Взлететь

      Кусочек первый (преканон времен Сумрачной войны)       Слой светло-зеленой краски ложится на перья — кончики крыльев и хвоста, запястья, цевки, шея, область вокруг глаз, цепочка пятен на спине. Затем на кожу — каждый оголенный участок ладоней намазывается старательно, в несколько заходов, чтобы не смазать предыдущий слой.       И без того обожженные руки отзываются болью, и кастрианец стискивает зубы, задавливая шипение. Поражение увеличивается день ото дня. Вот и ответ на вопрос, почему те, кто осмеливается выступать перед народом, долго не живут.       Руководитель группы всегда должен быть хорошо заметен в полумраке сцены, поэтому с его раскрасом работают другие. Прочим участникам проще — самостоятельно мазнул кольцо на шее светящейся краской и свободен.       — Вы восхитительны, Арней, — гример улыбается дипломатично, не показывая зубов.       Кастрианец опускает взгляд на его руки, затянутые в тончайшие перчатки из фольги, потом смотрит на тяжелую банку с краской. Металлическая…       Обыскивают на входе всегда и всех. А способ пронести сюда счетчик радиации и собрать доказательства нужно найти до того, как облучение убьет его.       Вряд ли в рядах выступающих когда-нибудь отыщется еще один ученый, который поймет, что к чему.       Кусочек второй       Они встретили этого индивида в первый день в ИК, случайно столкнувшись в коридоре. Рила в своей обычной бесцеремонной манере хотела просочиться между краем открывшегося дверного проема и сокурсником, но зацепила последнего локтем, вынуждая повернуться…       — Приношу извинения, — тут же брякнула она, отвлекая огонь на себя, потому что брат вылупился на сородича совсем уж круглыми глазами, слишком ошарашенный, чтобы «держать лицо».       — Ничего, — небрежно отмахнулся тот, мазнув по полу длиннющими перьями надхвостья — явно искусственно отращенными и очень мешающими быстрому полету. Рила проводила взглядом остро заточенные когти на его руках и изо всех сил постаралась сдержать эмоции во избежание дипломатических терок прямо здесь и сейчас.       — Кир, идем, — и, не давая ему опомниться, цапнула за локоть и утащила в соседнее помещение. Дверь за ними закрылась, отсекая звуки из коридора.       — Такого я еще не видел! — в голосе Кира смешались восхищение и ирония. — Явно плохо представляет, что его ждет в процессе учебы.       — Как думаешь, сколько он продержится с этими когтищами и хвостом? — азартно блеснула глазами Рила. — Цикл, два?       — Спорим, до первой сдачи нормативов? — отзеркалил ее улыбку брат.       Кусочек третий       — У меня всего один вопрос… нет, два, — поправляется Рэй. — Ты решил ту задачу по астронавигации? И почему ты такой взъерошенный?       Карв, у которого, похоже, каждое отдельное перо встопорщено под уникальным углом, поднимает голову:       — Да с Ниреном проветриться вылетали, промокли до кожи, — говорит он таким тоном, словно это все объясняет, в том числе и наличие либо отсутствие решения задачи. — Ну, и потом ему пришла идея просушиться в аэродинамической трубе…       — Просушиться где?! — возле них во весь свой немалый рост вытягивается преподаватель. Карв смотрит на него со своей жерди со смертельно честным видом — мол, а вы что, не знали, что являться на лекцию мокрым насквозь неприлично? Вот и пришлось во имя красоты, то есть соблюдения элементарной вежливости, приносить жертву — нарушение правил…       Представив этот монолог, Рэй прикусывает острыми зубами нижнюю губу, чтобы не расхохотаться в голос. Но все его попытки сдержаться рассыпаются в пыль, когда в дверной проем впархивает упомянутый Нирен, не только взъерошенный, но еще и помятый — словно в процессе сушки не один раз приложился о стенки трубы.       Преподаватель прячет лицо за крылом, но Рэй готов поклясться, что слышит его хриплый смех.       Кусочек четвертый       — Я многое за время службы успел повидать, но скафандр с письменами — еще нет, — хмыкает Сивир, изучая рукотворную инсталляцию из двух своих подчиненных. — Рила, не поделишься, зачем ты это вытворяешь и какое отношение это имеет к нашей миссии?       — Самое прямое. Рэй все объяснит, — отмахивается она, отбрасывает на землю стебель местного растения, служивший ей кисточкой, и срывает следующий. — Да не шевелись ты! — это адресовано уже непосредственно Рэю, который стоит перед ней, раскинув руки.       — Местное население считает, что написанные слова имеют силу куда большую, чем сказанные, — поясняет тот командиру. — Поэтому можно хоть десять раз сообщить языком через рот, что пришел с миром, но тебе вряд ли поверят. А вот если ты придешь с транспарантом… — забывшись, он переходит на стандарт и тут же одергивает себя, — в смысле, с надписью на теле, то шанс успеха куда выше. Словарь у нас есть, краска тоже. Остается надеяться, что универсальный переводчик не подведет.       Кусочек пятый (бонусный)       — Небо и звезды, за что мне это?! — закатывает глаза Оирн и снова смотрит на дочь и сына — те даже не пытаются изобразить виноватость.       У Кира желтые отметины легли по рукам и груди на удивление равномерным крапом, только ладони грязные аж с обеих сторон. У Рилы все куда хуже — в пятнах сока также и лицо, и крылья.       — Зато вкусно, — мгновенно взъерошивается Рила, глядя с веселым задором. — Пап, ты когда последний раз настоящие, не реплицированные таринк ел?       — Ну… давно, — признается Оирн и суровеет: — Но это не значит, что можно улетать из дома, не предупредив меня, а потом быть настольно неаккуратными.       — Да подумаешь, универсальным растворителем отмоется, — забавно морщит нос Кир.       — Ягоды таринк тем и знамениты, что их сок стандартными способами не отмывается. Это так, к слову.       — Ой… — произносят птенцы едва ли не одновременно. Переглядываются и синхронно прижимают хохолки: — Мы не знали. Прости.       — Объясняться со знакомыми, что это вы случайно покрасились, а не злостно пошли против традиций, сами будете, — устало взмахивает рукой Оирн.       — Пап, мы тут это… и тебе ягод принесли.       — Сгиньте с глаз моих. И поставьте ягоды у репликатора, потом вместе придумаем что-нибудь.