-7-
15 мая 2023 г. в 22:24
Флёр проснулась от запаха свежего кофе и корицы. Она тепло улыбнулась. Очевидно, её любящий муж решил побаловать её этим утром. Она встала с кровати, не потрудившись надеть халат, и прошла по коридору на кухню.
Когда она вошла, муж стоял спиной к двери. Она подкралась к нему сзади и затем обвила его руками, целуя в шею, а затем развернула его лицом к себе. Она крепко поцеловала его, прежде чем прыгнуть в его объятия, прижимаясь своим обнаженным телом к его.
— Я люблю тебя, Га…
И затем она проснулась. Рядом с собой она слышала ровное дыхание своего соседа по кровати. Гарри не храпел, как Билл, за что она была искренне благодарна. Она села на кровати и посмотрела на него. В тёмной комнате, освещенной только луной снаружи, он не был героем волшебного мира, он не был победителем Волан-де-Морта, он был просто Гарри.
Просто Гарри, который отложил все дела в сторону, чтобы привезти её во Францию.
Просто Гарри, который взял её в это путешествие по родной стране с остановкой в Шармбатоне, а затем еще на неделю в Париже.
Просто Гарри, которого она действительно хотела поцеловать. Возможно, целовать всю оставшуюся жизнь, если судить по теплу в её животе, когда она думала о нём. Она видела, как он хмурился во сне, его губы шевелились, как будто он с кем-то разговаривал, но всё, что она слышала, было легким звуком его дыхания. Она наклонилась и поцеловала его в висок, прижимаясь к нему. Казалось, это помогло, Гарри успокоился, его лицо приняло сонное нейтральное выражение, единственным признаком того, что его успокаивали её действия, было то, что его губы слегка растянулись в улыбке.
Что я делаю? — подумала Флёр, поглаживая его по щеке, - я не могу влюбиться в него. Скандал погубил бы его доброе имя на годы, возможно, на всю оставшуюся жизнь. - Она вздохнула, что бы ни было между ними, это должно остаться во Франции.
Эта идея была здравой, за исключением того, что всё в её душе ненавидело эту мысль. Она не смогла бы жить такой жизнью, любя Гарри и наблюдая, как он находит другую женщину. Она не могла быть замужем за Биллом и пытаться представить лицо Гарри, когда она была вынуждена выполнять свои супружеские обязанности.
Возможно, я смогу убедить его остаться во Франции… Ей понравилась эта идея, образы того маленького полуразрушенного фермерского дома, на котором они остановились, превращенного в настоящий дом, промелькнули в её голове. Проблема скандала в Англии всё ещё существовала, но, по крайней мере, во Франции, они могли быть свободны, чтобы быть вместе. Мысли о веселом фермерском доме из её сна убаюкали её, и она снова заснула, прижавшись к нему.
Гарри проснулся позже утром от зрелища, которое постепенно становилось всё более привычным, Флёр спала и прижималась к нему. Её лицо было прижато к его груди, губы изогнулись в улыбке. Когда он зашевелился, улыбка превратилась в хмурый взгляд, и она крепче сжала его рубашку, еще плотнее прижимаясь к нему.
Гарри начал замечать, что Флёр была любительницей обнимашек. У неё была железная хватка, но она была тёплой и сладко пахнущей, Гарри предположил, что он мог бы очень легко привыкнуть к этой хватке на своей талии. На самом деле, слишком привык к этому. Он любил… Он любил её. Черт!
Гарри был влюблён в Флёр. Он любил её, от макушки до кончиков её абсолютно ледяных пальцев, которые скользили по его ноге, когда она шевелилась во сне. Он был влюблен в замужнюю женщину, женщину, вышедшую замуж за брата его бывшей невесты. Он тихо застонал от понимания ситуации, заставив Флёр очнуться ото сна.
— Арри? Который час? — спросила Флер, уткнувшись ему в грудь, с сильным после сна акцентом. — Что случилось? — спросила она.
Он посмотрел на часы:
— Чуть больше семи.
Она сильнее сжала его талию: — Тогда ещё слишком рано. Она посмотрела на него: — Я хочу поблагодарить тебя за это. За то, что ты хотел сделать меня счастливой. Чего я не испытывала со своим собственным мужем уже очень долгое время. Она сделала ровный вдох: — Ты — ты мне нужен. Мне это нужно. Близость, поцелуи, мне всё равно, если они будут ненавидеть меня вечно.
— О чем ты говоришь? — спросил Гарри, из-за её близости, он понимал, что она могла сказать, и его сердце забилось в предвкушении.
Она наклонилась и крепко поцеловала его. Гарри на мгновение замер, затем начал целовать в ответ. Он почувствовал, как она пошевелилась в кровати, прижимаясь к нему всем телом, теперь она сидела, положив руки на его бедра и прижимая его к изголовью кровати. Её язык скользнул в его рот, наполняя его чувства её вкусом, Гарри услышал, как она тихо застонала в поцелуе, звук, рожденный её желанием этой связи между ними.
Когда поцелуй прервался, они оба слегка задыхались. — Люби меня, — сказала она тихо, но твёрдо. — Здесь, во Франции, нет «Флёр Уизли», мы Гарри и Флёр Певерелл в этом месте, давай будем Гарри и Флёр Певерелл, пока нам не придется выбирать между этим и Гарри Поттером и Флёр Уизли. Её руки переместились с его бедер на рубашку, её руки скользнули под ткань, касаясь его груди. — Мы оба хотим этого, ты знаешь это так же хорошо, как и я.
— Я действительно хочу тебя, — признался он, — Ты сводишь меня с ума.
— Ты делаешь то же самое со мной. Она сказала: — Люби меня, хотя бы ненадолго? Она ненавидела то, как жалобно это звучало. Она не была испуганной маленькой девочкой, она была сильнее…
Гарри целовал её, и удовольствие от этого успокоило её рациональный разум. Возможно, это было неправильно, но ей было всё равно. Её не волновало неодобрение семьи или родственников со стороны мужа. Когда они с Гарри раздевали друг друга, одежда летела с кровати, её не волновало ничего, кроме того, насколько это правильно. Когда прикосновения перешли к поцелуям по обнаженной коже, она не вспоминала, как Джинни Уизли называла её «Флегмой», все, о чём она думала и слышала, был стон Гарри, когда она поцеловала чувствительное место чуть выше его пупка. Когда его губы коснулись внутренней стороны её бедра, его лицо было слегка колючим и грубым от щетины, она не вспоминала лицо Билла, это Гарри заставлял её чувствовать себя так.
Позже, намного позже, они вместе принимали душ. Они не разговаривали с тех пор, как занялись любовью. Даже сейчас, в душе, они молчали, пока мыли друг друга. Это было не неловкое молчание, это было молчание, созданное из-за того, что не нужно было ничего говорить, а не из-за того, что я не знал, что сказать.
Флёр почувствовала, как у неё заурчало в животе, и этот звук заставил их обоих рассмеяться. — Полагаю, нам следовало позавтракать, прежде чем тратить всю эту энергию. Девушка сказала Гарри: — Обед должен быть сытным.
— Как пожелает моя леди, — сказал Гарри, выключая горячую воду, затем его голос стал серьезным. — Флер…
Она остановила его поцелуем. — Нет. Пока мы не вернемся в Англию, когда мы одни, нет ничего постыдного в том, что мы сделали, — сказал она, прежде чем выйти из душа и вытереться насухо полотенцем. Она ухмыльнулась, когда наклонилась, чтобы вытереть ноги. — Гарри, я чувствовала себя любимой в твоих объятиях. Я давно не чувствовала ничего подобного. Я знаю, что я замужняя женщина, но мне теперь всё равно. Если мы решим, возвращаясь, что не хотим, чтобы это заканчивалось, то этого не будет.
— Ты разведешься с Биллом? — спросил Гарри, вытираясь полотенцем.
Флёр кивнула, выпрямляясь. — Конечно, я бы так и сделала. Если мы хотим, чтобы это было больше, чем короткая интрижка, пока мы во Франции, тогда я бы выбрала мужчину, который хочет меня, а не того, который отказывается защищать меня, когда его семья нападает на меня. Она вошла в спальню их люкса с полотенцем, обернутым вокруг талии. — Мне приснился сон об этом, и это подстегнуло меня сегодня. Я видела, как мы строим жизнь здесь, во Франции.
Она села на кровать и взяла свою волшебную палочку с тумбочки. Она произнесла заклинание сушки и начала расчесывать волосы, когда палочка взметнулась над её головой, поток горячего воздуха вырвался и высушил её волосы. — Мы нашли маленький фермерский дом, похожий на тот, где мы были на днях, но пригодный для жизни.
Гарри вышел, почистив зубы: — Неужели сейчас? Я всегда представлял тебя любящим городскую жизнь.
— Я люблю комфорт, не буду лгать об этом, — сказала она, убирая свою палочку, как только её волосы высохли. Она вернулась в ванную, чтобы почистить зубы. — Но что-то есть в тихой и спокойной жизни за городом.
Действительно, было, — подумал Гарри. — Что мы делали? — спросил он, желая услышать больше о её сне.
— Гарри, ты богат. Моя семья — тоже, и ты понравился моему отцу. Если бы мы сказали ему, что мы оба хотим жить во Франции, он бы обзвонил всех своих знакомых во французском министерстве, чтобы найти тебе любую работу, которую ты захочешь. Флёр продолжила: — Что касается меня, я могу просто перевестись в парижский филиал Гринготтса.
Он покачал головой. — Я не хочу, чтобы меня брали на работу, потому что мой будущий тесть кого-то знает. У меня достаточно проблем с моей славой в Англии. Гарри бросил полотенце и начал одеваться. — Я бы предпочел найти работу сам, даже если это будет подметание полов.
Она вернулась голой и начала перебирать свою одежду. — Если он предложит это сделать, пожалуйста, не обижай его отказом, просто встреться и обсуди всё. Она повернулась к нему, прижимая к телу светло-голубую блузку. — Тебе нравится это или, — она сменила одежду на черно-белую блузку, — это?
Гарри посмотрел на неё, а затем на каждую из блузок. — Скажу честно, мне нравится видеть тебя в голубом.
Она покраснела и положила голубую блузку на кровать, прежде чем положить черно-белую блузку обратно в чемодан. Они оделись в уютной тишине, а затем им пришло время встретить новый день.
Они вышли из отеля и сели на мотоцикл, направляясь непосредственно в Тулузу. Гарри направил мотоцикл на дорогу, которая шла вдоль канала. Сидя в пробке, Гарри страстно захотелось нажать кнопку, чтобы включить усилитель невидимости и поднять их в воздух. Он воздержался, частично из-за того, что они уже были в пути, а частично потому, что знал, что она не любит летать.
— А как насчет этого? — спросила Флёр, указывая свободной рукой, другая рука была обернута вокруг его талии, — «Les Complices?»
Гарри проследил за её рукой и заехал на парковку. Это было маленькое, уютное местечко, такое, куда он мог представить, что они ведут ребенка после дневного осмотра магазинов.
— Это вполне подходит, — сказал он, выключая мотоцикл. Они высадились и зашли в ресторан. Хозяйка усадила их у окна и принесла меню.
— Итак, если мы сделаем это, — начал Гарри. — Мы начнем все сначала. Я очень серьезно сомневаюсь, что Рон и Гермиона снова заговорили бы со мной, ну, может быть, одно письмо на Рождество или что-то подобное, но…
— Я знаю… Но у тебя останутся Андромеда и Тедди, — ответила Флёр.
Гарри выдохнул. — Чёрт, я забыл о них. Я никак не могу быть крестным отцом и жить в другой стране.
— Я буду не против, если они захотят жить с нами, — сказала Флёр, делая глоток воды из стакана, который принесла им официантка. — Смена обстановки пошла бы ей на пользу. Она живет в том же доме, который делила с Тонкс и Тедом.
Гарри потёр виски. — Это слишком много, чтобы даже начать обдумывать.
— Вот почему я не хотела обсуждать это сегодня, — сказала Флёр. — Я хотела сегодня быть свободной от беспокойства о завтрашнем дне. Предполагалось, что это будет день, свободный от посторонних людей.
Он тихо вздохнул. — Тогда давай сделаем это. Чем ты хочешь заняться сегодня?
Она подумала об этом. Помимо незрелого голоса, который говорил ей: — Возвращайся в отель и оставайся в с ним постели весь день, были и другие вещи, которые она хотела сделать. — Я хотела бы посетить магазины, это, конечно, туристический город, поэтому вполне уместно, что мы пошли и посмотрели на товары по завышенным ценам.
Он рассмеялся над этим. Подошла официантка, и каждый из них сделал свой заказ, как только они снова остались одни, он взял её за руку. — Что бы мы ни решили, я хочу, чтобы ты знала — я сделаю всё возможное, чтобы ты никогда не пожалела о сделанном выборе.
Она сжала его руку. — Гарри, я знаю, что никогда не пожалею, что была с тобой. Она улыбнулась ему. — Ты хороший человек, и если мы решим, что это то, чего мы хотим, тогда я знаю, что ты будешь любить меня вечно.
Его большой палец провел по тыльной стороне её руки. — Я имею в виду, тот факт, что мы уже на этом этапе, должен сказать тебе, что я тоже этого хочу. Он увидел надежду в её глазах, поднес её руку к своим губам и поцеловал. — Я хочу, чтобы у нас всё получилось.
Она не могла скрыть своего счастья от этого. Развод не будет лёгким, но он того стоил. — Гарри, когда мы вернёмся, мы можем поселиться на площади Гриммо, пока мой развод не будет завершен?
Он тихо рассмеялся. — Конечно, я бы не стал. Возможно, мне придется сменить защиту, чтобы никто, кроме нас двоих, не мог попасть внутрь, ну, мы и Андромеда, но для тебя в моем доме всегда найдется место.
После обеда они вернулись к мотоциклу. Флёр вела его по нескольким извилистым дорогам, пока они не добрались до переулка, который заканчивался тупиком за маленькой пекарней. — Это вход в волшебный район Тулузы. Он похож на Косой переулок, но немного меньше.
— Где лучше припарковать мотоцикл? — спросил он. — Если это похоже на Косой, то я знаю, что там нет парковки. Она засмеялась и на мгновение задумалась. — Рядом с церковью, которую мы проезжали, есть автостоянка. Давай припаркуемся там, а потом вернемся пешком.
Так они и сделали.
Волшебная аллея была именно такой, как описывала Флёр. Небольшой, но оживлённый торговый район для магического сообщества в Тулузе и за её пределами.
— Нам нужно остановиться здесь, — сказала она ему, — я должна сообщить мадам Максим, что мы хотим навестить её.
— Разве мы не могли бы просто отправить Патронус? — спросил Гарри.
— Конечно, могли, — призналась она, — Но я также хотела показать тебе, где я покупала свои школьные вещи. Это может пригодиться на случай, если нам самим когда-нибудь придется кого-то сюда приводить. Смысл был ясен: Флёр твёрдо верила, что в какой-то момент у них родится ребенок, и этому ребенку нужно будет покупать школьные вещи.
Получив письмо от Флёр, мадам Максим уже знала, что они находятся в Тулузе. Ей рассказали об их прибытии попечители её школы. Они очень хотели встретиться с Гарри и Флёр, и поэтому впервые за много-много лет в школьной лаборатории алхимии кипела бурная деятельность.
Генри работал над одним из своих экспериментов, когда Мари пришла к нему, неся поднос с бутербродами. — Рабочее время закончилось, — сказала она ему. — Пора обедать.
— Я вижу, ты не поскупилась. Откусывая кусочек, Генри сказал своей жене: — Доктор сказал тебе, что мне больше не разрешены мясные продукты, поэтому вместо ливерной колбасы я должен есть кресс-салат …
— Твоё зелье поддерживает в нас жизнь, мы должны сохранять здоровье и сообразительность, — ответила Мари. — Кроме того, я сказала Олимпии, чтобы она ожидала сову сегодня. Когда она получит письмо, то отправит одного из Домовых эльфов забрать наших голубков.
— Я помню. Это был мой план. Я ещё не сошел с ума. Как бы ты ни старался, — сухо ответил он, доедая свой сэндвич.
— Интересно, как они воспримут наше вмешательство? — сказала Мари, садясь рядом с мужем. — Как ты думаешь, нам следует рассказать им или просто оставить всё как есть?
— Пусть всё идёт само по себе, — сказал он смешком. Мы же не можем им сказать: — Гарри и Флёр, мы рады снова с вами встретиться. Мы следили за вами с тех пор, как вы вошли в наше кафе, и думаем, что вы должны пожениться и нарожать прекрасных детей, — сказал он. — Вряд ли они восприняли это хорошо.
Мари закатила глаза. — Ты безнадежен, когда дело доходит до романтики, — ответила она.
— Нет», — сказал он, кладя остатки своего сэндвича обратно на тарелку. — Эта мешанина из озерных водорослей, которую они называют кресс-салатом, безнадежна. Ужасный вкус. А ты просто была так увлечена идеей свести этих двух, что теперь нервничаешь.
Раздался стук в дверь, вошла мадам Максим. — Я получила их сову. Они попросили разрешение на визит завтра утром. Я пришлю домового эльфа, как вы просили.
— Спасибо тебе, дорогая, — сказала Мари, — Очень любезно с твоей стороны, что ты даешь нам шанс свести эту парочку.
— Мари, в конце концов, мы ей платим, — сказал Генри. — Тем не менее, спасибо тебе, Олимпия, теперь ты можешь вернуться к фактическому управлению школой, пока мы ведем себя как сплетничающие школьницы. Он отпустил директрису, и они с женой закончили обсуждать Гарри и Флёр.
Завтра будет день, когда всё либо пойдет хорошо, либо отправится прямиком в ад, как выразился Генри.
Тот факт, что Мари ударила его по плечу за грубые выражения, его совсем не удивил.