Беглянка

— Надеюсь это не моя клубника.       Эми тотчас попыталась рефлекторно развернуться в сторону чужого голоса, вот только незнакомец за спиной оказался куда проворнее, ладонью с силой надавив на её плечо, а вторую расположив на подоконнике, таким образом перекрыв единственный оставшийся путь к отступлению. Он был близко; настолько рядом, что кожа спины ощущала тепло его тела, а ягодиц слишком ощутимым миллиметром касались его бёдра. Момент даже можно было бы назвать интимным, если бы не очевидный факт — Андо была похожа на безмозглую воровку.       Хвостик от клубники, удерживаемый меж двух пальцев, упал на пол, а ягода во рту сиюсекундно оказалась проглоченной, но не до конца пережёванной, из-за чего кицунэ сдавлено раскашлялась — она бы предпочла смерть от сочной ягоды, нежели от рук вечно раздражённого педантичного чистюли. — Я всё объясню, — её голос сорвался, прозвучав слишком эмоционально. Хотелось разглядеть выражение лица внезапно появившегося собеседника, дабы иметь более точное представление относительно его нынешнего настроения, вот только при попытке повернуть голову, спина ощутимее вжалась в грудную клетку, вынудив девушку скоропостижно сдаться и вернуть себе прежнее положение. — Я жду. — Два коротких слова беспощадно ударили Андо поддых.       Взгляд рассеяно забегал по окну, пока мозг выжимал из себя все имеющиеся в нём силы в попытках найти мало-мальски разумное объяснение случившемуся — пустота. Она столь наивно полагала, что у неё ещё куча времени, так по-детски уповала на то, что ближе к утру возможность выбраться из квартиры будет найдена, что даже не попыталась, в качестве подстраховки, применить дарованные кровью силы — да что она вообще о себе возомнила, решив, что сможет без опеки прожить вне родительских стен?       От самой себя Эмилии стало нестерпимо тошно. Как она смела называть себя потомственным оборотнем, если ни разу не смогла по достоинству проявить свои способности?       Беспокойство окутало всё: ощущение времени, так и не утолённый голод, боль в мышцах и даже на секунду смогло затмить собой суть возникшей проблемы — так, словно ситуация была обыденной, а потому не нуждалась в её особом внимании. Уже в следующий момент на место всеобъемлющего непонимания пришло тотальное осознание, сменив бразды правления со ступора на бесконтрольную панику. Ей конец. Тут даже нечего объяснять. — Вы мне не поверите, — понимая, что пауза начала чересчур затягиваться, выдала первое, что пришло в голову — откровенную правду.       Резкое колебание воздуха затронуло кожу шеи, оттуда невесомо коснулось плеча и будто бы додуманным Эмилией послевкусием прокатилось вдоль поясницы — молодой человек усмехнулся. Не видя его лица, Андо не могла сказать, развеселило ли его её откровение, или наоборот, разозлило, однако на кухне ощутимо похолодало, в горле запершило, а где-то в районе виска проскользнула невозможная капля пота. Её знобило, но тело словно таяло — так, если бы она была ледяной скульптурой находящейся в условиях изменчивой температуры в интервале между нулём и минус единицей. — И не должен, ты кажется хотела объясниться. — Леденящей холод еле ощутимой коркой осел на девичьей спине, а чуткое обоняние совсем не кстати уловило совершенно бесполезную информацию — у незнакомца было мятное дыхание. Неужели её морозило только из-за этого?       Живот, всё это время упиравшийся в выступающую сторону подоконника, болезненно заныл. Становилась трудно дышать, стоять и даже думать, а учитывая недавно пережитое обращение и не до конца восстановившееся после него тело, кицунэ требовалось принять более удобное положение. Она произвела несколько слабых попыток повернуться то в одну, то в другую сторону, стараясь выразить надобность личного пространства, но владелец квартиры не обратил на это и толики внимания, каменной стеной стоя на своём месте. — Может для начала сменим позу? Так, — Эмилия намеренно отдалилась от подоконника на какой-то жалкий сантиметр, но уже оказалась припечатана к чужой груди. — Некомфортно.       Ощущать, как еле прикрытые ягодицы упирались в пах безымянного парня тоже было некомфортно; как обмотанное вокруг тела полотенце призрачно скатывалось с груди — тоже; как чужая ладонь крепко сжимала её оголённое плечо — тем более; но куда больший дискомфорт доставляла мужская невозмутимость. Знала бы она, что злюка окажется настолько непробиваемым — без промедлений наложила бы на него чары пока он спал. — Не ставлю твой комфорт на первое место. — Голос по ту сторону спины прозвучал совсем недружелюбно, однако он так же не таил в себе зловещих, яростных или злобных нот. Складывалось такое впечатление, словно молодого человека волновал не факт проникновения к нему в квартиру, а то, что незваный гость попался на этом.       Подобное предположение лишь возвысило стену тупиковой ситуации, путая в голове и без того скомканные мысли. — То есть Вам удобно? — Девушка в порыве момента задала вопрос с откровенно грубой интонацией, но быстро осознав свой косяк, мгновенно пролепетала: — Это… Я бы просто хотела поговорить с глазу на глаз.       В ответ на просьбу последовала тишина, колокочущей рябью ударявшаяся о девичьи рёбра, оставляя на тех пентаграммы, вычурные узоры и мелкие фразы на вымышленных языках. Андо не могла дать этому непонятному чувству какое-то разумное объяснение — она просто знала, что как только столкнётся своим человеческим взглядом с его чёрными бездонными глазами, то всё уже не будет как прежде. Что-то очень маленькое и глубоко спрятанное внутри неё стало копошиться и пытаться вырваться наружу. Оно трепетало, сжималось и разжималось, подрагивало в предвкушении, и одновременно было переполнено тяготящей тоской, каким-то бездонным сожалением; печальной неотвратимостью. — Хорошо. Сядь на стул у окна. — Вслед за произнесённым согласием, крепкая хватка на плече ослабла, рука, преграждающая путь к отступлению, была убрана, а спина больше не ощущала чужого тепла — парень отстранился от неё.       Он выполнил её просьбу, более того не накинулся на неё с кулаками и кажется даже не вызвал полицию — всё складывалось лучше некуда. Так почему существо внутри продолжало испытывать всё большее и большее беспокойство? Откуда брался этот всеобъемлющий страх? И чего конкретно она боялась? Эми чётко осознавало одно: сейчас она волновалась из-за реакции владельца гаража, но тревожило её не то, как он отреагирует на её неудачные попытки оправдаться, а нечто иное. Нечто, не позволяющее ей ступить и шагу от подоконника; нечто по причине чего она не могла повернуться к нему лицом.       Парень отошёл на достаточное расстояние, бёдрами облокотившись на кухонную столешницу. Его руки выжидающе скрестились на груди, а глаза неотрывно следили за неподвижной у окна персоной, которая так и не соизволила сдвинуться с места — тянет время? — С глазу на глаз ты решила поговорить через отражение в окне? — Вопрос был пропитан нескрываемой иронией, и пускай повёрнутая спиной девушка не могла видеть его действий, но Майки не поскупился на лишние телодвижения, двумя руками оперевшись на край столешницы — так, будто бы вот-вот намеривался двинуться в её сторону. — Тогда мне следует вернуться.       Кицунэ сжала кулаки с такой силой, что аккуратные ноготки средней длинны прогнулись, наверняка оставив тонкие отпечатки на коже внутренней стороны ладоней. Она приказывала телу развернуться, но это чёртово волнение аннулировало каждую команду, вынуждая примерить на себя облик тряпочкой куклы, не способной двигаться по велению собственной воли. Биение сердца отплясывало чечётку на черепе, кровь в сосудах циркулировала с неимоверной скоростью — ещё чуть-чуть и те бы лопнули, не выдержав столь плотного давления, а в ушах что-то оглушительно трезвонило — звук был тяжёлым, сложно-уловимым, но одновременно с этим крайне громким.       С Андо впервые происходила подобная странность. — Ты серьёзно… — дальше Эмилия не слышала его слов — гул в голове был громче любого голоса, даже внутреннего.       Слова превращались в помехи. Перед глазами всё оставалось светлым-светло, но на просторах подсознания наступила самая настоящая темень — мрак сгущался и сдавливался. Страх бестелесным преследователем остановился за её спиной, а затем грубо прижал свои по-противному холодные руки к носу и рту. Девушка во все глаза уставилась в одну единственную точку за окном. Ни руки, ни ноги, ни корпус тела — ничего не дрожало и не испытывало физического беспокойства, в то время как естество внутри задыхалось от удушья. Её душили, душили, душили, душили, душили — душили! Громогласный вскрик оглушил всё внутри, но даже одним децибелом не вырвался наружу. Она хотела бы заплакать, закричать, ударить себя руками — хоть как-то указать на то, что с ней творилось что-то неладное, вот только физическая оболочка больше напоминала окаменелую статую.       Тела больше не было, осталась только уязвимая душа.       Ужас проник в каждый миллиметр плоти, обуял собой каждую клетку, впитался в кожу и тёк по венам вместо кислорода. Эмилия ощущала себя настолько бесконтрольной, что казалось, выдайся ей возможность мотнуть головой — и ни единый волосок бы не дрогнул, каменной нитью оставшись свисать на своём месте.       Грубые фаланги с по нарастающе беспощадным холоднокровием сжимались вокруг рта и носа, доставляя последнему жгучую боль — нос потихоньку ломался, похрустывал, но крови не было. Звонкий звук излома собственных костей, пронизывающее ощущение сломленности неестественно скручивающегося тела, и яркое осознание дефектности, противным червяком заползающие под корку мозга — всё это для Эми стало привычным с одиннадцатилетия — с момента её первого обращения. Поэтому и сейчас страшно ей было не из-за красочного представления относительно будущих болевых ощущений, а из-за того, что боль ей приносила не она сама — нос сломался не по причине переформирования её тела, а потому что его кто-то сломал — кто-то, блять, сломал. В момент, когда нечестивые ладони принялись сдавливать с своих объятиях её несравнимо маленькую голову, Эми прониклась настолько ярким ужасающим импульсом, что смогла через «не могу» болезненным рывком переместить свой взгляд на отражение в окне — лучше бы она этого не делала.       Через размазанный отсвет на неё насмехательски смотрели глаза подобравшего её блондина, пока два длинных иссохших пальца продавливали плотно сжатые губы, вдавливая верхнюю уздечку в передние зубы. Уста молодого человека были искривлены в невозможно широкой усмешке, выражение лица выдавало высшую степень наслаждения — он буквально упивался происходящим, однако единственное, на чём Андо смогла сфокусировать своё внимание стали растёкшиеся глазные хрусталики. Чёрная радужка словно пропитала собой оба яблока, оставив от белоснежной склеры лишь ярко выделяющийся отблеск. Глаза выглядели склизкими и гадкими, а оттого противоречиво манили своей уродливостью. — Про… — Парень за спиной заговорил скрипящем шёпотом. — …клятая.       Слишком костлявые для живого человека пальцы скользнули вдоль лица, резко переместились на шею, а после замкнули свои тиски на тонкой девичьей коже. Эмилия рефлекторно попыталась вобрать в себя как можно больше кислорода через оставшиеся микроскопические щели в зажатом горле, но ни один мускул так и не подчинился её воле — она просто бездыханно продолжало стоять на месте. — Прокля…тая и… грешная, — глухие звуки оттягали в хрип, тягучем басом рассеиваясь в глубине рассудка — загробный голос утаскивал её в пучины небытия.       В полости рта скопилась до неприличия много слюны, девать которую было некуда, ибо губы не открывались, а крепко обхваченное горло не сглатывало. Кицунэ не мигающим взглядом продолжила смотреть в отражение душащей её нежити и внезапно для себя осознала, что хватка рук была вовсе не на её шее — существо ухватило нечто, находящееся под кожей. Тело никак не реагировало на атаку не потому что утеряло все свои рефлексы и не испытывало боли, а из-за того, что его никто и не трогал.       Как будто убить пытались не её, а то, что заседало где-то глубоко внутри.       Словно прочитав её мысли, незнакомец чудовищно оскалился, блеснув в клубящейся полутьме обезумевшими дьявольскими глазами — пул-8; конец партии. Его хватка на неосязаемой шее усилилась, заставив Эмилию уверить в то, что уже в следующую секунду её душа распрощается со своей телесной оболочкой. Разве это не облегчило бы её страданий? Смерть выглядела куда привлекательнее ненавистного обряда. Готовая сдаться Чёрту, Андо позволила тьме покрыть каждый уголок своего сознания, но уже в следующий момент свисающее вдоль корпуса запястье резко потянули, вынудив тело кардинально сменить своё положение — разум очнулся от гипноза, а плоть сново ожила. — Слышишь меня? — Пара взволнованных нот проскочила в низком бархатистом голосе, своей живучестью ярко контрастируя с недавним загробным шёпотом.       От резкой изменчивости самоощущений Эми невольно обомлела, тупым взором уставившись на схваченное в слабый капкан запястье — её касались нормальные пальцы, чужая кожа не имела иссиня-серых подтёков и ощущалась относительно тёплой; от ладони не исходило колючей прохлады, а в дыхательных путях не сквозил смертельный смрад. Очнувшееся сознание, будто в качестве перезагрузки пролистало перед глазами недавние мрачные картины, из-за чего голова боязно приподнялась вверх, попутно выдернув руку из очередной нежелательной хватки. Она опасалась увидеть те же прогнившие глазные яблоки; сама не заметила, как мысленно уже успела обратиться к Господу, прося того уберечь её от встречи с нечеловечески широкой ухмылкой переходящей в маниакальный оскал. Наперекор собственному необъяснимому волнению Эмилия устремила взгляд прямиком к его лицу — тишина.       Ей думалось, что сейчас она больше не была способна на какие-либо положительные эмоции, однако, как часто это бывает, безоговорочно ошиблась. То трепетное нечто, что ютилось в её груди, копошилось от малейшей мысли о визуальном контакте с владельцем квартиры, и тоскливым теплом разливалось по животу — буквально взорвалось, стоило его нахмуренному взгляду коснуться её перепуганного. Сейчас его глаза больше не выглядели для неё пугающими и отталкивающими, цвет светлых волос, в лучах ночного города, приобрёл куда более ослепительный блеск, а сама фигура внезапно стала такой надёжной, крепкой и близкой.       Было ли это наваждение или зачарование? Да быть такого не могло; у оборотней мужского пола из роду не было таких способностей.       Андо хотела было задать вопрос, но тут же ощутила неладное — бóльшая часть от объёма рта была заполнена водянистой слюной. В голове повторно промелькнули страшные расплывчатые кадры, а вслед за этим к горлу подобралась тошнота — те фаланги точно касались слизистой её рта. Заметив раковину, Эми мгновенно подорвалась к ней сплёвывая и отхаркивая всё, что накопилось за время прибывания в галлюцинагенном приступе — проглоти она хоть каплю, тут же вывернула бы желудок наизнанку. — Прекрасно, — с тяжёлым вздохом, раздражённо сложив руки на груди, произнёс Манджиро, наблюдая за тем, как девчонка бессовестно обблёвывала его кухонную раковину.       Он вообще-то там еду и посуду моет.       Минуту назад, когда она стояла у подоконника, нагло игнорируя все его слова, Майки уловил странное чувство — что-то когда-то им уже испытанное, но неминуемо позабытое. Уже в следующий момент, когда его рука одёрнула её, а взгляд мазнул по большим испуганным глазам, он и сам не заметил, как сиюсекундно преисполнился самозабвением. Ему так чертовски захотелось растянуть это мгновение, дабы понять, чем конкретно являлось испытанное им чувство, однако в отличие от него — незнакомка, похоже, не почувствовала и крупицы схожей заинтересованности, сломя голову убежав плеваться в раковину. Неужели он был ей настолько неприятен?       Утянув рычаг смесителя вверх, таким образом открыв кран, Эмилия принялась уже во второй раз за ночь ополаскивать рот и умывать лицо — делать всё возможное, лишь бы избавиться от ощущения мнимого удушья. Только сейчас тело вошло в этап пост шокового состояния, принявшись бесконтрольно тяжелеть и подрагивать, сердце резко защемило, забившись в груди с неимоверной скоростью, а челюсти никак не могли сойтись воедино, вынуждая верхний и нижний ряды зубов биться друг об друга. Столь панического ужаса она не испытывала даже тогда, когда узнала о необходимости проведения обряда — а ведь именно это заставило её сбежать в огромный и неизведанный мир за стенами родительского дома.       С особым напором прижав влажные ладони к лицу, Андо сама того не осознавая активировала в голове очередное недавнее воспоминание — ей точно сломали нос. Чуть сильнее склонившись над раковиной, девушка принялась подушечками пальцев аккуратно ощупывать пострадавшую область, но, к удивлению, не ощутила никакого дискомфорта — всё было цело и невредимо. Она ещё какое-то время водила руками по лицу, шее, плечам и волосам, после чего выключила воду, озадаченным взглядом уставившись в сторону подоконника; если всё то была лишь иллюзия, проявившиеся в качестве побочного эффекта после обращения, то она точно начинала сходить с ума, ведь не могла же галлюцинация ощущаться настолько реалистичной? — Ты закончила? — Вопрос вернул кицунэ в реальность, быстро напомнив о её нынешнем безвыходном положении — для человека, стоявшего в паре шагов от неё, она выглядела как закоренелая преступница.       Эми опасливо заглянула в чёрные хрусталики, оперевшись рукой на кухонную столешницу. Она не знала, чего ожидала увидеть больше: дьявольский взгляд с будто бы разодранными уголками губ, или по-тёплому мягкий блеск, способный принудить сердце сжаться в неотвратимом порыве — как бы то ни было, но девушка не застала ни того, ни другого. Сейчас молодой человек ощущался как самый обычный безимянный прохожий. — Да, — голос прозвучал хрипло и болезненно, что не было удивительным, ибо после перевоплощения тело само по себе испытывало те же симптомы, что и при повышенной температуре. — Тогда я весь во внимании. — Произнесённые слова прозвучали холодно, с нескрываемыми стальными нотами, и, казалось, даже таили в себе надменную чванливость — так, будто бы человек перед ним был пустым местом, не имеющим ни души, ни мыслей, ни чувств, ни эмоций. Манджиро лишь стоило вспомнить о ней, как вся былая заинтересованность мгновенно улетучилась, оставив внутри пепелище на месте его личной святыни.       Взгляд мужских глаз непроизвольно зацепился за девичье тело, а после быстро припал к её босым ногам — полотенце сползло слишком низко. Эмилия проследила за этим мимолётным движением, решив повторить визуальную тропинку, а уже затем рефлекторно развернулась боком, с пунцовыми от смущения щеками, поправляя единственную прикрывающую нагое тело махровую ткань. Край полотенца скатился настолько сильно, что наружу показался ореол груди со слегка выступившем соском — Андо в жизни не испытывала большего смущения. — Не найдётся никакой одежды? Любая тряпка подойдёт, — всё ещё не решаясь развернуться к собеседнику лицом, буквально протараторила, и совсем некстати осознала, что сзади полотенце прикрывало не больше, чем спереди. Провались оно всё пропадом. — У меня есть женская одежда. — У Майки не было совершенно никаких оснований для проявления милосердия по отношению к незаконно проникнувшей к нему девушке, однако наблюдать её практически оголённый образ было не то чтобы некомфортно, а откровенно неприятно.       Эми мгновенно встрепенулась, и продолжая крепко-накрепко удерживать руки в районе грудной клетки, озвучила просьбу с такой эмоциональностью, на которую, как ей думалось, она сейчас не была способна: — Одолжите, пожалуйста! Клянусь, что всё расскажу и своевременно верну её!       Сано ненадолго задумался. Сам для себя он уже давно успел прокрутить в голове все возможные варианты развития событий, не забыв при этом выдвинуть несколько гипотез, способных истолковать появление девчушки в границах его квартиры. Многое из этого выглядело нереалистично, что-то попало в папку «даже не думай об этом», а оставшиеся умозаключения приводили к одной единственной мысли — странная незнакомка не желала ему зла; по крайней мере сейчас. Даже если она и пыталась столь чудаковатым методом ослабить его оборону, то, в таком случае, просто не знала с кем имела дело. Более того, её физическая подготовка была дряхлой: тонкие, как спички, руки, такие же ноги, осунувшееся лицо — ни намёка на натренированное тело. Ну и говоря откровенно, что она вообще была способна ему сделать? Подсыпать яда? Удачи ей. — Не надо возвращать, — оторвав бёдра от столешницы, спокойно проговорил хозяин жилища. — Моя девушка не будет носить одежду после кого-то другого. — Уже более тихо добавил он, но острый девичий слух без проблем уловил это утверждение, оставив свою владелицу в лёгком замешательстве.       Эмилия почувствовала себя такой глупой и самонадеянной — почему она вообще не подумала о том, что у него могла быть вторая половинка? Потому что в квартире помимо их двоих больше никого не было? Быстрым взглядом окинув парня, кицунэ отметила, что даже в полумраке могла назвать его симпатичным и хорошо сложенным. На вид он выглядел немного старше её, но, морально, девушка ощущала, что злюка был зрел не по годам. И как у него не могло быть возлюбленной? Конечно же никак. — Иди вперёд. — Остановившись у прохода, приказным тоном выдал незнакомец, спрятав обе руки в карманах спортивных штанов.       Андо беспрекословно последовала его указу, мимоходом решив для себя, что: