Лето номер шесть

— Гарри! Он замер. Ну все. Рон наверняка узнал, чем они с Джинни занимаются, и сейчас начистит ему рожу. Гарри ждал этого каждую минуту с тех пор, как волнительные переглядывания за столом и поцелуи в темноте закончились быстрым и до ужаса позорным сексом. Он как раз вспоминал золотистые веснушки, рассыпанные по плечам Джинни, и длинные рыжие волосы, которые несколько раз придавил, пока они пытались улечься как надо. Гарри до сих пор хотелось сквозь землю провалиться, стоило представить, каким неуклюжим он смотрелся. Казалось, он напортачил везде, где только можно. И закончилось все слишком быстро. Ощущение, что Джинни разочарована, было куда более стойким, чем его собственный член в ту ночь. Следующие разы вышли получше: Гарри чувствовал себя увереннее, Джинни не тряслась как лист на ветру и не пугала его тем самым еще больше. Со временем он начал с нетерпением ждать этих украденных у «Норы» и ее обитателей минут. А главное, его почти перестала преследовать навязчивая мысль «попробовать на этот раз не облажаться». Слишком много их у него было, этих навязчивых мыслей. — …смотри, что я раздобыл среди хлама Фреда и Джорджа! — Рон взмахнул небольшой тетрадкой в темной обложке. — Видимо, случайно попало в коробку с Бойкими телескопами… Что ж, лучший друг пока не собирается его убивать, уже хорошо. В прошлом году Рон мигом записал Корнера в подозрительные типы из-за того, что тот посмел пригласить Джинни в Хогсмид. Так что, пожалуй, сейчас у него был куда более весомый повод объявить Гарри вечный бойкот. — Что это? — он перелистал абсолютно чистые страницы и хмыкнул: — Похоже на дневник Риддла. — Да ну тебя, — Рон махнул на него рукой. — Фред и Джордж не стали бы держать дома что-то подобное, у мамы нюх на сомнительные вещи, а уж после истории с Тайной комнатой… Хотя такие штуки редкость, — он ожесточенно почесал в затылке. — Я слышал, они хранятся в некоторых семьях веками. Этот выглядит довольно старым. Ну-ка, — Рон отобрал у Гарри книжку и внимательно рассмотрел. — Здесь что-то есть. Инициалы. «С.Д». — Одно радует, это не Волдеморт, — натужно пошутил Гарри и заметил: — Половину страниц кто-то выдрал… У вашей семьи есть знакомые с такими инициалами? — Да десять штук, — не раздумывая, заверил Рон. — А может, это кто-то из знакомых близнецов. Короче, Гарри, какая разница, кому это принадлежало. Знаешь, что обычно записывали в такие тетради? Всякое разное про это самое, — он подергал бровями. — А, ну тогда, конечно, она достойна внимания, — подколол Гарри, — правда, есть одно маленькое «но». — Рон с нетерпением уставился на него. — Здесь пусто. — Ты же не думаешь, что такие вещи показывают всем подряд? — резонно ответил он, почесав нос. — Само собой, владелец наложил какое-нибудь заклятие… — И что значит «записывали»? Как можно это записать? У волшебников вроде нет видеокамер. — Да проще простого, — снисходительно сказал Рон. — Как с Омутом памяти, только мысль остается на странице, впитывается как чернила, вот и все. А когда захочется пересмотреть… — Я понял-понял, — перебил его Гарри. — Откуда ты все это знаешь? Тот мигом залился краской и принялся рассматривать ногти на левой руке, потому что правой все еще сжимал свою добычу. — Ну-у, э-э, помнишь, на четвертом курсе мы с тобой, ну, не разговаривали какое-то время, и я шатался с Фредом и Джорджем, и они все время болтали, как хотят свой магазин, и планировали, что там будут разные секции для всех подряд и только для тех, кто постарше, в общем, о таких книжках они тоже говорили, что надо начать делать такие и продавать, и что они будут пользоваться спросом даже лучше, чем у магглов подобные журналы. Вот. Рон говорил сбивчиво, торопливо, как будто хотел побыстрее проехать эту тему. — То есть волшебники хранят порнофильмы со своим участием, — подвел итог Гарри, стараясь говорить непринужденно, как если бы речь шла о квиддиче. Вот уж что бы он хотел как можно быстрее забыть, так это их с Джинни первый раз. Неужели кто-то хочет это пересматривать. — А такие есть? — рот Рона смешно раскрылся, и Гарри, не сдержавшись, хихикнул. — Ну, там же не только про это, всякие другие вещи тоже можно запечатлеть. Хотя это глупо, согласись, использовать такой редкий и нужный артефакт, чтобы запомнить обед в Большом зале или пароль от гостиной. Вечеринку после матча еще куда ни шло. Страниц там не так много. Знаешь чего, возьму-ка я эту штуку в Хогвартс, — воодушевленно заявил Рон, — там попробую понять, как она открывается. — Либо можно спросить у Фреда и Джорджа, — задумчиво протянул Гарри, думая о своем. О скольких еще способах сохранять воспоминания он не знал? А вдруг после родителей осталось что-то похожее? — Да ты что, — ужаснулся Рон. — Чтобы они до конца жизни меня стремали? Нетушки. *** Гарри очень хотел верить, что все это ему привиделось. Он выскочил во двор, чуть не наступив на сонную курицу, и тяжело выдохнул. Сходил за яйцами, называется. Вот сейчас самое время провалиться сквозь землю. Желание, преследовавшее Гарри с самого Литтл-Уингинга, когда Зои недвусмысленно пялилась на его голый торс, достигло своего пика. Он даже притопнул ногой, изо всех сил надеясь, что почва под ногами разверзнется и спасет его от неудобного разговора, который неминуемо состоится, как только… — Привет, Гарри. Тонкс сконфуженно втянула голову в плечи, протискиваясь мимо него, и скорчила извинительную мордашку — то ли свою собственную, то ли приняла чей-то облик. Едва она скрылась в темноте и аппарировала, послышались тихие шаги, из сарая вышел Ремус и тщательно отряхнул брюки от мусора и пуха. — Гарри, пожалуйста, не говори Молли о том, что ты видел, — заговорил он, и тон его больше напоминал лекцию о дементорах в классе защиты. Спокойный, размеренный, ни капли смущения. Если бы Гарри кто-то застукал со спущенными штанами между широко разведенных женских бедер, он не был бы так невозмутим. — На твоем месте могла быть Джинни или… Рон, не думаю, что матери это пришлось бы по душе. И в целом, с нашей стороны было невежливо использовать это место для… Использовать таким образом. Мне неловко тебя просить… Хотя мы с Тонкс взрослые люди, но все же… пусть это останется между нами. Ничего ужасного ты не увидел, мы в твоем возрасте хорошо знали, что такое секс, и ты наверняка знаешь. Словом… — он поморщился и все-таки смешался: — Накануне полнолуния мне сложно себя контролировать. Особенно, если женщина… Это неважно. Просто забудь, хорошо? Мне жаль, что так случилось. — Без проблем, — легко согласился Гарри. Их последний разговор закончился на повышенных тонах, потому что Ремус упорно стоял на своем, и тем самым распалял в душе Гарри желание идти до конца. Докопаться до правды. — Я с удовольствием тебя прикрою, но мне нужна ответная услуга. Как бы паршиво это ни звучало. — Гарри… — Я хочу. Знать. Была ли болтовня моей тетки правдой. Ремус, ты единственный, кто может мне об этом рассказать. Больше никого не осталось. Маминых школьных подруг тоже нет в живых, так? Ты сам сказал. Это не дает мне покоя. Не знаю, почему. Я всегда считал, что все рассказы о маме с папой — правда, а потом я увидел своими глазами, что как минимум один из них ложь. Тот самый, где говорится, каким хорошим человеком был отец. Откуда я могу знать, что все остальное не является точно таким же обманом? — Да Мерлин с тобой, Гарри! — с ужасом воскликнул Ремус. — Что ты себе напридумывал? Что Джеймс угрозами заставил Лили выйти за нее, а она его на самом деле ненавидела? Или что она начала с ним встречаться, только потому что они с Сириусом были самыми популярными парнями курса? Можешь выбросить эту чушь из головы, потому что это неправда. — А что тогда правда? Если все было прекрасно, почему ты отказываешься мне это показать? — Потому что моей памяти будет недостаточно, чтобы составить верное представление об отношениях твоих родителей, Гарри! — шепотом рявкнул Ремус. — Ты должен понимать, что все самое сокровенное происходило наедине, а на людях… да, на людях было то, что ты видел. Во всяком случае, до нашего выпускного года. И я не хочу, чтобы ты углублялся в это болото, которое не имеет ничего общего с истиной. Я не уверен, что Лили и Джеймс этого хотели бы. Им обоим было нелегко в те годы. Нелегко признать, что они созданы друг для друга. Так тоже бывает. А ты, несмотря на то, что ты их сын, не имеешь права грязными ботинками вламываться в их прошлое. В аргументах Ремуса был смысл, и Гарри сбавил тон: — Я не собираюсь вламываться. Покажи мне хотя бы то, что считаешь нужным. — Тебя это может расстроить, Гарри. Прежде чем Сохатый получил Лили, он сожрал столько дерьма, что отомщены были все — и Северус, и доходяга Дэйви, и Сьюзен, и еще полдюжины людей, которых Джеймс с Сириусом когда-то задирали. Он сомневался, что расстроится больше, чем тогда, в Омуте памяти Снейпа. — Тетя сказала, что папа встречался с какой-то девушкой на старших курсах, — Гарри пошел в атаку, воспользовавшись тем, что Ремус мало-помалу заговорил. — Не с мамой. Это так? Ремус затравленно посмотрел на него, будто осознал, что загнан в угол. Наверное, Гарри выглядел буйным и способным на членовредительство. — Так, — нехотя кивнул Ремус. — Сьюзен, — он неопределенно дернул головой, ссылаясь на имена, которые перечислил за пару минут до этого. — Я не слышал о ней с тех пор, как мы окончили школу. Джеймс пытался вылечиться от тяги к Лили таким образом. Надо ли говорить, что попытка была провальной и причинила всем много боли. Сохатый в шестнадцать редко думал о чувствах других людей, глупо отрицать, это действительно так. Но именно эта история… сломала его, по-хорошему сломала, помогла повзрослеть. А тогда, после СОВ, он просто рубил с плеча. Кричал, что больше не посмотрит в сторону Лили, что его достали ее отказы. Не хотел все лето думать об этом. Так что Сириус свел его со Сьюзен. Все знали, что она к Джеймсу неравнодушна. — А мама? Профессор Слагхорн, когда мы с Дамблдором заходили к нему, сказал, что она была замечательной, и ее все любили. Но я сомневаюсь, что та Сьюзен с ним согласилась бы. Ремус впервые за все время улыбнулся и обреченно покивал: — Ну да, все. Кроме половины женского населения замка того времени, — усмехнулся он и даже повеселел. — Не скажу, что безосновательно. Лили никогда не лезла за словом в карман, знала себе цену, знала, насколько она красива, и как много парней готовы душу продать за ее благосклонный взгляд. Фотографии не способны это передать. И ты знаешь, Гарри, никто из тех, кто был знаком с ней, ни капли не удивился, что ей удалось защитить тебя. Дать отпор смерти. В горле мгновенно встал ком, и Гарри несколько раз глубоко вздохнул, чтобы избавиться от него. — Ты не знал ее… — Вот именно! — в отчаянии выдохнул Гарри. — И я хочу узнать. Хочу понять, что изменилось за два года. Она с такой ненавистью смотрела на папу тогда, у озера. — Лили никогда не смотрела на Джеймса с ненавистью, — устало потер глаз Ремус. — Ты видел один-единственный час из целой жизни. Гарри, да она прибежала тогда отнюдь не спасать Северуса! — А зачем тогда? — опешил он. Такого заявления он точно не ожидал. Люпин покачал головой, мол, ничего ты не понимаешь, потом помолчал, внимательно вглядываясь в его лицо, и наконец произнес: — Я поделюсь с тобой частью воспоминаний. Пойми, Гарри, я сам не все помню. Память избирательна. Я все еще придерживаюсь мнения, что тебе это ни к чему. Но я знаю, как тяжко бывает на душе, когда гложет неизвестность. Когда пытаешься найти объяснение поступкам близкого человека и не находишь. И это продолжает терзать тебя, несмотря на то, что прошла уже куча лет. И ты сожалеешь, что не спросил раньше. Гарри понял, что Ремус говорит о тех временах, когда его заставили считать Сириуса убийцей, и он не мог понять, почему так случилось. А может, друг никогда не был другом, и все, что ты знал о нем, — ложь? Ремус сотворил небольшой стеклянный флакон, уткнул палочку себе в висок и потянул длинную серебристую нить, кольцами укладывая ее внутри склянки. Он помедлил, словно колебался, отдавать ее Гарри или нет, но все же протянул ему со словами: — Я никогда не произносил этого вслух, но я считаю, что решение Лили пожертвовать собой в ту ночь было продиктовано не только желанием защитить тебя. Она хотела уйти вместе с Джеймсом. Я это точно знаю. И то, что ты там увидишь, — Ремус сухо шмыгнул носом и кивнул на флакон, — не должно ввести тебя в заблуждение. Он зашагал прочь и, выйдя за ограду, тут же аппарировал. Гарри даже показалось на мгновение, что он отправился следом за Тонкс. Сам он поплелся в дом, крепко сжимая флакон и намереваясь сегодня же нырнуть в Омут, добытый близнецами в Лютном. Или где они могли его достать? На крыльце, набросив на плечи кофту, сидела Гермиона с учебником за шестой курс и задумчиво наблюдала, как один садовый гном пытается оторвать голову другому. Гарри уселся рядом с ней и машинально поправил норовивший сползти с ее плеча кардиган. — Ты же вроде бы уходил за яйцами, — напомнила Гермиона. — Еще не снесли, — отшутился он и повертел в руках склянку с мыслями Люпина. — Ты почему здесь? — На кухне опять разлилась Флегма, — сухо прокомментировала она. — Рон с энтузиазмом бегает вокруг с тряпкой, если можно так выразиться. — Понятно. Тогда я тоже останусь тут. Гермиона благодарно вздохнула. Со временем Гарри пришлось признать, что девчонки правы — Флер было слишком много. А еще она ну никак не вписывалась в маленький уютный мирок «Норы», угрожая его сломать. Миссис Уизли изо всех сил старалась не подавать вида, однако пребывание в доме будущей невестки ее явно стесняло. А Джинни с Гермионой красноречиво переглядывались, стоило Флер появиться на кухне и начать там хозяйничать. Сильнее их бесили только ее рассуждения на тему скучного местного быта и серости английской погоды. — Я все думаю насчет Малфоя, — Гермиона закрыла учебник и потянулась, чтобы распрямить спину. — Ты правда считаешь, что его сделали Пожирателем? Это же… Малфой. Придурок, который без папочки шагу ступить не может. — Придурок, которому ты врезала на третьем курсе. Помнишь? — И которому ты врезал на пятом, — в том же тоне ответила она, пихая его локтем в бок. Иногда казалось, что все это случилось в прошлой жизни. Там, где продавцов мороженого не утаскивают Пожиратели. Там, где они с Гермионой угоняют гиппогрифа и спасают Сириуса — на целых два года. — Горбин испугался, — коротко сказал Гарри. — Чего мог испугаться такой проныра, как он? Ну не фак же Малфой ему показал. — Думаю, ты прав, — она поежилась, стянула рукава кофты на груди и потерла ладонями свои посиневшие бедра. Шорты от холода не спасали. Гарри запоздало обнаружил, что пялится на ноги Гермионы, и подавил желание обнять ее, чтобы согреть. — Нужно поделиться догадками с Дамблдором. — Я уже пытался рассказать папе Джинни, он меня послал. Вежливо, — справедливости ради уточнил он. — Папе Рона, — натянуто поправила Гермиона. Гарри завис на секунду. — У них один отец. Мистер Уизли. — Да, но раньше ты сказал бы «папе Рона». Слушай, Гарри, пора возвращаться в… И тут до него дошло. Гермиона знала! Вот дерьмо, он даже не предполагал, что Джинни кому-то расскажет. Хорошо, что Гермиона умеет хранить секреты. И хорошо, что она не склонна стеречь спальню Джинни с битой для квиддича, в отличие от Рона. — Погоди, — он подскочил следом за ней и схватил за руку, — что-то не так? — Кроме того, что мы скрываем от Рона уже два факта? — ехидно уточнила Гермиона. — Совсем ничего. — Он не поймет, — промямлил Гарри и для пущей убедительности поморщился. Как же жалко это прозвучало. — Я тоже не понимаю, — фыркнула она. Один из гномов заверещал. Похоже, близилось окончание их битвы. — Тебе же было плевать на Джинни, ты ее не замечал. Так что поменялось? Скучно сидеть здесь и ничего не делать, пока Пожиратели громят Косой переулок? — Я… Да, невыносимо сидеть сложа руки, но не думает же Гермиона, что Гарри от скуки раз за разом забирается к Джинни в трусы. Просто тело этого требует. Ему нравится, как пахнут ее волосы, нравится ее трогать. Шрам иногда ноет, а после секса становится чуть легче, и спит Гарри почти без снов, в которых Сириус раз за разом, словно видеокассету заело, падает сквозь рваный занавес. — Она только-только стала приходить в себя после нескольких лет этой ее дурацкой детской влюбленности. А ты сейчас даешь ей пустую надежду. Гарри посчитал, что «она сама предложила» прозвучит не очень по-мужски, и потому сказал другое, не менее тупое: — Но ведь она этого и хотела, быть вместе. Почему пустую? — Да потому что как только скука пройдет, ты перестанешь думать членом и возможно начнешь думать головой, — фыркнула Гермиона. Честно признаться, Гарри заподозрил, что в Гермиону вселилась какая-нибудь Паркинсон. — А в голове у тебя сейчас Волдеморт, Малфой и… что это, кстати? — она раздраженно кивнула на флакон. — По описанию смахивает на мысли. — Все-то ты знаешь, — беззлобно проворчал Гарри себе под нос. — Это… Мне нужна будет твоя помощь. Она посмотрела на него с выражением «кто бы сомневался». Ремус предупредил, что увиденное может потрясти Гарри, смутить и расстроить. Он утверждал, будто мама никогда не смотрела на папу с ненавистью, а Гарри готов был поклясться, что все было с точностью наоборот. Он ничего не смыслил в девчонках. А Гермиона смыслила. — Ты ведь хорошо разбираешься в девушках. В том, как они думают, и почему поступают так, а не иначе. — Нужен совет насчет Джинни? — вяло улыбнулась Гермиона, усаживаясь обратно на крыльцо и возвращаясь к наблюдению за садовыми гномами. — Нет, — решительно сказал Гарри и, грустно улыбнувшись, добавил: — Но она тоже была рыжей.