... redemption?

«Да стой же ты, зараза,» — мысленно взвыл Его превосходительство лорд Летающий змей, тормозя у края обрыва, служащего своеобразной границей небесного города. Сдул резким выдохом со лба мокрую чёлку и согнулся чуть не пополам, опершись руками о колени. Очередная попытка уже не поймать — на минуту остановить, чтобы сказать пару слов — провалилась. Змей закатил глаза и тяжело вздохнул, сдерживая рвущиеся наружу пару ласковых, и только глубочайшее уважение, испытываемое им к Белому владыке, позволило сдержаться. В конце концов, тот не был виноват в появлении этого дикого, или сумасшедшего, или дикого сумасшедшего, в общем, странного существа. Откуда тот взялся, змей не знал и подозревал, что Байлинь тоже не знает. Иначе в задании звучало бы имя, а не невнятное «это». «Это» в очередной раз свалилось с обрыва. Конечно, змей мог свалиться следом, но опыт показывал, что это бессмысленно: «это» безошибочно выбирало нужные воздушные потоки и планировало в них с неожиданной ловкостью, уходя от преследователя за считанные мгновенья. — Ладно, я подожду! — громко сказал змей и уселся, свесив ноги с края обрыва. Откинулся назад, чуть стукнувшись локтями о камень. С удовольствией прищурился. — Солнце, небо голубое, птички летают, — приподнялся и повысил голос, — нормальные, между прочим, в отличие от некоторых! И эти некоторые меня уже достали!.. Последнюю фразу змей пробурчал практически себе под нос. Достали или нет — не имело значения: есть поручение и его надо выполнить. А как выполнить, если от тебя сбегают, сломя голову… ноги... крылья... Не желают слушать. Или не слышат? Змей озадаченно хлопнул глазами и сел. Или, возможно, не понимают? Обе эти мысли немного объясняли странное поведение «этого», но помогали понять, как действовать. Если «это» не понимает небесного языка, стоит напрячься и попробовать другие, к примеру, один из земных языков. Один, второй, третий — сколько вспомнится до очередного побега с исчезновением. Но если «это» не слышит, задача многократно усложняется. Глухому человеку можно объяснить с помощью письма или на пальцах. Многие глухие могут читать по губам, если говорящий четко артикулирует. Но при этом собеседники должны видеть друг друга. Змей «собеседника» видит, но видит ли тот змея? — Да блин, — змей схватился за голову, добивая причёску. — Ты, зараза, ты слышишь вообще? Вскочил на ноги и прошёлся вдоль края обрыва, хмурясь и кривя губы. Задача оказалась сложной, пока невыполнимой, и змея это уже бесило. — И как понять, блин, ты глухой или нет? А? — змей невольно повышал голос. — Что за наказание на мою светлую голову?! — резко затормозил и всплеснул руками. — А ну, вылезай, зараза! Я тебя всё равно найду! Понял?! — Не надо меня искать. Я уже здесь. Уверенный в своём одиночестве змей подскочил от неожиданности и чуть не свалился с обрыва. Уже в полёте схватился за поспешно протянутую руку и завопил: — Ты! Зелёная зараза! Чего подкрадываешься?! — кое-как утвердился на ногах и с шипением выдохул. Недовольно зыркнул. — Чего надо? Цинлун удивлённо округлил глаза: — Мне надо? Это ты тут орёшь на все небесные чертоги! — Я не ору! — возмущенно всплеснул руками змей. — Ладно, — покладисто согласился Зелёный дракон. — А чего не орёшь-то? Доспехи сбежали? До недавнего времени всей заботой Летающего змея было приглядывать за доспехами богини войны, с чем тот успешно справлялся: доспехи мирно висели в силовом поле, созданном владыкой Байлинем, и самостоятельно в пространстве не передвигались. Идиотов, желающих передвинуть их посредством собственных рук, ног или сил, пока не наблюдалось. Змей отмахулся: — Да куда они денутся! Цинлун скептически приподнял бровь. — Да на месте они, — змей чуть задрал рукав и продемонстрировал тонкую полоску метала на запястье. — Если что — поджарит. Дракон понимающе покивал: сигнализация — это хорошо и неожиданно для возможных покусителей. — А успеешь? Доспехи-то там, ты пока здесь. — Успею, — змей быстро огляделся и плюхнулся на землю. — Я теперь такую скорость могу — не догонишь. И вздохнул: скорость не помогала выполнить задание, «это» чувствовало его приближение за сотню метров и сразу сбегало. Цинлун плавно опустился рядом. — А чего тогда не в настроении? — А! — змей махнул рукой и отвернулся. — Колись, не стесняйся, — дракон легонько толкнул змея плечом. — Что за беда приключилась, раз ты аж от тарелки с доспехами оторвался? О том, что Летающий змей — большой любитель покушать, в небесном городе знал каждый. Змея можно было буквально приманивать на вкусняшки, правда, толку от его явления не было никакого: появлялся, хватал подношение и быстро сбегал, пока чего-нибудь не попросили. Не любил змей работать. Категорически. Присмотр за доспехами был компромиссом: змей как бы работал, поглядывая на них, а по сути валял дурака и ел. — А меч? — А что — меч? — змей передёрнул плечами. — Валяется под доспехами, как приклеенный. — Поднять и на место положить не пробовал? Змей недовольно фыркнул и встал. Меч богини войны однажды внезапно исчез. По небесам пошли слухи о возрождении богини, ввергнув владеющих информацией в состояние, близкое к панике: что предшествовало изгнанию богини с небес, помнили многие. Однако спустя некоторое время меч вернулся — с оплавленным навершием, треснутой гардой и тусклым, в кровавых разводах лезвием. Пролетел сквозь доспехи, глухо звякнул о плиты и упал. С тех пор поднять меч не мог никто, даже владыка Байлинь: даром, что все предметы находились в поле, созданном его силой — меч не позволял до себя дотронуться, теряя материальность при попытке прикоснуться. Взять его с помощью силы тоже не получалось. — Иди сам попробуй, — змей мотнул головой в сторону доспехов. — Я занят. Цинлун с усмешкой задрал голову: — И чем же ты занят? Ещё не в каждом уголке проорался? Змей ожидаемо надулся: про задание он Зелёному дракону не говорил, про то, что задание по сути невыполнимо, говорить не собирался. Это ж позор: не мочь выполнить такую ерунду, как присмотреть за… «этим». И где «это» демоны носят?! — Помочь? Змей вынырнул из размышлений, повернулся, мысленно формулируя посыл идти куда-нибудь, где солнце не светит, и споткнулся на середине мысли. Дракон смотрел абсолютно серьёзно.