***
В назначенный день и час вещи были сложены, дети расцелованы и выведены за ворота мэнора. Последнее напутствие — и троица взялась за золотую цепочку. — Ну, Мерлин вам в помощь, дети! — благословил их лорд Принц. Портал засветился синим, и путешественники исчезли, чтобы через мгновение оказаться под палящим солнцем Испании. Гостей уже ждали: у невысокого каменного забора с простой деревянной калиткой стояло всё семейство гранда — сам дон Алессандро и, по-видимому, две его воспитанницы. Девушки тихонько перешёптывались и с любопытством разглядывали прибывших из-под длинных угольно-чёрных ресниц. Гарольд вдохнул, выдохнул и, расплывшись в улыбке, поприветствовал хозяев: — Hola, abuelo! Permítanme presentarles a mi hermano mayor Severus, el Prínсz heredero, Y a mi prometida, Emmeline Rosalía Córdava-Vance. Старый гранд вне себя от счастья ответил ритуальной фразой: — Encantado de darle la bienvenida, queridos invitados! Por favor, siéntese: nuestra casa es su casa. — И уже по-английски добавил: — Благодарю, что уважил старика. Надеюсь, твои познания в языке не заканчиваются этими фразами. Познакомься — это мои внучки, твои кузины: Консуэлла (старшая сделала едва заметный реверанс) и Кармелита (теперь присела младшая) — они очень ждали твоего прибытия. Не стойте на пороге, проходите в дом. Девушки взяли гостей в оборот и повели в гасиенду. Дон же слегка отстал от молодёжи, и перед ним возник крошечный человечек с длинными, как у сидов, ушами, плотной шапкой чёрных с проседью кудрей, носом картошкой и лукавым, но добрым, взглядом. Одет незнакомец был просто, но не без щегольства: холщовые рубаха и штаны были украшены яркой вышивкой, а на голове красовался красный колпак. — Хорхе, — обратился к нему по-испански хозяин, — это наши гости и родственники: прошу их любить и не обижать. Они ещё совсем юные и многого не знают, помоги им освоиться. — Как прикажете, хозяин. Младший-то больно на сеньориту Катарину похож, и характером в неё, а вот второй — истый ворон: хмурый и нелюдимый, тяжело с ним будет… — Этот зельевар — будущий муж нашей Кармелиты, только т-с-с, — они об этом ещё сами не догадываются. Старики бросили на означенную пару одинаковый лукавый взгляд и понимающе улыбнулись друг другу.***
Дед оказался прав: в Испании работалось намного лучше — «мелких» взяли на себя сеёстры Принс — в основном Консуэлла или, как ласково её звал братец, Элла; жаркое солнце не способствовало долгим прогулкам (бледная кожа Принца, привыкшая к прохладе и темноте подземелий, быстро «сгорала», что не добавляло настроения), а вот уютный кабинет, соединённый со спальней и лабораторией, наоборот, располагал к экспериментам. Даже еда, в случае, если он вдруг заработался и не вышел к обеду вовремя, тихонько дожидалась его на столике в гостиной под чарами стазиса, и никаких истеричных воплей от домовиков — красота просто! Всё омрачало странное поведение филина-почтальона, что уже на третий день начал коситься на него с каким-то осуждением. Вот и сейчас, привязывая ему на лапу очередное послание для коллеги, Северус был вынужден чуть ли не оправдываться: — Ну что ты на меня так смотришь? Да, понимаю — загонял, но исследование вошло в заключительную стадию, и ошибаться нельзя — не можем же мы при первом же испытании лишиться единственного подопытного?.. Да если б я знал, где мой коллега живёт, стал бы я тебя мучить?! Ну, не упрямься же, давай лапу! Ай! Зараза кусачая! Северус сунул пострадавший палец в рот, и тут в дверь постучали: на пороге стоял отвратительно счастливый Гарольд. — Что, брат, совсем с катушек съехал — уже с филином общаешься? Ну, не смотри на меня волком: я к тебе с предложением. Не у тебя одного проект на стадии испытаний. Ты ведь хочешь узнать, чего на тебя этот грозный птиц взъелся? Вот… Я предлагаю тебе поучаствовать в тестировании одного артефакта: он работает по принципу сквозного зеркала, только в разы меньше и не требует специальной активации. — Всё это он произнёс чуть ли не речитативом, боясь, что грозный брат, обидевшись, его не только перебьёт, но и за дверь выставит. Однако Северус идеей загорелся: — Где там твой пробный образец, показывай. Гарольд достал из кармана небольшую коробочку, обтянутую синим бархатом — точь-в-точь как для кольца, — и протянул брату. Тот открыл её и обомлел — на подушечке лежал кристалл горного хрусталя: его можно было бы назвать линзой, если бы не пятигранная форма и наличие множества переливающихся граней на выпуклой стороне. Этот кристалл был пришит на чёрную широкую ленту. — Достаточно закрепить эту ленту на твоём филине, и ты сможешь увидеть весь путь, который он проделает, и, конечно же, адресата. Единственный минус — артефакт двусторонний, то есть адресат сможет увидеть тебя… Ну, если, конечно, обнаружит артефакт и догадается заглянуть в кристалл… Северус с сомнением посмотрел сначала на камень, потом на филина, и вздохнул: — Как ты себе это представляешь? Я целый час убил на то, чтобы он письмо согласился доставить, а тут ему ещё ошейник надо нацепить… Однако, как оказалось, птица была совсем не против украшений: бочком-бочком почтальон приблизился к Северусу и аккуратно потянул его клювом за рукав. Когда парень обернулся, то филин, поворчав слегка, сам наклонил голову: надевай, мол, кулончик. И, как только дело было сделано, царственно вытянул лапу, к которой, находясь в полном ауте, Северус привязал-таки письмо. Оба с облегчением выдохнули. Филин отправился в свой последний, как он надеялся, рейс между окнами гасиенды, а Гарри протянул брату сквозное зеркало. — Это зеркало привязано к артефакту, постучи по нему — и увидишь, где сейчас твой почтальон. Северус хмыкнул и активировал «камеру». Вдруг его лицо вытянулось, глаза стали размерами с галлеон, а челюсть приготовилась встретиться с полом. Он перевернул отражающую поверхность, моментально закончив вызов: — Этого не может быть!