The Picture Show

Взгляд, двор школы осматривающий — всего один, но его хватает, чтоб заметить знакомую рыжую макушку среди листвы.

***

Его ладонь вскользь касается её острой коленки, стараясь уцепиться хотя бы за что-то, чтобы влезть на дерево. И Бонни смеётся, но рук не подаёт — на них сидят птички с жёлтыми грудками и кормятся кусочками раскрошенного сэндвича. И Тэд замирает так. Вот-вот сорвётся вниз, а с такой высоты (Бонни всегда умудрялась забираться практически на самую высокую ветку, несмотря на аккуратные каблучки туфель) и шею свернуть можно. Но он всё же смотрит на неё, замерев — и впрямь на ангела похожа с этими короткими, чуть ниже ушей, рыжими кудряшками и серыми глазами, широко распахнутыми. Еще и птицы эти... Права была миссис Джоэл, тут же выбрав её на роль в этой глупой пьесе. Пусть Бонни и заслуживала большего, пусть старой и пыльной школьной сцены не было достаточно, пусть все это было далеко от Бродвея и Голливуда, куда она так хотела, Тэд всё равно восхищался ей из-за хлипких кулис. Да и там никто ангелов не играет, а Бонни нельзя иначе. Не может ангел не играть самого себя. — Давай, Тэдди, или совсем слабак? А Рой бы точно залез... Еще и в три раза быстрее! — она смеётся ещё звонче, щебет птиц как эхо получается от этого смеха. И Тэд, вздрогнув, наконец находит сук, на который, ногу поставив, взобраться на ветку к Бонни наконец получается. Теперь они сидят рядом, и она наконец трясёт руками, чтоб поскорее желтогрудые птички улетели прочь. Иногда Тэду кажется, что она и его так прогонит однажды — одним движением руки. — Этот твой Рой придурок, каких ещё хрен найдешь. — насупившись, он опускает взгляд на землю. Там, внизу, трава еле через пыль пробивается. — Зато у него всегда есть сигареты и он не зануда, в отличие от тебя. — Бонни отвечает резко, закатив глаза, но веселье всё ещё звучит в её голосе. И слыша эти смешливые нотки, Тэд, подняв голову, улыбается уголками губ. Ей весело до ужаса — хотя, он вообще редко видит Бонни грустной — и она ему такой только больше нравится, пусть и несёт полную чушь. Торнтон мудак, всё, что делает, так это сваливает с уроков и умудряется носить с собой алкоголь. Тэд же априори лучше — миссис Паркер бы согласилась, узнай она, с кем дочь водит столь близкое знакомство. — Или ты не зануда, м, Тэдди? — Бон, перестань. Это уже не смешно. — Тэд всё же хмурится, но Бонни только хихикает, склонив голову набок. Потом она, сощурившись, вдруг становится чуть серьёзнее и придвигается к нему ближе — совсем-совсем близко, так, что сердце Тэда описывает невиданный кульбит и замирает где-то в пятках. — Нет, точно зануда. Ещё и слабак! — кажется, он чувствует её теплое дыхание. Бонни пальцем ведёт по его груди, расправляя складки рубашки, а Тэд, который, кажись, сейчас с дерева свалится, и вздохнуть боится. Для неё это шутки, такие, от которых потом смеяться хочется ещё целый день, такие, которые даже воспоминанием хохотать заставляют, а Тэд пытается отыскать в её глазах ту влюблённость, которую он бережно хранит в своём сердце. — Бо-он, переста-ань! — Бонни его передразнивает, нарочно гласные тянет, чтоб всё ещё смешнее стало, а потом дёргает за воротник. Тэд, ругнувшийся негромко, теперь уставился на неё. — Перестану, если докажешь, что не зануда. Давай, поцелуй-ка меня! — и она смотрит на него с хитрющей улыбкой. И Тэд наконец позволяет себе улыбнуться ещё шире, чем Бонни сейчас. Провокация, манипуляция, глупость — называй как хочешь, а шанс лишний раз поцеловать Бонни Паркер никогда упускать не стоит, он выучил это уже давно. Торнтон от этого не исчезнет, конечно, но... Но его ладонь всё равно накрывает её острое колено, снова, чтоб не свалиться вниз на землю, усыпанную листьями, найти точку опоры. И Тэд касается её губ своими — и надеется, что Бонни не оттолкнет его раньше времени, как сделала недавно, в классе. Вскоре Тэд отстраняется, Бонни вытирает губы тыльной стороной ладони и поправляет выбившуюся рыжую кудряшку. — Вот и всё, испытание кончено. Ты всё ещё заслуживаешь звания зануды и слабака. Хотя, ладно, утешительный приз! Тэдди я теперь тебя звать не буду. — она выглядит довольной собой, пока Тэд, неловко хмыкнув, трет лоб. На щеках Бонни розоватый румянец, он сам — красен как алый мак, и вот почему она снова заливисто смеётся, спрыгивая с ветки вниз. — Увидимся, Тэд! — и она оставляет его одного на дереве. — Увидимся, Бон... — Тэд произносит это больше для себя, практически неслышно. Когда-нибудь Бонни вспомнит, что тоже любит его. Когда-нибудь она даст ему хоть что-то кроме звонкого смеха и этой улыбки, в уголке которой кроется порой тень издевки. Когда-нибудь наступит через пару лет, когда она — разбитая семнадцатилетняя официантка позволит ему — будущему помощнику шерифа — позвать её на свидание. Когда-нибудь...