Глава 6. Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен
2 августа 2024 г. в 14:20
Господин Ли очень любил порядок. В доме, в делах, в собственной голове и душе. Он питал особое уважение к людям, которые умели этот порядок поддерживать на должном уровне, а еще он ценил людей, которые этот порядок не нарушали. Распорядок дня во дворце был сформирован и утвержден еще во времена его прадеда, который первым купил те десять гектаров земли, на которых впоследствии был построен дворец, в котором проживало уже четвертое поколение семьи Ли.
Предок господина Ли, в целом, заложил основы для светлого будущего своей семьи. Будучи чиновником при самом короле, он часто бывал за пределами своей страны, помогая налаживать хорошие отношения с различными государствами. Прадед господина Ли был хорошим дипломатом и каждая его поездка приносила плоды. Для возведения своего дворца, к слову, он даже смог привлечь именитого архитектора из Западной Европы, который собственноручно нарисовал проект дома и лично курировал все этапы строительства. Господин Ли еще с детства задавался вопросом, как у его деда вышло организовать эту авантюру за спиной у самого правителя страны. Поскольку существование чего-то настолько чуждого для культуры Кореи на ее территории и, в каком-то смысле, превосходящее по величию дворец самого короля противоречило всем законам того времени. По мнению господина Ли, его деда должны были казнить за такое своеволие. Как так вышло, что в небольшой провинции Ханяна (на текущий момент в окрестностях Сеула) никто не заметил такого культового архитектурного сооружения? Господин Ли был уверен, хоть и не нашел никакого тому подтверждения ни в каких исторических сводках, коих перечитал достаточное количество, что империя его семьи, если можно было так выразиться, была построена на крови и костях, а его дед, вероятнее всего, промышлял какими-то запрещенными делами, а, может, даже держал в узде самого короля, шантажируя того чем-то.
Благосостояние семьи Ли с годами только приумножалось, даже несмотря на то, что в прошлом в Корее было очень неспокойно. Страна сначала пережила колониальный период, будучи аннексирована Японией, а потом и Вторую мировую войну. Но дворец выстоял до наших дней в своем первозданном виде, а благодаря какому-то врожденному дару его родственников к накоплению богатств, господин Ли с гордостью мог назвать себя самым влиятельным человеком в Южной Корее на текущий момент. Если подумать, он обладал властью, превышающей полномочия самого Президента страны. Разумеется, об этом факте знал очень ограниченный круг лиц по очевидному ряду причин.
Господин Ли сидел в малом обеденном зале, в нетерпении барабаня пальцами по столу. Завтрак на три персоны был давно подан и за прошедшие двадцать минут уже остыл, а Элизабет так до сих пор и не появилась. Господин Ли начинал медленно закипать – он не понимал, как так вышло, что впервые за столько лет его дочь позволила себе опоздать. Ему казалось, что он с детства привил ей чувство пунктуальности, поскольку в раннем возрасте та пережила несколько серьезных взбучек и испытала на своей шкуре всю палитру гнева своего отца за непослушание. Господин Ли успокаивал себя лишь тем, что у Элизабет вчера был день рождения, поэтому он мог бы в качестве исключения закрыть на ее поведение глаза.
Когда двери в комнату отворились и на пороге показалась запыхавшаяся дочь, господин Ли понял, что против своей натуры не мог пойти:
– Ты опоздала, – бросая в очередной раз взгляд на часы на запястье, грозно произнес он.
– Отец, прости, – Элизабет несмело сделала несколько шагов к столу и встала по правую руку сидящего спиной ко входу на массивном дубовом стуле с высокой спинкой и алой бархатной обивкой отца, – я всю ночь не могла уснуть, сон пришел только под утро. А когда зазвонил будильник, я просто его не услышала, – предприняла попытку оправдаться девушка, хотя знала, что это было бесполезно.
– Ты прекрасно знаешь, какие в этом доме правила, – не оборачиваясь к дочери, сухо сказал господин Ли. – И чем чреваты подобные выходки. Сядь, – продолжая смотреть куда угодно, но не на взволнованную и испуганную дочь, которая быстрым шагом засеменила вдоль обеденного стола к дальнему его краю, снисходительно бросил хозяин имения.
Когда Элизабет заняла свое место за столом и позволила себе поднять взгляд на отца, то обратила внимание, что приборов этим утром было подготовлено больше, чем обычно. Было очевидно, что к завтраку должен был присоединиться кто-то еще. И как бы сильно Элизабет не хотела утолить свое любопытство на этот счет, она не могла сейчас свободно спросить об этом. Отец не любил, когда провинившиеся открывали рот до того, как им было позволено говорить. Элизабет как раз таки считалась провинившейся, поэтому ей следовало терпеливо ждать, пока ей разрешат присесть, приступить к приему пищи, заговорить или покинуть помещение. Кроме того, в наказание обычно входило полное подчинение воле старшего до тех пор, пока тот не сменит гнев на милость, а это значило, что ближайшие сутки (длительность данного урока по смирению обычно варьировалась в зависимости от степени проступка) даже в туалет девушка будет ходить по расписанию.
– Можешь приступать, – господин Ли лениво взмахнул рукой, разрешая дочери что-нибудь перекусить.
Элизабет кусок в горло не лез, а живот и вовсе от волнения начало крутить. Но сидеть неподвижно она не могла, так она только сильнее бы разозлила отца, поэтому девушка потянулась к маленькому пузатому фарфоровому чайничку и налила ароматного травяного чая, а потом намазала на тост сливочное масло и вишневый джем, чтобы хоть чем-то занять руки. Есть его она все равно не собиралась.
В просторной комнате с высокими потолками, погруженной в практически гробовую тишину, неожиданно послышался стук. Кто-то коротко отбил какой-то бит по деревянной поверхности, больше напоминавший мелодию. А потом дверь распахнулась и в проеме показалась фигура Чонгука:
– Доброе утро, – произнес молодой человек, – я тут немного заблудился в ваших коридорах, – он прошел в обеденный зал и с любопытством стал озираться по сторонам, как будто чувствовал себя туристом, находящемся на выставке в каком-то музее, – дорогу спросить было не у кого, как назло всех будто сдуло из коридоров по пути моего следования.
– Доброе утро, Чонгук, – господин Ли расплылся в дружелюбной улыбке, смерив молодого человека оценивающим взглядом. Вчера Чонгук был облачен в дизайнерские наряды, подчеркивающие его статус и очень ему подходящие. А сегодня на нем был черный спортивный костюм с большим количеством карманов на штанах, и пусть не ширпотреб, а фирменный, сидящий по фигуре Fila, было заметно, что господин Ли, судя по сведенным на переносице бровям, относился к такому выбору стиля в одежде скептически.
– Не стесняйтесь, присаживайтесь, – он жестом пригласил Чонгука к столу, а потом добавил: – И ничего удивительного, в это время у слуг пересменка, – сделав короткий глоток чая, господин Ли поинтересовался: – Надеюсь, вы удовлетворены своими покоями, Чонгук. Спалось хорошо?
“Своими покоями?” – Элизабет чуть не поперхнулась от неожиданной информации. – “Чонгук ночевал у нас дома?”
– Спасибо за гостеприимство, господин Ли, – голос Чонгука прозвучал надломлено, а от взгляда, устремленного куда-то сквозь отца Элизабет, начало веять каким-то холодом. – Спалось хорошо.
– Рад слышать, – дружелюбно отозвался хозяин поместья, а потом резко переключился на дочь: – Элизабет, я вчера тебе обещал, что у тебя будет возможность провести время в компании Чонгука, верно?
– Да, отец, – коротко ответила девушка, стараясь не смотреть в сторону Чонгука слишком часто. Ей хватило вчерашнего позора, когда она так нагло и в течение продолжительного времени изучала его лицо. Собственно, именно по этой причине Элизабет не могла уснуть большую часть ночи, потому что окунувшись в воспоминания, она немного критичнее посмотрела на себя со стороны и поняла, что вела себя неподобающе и непозволительно. И ее накрыло чувством вины и стыда за то, что она не смогла в присутствии своего кумира вести себя более достойно.
Элизабет, по правде говоря, не нравилось то, что она ощущала, что рядом с Чонгуком становилась будто сама не своя и делала вещи абсолютно ей не характерные. Столкнувшись со своим кумиром лицом к лицу, Элизабет осознала, что Чонгук делал ее слабой, не способной контролировать свои эмоции и действия. Это происходило даже сейчас: каждый раз, когда Элизабет буквально заставляла себя смотреть куда-то в другую сторону, взгляд практически сразу примагничивался обратно к сидящему в нескольких метрах от нее молодому человеку.
– Что ж, пока господин Чон будет гостить у нас в доме, я надеюсь, у тебя будет достаточно времени познакомиться с ним поближе, – отец Элизабет сложил руки в замок на столе, ожидая реакции дочери.
– Могу ли я поинтересоваться, надолго ли такой важный гость у нас остановился? – Элизабет было сложно обращаться к Чонгуку напрямую, поэтому свои вопрос она сформулировала так, чтобы он прозвучал для всех присутствующих.
– Я хотел бы сказать, пока ему не надоест, – господин Ли улыбнулся и перевел взгляд на сидящего по левую руку от себя Чонгука, – но господин Чон сказал, что не хотел бы пользоваться нашим гостеприимством, поэтому пробудет не более нескольких недель.
Чонгук на слова хозяина дома никак не отреагировал, даже в глаза говорящего не посмотрел, чтобы хотя бы зрительно подтвердить его слова.
– Элизабет, я знаю, что ты уже взрослая, но не заставляй старика краснеть, – господин Ли говорил спокойно и даже с какой-то нежностью, но Элизабет в глазах отца читала совсем другие эмоции, там красной строкой шло понятное только Элизабет предупреждение. – Не докучай нашему гостю слишком сильно. И еще… По поводу ситуации, произошедшей ранее, – господин Ли пристально посмотрел дочери в глаза, – надеюсь, мы друг друга поняли.
Глаза Элизабет расширились от удивления. Отец впервые в жизни отменил для нее наказание. Так быстро. И безболезненно. Это было неожиданно и непривычно одновременно. Господин Ли никогда и никому не давал поблажек. Элизабет совсем не понимала, с чем были связаны такие кардинальные перемены.
– Что ж, – господин Ли посмотрел на наручные часы и продолжил: – В ближайшие несколько недель у меня будет очень много работы, дома появляться практически не буду, – обратившись к Элизабет, добавил: – Если со мной срочно нужно будет связаться, ты знаешь, что делать. Но надеюсь, повода меня беспокоить у вас не будет.
