Принимая вуаль

      Отказ был окончательным.              Его возлюбленная предпочла смерть жизни его женой. И этим нежданным ударом исподтишка Карл был выжжен дотла. С её свойством адаптироваться, с её тягой к жизни, он и вообразить не мог, что она способна на столь сокрушительный шаг.              Или ему следовало проявить большую прозорливость, поскольку сей женщине не привыкать идти на крайние меры… Чего стоила идея предложить себя храму в обмен на помилование муженька? А попытка запрятать предательское дитя в противовес рациональному купированию угрозы?.. Обстоятельства разнились, её реакция на них выглядела не всегда последовательной, но именно этот выбор делала Тоска, руководствуясь своими ценностями.              Как дошло до такого, что они разошлись на столь фундаментальной парадигме? Как он умудрился так безалаберно проморгать ситуацию? Неужто видел только на то, что хотел видеть?       Лишившись Тоски, Карл утратил уверенность в своём суждении… А это было довольно опасным казусом при его положении.              Один вопрос в особенности будет подтачивать его веками: Тоска любила его хоть когда-нибудь?              Размышляя сейчас над ответом , Карл решил, что нет. И это опять заставило его почувствовать себя дураком. Он не станет воскрешать её во второй раз. Она не заслуживала его власти.              Любовь делает человека уязвимым.              Ему пришлось усвоить сей горький урок не единожды. И вот на собственном опыте он познал его снова.              Те, кого ты любишь, предают тебя.              Подводят. Разочаровывают. Отвергают.              Посему любить бессмысленно.              Стремление к власти попросту несовместимо с любовью, и тешиться подобной блажью — несообразный риск для Тёмного Лорда. Уразумение этого, а также гнев, скорбь и страх, растревоженные после потери Тоски, препроводили его по наклонной в беспросветные бездны Тьмы. Если он не был безумцем ранее, то теперь это упущение прошло.              Особый ритуал был проведён. Наутро после её смерти Карл созвал жрецов, созвал послушниц и убил их всех, поглотив чужую Силу, ибо не желал оставлять в живых ни одного свидетеля, знающего об обстоятельствах появления малыша Гая на свет. Их прахом он удобрил землю в своём саду, как и прахом Тоски. И сделал это глубокой ночью при свете луны, чтобы никто не слышал его беззаветные горестные рыдания.              Пройдёт ещё много лет, прежде чем Карл сумеет беспристрастно взглянуть на время, проведённое с Тоской, увидеть свои и чужие ошибки… Принять, что его тянуло к ней, как к личности, не меньше, чем к её Свету.              Притяжение повторится, ведь ему на пути встретятся и другие адепты Света. С годами Карл придёт к выводу, что, чем глубже он погружается во Тьму, тем больше его влечёт сила джедаев. Что влечение есть естественная тяга к равновесию, попытка Вселенной привести себя в порядок. Ибо в масштабах галактики и каждого отдельного человека Сила всегда стремится к равновесию.              Дабы преподать этот урок, понадобилась Тоска. Знакомство с ней подтолкнуло его к тропе, проходящей по границе Света, но, когда тропа под ногами обратилась в пепел, Карл провалился во Тьму, доселе невиданную.              На его счастье, Сила не желала покидать своего любимца, несмотря на очевидную регрессию. Ибо неведомо для него, на другом конце галактики Светлая сторона прояснилась, став чище в своём мышлении. Так совпало, что Империя и Республика в бесконечном стремлении мерить всё абсолютами уравновесили друг друга. Две великие цивилизации двигались к точке столкновения, которое становилось всё более и более неминуемым. Однако покамест, с воззрения Силы, в галактике установился приемлемый статус-кво, благодаря чему Карл прочно занимал свой трон, оставаясь Её Избранным… как и прежде.              И всё же, опасаясь гнева Тьмы, Карл сдержал своё обещание. Он позаботился об отпрысках Стракта, обеспечив обоим достойную карьеру. Сам Стракт дожил до преклонных лет армейским служакой среднего звена.              Что до Гая? Мальчишка был где-то там, среди звёзд, и одна Сила ведала, чем он занимался.              В целом, существование потомка отошло на план второстепенных забот. Безусловно, мысли о нём снедали Карла долгими бессонными ночами в течение многих лет, но скорее как размытая, абстрактная напасть. Уж точно не насущная, скорее, из серии «что если», чем реальная экзистенциальная угроза…              …Пока однажды, парой десятилетий спустя, чудесным пятничным утром в тронный зал не заявился нежданный гость.              Это случилось через несколько месяцев после начала долгожданного вторжения в Республику, разразившегося следом за духоподъёмной символической битвой за Коррибан. Сражение ознаменовало пролог к Великой галактической войне, что продлится более двадцати лет.              Пламя ожесточённого противостояния затянет целое поколение ситхов, но ни один их подвиг не сравнится со славой того, кто в один день ненароком посетит пышную аудиенцию Императора, раз в месяц проводимую во дворце для молодых воинов. Это были дни душевного подъёма, медали и повышения раздавались щедрой рукой, а самых одарённых мужей награждали честью показать себя перед троном. Это были дни, полные торжества и помпезности.              Первым на повестке дворцового распорядка числилось представление новых Лордов Повелителю. И пока подданные смиренно ожидали начала действа, Карл в лике Лорда Тенебре задержался подле Дарта Азамина. Азамин присутствовал на церемонии, как предписывалось всем членам Тёмного Совета. Приятный штрих к абсолютной власти — право надзирать за спектаклем. Раз уж Карлу приходилось выслушивать набившие оскомину праздные речи, то, что ж, он заставит приобщиться к ним всех остальных.              Загодя мучимый скукой Карл окинул взглядом толпу Лордёнышей и их покровителей.              Юнцы, только завершившие своё обучение. Их срок в академии подошёл к концу, как и ученичество. Большинство успели хлебнуть на войне первой крови и теперь официально ожидали титулы Лордов ситхов, как доказательства зрелости и личной преданности Императору.              Важный день для них. Сегодня Дромунд-Каас будет праздновать. А после гулянок начнётся бумажная волокита: утверждение порядка наследства, неофициальные помолвки скрепят брачными договорами, и молодые люди полноценно вступят во взрослую жизнь элиты ситхов.              — Есть кто-либо, заслуживающий внимания? — сварливо поинтересовался Карл.              Дарт Азамин кивнул.              — Младший сын Лорда Дефейса. И близнецы Гайла.              Карл наморщил нос. Он спрашивал не о том, у кого из толпы наиболее солидное положение в обществе.              — Я имею в виду, есть ли кто толковый.              — Да. — Старый плут перевёл на него лукавый взгляд. — Желаете попробовать угадать, Повелитель?              Карл вновь охватил взором собравшихся и механически остановил его на заметном отторженце среди бравых сынов высшего общества.              — Кто этот одиночка с краю? Где его отец и Учитель?              — Ваша проницательность не подводит вас, Повелитель, — многозначительно кивнул Азамин. — Этот юноша — случайный. Его приёмный отец — никто. А Учитель мёртв. Он убил его.              — Вот как? — Карл осознавал новость, рассматривая крепко сбитого детину, державшегося особняком от толпы. Он был полнокровным человеком. Бледная до белизны кожа, ни следа крови истинных ситхов. По мнению Карла, вполне подходяще для случайного форсъюзера. — У нас не так много случайных. С последнего прошёл не один десяток лет.              — Его приняли в академию, поскольку слишком опасно оставлять без внимания юнца с неприлично высоким показателем. Выбор был немудрён: либо убить его, либо учить.              — И какой же у него показатель? — хмыкнул Карл.              — Число впечатляет. Действует на воображение, — Азамин ответил в присущей ему уклончивой манере. — Оценки в его аттестате поистине звёздные. Первый студент своего курса.              — Какой показатель? — Карлу стало не до недомолвок. Корнелиус явно наводил тень на плетень, что первостепенным образом завладело его вниманием.              Старикашка прочистил горло и заговорил вполголоса:              — Девятнадцать тысяч, насколько припоминаю.              Девятнадцать тысяч. Карл ведал лишь об одном мальчике с зашкаливающим показателем, кому было позволено жить. В голову закралось смутное подозрение, и Карл произвёл в уме нехитрый подсчёт.              Нет. Не может быть.              Или может?              Горло сдавило спазмом. Он с трудом сглотнул, но мгновенно изобразил невозмутимость.              — Кто был его Учителем?              — Лорд Виндикан.              Скучный выбор.              — Полагаю, случайному грех жаловаться.              Карл не спускал глаз с мальчишки, отмечая, каким отверженным он казался среди праздной публики. Молодым Лордам пожимали руки, гордые отцы и Учителя похлопывали их по спине, кто-то приветствовал друзей, тоже заслуживших титул. Вся эта молодёжь знала друг друга с детства, так как они вместе учились в академии на протяжении долгих лет. Но к одинокому пареньку-случайному никто не подходил. Он стоял сам по себе. С первого взгляда становилось ясно, его персона не пользовалась популярностью.              — Все его ненавидят, — отметил Карл с некоторым злорадством.              Азамин кивнул, продолжая ломать комедию.              — Завидуют, вне сомнений.              Карл не мог оторвать взгляда.              Да, в юноше определённо проглядывало нечто до боли знакомое.              Мог ли он быть… Да, это был он.              Мальчишка слегка переместился, отчего луч света упал на его лицо. Карл резко втянул воздух. Ибо это был её профиль… Её волевой подбородок и её высокие скулы. Её изогнутые тёмные брови, что идеально дополняли её черты и так резко контрастировали с её светлыми волосами.              — О Сила… — неверяще выдохнул Карл.              Он предвидел многое в своей необыкновенной жизни. Многое… но только не это.              — Повелитель? — с беспокойством осведомился Азамин, но ответа не получил.              Ибо едва Карл начал замечать сходство, то прозрел его уже во всём. В манерах мальчишки. Она тоже встречала пренебрежение с достоинством. Тоска носила вуаль, точно знак почёта, а не символ позора. Как бы её ни шатало изнутри, она не позволяла себе выпустить это наружу. Родство прослеживалось в том числе в выражении лица мальчишки. У него были такие же полные губы, хотя, по виду, улыбался он далеко не так часто, как она. О, Карл прекрасно помнил эту улыбку… Даже телосложением мальчишка вызывал воспоминания о своей рослой матери. Она шествовала по дворцу с величием Императрицы, которой отказалась быть.              Древний ситхский мудрец подле Карла видел его взгляд.              — Посмотри на его бритую голову. Весьма говоряще. Подражает кому-то… или уже лысеет.              — Нет, — отрезал Карл. — Скрывает, что он блондин.              Блондин, как его мать.              — Армия или флот? — возжелал он знать.              — Флот.              — Хорошо. — Мятежники испокон веков вылезали из бунтарских армейских казарм. — Где его биография?              Азамин щёлкнул пальцами, подзывая помощника, тут же протянувшего ему датапад.              — Его зовут Гай Верадун, — старый ситх назвал имя, которое Карл уже знал. — По общему мнению, он наша восходящая звезда.              Карл хотел бы услышать обратное, но краткое досье Верадуна подтверждало лестную оценку. Познавательно… В пору становления, когда ученикам положено знакомиться со своими силами и планировать продвижение по карьерной лестнице, им необходимо неустанно охлаждать горячие головы. Этот же Лордёныш отличался от прочих. Оторванный от сверстников, вынужденный сносить насмешки и оскорбления, он горел амбицией доказать их неправоту… Что напомнило Карлу о другом юнце. Юнце, разве что не блевавшем от обилия Силы, но лишённом уважения окружающих. Юнце, по общему мнению, родившемся случайным, но в действительности зачатым от крови чистейшего ситхского аристократа.              — О Сила… — вырвалось у Карла громким шёпотом.              Пришелец привёл его в смятение. Его повзрослевший сын… Азамин, конечно, узнал его, но, верный приказу Императора, полученному много лет назад, хранил секрет. Происхождение мальчишки было намеренно покрыто мраком неизвестности. Правда не должна всплыть, о ней никогда не заговорят вслух, не шепнут ненароком… Эта истина была самым опасным знанием в Империи.              Карл вернул взгляд к датападу. На своём изображении юноша казался скучающим и неизменно угрюмым. Даже в камеру-то не смотрел. Происходящее будто его вообще мало интересовало. Со стороны это могло навести на мысль о некоей степени высокомерия, но Карл с одного взгляда распознал тщательно скрываемую неловкость.              Тем не менее, Азамин был прав — успехи юнца впечатляли не меньше, чем его показатель мидихлориан. Бездна, да он воплощал собой все самые лютые страхи Карла!              — Что-то не так? — Старый ситх зорко считал выражение на его лице и тихо предложил: — Следует ли мне отложить церемонию от твоего имени?              — Нет.              Не слишком ли споро вылетел нарочито бесстрастный ответ? Карл уже ни в чём не был уверен. Пихнув датапад обратно заметно дрожащей рукой, он и его собеседник продолжили созерцать новоявленного Лорда из случайных, который вовсе не был случайным.              — А он большой, — невзначай заметил Азамин.              Карл хмыкнул. Да, мальчишка вымахал будь здоров. На целую голову выше всех сверстников, и в плечах — косая сажень. Одни мышцы. Если сейчас, в младые годы, на пике тренировок он стал таким коренастым, то через десять точно растолстеет. Эта мысль в некотором роде радовала.              — Если с весельем на флоте у Верадуна не выгорит, он всегда может пойти вышибалой в кантину, — фыркнул Карл.              Азамин промолчал. Лишь окинул его оценивающим взглядом в ответ на нехарактерную мелочную шпильку.              Бездна, у него что, на лице читался ужас? Ибо Карл не боялся. Его вообще ничто не могло напугать!              Однако он всё же счёл должным оставить указания:              — Держи меня в курсе его успехов. Этот мальчишка будет метить высоко. Слишком высоко.              И Азамин хорошо понимал почему.              — Он просто мальчик.              — Не стоит его недооценивать.              — Да, Повелитель, — Дарт Азамин, как всегда, с честью выслушал выговор.              Карл знал, что прав в своей бдительности. Некогда властвующие Лорды былого тоже недооценили другого мальчишку. У того мальчишки не было ни родословной, ни связей, но у него была Сила. Вселенная отсыпала ему дара щедрой рукой не скупясь. И природный талант вкупе с затаёнными обидами привёл к тому, что мальчишка перестал слушаться старших.              Они передали его в храм на обучение. Думали, что, сделав его колдуном, благополучно низведут дарование, лишат его навыки практического смысла, что естественным образом ограничит амбиции.              Что он будет никем.              Они все ошибались.              Мальчишка вырос и возмужал. Горнило разгоравшейся войны обошло его стороной, ибо он держался на расстоянии от схватки. Воины пожинали славу, а он корпел над книгами, пока в один достопамятный день, переступивший порог зрелости, забытый всеми, не призвал терпящих поражение за поражением, отчаявшихся Лордов на магический ритуал. Он посулил смести Республику колдовством, раз уж её не удалось завоевать грубой силой.              Но за красивыми речами таился обман.              Дабы очистить ситхов от скверны некомпетентности, мальчишка поглотил всю их мощь, не оставив от Лордов ни следа. Самый сложный ритуал из когда-либо проведённых увенчался таким успехом, что убил саму жизнь на планете, которая стала безжизненной шелухой. Выжил только мальчишка. Он выжил, чтобы жить вечно. Ибо с того момента, среди погибели и забвения он обрёл бессмертие.              А Сила избрала нового чемпиона. В его лице остатки разрозненных ситхов получили долгожданного лидера — жреца, пророка и, что немаловажно, политика. Мальчишка собрал народ под своим знаменем, пообещал им возмездие и повёл в массовый исход из изведанных пространств галактики в дикие просторы космоса. В безвестности, там, где джедаи не могли их найти, ситхи набирались сил. Всегда действуя из тени, они сделали скрытность своей визитной карточкой, манипулируя другими, дабы добиться выгоды для себя. Они туманили взор врага. Выжидали, плели интриги ради подходящего момента осуществить свою месть. Ради того славного дня, когда слепцам-джедаям и Республике придётся понять, что старый враг идёт за ними. Ради того, чтобы объявить галактике, что они уцелели и готовы сражаться. Доказать, что Тёмная сторона — превосходящая сила.              И этот день настал. Война бушевала по всей галактике, а былой мальчишка, а теперь уже Император замышлял получить себе всё…              Увы, все, кто обретают власть, боятся её потерять. И вот Император, переживший четырнадцать стандартных столетий, безмолвно взирал на своё нежданное дитя, убить которое когда-то не поднялась рука…              Карл задавался одним и тем же вопросом… не суждено ли этому непрошеному сыну стать тем, кто займёт его место? Не выйдет ли так, что он завоюет галактику только для того, чтобы уступить её этому юнцу?.. Неужто Сила решила отвернуться от него? И, главное, был ли Гай Верадун тем самым, издревле предсказанным ситх’ари?              — Не стоит его недооценивать, — повторил Карл своё мрачное предостережение.              — Вам что-то открылось, Повелитель? — вполголоса полюбопытствовал Азамин.              — Нет.              И этот аспект воистину тревожил. Мальчишка умудрился подкрасться незаметно. Сие означало, что сама Сила не пожелала дать Карлу почувствовать его приближение.              Азамин не зря слыл ветераном дворцовых интриг и самым осторожным приспешником Императора. Уловив ноты сомнения, он негромким голосом перешёл к деликатной части проблемы:              — Появление случайных плохо сказывается на моральном духе. Желаете, чтобы я убил его? — Его жёлтые глаза искоса обратились к Карлу. Но Азамин не был бы собой, если бы не добавил предостережение: — Талант всегда пробьёт себе дорогу.              — Я буду ждать, посмотрю, что из него выйдет. Он может оказаться полезен, — решил Карл и немедля перешёл к распоряжениям: — Не вздумай облегчать ему жизнь. Устрой препоны. Не допускай его в списки повышения. Мне безразлично, какой понадобится предлог. Я не желаю, чтобы он взбирался по карьерной лестнице. Я не желаю его появления перед Советом или в моём тронном зале, вне зависимости от причины. Не выпускай его с передовой.              Как знать, вдруг какой-нибудь джедай убьёт мальца, избавив Карла от необходимости пачкать руки.              — Будет выполнено, Повелитель.              — Присматривай за ним для меня. Ему нужны наставники, дабы он не навлёк на себя проблемы.              — Да, Повелитель. Я помещу его под командование Анграла.              — Хороший выбор. — С вдоволь подпорченным на сегодня настроением, Карл хотел быстрее покончить с церемонией, поэтому раздражённо бросил: — Пора начинать.              И следом перенёс сознание к тёмной фигуре, восседающей высоко на троне, оставляя проекцию Лорда Тенебре среди сборища высокопоставленных персон, о чём не ведал никто из них, кроме мудрого Лорда Азамина.              Открыв глаза как Император Вишиэйт, Карл подал знак мастеру церемоний призвать собравшихся к готовности и стал наблюдать, как далеко внизу его сын пересёк зал, чтобы занять условленное расстановкой место. В юнце всё подчёркивало силу, хмуро отметил Карл. Одна решительная походка чего стоила. Мальчишка ступал по тронному залу, словно хозяин. И это была весьма неприятная мысль.              Карл сглотнул. Угроза. Он явственно чувствовал нешуточную угрозу.              Следовало убить мальчишку ещё тогда, когда представлялся благоприятный шанс. Или санкционировать предложение Азамина и избавиться от него сегодня и сейчас. И тогда в грядущие десятилетия не придётся постоянно озираться. Тем паче, рядом не было Тоски, и ему не надо ломать голову, как бы угодить ей. Её не было уже очень давно… да пребудет с ней Сила. Короче говоря, Карл не чувствовал никаких обязательств перед биологическим сыном. Он, в конце концов, явился тем, что встало между ним и возлюбленной.              Этот самый сын воплощал непримиримое противоречие, разрушившее их любовь. Угроза, которую Карл истово пытался нейтрализовать, но которая стала реальностью, невзирая на все усилия. Вот что удерживало его руку, не давало обрушить на юнца красную молнию в сию же секунду. Ибо в этот злополучный день сам воздух провонял пришедшей в движение Силой. Неспроста дитя, схороненное в неизвестности, добралось аж до самого дворца под видом заурядного адепта. Точно волк в овечьей шкуре. Не иначе как чудо. Что, опять же, вынуждало Карла задуматься. Страх перед Силой превосходил страх перед мальчишкой… как и прежде.              Новоиспечённые Лорды один за одним вышагивали вперёд, представая перед троном. На глазах у своих родичей и своего Учителя каждый молодой воин преклонял колени перед Императором и, удостоившись дозволения, поднимался с новым именем. Такова была традиция, столь же древняя, как сам род ситхов. Некогда Карл тоже опустился на колено пред Тёмным Лордом Маркой Рагносом и встал уже Лордом Тенебре.              Сегодня Карл повторит старозаветный обычай с собственным сыном. Только мальчишка не узнает правды. Он не узнает её никогда! — поклялся Карл.              Незамысловатое действо повторялось из раза в раз. Карл слушал, как мастер церемоний оглашает имена, зачитывая их в соответствии с веками установленным шаблоном:              — Октавий, Лорд Опресс, сын Дарта Ригора, внук Дарта Тойла и Дарта Нэйпа, правнук Дарта Деймона и Дарта Блейма.              Незримый Карл величаво произнёс свысока:              — Встань, Дарт Опресс.              Молодой человек поднялся на ноги, и его место занял следующий.              Наконец-таки распорядитель назвал последнее имя в списке. Гай Верадун. Как и прочие до него юнец приблизился, дабы преклонить колени перед Владыкой Владык.              Гордую мамочку Тоску определённо растрогал бы момент, с горечью подумал Карл. И понадеялся, что она смотрит за ними из Силы.              — Гай, Лорд Малгус, — отчеканив имя и титул, распорядитель, конечно же, поморщился, словно ощутил неприятный привкус во рту. Этот человечек был снобом до мозга костей, и ему явно пришлось не по вкусу скандальное отсутствие родословной у новоявленного Лордёныша.              Пренебрежительный тон прислужника сподвиг Карла отступить от избитого регламента. Любопытство взяло верх, и ему захотелось слегка поиграться со своей подрастающей головной болью. Испытать его темперамент. Посему, загрохотав самым фирменным голосом Вишиэйта, Карл обратился к нему:              — Где твой Учитель, мальчик?              Мальчик, не Лорд. Ибо, по справедливости, сие дитя не должно было существовать в принципе… не говоря о том, чтобы становиться частью сливок правящего класса.              — Мой Учитель умер на Коррибане, Ваше Величество.              — Убит джедаями? — вскользь поинтересовался Карл, хорошо зная ответ из прочитанного досье.              — Нет. Убит мной.              И это даже могло сыграть на руку, рассудил Карл. Может статься, тем самым мальчишка утолит жажду крови, поставив галку в графе «отцеубийство» после расправы над своей главной отцовской фигурой — человеком, заменившим ему родителя.              — Ученику не дано возвысить себя самому, — он всё же не удержался от колкости. — Сия привилегия принадлежит мне.              — Да, Ваше Величество, — с почтением отозвался мальчишка у подножия трона.              — Если у тебя нет Учителя, то где твой отец? — продолжил Карл.              — У меня нет отца.              Не удержавшись, Карл осклабился в ответ:              — Так, выходит, ты у нас дитя Силы? Ты властитель ситх’ари, обещанный древним пророчеством? Ты призван быть тем, кто уничтожит нас и возведёт к могуществу, невиданному никем доселе?              В насмешке сквозил неприятный душок презрения… Но чувствовал ли мальчишка непреодолимый страх, что скрывался за ней?              Карлу очень хотелось надеяться на отрицательный ответ.              — Нет, Ваше Величество, — натянуто произнёс мальчишка. — У меня есть отчим, но он не из Лордов.              Только Лордам позволялось находиться в присутствии Императора.              — И кто твой отчим, мальчик?              — Гражданский биолог. Он работает в Имперском научном бюро.              — Чем он занимается на службе Империи?              — Он смотритель зоопарка.              Смотритель зоопарка. Сын Императора был воспитан смотрителем зоопарка. Почти забавная ирония. Ферма, какую видела Тоска, оказалась не фермой, но, надо отметить, было горячо. Загвоздка, как всегда, заключалась в истолковании видения.              — Вижу. Как затейливо. Что ж, полагаю, Сила не прочь поразвлечься, раз временами отправляет нам случайных. Встань, Дарт Малгус, — произнёс Карл, одарив мальчишку причитающимся памятным событием, как весь прочий сегодняшний молодняк.              И… Малгус? Малгус? Что за нелепый выбор имени. Ему предполагалось быть сокращением киттатского «malignus»? Или некоей импровизацией от корня «mal»? Карл с ходу мог придумать варианты кратно лучше, чем «Малгус». Мальчишка мог назваться Дарт Малеволент, Дарт Малайн, Дарт Малади, Дарт Мейлис или, на худой конец, даже куда более уместный Дарт Малконтент. Но «Малгус»? Слишком пресно.              Дабы торжественность момента не вскружила мальчишке голову, и дабы пуще втоптать его в грязь, Карл обратился к своей подобострастной аудитории:              — Поприветствуем же новоприбывшего, мои Лорды. Этого… Дарта Малгуса, — с театральной паузой промолвил он, размышляя, достаточно ли брезгливости впустил в свой тон. — Мы будем наблюдать за его успехами с большим интересом.              Из зала раздалось несколько смешков от кого-то из членов Тёмного Совета. Его ремарка показалась им нарочитой издёвкой, но ирония крылась в том, что Карл говорил на полном серьёзе. Он не спустит с мальчишки глаз, хоть и держась поодаль.              Лицо мальчишки не выражало никаких чувств, но щёки порозовели. Юный Малгус пока не овладел искусством хранить невозмутимость, как с противоречивым удовлетворением отметил Карл. Что ж, лучше ему учиться, да побыстрее. Ибо сей день был лишь затравкой — прелюдией его марша позора. Карл только начал ставить палки в колёса этому Малгусу.              В завершение церемонии Карл зачитал краткую неизменную речь, что давал всегда: напомнил новым Лордам об их долге перед Империей, пожелал им великой славы и воззвал уничтожить Республику. Ибо придёт день, и ситхи будут править галактикой… И так далее, как водится. Набившее оскомину, бессмысленное словоблудие, какое он повторял пред их отцами и отцами их отцов.              Всё. Это дело улажено. Пора двигаться дальше.              Распорядитель дал знак молодому поколению расходиться. Новоиспечённый Лорд Малгус покинул тронный зал с остальными, ничуть не подозревая о незримых страстях и смыслах, что наполняли церемонию.              Пристально глядя ему вслед, Карл видел не юношу, но его мать.              Наблюдала ли она из Силы? Оценила его терпимость?              Карл поднял датапад, лежащий у трона, чтобы ещё раз просмотреть досье на мальчишку. Он с пристрастием изучал отчёт, запоминая каждую малейшую деталь. Из головы не выходили звенящие слова Дарта Азамина: «Талант всегда пробьёт себе дорогу».              Ослеплённый страхом Карл лишь спустя много лет распознает, что выбранная им стратегия противодействия, подогревая мстительностью, равно как и паранойей, была ошибкой.              Вопреки своей воле он создал себе подобие — чужака, неоспоримо талантливого, но мучительно недооценённого. Лорд Малгус, как назло, сумел преодолеть любые преграды, возводимые на его пути. Ничто не могло остановить его восхождение, трудности и неудачи лишь укрепляли его дух. Боль даёт силу — любой ситх знает это с пелёнок. И поэтому каждое препятствие и обида, встреченные им на пути, каждый удар и боль, что он терпел, каждая потеря и каждое поражение, обрушившиеся на него, делали его сильнее. Всё, ради того, чтобы два десятилетия спустя, когда Гай Верадун, Лорд Малгус, появится в тронном в зале во второй и последний раз, он прибыл туда грозным противником.              Сын, что мог стать величайшим союзником Лорда Вишиэйта, в итоге превратился в смертельного врага. Ибо когда Карл наконец начнёт войну, которую не желал затевать и в которой не желал побеждать, то он непредвиденно почти её выиграет. Почти… потому как в последнюю секунду Карл отвернётся от победы, преподнесённой ему на блюдечке, и сделает изумивший всю галактику ход.              Почему?              Поколение за поколением историки будут ломать головы над этим вопросом, спекулируя теориями, по их мнению, способными объяснить необъяснимое. Некоторые и вовсе зайдут так далеко, что возложат вину на бывшего джедая по имени Реван… Но истинная причина, по которой ситхи бессмысленно откажутся от победы, будет без устали хранимый секрет.              Выйдет так, что воин, обеспечивший победу, новый великий герой ситхов окажется давно потерянным сыном Карла, не подозревающим о своём высоком происхождении. И когда победа будет так близка — только руку протяни, Карл запаникует и уступит Республике, заключив беспочвенный мирный договор. Более того, он сделает всё, лишь бы не преумножить громкую славу своего сына.              К счастью, Силу, кажется, это устроит. Свет и Тьма вновь схлестнутся в холодной войне, и, с определённой точки зрения, это будет если не совсем гармония, то равновесие с большой буквы.              И посему пройдут годы, а Карл, как и прежде, продолжит жить своей бессмертной жизнью, как и прежде, непоколебимый в своём статусе любимца Силы. Как и прежде, он будет затворником во дворце, как и прежде, один, как и прежде, при власти.       

КОНЕЦ. ИЛИ НЕТ?