Asperitas

— Не нравится мне всё это, — выдохнул Тревис. — «Война миров» именно так и начиналась. Сначала молнии, а потом затишье перед бурей. Нужно что-то делать. — Если кто и знает, что за хрень тут происходит, так это Ник, — сказал я. — Он разве не в своём Кембридже? — спросила Джесс. — Приехал к предкам на выходные. — Может, Никки и знает, — подхватил Даг, — только вряд ли он вообще захочет с нами говорить. Мы чморили его все школьные годы. — Надвигающийся апокалипсис — хороший повод покаяться, — заржал Тревис, и мы вслед за ним. Николас Вачовски — рыжий тощий прыщавый, но острый на язык задохлик. Если бы на выпускном бале была номинация «Король ботаников», Ник бы её получил. Кажется, его чморили вообще все: и старшеклассники, и мелочь детсадовская. Ник был не просто ботаником, он был сверхботаником, богом среди ботаников. Он менял наряды чаще, чем наши чирлидерши. В один день он приперался в школу в образе Марти Макфлая, в другой — Оби-Вана, потом ещё какого персонажа из фильмов для ботаников. Учителя прощали ему всё, поощряя его экстраординарный взгляд на мир. Все знали: Ник — будущий Эйнштейн и его ждёт блистательный успех в науке. Так и произошло. Ник поступил в Массачусетский технологический институт. Написал несколько работ по квантовой физике, общался с какими-то крутыми хренами и нобелевскими лауреатами, дал интервью для национального телевидения. А сейчас приехал на юбилей к бабуле… — Ты серьёзно хочешь наведаться к Нику? — посмотрела на меня Джесс, и я пожал плечами. — Ну… — просипел Тревис. — Никки же знает, что мы его чморили по-доброму. Вряд ли он нас убьёт какой-нибудь лазерной пушкой прямо с порога. Который сейчас час? — Восемь, — ответил Даг. — Точно не спит, — опять заржал, а мы за ним. Кажется, это уже нервное.