Принимая вуаль

      Карл не стал её будить, позволив выспаться вдоволь. Когда она проснулась, его не было рядом.              Довольно частый случай в последнее время.              Приняв душ и одевшись, Тоска зашагала к выходу из защищённых Силой покоев. Она научилась открывать потайную дверь — достаточно было правильно сконцентрироваться. И если ей удастся не заплутать в лабиринтах коридоров, как вчера, то уже очень скоро она увидится с Гаем. После хорошего сна ноги несли уверенней. Исцеление Светлой стороной — да поглоти её Тьма! — работало.              Наступил день свадьбы.              Наверное, осознанию этого следовало наполнять её предвкушением, но, по правде сказать, душу бередило странное чувство тревоги. Ведь Карл просил о большем, нежели о супружеских обязательствах в традиционном их понимании. Ибо под вечностью в его устах подразумевалась самая настоящая вечность. Тоска давно подозревала, что, если они поженятся, Карл будет настоятельно склонять её продлить жизнь Силой. Он всячески намекал на этот исход, но тогда ей было боязно спрашивать. Однако прошлой ночью он ясно дал понять, что намерен украсть чужую Силу, дабы подарить ей вечную жизнь.              Такая идея отвращала её по множеству причин. Но, похоже, выбора не было.              Разумеется, у Карла, как обычно, на всё имелись веские причины… которые, на самом деле, были неважны. Просто Карл был Карлом. Всё, что он хотел, он получал. И, принимая во внимание, что малыш Гай жил фактическим заложником в обители, Тоска не собиралась выдвигать ультиматумы. Имея такой рычаг давления, Карл при любом витке событий одерживал верх, что они оба прекрасно понимали. Поэтому Тоска отказалась от битвы. В конце концов, как урождённая леди-ситх, она знала, когда пора покориться своему господину.              Вот, что будет представляет собой её жизнь с Карлом. Ему принадлежит право принимать решение, а ей приспосабливаться. Таков порядок вещей. Традиция договорных браков, когда спутника жизни тебе выбирают родители, не предусматривает разводов, и это тоже нормально. Парам приходится находить способы поладить. В первый год узнавать друг друга, устанавливать границы дозволенного. К счастью, они с Карлом прошли этот этап и познакомились гораздо лучше, чем свойственно женихам и невестам. Тоска осознавала, на что подписывается. Жизнь леди Тенебре не обещала быть лёгкой. Но Гай того стоил.              Спасало и то, что Карл неустанно повторял, что любит её. Он верил в это. И она верила, хоть и знала, что любовь не панацея от конфликтов. Увы, боль, которую причиняют друг другу родные, ранит сильнее прочих.              Любила ли она Карла?              По чести говоря, нет.              Как ей любить мужчину, который убил её в порыве гнева и который в любой момент мог убить их сына? Расположение, восхищение, уважение, некогда питаемые к Лорду Тенебре… Что ж, всё это ушло. Чудовищная ложь разбила иллюзию вдребезги, а разочарование, что последовало, довершило дело.              Тоска поняла это не сразу, но Карл уже не был тем человеком, которого она безоглядно полюбила. Точнее, это вообще была его часть, не он весь.              Сомнения ещё долго терзали её в дни после памятного побега. И на поверку они оказались справедливы, ведь всего несколько месяцев спустя он убил её.              Хотя Тоска была благодарна судьбе, что живёт и качает на руках мальчонку-сына, ритуал Карла не отменил былое. Не стал отступным за досадное недоразумение, словно плата за починку сломанной вещи. Напополам треснула сама их любовь.              Но любовь — непрочная основа для брака. Среди ситхов союзы по любви осуждали, их считали плодом непозволительного легкомыслия. В брак должен закладываться стратегический задел, которому предшествуют долгие переговоры, тщательное взвешивание за и против. С этой точки зрения Тоске выпал джекпот, ведь она шла в супруги верховного жреца — самого Лорда Вишиэйта под тайной личиной. Ей привалило счастье жить в роскоши дворца с мужем и сыном. По сравнению с положением послушницы это была неплохая ступенька вверх. На бумаге, во всяком случае.              Увы, счастье обошлось в высокую цену.              Маркус, Люциус, Десимус… Всё её подруги. Вся жизнь, которой она жила.              В сущности, она превратилась в такую же заложницу, что и Гай. Круг её общения ограничивался несколькими девушками-послушницами, оставшимися в храме. Тиски безнадёжного одиночества стали как никогда ощутимы. Любые светские мероприятия для дам высшего общества отныне были для неё под запретом.              Теперь Тоска понимала, отчего Карл стал таким нелюдимым. Он виделся лишь с кучкой высокопоставленных сторонников и членов Тёмного Совета, а большую часть свободного времени проводил в саду.              Карл был чужаком в собственной жизни. Это казалось чем-то более комплексным, чем пограничное расстройство личности из-за постоянных метаморфоз в Вишиэйта и Тенебре. Просто сам Карл был таким. И, как побаивалась Тоска, он делал из неё то же самое.              Несчастные не любят страдать в одиночестве, с горечью подумалось ей. Это верно, что для Императора, что для фермера. Вот почему она содрогалась от мысли о бессмертии. Если жизнь леди Тенебре отвращала уже сейчас, то мучению не будет конца. Даже смерть станет ей недоступна. Карл держал власть в железной длани, и он ни за что не позволит ей уйти. Поэтому, когда он обещал вечность, его посулы напоминали угрозу.              Но Тоска усилием воли затолкала опасения поглубже, твердя себе, что у неё всё получится. Гай того стоит. И, возможно, в один прекрасный день они с Карлом вернут себе прежнее счастье. Он так старался… Она тоже не отставала, втайне надеясь, что он это видит.              Храм был уже близко. Тоска немного запыхалась в пути, но некритично. Ей хотелось похвастаться этим новым успехом перед девочками… А вот и они, выходили из храма после заутрени. Тоска пересчитала подопечных по головам. Хм, неужто на службе присутствовала вся стайка? Но кто остался в обители присматривать за Гаем?              — Доброе утро, моя леди. Где наш малыш? — радостно прощебетала красавица Джулия, когда Тоска поравнялась с их компанией.              — Что ты имеешь в виду? — моргнула она. — Разве он не в обители?              — Так ведь ночью Флавия вернула его Лорду Тенебре, — подала голос хрупкая Антония.              — Ох.              О нет… Сердце Тоски пропустило удар.              — Флавия! — вскричала она, чем привлекла всеобщие взгляды. — Где Гай?              Девушка растерянно захлопала ресницами.              — Разве он не у вас?              — Н-нет.              Нет, сын был не с ней. Тоска не видела Гая с тех пор, как разлучилась с ним накануне, незадолго до ужина с Карлом.              — Но Лорд Тенебре сказал, что он отнесёт малыша вам… — пролепетала Флавия с озадаченным видом. — Я встретила его ночью в саду. Он сказал, что вы скучаете по Гаю. И что он отнесёт его вам.              — Нет! — простонала Тоска.              Девочки заметно растерялись, естественно, не понимая ужаса ситуации.              — П-погодите, так малыш не с вами? — запнувшись, спросила побледневшая Флавия.              — О нет, — повторила Тоска, закрывая глаза. — Нет, нет, нет! — Она с криком прижала дрожащую руку к лицу. Перед мысленным взором разворачивались вероятности развития событий, и одна была кошмарней другой.              Страх и смятение захлестнули её с головой.              — Моя леди?.. — растерялась Флавия, как и все послушницы, испуганная её реакцией, но Тоска не тратила время на объяснения. Девочки не могли ей помочь. У них не было ответов, которые ей нужны.              Они были лишь у одного человека.              Поэтому Тоска решительно устремилась в тронный зал.              Срывая дыхание, она примчалась в величественный приёмный чертог, предваряющий путь в средоточие власти Карла. По обыкновению, здесь толпились аристократы в парадных доспехах, переговаривающиеся вполголоса в ожидании своей очереди предстать перед Тёмным Лордом.              Само собой, её появление не осталось без внимания. Взгляды большинства собравшихся обратились к высокой, светловолосой леди в дорогом платье с плащом. Но Тоску не интересовало их мнение. Она заявилась в чертог, точно весь дворец принадлежал ей, не удостоив взглядом даже его высокородных постояльцев. Уверенным шагом она направилась к огромным дверям тронного зала, которые охраняла преторианская гвардия и не менее внушительный мастер церемоний.              — Впустите меня! — потребовала Тоска чеканным голосом надменной леди-ситх, гордо расправив плечи.              — Леди Стракт, — распорядитель, очевидно, узнал её, настоящую. — В списке аудиенций на сегодня матрона храма не числится, — чванно уведомил он. — Лорд Тенебре не направлял запрос от вашего имени.              Это было чистое состязание воли.              — Меня нет в списке, — ледяным голосом подтвердила Тоска и прорычала: — А теперь откройте двери!              — В последний раз, если память не подводит, вас приволокли сюда стражники, — насмешливо скривил губы распорядитель. — Помнится, в ночной одежде, в чём поймали. Как арестантку.              — Верно, — оскалилась Тоска. — Но вот я всё ещё здесь. Впусти меня. Я требую немедленной встречи с Лордом Вишиэйтом.              Мастер церемоний только пожал плечами и ухмыльнулся властности её тона.              — В данную минуту идёт аудиенция Лорда Лота и Лорда Дисторта. Когда Его Величество закончит с ними, я справлюсь совета у Лорда Тенебре. Полагаю, Лорд Тенебре также присутствует на аудиенции.              Это главное, что Тоска жаждала услышать. Вне себя, не желающая терпеть дальнейших задержек, она оттолкнула мужчину и вскинула руку, дерзким толчком Силы раскидывая обоих стражников у дверей. А затем без препятствий ворвалась в тронный зал.              Её эскапада не прошла незамеченной. Да и как, учитывая толпу чувствительных к Силе воинов за спиной. Стражники в тронном чертоге мгновенно обнажили оружие и шагнули к необычной вторженке. Два Лорда, замершие у возвышения, обернулись. Один так и замолк на полуслове.              Но их изумление не волновало Тоску. Пожалуй, её единственную из всех подданных Империи не пугала помпезная клоунада Лорда Вишиэйта.              — Где он? — на сей раз она не ждала дозволения говорить. Её голос звонко разнёсся под сводами чертога.              — Моя леди, — прогромыхал Карл свысока.              Он не стал отзывать стражников, отметила она. В считаных дюймах от её горла загудела Силовая пика, но Тоска не дрогнула. Задрав подбородок, она вгляделась во мрак, за которым восседал Карл.              — Где он? Что ты с ним сделал?              — Стража, оставьте нас, — распорядился Карл и отдал приказ просителям, недовольным тем, что их прервала какая-то женщина: — Мои Лорды, дождитесь снаружи, пока я разберусь с сим делом.              Испепеляя её взглядами исподтишка, эти господа прошагали мимо, после чего отступили и стражники.              — Леди Тенебре, — заговорил Карл. Непривычный титул резанул слух и вызвал переглядки у выходящих Лордов, без сомнения, породив почву для множества слухов в дальнейшем. Тем паче, когда Лорд Тенебре собственной персоной вышел из теней, откуда, надо полагать, внимал всему происходящему. В действительности Карл просто спустился с трона, о чём знала она одна.              Наконец, оставшись с ним наедине, Тоска с яростью повторила вопрос:              — Где Гай?! Где мой сын? — её охватывало бешенство, наполнявшее голос пронзительностью.              — Я отослал его, — просто ответил Карл подходя. — Он цел, но здесь его больше нет.              — Нет?! — в смятении прохрипела она. — Нет? — Первой инстинктивной реакцией было облегчение, ведь, хвала Силе, Гай жив, жив, но затем… — П-почему?              Лицо Карла оставалось бесстрастным. Опустив руки на её предплечья, он взглянул ей прямо в глаза.              — Ты знаешь почему.              Тоска кивнула и сглотнула подкативший к горлу ком.              — Где? Где Гай?              — Я не знаю. Я не хочу знать.              Что?..              — Как это понимать, ты не знаешь?!              — Я сознательно выбрал оставаться в неведении.              — Почему? Почему ты… О Сила!              Карл подтвердил её догадку:              — Дабы защитить его.              — От тебя? — чуть не поперхнулась она. — От родного отца?!              — Да.              — Сила, нет… — Тоска разгневанно стряхнула его руки и спрятала лицо в ладонях. Сердце бешено колотилось, и внезапно ей перестало хватать воздуха. Эмоции зашкаливали. Зажмурившись, она замотала головой. — Поверить не могу, что ты это сделал! Поверить не могу, что…              — Я должен был это сделать! — прервал её Карл, продолжая нелепую попытку оправдаться.              — Да как ты посмел! — прошипела она в ответ.              — Я должен был это сделать. — Черты его лица заострились. — Я чуть не убил его… Прошлой ночью он был у меня на руках, Тоска, и я чуть не сотворил это!..              — Ты бы убил собственного малютку-сына? — ужаснулась она.              — Да! Он может оказаться… Я думаю, он может быть тем самым…              — Кем?!              — Ситх’ари, — голос Карла опустился до приглушённого, исполненного священного ужаса шёпота. — Тоска, ты знаешь, что это означает…              — Это просто глупая легенда! — фыркнула она.              — О, она настоящая. Сила никогда не лжёт.              Благочестивый тон этого прожжённого еретика вывел её из себя.              — Ситх’ари — это сказка! — закричала Тоска. — Неужто ты хочешь сказать, что ты отослал нашего сына невесть куда из-за страха перед каким-то выдуманным древним пророчеством?!              — Оно не выдумка! Гражданская война тоже не выдумка! Я знаю, потому что пережил её! — гневно отозвался Карл. — Я чуть не убил его… Возможно, мне следовало убить его. Ибо став тем, кем он станет, он принесёт разрушение, боль, смерть, конец всему, что мне дорого. Прошлой ночью, на краткий миг, когда мной верховодили чистые инстинкты, я думал, что могу остановить его. Что могу спасти Империю…              — Проблема не в Империи, проблема в тебе! В том, как долго ты правишь! — бросила она ему в лицо. — Ты параноидальный, неуверенный в себе…              — Это минуло как неверная тень, — перебил Карл, задумчиво бормоча о своём. — Но я знал, что необходимо что-то сделать. Что останься он здесь, однажды я доведу дело до конца, ибо мне не хватит сил устоять…              — Карл, что ты наделал?! — взвыла Тоска.              — …что если я убью его, то навлеку на себя рок, а ты никогда не простишь меня.              — Верни его! — она отбросила приличия и буквально вопила, распалённая столь смехотворными доводами. — Просто верни его мне!              Важно лишь возвратить Гая домой целым и невредимым!              — Нет, — отрезал Карл. — Так будет лучше. Для всех нас.              — Потому что, если он останется…              — Я могу убить его, — закончил за неё он. — Прямиком как в видении.              — О Сила… — вырвалось у Тоски в который раз.              К сердцу подступало глухое отчаяние. Судя по всему, Карл был глубоко убеждён, что сделал правильную вещь, и понимание этого вгоняло её в беспросветную тоску. Ибо… да как он мог посчитать подобный выход решением?!              Тем временем Карл завёл уже знакомую старую песню:              — Если я нарушу условия сделки, убив его, Сила, что вернула тебя, может решить забрать тебя обратно. И за моё предательство она откажется от меня. И тогда, Тоска, проиграют все! Мальчик, ты, я, Империя! Поверь — то, что сделано, сделано ради общего блага!              Её не интересовала полемика о преимуществах и недостатках его решения, ей требовались факты:              — Кто забрал его? Кто увёз?              — Это не имеет значения…              — Ещё как имеет! Помоги мне найти его! Я заберу его и буду растить сама! — взмолилась она. — Если здесь небезопасно, то мы исчезнем на просторах Империи, она огромна! Или сбежим в Республику. Карл, мы поступим так, как решишь ты! Просто отдай мне сына, и обещаю, ты больше никогда не услышишь о нас!              — Я этого не хочу! — Карла словно привело в оторопь такое её предложение. — Ты прекрасно знаешь, что я этого не хочу!              Но Тоска была слепа и глуха к его реакции, поскольку перед чудовищностью его поступка меркло всё разумное.              — Он никогда не узнает правды!.. Я клянусь! Гай не превратится во врага, которого ты так боишься!              — Нет.              — Нет?              — Нет. Дело сделано, — постановил Карл. И не походил на человека, которого хоть в малейшей степени беспокоил сей факт. Нет, скорее, он испытывал облегчение. — Дитя скрыто с глаз. Его вырастят в другой семье, в другом мире, в другой жизни, далёкой от нашей. Мы с тобой продолжим жить вместе. К слову, сегодня день нашей свадьбы.              Вопрос закрыт, осознала вдруг Тоска, а Карл не раскаивается. Сама она не находила себе места и злилась, как не злилась ещё никогда. То, что он вздумал состряпать такой фокус у неё спиной, приводило в бешенство. Ранило хуже предательства.              — Ты не имеешь права!.. Ты не имеешь права отнимать его у меня!              — Имею. Успокойся. Начни думать рационально, — произнёс Карл снисходительным тоном, только накаляющим и без того разогретые нервы.              Избавившись от сына из-за какого-то бредового пророчества, он ныне вознамерился читать ей лекцию о том, как надо думать с ясной головой?              Тоска сжала зубы. Подобные оправдания её не устраивали.              — Именно этого ты жаждал с самого начала — чтобы Маркус и мальчики исчезли с горизонта, я стала твоей женой, а Гай испарился. Ты всегда найдёшь способ победить, да? — с рыком бросила она. Ибо внезапно пелена спала с глаза: так и работали козни Карла. Он мастерски тасовал обстоятельства, дабы привести их к максимальной выгоде для себя. Чем длиннее был список под заголовком «Искушение слишком велико, и я убью мальчика, которого должна была убить ещё ты», тем складней плелась паутина аргументов.              Карл уязвлённо отпрянул.              — При чём здесь победа?! — парировал он, пылая негодованием. — Это жертва и компромисс! Так будет лучше для всех.              — Нет, нет, ты ошибаешься.              Она не могла осмыслить, чем и как Карл жертвовал, и жертвовал ли вообще. Его страх перед невинным крошкой-сыном был совершенно необоснован… Впрочем, вполне укладывался в его характер. Паранойю этого человека не стоило недооценивать.              — Так будет лучше только для тебя! — взорвалась Тоска. — Всё, что ты сделал, ты сделал ради себя! Ты вышвырнул нашего сына словно мусор! Он был даром Силы, а ты отверг его! Ты, неблагодарный! — И поклялась, сгорая от гнева: — Я верну его! Я не позволю тебе умыть руки!              — Я не хотел так поступать. Но должен был, — устало ответил Карл и сменил тон на повелительный: — В делах, касающихся мальчика, право принимать решения принадлежит только мне. На карту поставлена судьба Империи, а он — собственность государства. Его опека — моя забота как властвующего Тёмного Лорда.              — Его благополучие — моя забота как его матери! Карл, я люблю его. Я отыщу его во что бы то ни стало! — пригрозила она. — И ты не сможешь мне помешать!              Карл оставался до невероятия невозмутим.              — Тебе не найти его. Нет ни единой зацепки, которая приведёт к нему. Я велел Азамину не оставлять следов. Ни у кого не будет шанса отследить его связь с нами.              — Получается, нет способа найти его? — слабым голосом переспросила она.              — Нет, — подтвердил Карл. — Его больше нет.              Мучительно долгое мгновение она пыталась осмыслить услышанное. Гай потерян. Вот, о чём говорил Карл. Это просто не укладывалось в голове, но ныне недоступны стали все её дети. Ярость, пробуждённая этим фактом, была наичистейшей материей Тьмы.              — Я ненавижу тебя! — прошипела она. — Ненавижу!              — Я знаю, — Карл кивнул. — Мне жаль, Тоска. — Возможно, при должной слепоте эти слова можно было бы принять за каплю раскаяния. — Мне жаль, что пришлось на это пойти. Ещё и за твоей спиной. Если бы существовал другой выход…              — Лжец! Ты с самого начала не хотел его! — голос Тоски сорвался, а из глаз брызнули слёзы обиды.              Карл откликнулся, заключив её в объятия, в коих она безвольна обмякла.              — То, что пришлось сделать, пойдёт во благо, — пообещал он, когда она безудержно разрыдалась на мужском плече. — Возможно, спустя срок, Сила вернёт его нам.              Карл обольщал надеждой, но они оба знали, что это ложь. Гай никогда не вернётся домой.              — Со временем ты успокоишься. Всё к лучшему, — повторил он, но ответ не убедил её. Как поверить в то, что твоё дитя будет в безопасности у посторонних?              Карл отстранился и с тревогой вгляделся в её заплаканное лицо.              — Я поступил так не для того, чтобы причинить тебе боль. Мне важно, чтобы ты это знала.              Наверное, он предполагал, что такие слова смягчат её гнев, но на деле они не возымели никакого эффекта. Ей были безразличны намерения Карла. Выбранный им путь их исполнения ударил ей в самое сердце… Именно поэтому он сотворил задуманное, пока она спала.              Карл потянул её к дверям.              — Позволь проводить тебя в обитель. Полагаю, когда у тебя будет время всё обдумать и выплакаться, ты примешь моё решение. Я не желал причинить тебе боли, — упрямо повторил, словно это могло полностью его оправдать.              Едва она вернула себе подобие самообладания, Карл бережно вывел её из тронного зала. Любопытным взглядам, наблюдавшим, как странная женщина вломилась в двери несколькими минутами ранее, открылась не менее любопытная картина: как она выходит в слезах, а сопровождает её не кто иной, как стародавний соратник Повелителя — Лорд Тенебре. И он поддерживал её слишком заботливо для появления на публике. Но Тоске было всё равно. Сейчас её волновал только Гай.              — Кроме него у меня ничего не осталось. Я потеряла Деси и Люциуса, — дрожащим голосом выдавила она, — и отныне я потеряла моего Гая. Все мои дети исчезли.              Долг матери составлял опору её личности, и теперь, лишившись его, Тоска терялась, больше не зная, кем является.              Карл ободряюще сжал её рукой, которой приобнимал за талию.              — У нас есть мы. Мы всегда будем друг у друга, — напомнил он утешающим шёпотом, доступным только для её ушей. — Ты не одинока. Я всегда буду с тобой.              Признаться, Тоска мечтала об одиночестве. Ей хотелось вырваться из цепких когтей того, кто наиочевиднейшим образом воплощал источник её боли… и всё же она покорно вернулась с ним в обитель. В отупевшем молчании выслушала, как он вещает перед девочками, будто Гая отослали по приказу Императора. Будто дитя получило слишком много Силы. Будто во дворце ему опасно, ибо если мстительный Лорд Стракт прознает о его существовании, то явится сюда, дабы убить мальчика. Как-никак Лорд Стракт расправился с собственной женой, так что угроза прозвучала для девочек убедительно. Гай будет воспитываться вдали от столицы, оповестил Карл и с невозмутимым видом наказал послушницам никогда не вспоминать о малыше, чтобы свести риск разоблачения к минимуму. Безусловно, он заручился их поддержкой, посвятив в фальшивый заговор молчания относительно истинной судьбы леди Стракт и её сына.              — Но я думала, что Император убивает мальчиков, которые родились с избытком Силы… — бесхитростно пролепетала Вита.              Карл нахмурился и поведал далее, что Гай жив и здоров. И пусть Тоска не чувствовала в Силе лжи, сомнения роились в мыслях, ибо Карл был мастером обмана. Он одурачил всю Империю своими личинами и обдурил свой народ, сплотив его под выдумкой о мести ситхов. Ложь пропитала само его существо. Он даже не верил в то, что проповедовали в храмах под его, верховного жреца, эгидой… Так с чего бы ей верить ему сейчас?              Карл завершил свою речь новостью, что сегодня день его свадьбы, с посылом поднять всем настроение. И девочки действительно затрепетали. Что ж, лишний повод гарантировать их лояльность. Он даже возложил на них долг помочь ей подготовиться к церемонии.              — Потеря Гая весьма опечалила нас, — объявил Карл с притворным смирением перед судьбой, — но мы всегда знали о риске. Горе омрачило сей день, однако также он знаменует новое начало. Моя госпожа и я наконец-то свяжем себя неразрывными узами Силы. Будьте добросердечны, невзирая на слёзы, помогите ей обрести радость, — попросил Карл. И на этой сдержанно-пафосной ноте он ободряюще сжал ей руку и удалился, напутствовав, что увидится с ней на закате.              Тоска не отозвалась, застыв каменной статуей.              Никакие любезные слова не могли подарить ей утешения. Она согласилась на брак и на пугающую перспективу бессмертия исключительно ради шанса быть вместе с сыном… Но теперь угас и этот шанс.              Речи Карла не могли околдовать её, как мечтательных послушниц, поэтому, когда юные подопечные разбежались заряжать косметического дроида, расправлять платье и готовить традиционный букет невесты, Тоска накинула свой алый плащ и под ненавязчивым предлогом тихо вышла из обители.              Первым планом было просто сбежать.              Якобы пришлось отлучиться по неотложному делу, связанному с церемонией… возвращаться с которого Тоска не собиралась. Побег из дворца был не в новинку. А, сбежав, как-нибудь улететь с Дромунд-Кааса и начать новую жизнь. Может быть, даже в Республике, где, по словам Карла, обитали люди, похожие на неё. Жизнь среди врагов казалась не такой уж страшной перспективой, если бы это помогло вырваться из рук Карла…              Увы, когда Тоска подошла к вратам храма и велела стражникам вызвать для неё транспорт, её ждал вежливый отказ. Она раздражённо заявила, что в таком случае пойдёт пешком — довольно смелое заявление, с учётом её общего недомогания, но ей снова отказали. Стража сообщила, что матроне приказано находиться в обители до дальнейших распоряжений. Лорд Тенебре оставил чёткие указания, которые донесли до неё в предельно почтительной форме. Это меры предосторожности, дабы защитить леди храма, поскольку в святилище доставили группу опасных заключённых для особого ритуала. Охрану усилили.              Тоска растерянно отступила, ощутив настоящей заключённой себя.              С понурым видом она вернулась в обитель, пытаясь собраться с силами. Вместе с девочками она вновь оплакала потерю Гая. Их тоже опечалило его внезапное исчезновение, но в преддверии свадьбы они искренне желали воодушевить её и сделать торжество незабываемым.              Лишь бы хоть как-то отвлечься, Тоска отдалась их заботам, позволив играть со свадебной причёской и макияжем. А когда спустя несколько часов они натешились, распустила волосы. Длинные светлые локоны укрыли плечи и спину, а украшенная цветами диадема отвела пряди с лица. Вместо любимой красной помады она коснулась губ бледно-розовым блеском, позволив себе лишь лёгкий макияж. Румяна и тени для век подчеркнули открытое лицо, делая образ незамысловатым и привлекательным, без нарочитой безукоризненности, свойственной свадьбам. Тоска больше походила на невесту фермера с колониального мирка, чем на знатную леди-ситх, готовящуюся стать женой своего Императора.              Девочки помогли ей облачиться в скромное по меркам ситхов платье. Украшенное бесконечной паутиной драгоценного кружева, оно эффектно маскировало наготу, в то же время выгодно подчёркивая то, что было спрятано под орнаментом ткани. Мастерицы, соткавшие его, поистине превзошли себя. Всем невестам надлежало идти на церемонию босиком, для чего к наряду прилагались носочки телесного цвета. В качестве финального штриха девочки, хихикая, обильно надушили её духами, после чего подвели к высокому зеркалу.              Её отражение выглядело прекрасно. Девочки потрудились на славу, укладывая её локоны, только ничто не могло скрасить поникший дух. Нехорошо, когда невеста смахивает на несчастный призрак. Взглянув в последний раз в зеркало перед выходом, Тоска не нашла в себе сил улыбнуться.              — Вы похожи на настоящую Императрицу! — восхитился кто-то, но от комплимента похолодело в груди.              Она не хотела этой притворной свадьбы.              Она не хотела жизни во лжи.              Она не хотела бессмертия, что загонит её в ловушку, обрекая быть вечной женой Карла.              Но выхода не было.              От девочек не укрылась её тревожность, пока они хлопотали над последними мелочами.              — Она нервничает.              — Просто устала.              — Ей грустно из-за Гая.              — Как нам всем. Но так будет лучше. Лорд Стракт до него не доберётся.              — Почему Лорд Тенебре просто не убьёт Лорда Стракта?              — Тихо ты! Потому что Лорд Стракт — отец её старшеньких, вот почему.              Послушницы как могли старались поднять ей настроение, отчего Тоске приходилось слушать бесконечное «Наконец вы будете вместе с любимым». Да, пожалуй, в глазах девочек это был невозможный, счастливый финал горькой сказки, начинавшейся с постели у жреца, а закончившийся любовью и алтарём.              Она влюбилась в него, а он — в неё. Настолько, что не бросил даже после расставания, когда Император отправил её домой. Настолько, что воскресил её Силой, когда ревнивый муж выяснил правду и убил её. И теперь она будет жизнь во дворце, став женой возлюбленного человека, который, по всеобщему разумению, уступал властью лишь Лорду Вишиэйту.              Да, Тоске пришлось потерять сыночка, но это необходимая жертва, принесённая сугубо ради его защиты. Девочки свято верили в это, ибо, как все добропорядочные подданные Империи Ситхов, они доверяли мудрости своего предводителя.              К великому сожалению, Тоска знала куда больше, чем они. И по мере того как росли переживания из-за содеянного Карлом, углублялся страх, что Гай вовсе спрятан. Он мёртв. Нет способа отыскать мальчика, ибо его никуда не отсылали. Карл попросту наводил туман, скрывая свершённое детоубийство, сочинив объяснение, выставляющее его в приглядном свете. Глупо сомневаться, способен ли он на такую ложь. Он лгал о многом.              В конечном счёте именно в этом и заключался их конфликт.              Тоска не испытывала ненависти к Карлу — ей претили его поступки и образ мыслей. Обладая несоизмеримой властью, он был способен на невероятное. И всё же, как ни странно, им правил страх. Подобно оборонительной реакции, усвоенной давным-давно, в далёком детстве, что укоренилась в сознании и не отпускала. Он жил и сохранял власть, прячась ото всех. От своих Лордов, от Республики, а теперь и от собственного сына.              Хотела ли она быть женой такого человека?              Нет, не хотела.              Но застыв перед зеркалом в свадебном платье, когда девочки с предвкушением отсчитывали минуты до захода солнца, Тоска не видела иного пути.              В этот день рядом не было отца, который должен был сопровождать её к Карлу. Ни отца, ни дяди, ни даже старшего брата, кому положено замещать главного мужчину в роду. Тоске предстояло идти в святилище самой, что, во многом, вкладывало в эту свадьбу больше свободы выбора, чем на свадьбе с Маркусом. Она выходила замуж не из-за ожиданий общества, поскольку пришла пора сделать следующий шаг во взрослении, и не для того, чтобы угодить родителям. Она согласилась на это из-за Гая… Которого теперь не было.              Так ради чего идти до конца?              Она не хочет этой свадьбы — мысль эхом повторялась в голове среди отчаянных попыток найти хоть какое-то решение.              Вскоре последние лучи солнца исчезли за горизонтом. С наступлением ночи пришла тьма — священный час для всех важнейших таинств ситхов, а с ней и срок для невесты явиться к дверям храма, чтобы встретиться с будущим мужем.              Не имея семьи за спиной, Тоска отправилась туда в плаще не Лорда, но послушницы, придающем облику благопристойности. В общем-то, замена казалась уместной. Она бы не оказалась здесь, если бы не позорный статус храмовой леди. Статус, который навсегда перечеркнул прошлую жизнь, затмив её, настоящую. Ибо люди слепы и не способны видеть дальше красного цвета позора, что он воплощал. Карл предлагал спасение под личиной леди Тенебре, но спасение вновь обернётся ложью. А Тоска устала ото лжи. В будущем, конечно же, её приумножится. Что вновь и вновь заставляло задуматься…              Ради чего идти до конца? Она не хотела этой свадьбы.              Девочки дружно высказывали благие пожелания — большинство провожали её и открыто плакали.              Были те слёзы из-за постигшего её счастливого финала? Или из-за сгинувшего малыша Гая? А может, из-за жгучей обиды за себя?              Послушницам никогда не стать невестами — все они до единой помнили об этом.              Бесспорно, сегодняшняя ночь вызывала несчётное число противоречивых эмоций у всех сопричастных. Однако, если девочки улыбались или плакали, у Тоски внутри царила пустота. Эмоции умерли. Ибо у всех в жизни наступает некий момент, после которого ты перестаёшь чувствовать хоть что-то. Твоё сердце молчит.              Ради чего идти до конца? Она не хотела этой свадьбы.              И всё же босые ноги привели её по большому коридору из обители прямо к входу в храм.              Карл уже ждал её. И его облик притягивал взгляд, захватывая воображение.              Тоска никогда не видела, чтобы он был одет с такой скрупулёзной патриархальностью. При полных ситхских регалиях, в шикарных парадных доспехах и традиционном плаще с глубоким капюшоном. Плащ бы не повседневным, а бархатным, с узорчатой серебряной каймой. Замысловатая вышивка удивительно контрастировала с простеньким кинжалом, который он рассеянно покручивал в пальцах левой руки. Именно этот инструмент свяжет их, когда они рассекут свои ладони.              Карл смотрелся внушительно. Притягательно. Властно.              Глядя на него сейчас, легко верилось, что сей мужчина — Дарт Вишиэйт, былой и грядущий Тёмный Лорд ситхов. Ибо выглядел он как прирождённый воин, каким его никогда не готовили стать. Как государственный муж, за кого он себя выдавал. Как герой, которым не являлся. Тоске довелось видеть все его отражения, и сейчас она поняла: именно так должно запечатлеть портрет Лорда Вишиэйта. Ложь, что он воплощал.              — Моя госпожа, — Карл отвесил галантный поклон, изящество которого, вне сомнений, заткнуло бы за пояс его приятеля Дарта Азамина. — Как же ты прекрасна. Я не заслуживаю такой красоты.              Он протянул ей руку, и она протянула свою в ответ. Поднеся её пальцы к губам, Карл запечатлел на их кончиках лёгкий как пёрышко поцелуй.              Его обходительные манеры и непредвиденно торжественное облачение заставляли Тоску нервничать ещё сильнее. Трудно не заметить, что Карл отнёсся к намеченному событию с крайней серьёзностью. Сердце кольнуло пугающее предчувствие, что отговорить его будет ой как непросто…              — Мой… господин, — запнувшись, выдавила она. Мешало ещё и то, что говорить приходилось при свидетелях. Метрах в десяти была выстроена группа мужчин в цепях. Преступники, догадалась она.              Карл заметил её взгляд, скользнувший в их сторону.              — Они — источник твоей молодости, — ухмыльнулся он.              Застигнутая неуютным чувством, Тоска отвела глаза. И выпалила, не успев одёрнуть себя из-за перенапряжения:              — Все мы служим твоей милости.              Он сдвинул брови.              — Нервничаешь?              Разве не очевидно?              — Да.              — Я тоже, — сознался Карл, сверкнув невиданной для него застенчивой улыбкой. — Но мне полагается нервничать. А ты уже делала это раньше. Ну как, готова?              Нет. План А заключался в том, чтобы бежать сломя голову, а план Б — тянуть время. Тоска сцепила руки и робко подняла глаза.              — Нам обязательно это делать? — спросила она тонким голосом, словно высказывая последнее желание перед казнью… мысленно моля об отсрочке.              — Да, — уверенно ответил Карл и вновь сердечно улыбнулся. — Это сделает тебя моей навсегда. Век за веком мы будем вместе в жизни, во времени и в Силе.              — Это пугает меня, — хрипло прошептала Тоску и, закусив губу, пробормотала: — Ты пугаешь меня.              Карл нахмурился.              — Разве мы не закончили с этим?              Нет.              — Я пыталась, Карл. Я, правда, пыталась…              — Что ты хочешь сказать?              — Я не думаю, что смогу пройти до конца. — Она опустила глаза. — Пожалуйста, не заставляй меня! Не сегодня…              — Нет, — безмятежно ответил он, но спустя какой-то миг зло рявкнул: — Нет! Даже не вздумай!              Её откровенная неохота привела его в необъяснимое неистовство, что, в свою очередь, заставило её возмутиться. Ибо… да кто он такой, чтобы строить из себя задетого?              — Ты убил меня! — пылко воскликнула Тоска, начав с самой болезненной обиды.              — И я вернул тебя.              — Ты изгнал нашего сына!              — Чтобы он мог жить. Я же говорил — я не могу доверять себе, когда он рядом.              Откровенность провоцировала откровенность.              — Я не уверена, что этого хочу, — категорично повторила Тоска.              — Чего ты не хочешь? — раздражённо переспросил Карл. — Выражайся конкретней!              — Тебя… эту жизнь… вечность. Вот чего я не хочу. — И мотнула головой, точно капризный маленький ребёнок. — Я не хочу ничего из этого.              — Ты просто испугалась. Шаг предстоит серьёзный, знаю. Я тоже нервничаю. Но всё будет хорошо, — «утешил» он. — Покончим с формальностями, и тебе сразу полегчает. Давай не будем затягивать, — с этими словами он попытался увлечь её к алтарю, но Тоска упиралась.              — Я не хочу выходить за тебя замуж. Карл, я не могу. Это ошибка.              Его губы сжались в тонкую линию.              — Мы дали друг другу слово. Ты носишь моё кольцо. Ты подтвердила своё обещание. А теперь, моя госпожа, ты исполнишь его.              — Нет, пока ты не вернёшь нашего сына.              Она согласилась пойти на это только ради Гая!              Карл печально покачал головой.              — Тоска, его не вернуть. Поверь мне, это во благо.              — Ты должен был отослать нас обоих.              Он казался уязвлённым.              — Никуда я тебя не отошлю — я люблю тебя! И только из-за этой любви к тебе я приказал увезти его! Ради его защиты!              Она со скепсисом оглядела его.              — Ты защищаешь себя.              — Я защищаю всех нас! Я люблю тебя. И знаю, что ты тоже любишь меня — не смей отрицать! Теперь же позволь нам официально скрепить нашу любовь Силой. — Он вновь предложил ей руку. — Будь моей леди навеки, стань моей тайной Императрицей.              — Но…              — Тише. Подними глаза, — он блеснул новой улыбкой, явно стараясь очаровать её. — Сегодня полнолуние. Это благое предзнаменование.              Формально брачное таинство требовало обмен клятвами, кровь и секс, и лунный свет на торжестве был предпочтителен, хоть и необязателен. Но сегодняшний знак определённо утяжелял их чашу весов.              — Всё будет хорошо, — заверил её Карл. — Всё будет чудесно.              Раздираемая сомнениями и негодованием Тоска вскипела, вонзив в него взгляд.              Какой смысл длить спор? Слова ничего не значили, ибо он их не слышал. План Б бесполезен.              — Всё будет хорошо, — нараспев повторил он.              — Надеюсь…              — Я это знаю, — решительно заявил Карл, исполненный уверенности за них обоих. — Приступим?              Сглотнув, Тоска кивнула.              Что ж, её выход. Черёд традиционного представления, когда жених обретает право взглянуть на ту, что получил в невесты.              Она подняла руку, касаясь застёжки плаща, но оцепенела, бросив смущённый взгляд на преступников в цепях и их стражей. Тоске не хотелось раздеваться перед подобной публикой даже на солидном расстоянии. Свадебное платье надёжно прикрывало всё, что следует прикрыть, но оно категорически не подходило для показа при посторонних.              — Эти люди в скором времени умрут, — негромко проговорил Карл и лично взялся за застёжку её плаща. — Одари их на прощание незабываемым зрелищем. Пусть узрят красоту, что обессмертит их Сила. Дай полюбоваться их Императрицей.              И он проворно расстегнул застёжку тяжёлого плаща, сбросив его с её плеч на каменные плиты, где красный бархат расползся у ног, точно лужа крови.              От увиденного его губы медленно изогнулись в довольной улыбке.              Она стояла на всеобщем обозрении, и её глаза тут же уткнулись в пол, а щёки вспыхнули под откровенным изучающим взглядом Карла. Разумеется, он видел невесту не впервые, как большинство женихов, согласно обычаю, ведь только вчера она, обнажённая, срывала дыхание под его горячим телом, раз за разом пронзавшим её естество. Но по одобрительному выражению его лица об этом нельзя было догадаться. Вожделение в его взоре наглядно свидетельствовало, что её общество ему пока не наскучило. Предвкушение читалось во всех его повадках.              — Ты большее, на что я когда-либо смел надеяться, — влюблённо заметил Карл. — Хвала Силе, что она послала тебя мне.              И предложил руку. Тоска приняла её, позволяя сопроводить себя в безлюдное святилище, стены которого озарялись пылающими факелами и канделябрами, что окружали алтарь.              Карл запечатал двери. Бракосочетание считалось тайным ритуалом, предназначенным только для будущих супругов.              Церемония, насчитывающая тысячи лет, была простой. Жених и невеста сплетали руки и обменивались клятвами. Ничего вычурного — повторение строк кодекса ситхов, после которых надлежало рассечь левые ладони, что олицетворяло клятву на крови. Суть заключался в том, чтобы дать ранам зарубцеваться. Получившиеся шрамы символизировали брачные узы, ибо они, как и брак, останутся с супругами на всю жизнь. В старые времена существовал обычай, что медовый месяц длился до тех пор, пока порезы не затянутся полностью.              Карл провёл её по центральному проходу между пустыми скамьями к возвышению перед алтарём. Держась за руки, они встали лицом друг к другу, чтобы произнести свои клятвы.              Он первым отчеканил нужные слова. В ситхском обществе ведущая роль всегда принадлежала мужчине.              — Я буду твоей страстью, — святилище огласил бархатистый баритон Карла. Его лицо светилось искренностью, насколько это мыслимо для такого человека. — Я дам тебе силу. И вместе мы добьёмся власти и победы.              Он перевёл выжидательный взгляд на неё. Тоска облизнула губы, после чего повторила то, что требовалось, слабым, прерывающимся голосом. Отсутствие энтузиазма с её стороны невозможно было скрыть.              Однако Карл, похоже, остался удовлетворён, поскольку продолжил немедля:              — Сила свела нас, Сила связала нас, Сила освободит нас.              Тоска пробормотала то, что от неё ожидали, хотя, кажется, неточно и невпопад, ибо настоящее затмили мысли о предстоящем. Слова — лишь предисловие к плану Б.              Если обмен клятвами был зачином, то рассечённые ладони форсировали финал, в котором жених голыми руками разрывает прозрачное платье невесты, и чета скрепляет союз у алтаря. Соитие следует за пролитой кровью, ибо боль — неотъемлемая часть Тьмы.              Время на раздумье истекло. Сейчас или никогда. Иначе она станет леди Вишиэйт.              Жёлтые глаза Карла довольно поблескивали в предвкушении, когда он достал нож. Это не был украшенный драгоценностями фамильный кинжал, как у многих родовитых женихов. Нет, его будто прихватили с кухни. И это тоже подходило Карлу. Бастарду Лорда ситхов, не имеющего иного наследства, кроме Силы. Несмотря на то, что он жил в роскоши, его повседневные вкусы отличались строгой простотой.              Взмахнув столь скромным орудием, Карл выставил левую ладонь и, прежде чем торжественно рассечь руку, прохрипел, не отпуская её взгляда:              — Кровью плачу за тебя.              С ладони мгновенно закапали алые капли, но порез был поверхностным. Церемониальные шрамы не несли опасности, только пощипывали и кровоточили, не более.              Карл передал испачканный нож ей — наступила её очередь, но…              — Ох! — выдохнула Тоска, когда нож выскользнул из вспотевших, дрожащих пальцев.              Будь она невестой на своей первой свадьбе, то сгорела бы со стыда от унизительной оплошности, однако в свете обстоятельств неловкость была сущей мелочью. Мысли Тоски целиком сосредоточились на потребности собрать всё имеющееся мужество. Задуманное приводило её в ужас, и в не меньший — ужас так и не решиться…              В горле пересохло, вынудив шумно сглотнуть              Это был единственный выход.              По силам ли он ей? Хватит ли ей решимости?              — Расслабься, — прошептал Карл, лично наклонившись, чтобы поднять упавшее лезвие. Он мягко вручил его ей в руки, успокаивая ласковым шёпотом: — Ты справишься.              Слышал ли он её мысли? Вдруг её бурные переживания просачивались в поток Силы?              Видимо, последнее, было верным, поскольку Карл с нескончаемым терпением повторил:              — Не бойся.              А она боялась. Безумно боялась стать его женой и обречь себя на вечность с ним. И поэтому встретила его взгляд, чтобы дать свой тихий ответ:              — Я знаю, что должна сделать.              Решимость окрепла, превратившись в закалённую сталь, а страх придал ясности. Ибо страх ведёт к гневу, гнев ведёт к ненависти, а ненависть ведёт к страданию. Страдание, в свой черёд, наполняет отчаянием.              Пусть Тоска не могла похвастаться впечатляющим показателем мидихлориан, но её сердце было сердцем ситха, и Тьма оплела это сердце перед лицом первостепенной цели. Она знала, что должна сделать, и плевать хотела на последствия.              Карл благосклонно кивнул, ни о чём не подозревая… Не понимая причины её страха.              Взглянув ему в глаза, Тоска подняла левую руку и отчеканила своё посвящение:              — Кровью плачу за тебя, мой господин.              И, сжав нож, полоснула себя по ладони, а затем ещё и ещё, искромсав плоть и безжалостно распоров запястье.              — НЕТ! — проревел Карл и со своими превосходящими рефлексами перехватил нож, который она уже нацелила себе в горло. Он выбил его, опрокинув её на пол. — НЕТ!              Тоска растянулась на каменных плитах, из её левого запястья тошнотворными струями лилась кровь. Она равнодушно смотрела на жуткую рану.              Достаточно ли этого?              Хотелось надеяться… в то время как охваченный ужасом Карл схватил её руку, лихорадочно перебинтовывая своим плащом.              — Что ты наделала?! — рявкнул он.              Пока он, бледный как полотно, суетился над раной, Тоска испытывала удивительное спокойствие. Она не боялась смерти, так как уже пережила её. Единственное, что внушало доподлинный страх, — это бесконечная жизнь рядом с этим мужчиной. Возможно, сказывался клинический шок, но боли она не чувствовала. Только избавление. Словно с плеч, наконец, сняли тяжёлую ношу. Скоро она будет свободна. Свободна от Карла и его ядовитой любви, разрушившей её жизнь.              То, что она сотворила, было не криком о помощи, но актом отчаяния. Тоска пошла на этот шаг не ради внимания. Не для жеманства. Она сделала его с намерением довести начатое до конца. И истово верила, что это был единственный выход.              Как в случае с мрачным расчётом, открывшим ей путь в тронный зал, сейчас она тоже всё тщательно обдумала. И да, сознание потери Гая сломило её, проведя окончательную черту, переступить которую она не могла. Если бы на раздумья ей предоставили всё время мира, оно не принесло бы другого решения.              — Зачем? Зачем? — вопрошал Карл, по-прежнему не веря своим глазам.              Но Тоска проигнорировала вопрос. Осталось лишь одна вещь, какую она желала знать перед смертью…              — Ты убил его? Ты убил его, правда? Сила покарает тебя за убийство Гая!              Карл не ответил. Он просто оторвал взгляд от потемневшей от крови ткани, которой пытался перетянуть её запястье.              — О Сила, — прошептал с затравленным выражением лица. — Это оно. Моё видение.              — Ответь мне! — пронзительно завопила она. И едва крик сорвался с губ, Тоска осознала смысл его слов. Именно этот миг Карл предвидел в Силе… как она обвиняет его в расправе над Гаем. Они оба по-своему истолковали фатум. Но теперь, когда видение разворачивалось здесь и сейчас, Тоска не была уверена ни в одном исходном факте.              — Ты сделал это? — спросила она. — Ты убил нашего сына?              Карл взвился.              — Да не убивал я его! Он жив! Обратись к своим чувствам. Ты знаешь, что это правда! Он жив! — Несмотря на все его усилия, кровь заливала пол у алтаря, и Карл вновь переключился на рану, пробуя пережать её крепче. — Ссылка сохранит ему жизнь.              Но услышанное не вселило в Тоску покой.              — Если он жив, то он с чужаками. Брошенный собственной семьёй! Приговорённый быть никем! Он сын Императора!.. — горестно простенала она. — Принц Тьмы, если таковые есть на свете. И ты всё равно обрёк его сгинуть…              Карл принялся отрывать кружево с её платья, желая соорудить хоть какой-то приличный жгут. Его лицо потемнело, а голос был полон горечи:              — Если мой страх подтвердится, и мальчик тот, кем он станет, то мы видели его не в последний раз.              Тот самый, помнила Тоска, его давнишний страх.              — Ты трус! — прошипела она, отдёргивая руку. Исцеление ей ни к чему! — Ты малодушный слепец! Ты сделал с ним то, что Рагнос сделал с тобой — упрятал его в безвестность, надеясь умыть руки!              Ему стоило помнить, чем кончилась та затея!              — Молчи! — приказал Карл. — Хватит болтовни. Береги силы. Ты истекаешь кровью. Если я не перетяну рану, как полагается, ты умрёшь.              Но едва он взялся пережимать ей руку у локтя разорванным кружевом, Тоска вырвалась от него. Она не хотела жить.              — Не смей! Не трогай!              — Я должен попытаться, — глухо прохрипел он, — потому что видел, чем это кончится.              Чем больше он приходил в неистовство, тем больше казался совершенно разбитым.              — Зачем?! — взбешённо повторил он, как будто имел право считать себя потерпевшей стороной. — Зачем ты это сделала?! Ты губишь свою жизнь! Глупая баба!              — Это единственный способ сбежать от тебя…              Увы, Карл, по присущему ему обыкновению, не слышал того, чего не желал слышать.              — Зачем?! — выкрикнул он в пустоту.              У него не укладывалось в голове, по какой причине она сделала такой выбор, что лишний раз красноречиво свидетельствовало, насколько далеки они друг от друга. Будь камнем преткновения Республика, они бы просто разошлись. Будь Карл обычным Лордом, они бы жили условно порознь, пока он улетал в длительные командировки по долгу службы. Но Карл был Карлом, и от него просто так не съедешь.              В глубине души Тоска терзалась чувством, что ненависть к нему оказалась сильнее, чем вся прожитая любовь. И поэтому она отвергала предложение разделить с ним вечность.              Жизнь сложна, и в ней бывают моменты, когда правильного выбора попросту нет, но выбирать приходится. Как сегодня пришлось сделать ей.              Это был акт воли и неповиновения. Ибо всю жизнь она была послушной дочерью, верной женой и любящей матерью. Чуткой к желаниям других и ставящей приоритеты семьи выше собственных. Но ныне семья была ей недоступна, а из приоритетов у неё осталась только она сама. И Тоска не желала быть с мужчиной, который отнял у неё всё. Язык не поворачивался назвать это любовью. Возможно, Карл считал иначе, но он ошибался.              Старая ситхская поговорка гласит: «Жить надо так долго, чтобы враги умерли от злости». Что ж, она всецело следовала ей. Карл пережал хватку, и добыча выскальзывала из его пальцев. Такова её месть. Он уничтожил её семью, а в ответ она уничтожит его мечты о будущем. Сбежит из клетки вечности рядом с ним.              Тоска отталкивала его здоровой рукой, мешая попыткам перевязать рану… ей даже удалось подцепить наспех завязанное кружево. Но борьба истощала, заставляя слабеть. Становилось холоднее… Должно быть, время пришло. Она действительно умирала. Столько крови… Её затапливало тёплой, липкой кровью…              — Не возвращай меня боле… Пожалуйста, отпусти… — попросила Тоска, слыша, как стучат зубы. Новоявленные целительские способности Карла, его навык воскрешения могли помешать ей… при его на то желании.              — Почему? — сдавленно спросил он с опустошённым взглядом. — Почему?              — Я сделаю это снова, — пообещала она. — Я знаю, ты убил его! Ты убил своего сына!.. Не отрицай! Даже если ты ещё этого не сделал, это лишь вопрос времени…              — О, Тоска, это не ответ, — простонал побледневший Карл. Вполне предсказуемо, ведь единственный бессмертный в галактике жил в неизбывном страхе смерти.              — Он и есть, — прошелестела Тоска. Свет расплывался в глазах. Она быстро угасала. — Я говорила тебе в храме, что никогда не буду принадлежать тебе…              Пророческое признание случилось незадолго до ритуала проскрипции, когда Карл требовал ответ, остаётся она или нет. Карл сказал тогда, что она будет принадлежать ему одному во всех смыслах. Что ж, Тоска опровергала его заявление.              Силы быстро убывали, но она собрала их в кулак, заставив себя прошипеть:              — Я никогда не назову тебя своим Лордом и господином! Ты малодушен! Ты боишься собственного сына! Боишься открыть, кто ты, собственному народу! Боишься Республики и джедаев, отказывая нам в возмездии, на которое мы имеем полное право! Даже со всей своей властью ты не стоишь и мизинца Маркуса! Я никогда не буду твоей женой! Я лучше умру его женой! Я умираю леди Стракт!              Обличительная отповедь далась дорогой ценой, и Тоска распростёрлась на спине с закрытыми глазами, чувствуя, как мучительно резко не хватает воздуха.              — Останься со мной… не покидай меня!.. — взмолился Карл, склонившись над ней неясной тенью. Его руки касались её лица. — О Сила, ты умерла? Нет, нет, ты здесь. Я чувствую…              — Не ищи меня в Силе… Я не отвечу тебе… Я буду присматривать за моими мальчиками…              Голос слабел. Говорить становилось слишком трудно.              — Я люблю тебя. — Что-то мокрое капнуло ей на щеку. Слёзы?.. Тоска переставала отличать явь от бреда, не находя сил разомкнуть век. — Мне ненавистно, что ты сделала это, но я люблю тебя. Пожалуйста, помни, что я люблю тебя. — Карл, кажется, всхлипывал. — Я помыслить не смел, что ты решишься… Я не хотел… Я люблю тебя…              — Ты любишь власть, — тихо выдохнула она. — И ничего с ней не делаешь. Ты существуешь, чтобы существовать. У нашей Империи нет цели, верно? Потому что ты создал ложь… о мести ситхов…              — Не говори. Не трать силы. Держись. Я позову помощь.              Карл снова пережал её левое запястье, но было уже поздно. Она потеряла слишком много крови. И он понимал это, поскольку, несмотря на свои слова, не двинулся от неё ни на шаг.              — Я не боюсь умереть… На этот раз я делаю это добровольно.              Странное безумие, но Тоска гордилась свершившимся фактом. Более того, в приближении развязки она не собиралась щадить чувства Карла, хоть её и не покидал привкус горечи из-за неизбежности, вынудившей пойти на столь отчаянный шаг. Увы, церемония была последним шансом сбежать от него.              — Ты больше не властен надо мной… ты больше не причинишь мне боли…              Карл служил причиной, по которой она потеряла Маркуса, Десимуса и Люциуса. Пусть не прямым инициатором событий, но, в конце концов, он получил то, что хотел.              Ибо именно в этом крылась суть стратегии Карл. Безликий кукловод, дёргающий за ниточки из тени, приводящий задуманное к исполнению. Он стравливал людей, извлекая личную выгоду. Её прошлое оказалось фактически стёрто. Маркус поверил, что зарубил её и своего незаконнорождённого пасынка собственным мечом и теперь ненавидел саму память о ней. Как, вероятно, и её старшие мальчики… Они будут стыдиться матери, не ведая о жертве, что она принесла ради них, а малыш Гай её вовсе никогда не узнает.              Пожалуй, потеря Гая стала последней каплей, доведшей её до точки кипения. Утратив его, Тоска не знала, ради чего стоит жить, тем паче, жить вечно.              Карл был сбит с толку, всё ещё пытался как-то оправдаться:              — Я был готов дать тебе всё! — прокричал в ответ. — Сделать тебя моей вселенной! Даже разделить с тобой мою Империю!              Ему не дано было понять. Он предлагал дары, которые были ей ненавистны, и отнимал всё, что было по-настоящему ценно. Разнилось само миропонимание. Отбросить волшебство физического влечения, роскошь дворца, постельные утехи, и не останется ни одной точки соприкосновения.              Тоска вскинулась в последний раз.              Предсмертные слова слились с надрывным вдохом:              — Он… придёт за тобой… Однажды Г-Гай явится за твоей головой. И… Сила… будет с ним…