***
Прохладный влажный ветер обдувал лицо, развевая волосы во воздуху. За этим, таким обычным, но в то же время удивительным явлением наблюдал сидящий рядом мистер Нотт. Он нагло разглядывал спящую девушку и жутко переживал о ее состоянии. Теодор даже не задумывался о последствиях седативного препарата, когда на кону была ее жизнь. Он лишь хотел найти способ сымитировать смерть Гермионы, такой хрупкой и нежной. Несмотря на то, что девушка отличалась статусом крови и положением, Нотт-старший не видел в ней мерзкое отродье, а скорее наоборот — Гермиона олицетворяла красоту, женственность и нежность. Она была уютным домом, в котором царил покой и гармония, чего так ему не хватало. Все это порабощение магического мира уже давно не стояло в приоритете. Идеи, устои Темного лорда были стары так же, как он. Если Нотт и хотел властвовать и разделять, то только в своем собственном доме с любимой женщиной. Конечно он понимал, что разница в возрасте может стать преградой для них с Гермионой, но был готов ждать столько, сколько потребуется. Хотя возраст был не единственной проблемой, на которую можно было не обращать внимания, однако то, что он сделал с ней в Малфой-мэноре у всех на глазах — непростительно. «Цель оправдывает средство» — именно так он убеждал себя, когда одно за другим кидал в нее Круциатусы. Ему было все равно, возненавидит она его или нет, он должен был избавить ее от сурового конца. Эта девочка была магглорожденная, состояла во вражеской фракции, но не заслужила жестокого обращения. Она заслуживала лучшей жизни, которую он и собирался ей дать. Заметив, как Гермиона хмурилась от щекочущих ее лицо волос, мистер Нотт позволил руке прикоснуться к бархатной коже, заправляя источник щекотки за ухо. — Ты уверен, что правильно рассчитал дозу? — сын мистера Нотта появился в камине. — Что, если она не очнется? — Она сильная, справится, — фыркнул он, стараясь верить в свои собственные слова. Гермиона же слышала и чувствовала все происходящие вокруг, однако тело будто отказывалось сотрудничать с мозгом, лежа безвольной грудой костей. Она хотела вскочить и закричать на него, возможно, даже ударить, и не один раз, но здравый рассудок подсказывал, что она должна поблагодарить его. Нотт-старший спас ее, как и обещал, оставляя цветок белой лаванды у нее в тюрьме.Цветок белой Лаванды
23 апреля 2023 г. в 14:42
Несмотря на ее статус пленницы и принадлежность к магглорожденным, он всегда был вежлив и осторожен. В отличие от других Пожирателей, мистер Нотт не испытывал к ней ненависти и презрения, скорее наоборот. Даже его пронзительные голубые глаза смотрели на нее с толикой сожаления. Нотт-старший сочувствовал ее положению и при любой возможности старался это показать.
Находясь в темном и сыром подвале отдельно от остальных пленников, Гермиона каждый день молилась всем известным Богам, чтобы за ней в очередной раз пришел мистер Нотт. Его появление, как луч солнца в темноте, вселяло в нее крупицу надежды, он создавал иллюзию, что она все еще дорога кому-то. Возможно, это была неправда, и он вовсе не испытывал к ней ничего подобного, но это было неважно.
Принося в подземную тюрьму еду, Теодор, вместо того, чтобы швырнуть тарелку через специальное отверстие в решетчатой двери, заходил внутрь и аккуратно ставил поднос на стол, который трансфигурировал из нескольких досок, валяющихся на полу. Протягивал огрубевшие руки в ее сторону и помогал подняться обессиленному телу. Затем усаживал Гермиону возле стола с едой и снимал антимагические браслеты, нанося принесенную с собой заживляющую мазь на запястья, которые уже кровоточили от недельного ношения браслетов. Да он приходит раз в неделю, каждую среду, если быть точнее, и заживляет ее раны, полученные при пытках или впоследствии развлечений Пожирателей.
Нотт тоже был Пожирателем, однако этот статус не превратил его в мерзкое животное, коим являлись остальные. Он по прежнему оставался человеком. Ее, живший в отчаянии, мозг не раз подкидывал Гермионе фантазии о том, как Теодор Нотт-старший спасает ее из этого Ада, как подхватывает на руки и уносит как можно дальше от этого пропитанного ужасом места.
С каждым разом фантазии становились более интимными, особенно после того, как он однажды обнял ее, прижимая к теплому, приятно пахнущему телу. Огромные сильные руки буквально укутывали ее в своих объятиях, словно хотели защитить от страшной реальности и неминуемого конца ее жизни. Тогда она впервые призналась себе, что отдала бы многое, только бы эти руки никогда не отпускали ее.
Затем Теодор стал приходить чаще. Он являлся почти каждую ночь. Пока Гермиона спала, он позволял себе сесть у двери и слушать ее тяжелое дыхание, стоны от ночных кошмаров и нервные всхлипы. Частенько Нотт оставлял ей что-то. Книгу, к примеру, чтобы она окончательно не сошла с ума в одиночестве, шоколадный батончик и, лишь однажды, цветок белой лаванды. Гермиона как ни странно знала значение этого цветка.
«Исполнение Желаний, Защита».
Собирался Нотт действительно исполнить ее желание? Или он подобрал цветок, не осознавая, что он значит на самом деле? Гермионе оставалось лишь гадать, храня лаванду в самом темном углу подземелья, а по ночам она сворачивалась в клубок и прижимала цветок к груди, как надежду — единственное, что все еще не покинуло ее.
Никто долгое время не навещал ее, еду приносил домашний эльф, но расспросить его не удавалось, поскольку тот тут же исчезал, как только она собиралась заговорить. Но однажды эльф принес очередную порцию еды и стал ждать, когда Гермиона поест. Она хотела было спросить, но эльф прижала палец к губам, давая понять, чтобы та вела себя тихо.
На магическом существе через плечо висела тряпичная сумка, больше похожая на мешок, из которой что-то торчало, отдаленно напоминая шприц. Гермиона напряглась, но вида не подала.
Когда еда в тарелке закончилась, эльф подошла ближе к девушке и шепотом произнесла:
— Кая пришла по поручению господина Нотта. Мисс должна сделать себе укол.
Она протянула шприц с прозрачной жидкостью в руки Гермионе.
— Мисс нужно поторопиться. За ней скоро придут.
И Кая исчезла, прихватив с собой пустую тарелку и оставляя Гермиону недоумевать, глядя на медицинский инструмент. Дальше все зависело от того, насколько она доверяла Нотту-старшему. Хотя выбор был невелик: безболезненно умереть от неизвестного препарата или испытать очередную порцию агонии от самого Волдеморта. Только вот что-то ей подсказывало, что Темный лорд в этот раз не обойдется лишь Круциатусом.
Больно ли умереть от Авады? — впервые задумалась Гермиона.
Однако, услышав тяжелые шаги сверху, Гермиона, вопреки здравому смыслу, в спешке сняла колпачок с иглы и вогнала ее в бедро, нажимая большим пальцем на поршень, чувствуя, как жидкость заполняет мышцу.
Через секунду она отбросила его в сторону, поскольку на него было наложено самоуничтожающееся заклинание.
В темницу ворвался Хвост, направляя на нее палочку, приказал подняться и следовать за ним. Привычная ситуация, когда Темный лорд хочет позабавиться и посамоутверждаться за счет слабых.
Сломленная, послушная Гермиона поднималась по лестнице, в миллионный раз считая ступеньки — это отвлекало Мозг от паники из-за предстоящей пытки.
За время ее отсутствия в пыточном зале ничего не изменилось, только казалось, что на этот раз Волдеморт был чуть более нервным. Он метался из угла в угол, а не сидел на своем излюбленном месте, наслаждаясь шоу, которое устраивали Пожиратели для его потехи.
Хвост оставил Гермиону на середине зала и снова ушел. Она не смела поднять глаз, чтобы посмотреть на них, она их просто закрыла, пытаясь сосредоточиться на своем состоянии. После ввода неизвестного лекарства, девушка не чувствовала ничего особенного, только настоящую тревогу и бешеный стук сердца.
— У меня для тебя хорошая новость, грязнокровка, — обратился к ней Темный лорд. — Я больше не собираюсь держать тебя в пленницах. Ты бесполезна.
Гермиона облегченно, но бесшумно выдохнула, лишь на мгновения наивно полагая, что ее отпустят, и она вернется к прежней жизни, к друзьям, но осознание того, что Темный лорд имел ввиду совсем другое, ударило, как молнией, и в ногах почувствовалась слабость. Едва удержав себя на ногах, Гермиона всхлипнула, борясь со слезами, что щипали глаза.
Она не хотела умирать.
Только не так.
— Она твоя, Теодор.
Его имя, словно разряд тока, отдалось в теле, отчего Гермиона вздрогнула, не веря в происходящее.
Он не убьет ее.
Только не он.
— Спасибо, Повелитель, но я бы не хотел, чтобы она так просто отделалась.
— Хочешь замучить ее до смерти?
— Это то, чего она заслуживает, — протянул он, и Гермиона сглотнула подступившую горечь, готовую вырваться наружу.
Сейчас ей было противно находиться в собственном теле, которым она прижималась к мерзкому Пожирателю, что станет ее палачом. Как она могла только допустить мысль, что он другой?
— Как я уже сказал, она твоя. Делай с ней все, что считаешь нужным. А потом избавься от тела.
Она уже не чувствовала и не слышала никого, кто находился рядом, ее беспокоило внутреннее спокойствие, которое пришло мгновенно. Сердце больше не стучало, как бешеное, дыхание выровнялось, а веки стали тяжелее, словно она теряла сознание. Даже прилетевшее в нее Круцио будто прошел сквозь нее, лишь уронив на холодный пол. Второе Круцио был более ощутимым, но вполне терпимым, Гермиона закричала, но скорее рефлекторно. Выгнув спину, запрокинула голову и пыталась дышать. Легким не хватало воздуха, в глазах мутнело, а страх умереть затмевал рассудок. Она кричала, звала на помощь, пока силы окончательно не покинули ее. Повернувшись на бок, она приняла на себе еще несколько проклятий и лишь иногда вздрагивала, когда до нее доходил звонкий смех Пожирателей, что потешались над ее обездвиженным телом.
Гермиона не помнила как отключилась…