни не влюблялась. Да, она засматривалась на своих молодых учителей, когда была подростком и даже какое-то время считала, что что-то испытывала к своему учителю по фехтованию, который был на пятнадцать лет старше нее. Но дальше скромных фантазий о том, как они гуляют по саду и нежно держатся за руки дело не доходило. Становясь старше Элизабет все больше стала менять фокус своего внимания, отгоняя мысли о “большой и светлой” подальше. Взрослея девушка окончательно убедила себя, что у нее просто-напросто нет никаких возможностей, чтобы взрастить в себе это чувство к какому-нибудь парню. Поскольку парней в ее окружении не было, а с тем тотальным контролем, которому она подвергалась ежедневно, шансы были не просто нулевыми, они уходили в жирный минус. И хоть отец никогда не поднимал эту тему, Элизабет догадывалась, что в его планы входило организовать для дочери выгодный для бизнеса брак. Элизабет давно смирилась с этой мыслью.              Но это не мешало ей наслаждаться историями о любви из книг. И хотя внушительная библиотека дворца была заполнена десятком тысяч фолиантов научной и художественной литературы, прошедших тщательную проверку. Элизабет всегда удавалось отыскать что-то о романтических отношениях, даже с постельными сценами, пусть и прописанными витиевато и запутано из-за избытка метафор. С помощью этих книг Элизабет удавалось испытать настолько сильные эмоции, что порой она неделями отходила от прочитанного. Благодаря художественному вымыслу Элизабет смогла испытать все виды любви, примеряя на себя судьбу главных героев: безответная любовь, любовь третьего лишнего, счастливая любовь, трагичная любовь, любовь назло и вопреки, однополая любовь, любовь по дружбе. Элизабет хоть и была смиренной, но она не запрещала себе мечтать о том, что когда-нибудь сможет сама стать главной героиней своей собственной истории любви, какой бы в итоге та не оказалась.              – Настолько жесткая диета, что заключается лишь в созерцании еды? – Элизабет не сразу сообразила, погруженная в свои грустные мысли, что давно на автопилоте добрела до кухни, остановилась у открытого холодильника и невидящим взглядом смотрела в его недры добрые пять минут, в течение которых тот непрерывно противно пищал, оповещая о том, что давно уже пора было определиться и захлопнуть, наконец, дверцу.              Элизабет, не рассчитав сил, резко толкнула ту самую дверцу так, что холодильник начал качаться, дребезжа содержимым, и повернулась на голос. Чонгук. Собственной персоной. Сидел на высоком барном стуле у кухонного островка и аппетитно ел хлопья с молоком. В клетчатых штанах, темно-сером оверсайз свитшоте со слегка растрепанными волосами он выглядел очень по-домашнему. Элизабет лишь смутило то, что молодой человек предпочел обуви ее полное отсутствие. Как он решился на этот неблизкий путь по холодным мраморным полам дворца от своих покоев до кухни, оставалось для Элизабет загадкой. Девушка не сразу сообразила, что непозволительно долго рассматривала Чонгука, а последние несколько секунд в открытую пялилась на его босые ноги так, что это точно не осталось незамеченным:              – Мне было жарко, – проследив за взглядом Элизабет, Чонгук склонил голову и посмотрел вниз, – напольное покрытие у вас здесь просто идеально ровное и гладкое, а также бесконечно холодное. Как раз то, что нужно в такую жару.              – Ах, да, – как-то невпопад произнесла Элизабет, пытаясь собраться с мыслями. – Вода, – выпалила тут же девушка и вернулась к холодильнику, чтобы взять оттуда прохладную бутылку, – просто пить захотелось. Я уже ухожу. Не буду мешать, – в отличие от полностью расслабленного Чонгука, неспешно жующего свой поздний ужин, Элизабет была, напротив, жутко напряжена, с трудом могла связать два слова и двигалась как-то дергано.              – Это вообще-то я здесь гость, и это должна была быть моя реплика, – поднимаясь с насиженного места и подходя к раковине, чтобы помыть за собой посуду, сказал Чонгук.              – Что вы, – неуклюже отмахнулась Элизабет, – вы тут были еще до моего появления. Поэтому мне и уходить. Доброго вечера, – и не дожидаясь ответа, с ненужной бутылкой воды наперевес, Элизабет рванула на выход из кухни. Только подходя к лестнице, ведущей на второй этаж, девушка заметила чье-то присутствие и обернулась, тут же подскочила на месте и вскрикнула от неожиданности. Чонгук. Все это время он, видимо, шел вслед за девушкой и легко оставался незамеченным, поскольку не издавал ни единого звука, двигаясь босиком.              – Вы? – единственное, что смогла выдавить из себя Элизабет, стараясь унять учащенное сердцебиения от испуга.              – Я, а кто же еще? – усмехнулся Чонгук. Вся это ситуация, видимо, безумно его веселила.              Элизабет не могла разделить этого веселья, потому что чуть в обморок от страха не рухнула. Но вида не подала, что такие шутки ей не по нраву.              – Насколько я помню, ваша комната в другом крыле, – резонно заметила Элизабет, возвращая своему разуму характерную хладнокровность, а голосу спокойствие, и несмело указала наманикюренным пальчиком куда-то за спину молодому человеку.              – Точно, – Чонгук улыбнулся еще шире, но с места не сдвинулся ни на шаг.              – Хорошо, – Элизабет прищурилась, обдумывая причину, по которой Чонгук мог бы так улыбаться. Не найдя никакого логического объяснения такому поведению, девушка немного помолчав, добавила: – Тогда спокойной ночи, – и развернулась, чтобы начать свое восхождение по лестнице. Поднявшись на второй этаж, Элизабет решила обернуться, а когда сделала это, тут же беззвучно охнула и схватилась за сердце:              – Вы? – прозвучало как-то истерично.              – Верно, – тут же кивнул Чонгук, продолжая улыбаться краешком губ. – Вы так забавно реагируете на меня, не смог удержаться. Кстати, я – Чон Чонгук, – и молодой человек уверенно протянул руку для рукопожатия.              – Э.. Элизабет, – не сразу нашлась девушка, протягивая свою руку навстречу.              – Да, я в курсе, – непринужденно бросил Чонгук, прекратив рьяно трясти руку Элизабет.              – Нас представлял друг другу мой отец, – заторможенно констатировала очевидный факт Элизабет и на всякий случай добавила: – Мой отец. Господин Ли.              Элизабет пребывала в своего рода шоке. От всей нелепости этой ситуации. От странного поведения Чонгука. От его дебильной улыбки, которая не сходила с его лица. Именно дебильной, более подходящего описания Элизабет не могла подобрать. Ей просто не верилось, что ее кумир оказался таким.              – Вас проводить в ваши покои? – решила предложить Элизабет.              Ей хотелось верить, что у Чонгука просто выдался неудачный день, и он такой не всегда. А только когда, например, день кролика по лунному календарю. Или Юпитер в Меркурии. И Элизабет не исключала такой вероятности, что сегодня был именно такой день, вобравший в себя оба неблагоприятных для молодого человека события. И именно поэтому Чонгук сейчас ведет себя, как идиот, а не потому что он идиот по умолчанию.              – Нет, – задумчиво произнес Чонгук, оглядываясь по сторонам, будто заинтересованно изучая окружающую обстановку. – Я планировал прогуляться перед сном.              – Рекомендую использовать для этих целей сад на заднем дворе. Там чудесный вид, свежий воздух и обычно ни души, – посоветовала Элизабет.              – Возможно, стоило бы последовать вашей рекомендацией, – Чонгук начал перекатываться с пятки на носок, держа при этом руки в замке за спиной, как обычно делают непоседливые, но застенчивые дети, и добавил: – Но сегодня у меня совсем другой вайб. Хочу прогуляться по дворцу.              – Х-хорошо, – не стала перечить Элизабет. Все-таки Чонгук был важным гостем и если тому захотелось прогуляться внутри, а не снаружи дворца, так тому и быть. – Тогда удачной прогулки.