Глава 2. Игры Богов-Драконов
28 мая 2023 г. в 23:46
Пиршество Плоть им хлеб, кровь — вино, разве этого мало? Волшебство Воля твоя — дай им чудо, дай манну Бешенство Будет им казнь, только легче не станет Только что Всех не спасти, словом мир не исправить
Под землёй безопасно. Тепло, иногда даже жарко, но главное — безопасно. В отличие от прочих обителей, попасть сюда было практически невозможно. Черные каменные своды, выбитые из застывшей породы, чередовались порогами жгучей лавы и реками кипящей крови, от запаха которых в горле неприятно першило, а глаза чесались. Человек здесь просто бы не выжил, но жители этих стен — далеко не люди. По раскалённым камням ступали босые ноги. Имир всё никак не хотела окончательно расставаться со своей человеческой формой. Она — одна из младших Богов-Драконов. Насколько была юна, настолько и бесцеремонна каждый раз, когда вытаскивала из дремоты своего создателя. Самого дьявола, с которым заключила сделку, согласившись служить ему и проживать остаток вечности в аду, и получила абсолютную власть над одиноким клочком земли посреди. Но власть отравляла даже богов. При человеческой жизни она, конечно, вдоволь настрадалась, но теперь, сидя под боком у воплощения Хаоса, могла бесконечно наслаждаться игрушкой, отданной в её руки. Но она никогда не любила, когда кто-то покушался на то, что принадлежало ей. — Не хочешь мне кое-что объяснить? Огромный бескрылый дракон лежал на одном из горячих камней, свернувшись в кольца. Длинное гибкое тело было окутано туманом, в котором реальность преломлялась, как в жаре от огня. Чёрная чешуя складывалась в замысловатые узоры, которые постоянно сменяли друг друга. Сквозь неё то и дело выбивались шипы, которые через какое-то время втягивались обратно, а из появляющихся ран сочилась густая ядовитая кровь. Три пары лап были плотно прижаты к телу. Массивная голова, усыпанная костяными наростами, лежала вытянутой немного вперёд. Три закрытых глаза отливали характерной краснотой. Такое зрелище не решился бы потревожить ни один храбрый воин, даже если бы нашёл способ попасть в подземную обитель и выжить там. Проснувшийся Ургаш приподнял голову и недовольно зевнул. Взору открылась широкая пасть с несколькими рядами чёрных зубов и алым раздвоенным языком. Из горла вытекло ослепляющее облако дыма. Дракон открыл глаза, в которых беспрестанно горели безумие, ненависть и голод. Чистый ужас. — И ты разбудила меня только ради этого, мелочь? Он всем своим видом показывал, что не воспринимал Имир всерьёз. Но он был связан с ней контрактом. Она — первый человек, принявший в себя чистый Хаос. Потому Ургаш и вынужден терпеть рядом с собой присутствие юной богини. — Разбудила, чтобы спросить, каким образом последователи Асхи оказались на моей земле? Ургаш недовольно потянулся. Он не собирался тратить время на то, чтобы в очередной объяснять Имир, что земля ей никогда не принадлежала и что мир не всегда подчиняется божественной воле. Особенно такой маленькой и такой нахальной. — Такие вопросы лучше задавать самой Асхе, — равнодушно ответил он. — Твоя драгоценная сестрица зализывает раны на луне — ей явно не до того, что происходит в её же мире, и уж точно не до наших проблем. Ургаш так громогласно рассмеялся, что куски стен посыпались на неровный пол. В его памяти ещё свежи картины их первой встречи. Маленькая, хрупкая, такая беспомощная и смертельно раненная, она отвергла свет Эльрата, к которому тянулись все, кто находился на смертном одре, и повернулась к иной стороне мироздания. Самого Ургаша это более чем устраивало. Появление Имир в подземельях Шио пошатнуло искажённое равновесие, до этого застывшее на тысячу лет в пользу сил Порядка. Он создал ей новое воплощение и указал дорогу во тьму. Ну а чтобы его маленькое создание не заскучало от безделья и одиночества в ожидании очередного лунного затмения, Ургаш оставил на произвол Имир одинокий остров, жители которого были отрезаны от остального мира. Имир игралась. Игралась долго и с упоением. Научившись у своего создателя должному коварству, она явилась к ним с благословением, даровав им первого разумного титана. Под её руководством с десяток веков назад на острове Парадиз расцвело новое королевство, и как только она поняла, что можно пустить всё на самотёк, то вернулась в родное подземелье, впредь радуясь дарам, которые подносили благодарные жители в построенные в честь неё храмы. Но как только ей оказалось этого мало, она начала открываться своим последователям с другой стороны. Выпускала за стенами толпу голодных чудовищ за толпой, играясь с формами жизни своих же подданных, и в то же время раз в столетие или два в знак признательности преподносила оружие против титанов. Мирные жители ожидаемо млели от своей безопасности, наслаждаясь спокойной жизнью. Тем не менее, благодаря вездесущей силе воздвигнутого в честь неё культа, они не забывали, что стены, защищавшие их от внешней угрозы, тоже были построены с непосредственной помощью Имир. Юная богиня заковала в камень тысячи своих детей, а после, спустя века, — вместе со своим последним даром — сама же устроила вторжение, с довольным смехом наблюдая, как люди бегут в страхе. Но когда эльдийцы смогли дать ощутимый отпор, чему-то, видимо, в этой жизни научившись, она была искренне удивлена. Удивлена и даже горда. Двуликая Имир. Прародительница Имир. Эти титулы, эхом отзывающиеся в храмах, звучавшие в возносимых к ней молитвах, грели то, что осталось от её души, сильнее, чем лавовые реки подземелий. А теперь некто, видать, возомнивший себя умнее и хитрее её, ступил на Парадиз без её на то разрешения и даже ведома. — Просто отправь против них тех, кого сделала неразумными титанами. Не переживай, некроманты не осквернят их своей магией. Эти фанатики яростно презирают всё, что связано с Хаосом. — Исключено, Ургаш. Мои дети устали. Да и я, честно говоря, тоже. Ургаш разочарованно вздохнул, снова опустив голову на камень и наблюдая, как Имир вглядывается в один из потоков лавы, падающий с высокого порога. Он услышал в её голосе нотку боли, едва уловимую, но такую знакомую ему самому, ведь боль — это именно то, что заставляло его собственные глаза пылать красным. Ни ненависть, ни голод, ни даже безумие, съедавшее его каждую секунду, — именно боль была первоисточником всего, что он чувствовал и чем был. Он знал, что видела Имир: сквозь потоки лавы она глядела, как Шиганшина зарастала паутиной. Имир была под стать своему создателю. Сожжена и выплавлена заново из чистой боли, ненависти, голода и безумия. Но в отличие от Ургаша, Имир когда-то была человеком. И всё человеческое не было ей чуждо. Именно поэтому, когда Сар-Илам создавал барьер, ограждающий Шио от Асхана, он не подозревал, что запер не только Дракона Хаоса. И не подозревал, что рано или поздно с очередным затмением демоны придут не одни.***
Наше ли дело, лезть в чужие дела? Нрав богов порочен от начала дней. Знает каждый дурак, если себе не враг, Ссориться не стоит с теми, кто сильней. Но кто сильней?
Мир Духов всегда выглядел спокойно, безмятежно и абсолютно уравновешенно. Здесь все силы элементов и магии сплетались воедино, концентрируясь, бурля и служа источником жизни для мира реального и переходным пунктом на пути души к перерождению. И глядя на то, какой в Мире Духов царил порядок, можно было подумать, что Асха даже сквозь сон, сквозь скорлупу луны всё-таки приглядывает за ними. Во всяком случае, Илату очень хотелось в это верить. Луна никогда не отвечала ему. Она лишь лила с неба свой печальный, глубокий, бледный свет точно так же, как когда-то сама Асха роняла мириады слёз в скорби о своем мире, почти уничтоженном войной с её родным братом. Эпоха Легенд завершилась на грустной ноте, разделив Асхан на две части и позволив стихийным Драконам отдохнуть от продолжительных сражений и залечить свои раны. И тем не менее, Илат каждый раз, когда поднимал голову к небу, возносил ввысь один и тот же вопрос, надеясь, что однажды она услышит его. — «Мама, прошу… Скажи, в какой момент мы повернули не туда?» Мир Духов полностью подчинялся детям Асхи. И по тому, что здесь творилось, легко было определить, в каком настроении находятся Боги-Драконы. Если в водоёмах бушевали огромные волны, значит где-то чем-то была недовольна обычно тихая и безмятежная Шаласса. Если содрогалась земля, то в редкие моменты гневалась флегматичная и миролюбивая Силанна. Вулканы шипели и плевались дымом и лавой, когда от приступа злости содрогалось тело вспыльчивого Арката. Солнце тускнело в минуты крайней задумчивости воинственного Эльрата. Туман расходился по призрачным лесам, полям, отражениям городов и деревень, когда мудрая и загадочная Маласса в моменты спокойствия и скуки перебирала заключённые в её сущности знания и лица. Илат был сущностью воздуха, его душой и воплощением. Самый младший среди своих братьев и сестёр, крайне целеустремлённый, иногда опрометчивый — и точно так же вёл себя здешний ветер: невозможно было предугадать ни скорость, ни направление. Однако всё веселье стихало, стоило Дракону Воздуха погрузиться в свои раздумья и воспоминания. Несмотря на свой юный, по сравнению с другими Драконами, возраст, Илат прекрасно помнил Войны Создания. В его разуме навечно запечатался миг — даже не день, ведь что такое всего один день в бесконечной жизни бога? — когда они в последний раз видели мать и говорили с ней. Илат прекрасно помнил ужасные раны на её огромном, до невозможности ослабленном теле. Пускай они все тогда пострадали, но Асха — в особенности. Она приняла основной удар на себя, позволив детям лишь помогать, но никак не вести бой. Илат помнил слёзы матери, пролившиеся на разрушенный и осквернённый Хаосом мир, и то, как она, прощаясь и вверяя им своё творение, потратила последние свои силы, чтобы взлететь в небеса и заключить себя в скорлупу, став луной и погрузившись в глубокий сон. Илат лежал на одном из огромных камней недалеко от реки, поджав под себя короткие лапы со стальными когтями. Покрытое серебристой чешуёй грациозное тело бликовало от любого падающего на него света. Изящные тонкие крылья, сквозь кожу которых проглядывали кости, окутаны тучами с то и дело сверкающимися в них молниями, висели в полурасслабленном состоянии. Дракон медленно, медитативно дышал, глубже погружаясь в свои мысли, пока не заметил, как белёсый туман покрыл траву вокруг его лежбища. — Не сидится на одном месте, Маласса? Он повернул голову в сторону источника мглы. Поодаль от него сидел другой дракон, внешне напоминавший густое облако мрака с фиолетовыми бликами, то и дело переливающимися по всему чешуйчатому телу, скрытому в тёмно-серой дымке. Воплощение Тьмы в этой бесформенной массе отличали только хаотично растущие из затылка рога, впившиеся в землю четыре трёхпалые лапы и две расплывчатые тени за спиной, по форме отдалённо напоминающие крылья. Только братья и сёстры Малассы знали её истинный облик и были способны его уловить. Для простых смертных она становилась эфемерной, неуловимой и безликой, но здесь, в Мире Духов, всегда становилась собой настоящей, не скрываясь ни под какими масками. В разговоре с другими Драконами она избегала загадок, чтобы лишний раз не наткнуться на непонимание, взамен щедро одаривая ими своих последователей. — Снова о чём-то думаешь или мечтаешь? Или планируешь? — у Тьмы не было голоса. Маласса не говорила — шептала. Но её шепот всегда заглушал даже самые звонкие и отчаянные голоса. — С чего ты взяла? — не сказать, что Илат был доволен её присутствием. Внимание самой старшей из детей Асхи редко сулило что-то хорошее. Вряд ли она явилась сюда от безделья. Скорее всего, ей нужно что-то обсудить или выяснить, но Илат не был настроен на хоть какой-то продуктивный разговор, пока он забывался в воспоминаниях о прошлом. — Если бы ты не задумал что-нибудь, ты бы не сидел с таким каменным видом, братец. Илат усмехнулся и зевнул, сверкнув молнией на кончике языка. Маласса знала всё обо всех. Её безграничная мудрость часто играла на руку, но иной раз портила планы и путала все карты. Разумеется, он не сомневался, что ему не удастся скрыть от Дракона Тьмы свои мысли. Да и не собирался он, собственно, их скрывать. Слишком они были очевидны. Даже у его непредсказуемости были свои пределы, которые граничили с мудростью и проницательностью старшей сестры. — Ты всё ещё хочешь отобрать у Эльрата то, что принадлежало тебе по праву, не так ли? — теперь настала очередь Малассы усмехаться, в то время как Илат слегка помрачнел. — Я никогда не требовал и не требую того, чтобы мне поклонялись, — в очередной раз напомнил он. — Но тем не менее, хочешь, чтобы о тебе помнили. Илат глубоко вздохнул, свернув крылья, в перепонках которых молнии от движения заблестели тускло и невзрачно, буквально рассказывая о его состоянии, о его мыслях. Дракон легко уложил голову на лапы, обернув длинный гибкий хвост вокруг тела. Маласса слишком хорошо его знала. Видела его насквозь. И как к младшему из Драконов, ему она уделяла особое внимание. — Эльрат всё ещё надеется вновь разжечь огонь Войны Древних. Сколько бы мы с ним ни сражались, сколько бы мы ни переломали друг другу костей… — Вы остаётесь братом и сестрой, — перебил её Илат. Маласса даже как-то по-доброму покачала головой. Будучи самой старшей из них, она не могла заменить им мать, но всё же старалась заботиться о своей непростой и необычной семье. Дракон Тьмы отложила в сторону претензии к несдержанности брата, прекрасно понимая, что это в его характере. — И в то же время до безумия друг друга ненавидим, Илат, — шёпот Малассы отозвался грустным эхом в разуме Дракона Воздуха. — Его ненависть к моему народу велика. Её невозможно описать никакими словами, ни на каком языке. Если бы люди, идущие за ним, только знали, что он представляет из себя на самом деле… Что он не такой светлый и благородный, каким кажется. Так же, как невозможно было вербально сформулировать ненависть Эльрата ко Тьме и её Порождениям, Маласса не могла найти слов, выражающих, насколько она была благодарна Сар-Иламу за то, что хотя бы он смог примирить две враждующие стороны, чего не удалось даже Силанне, которая обычно выступала в их семье в качестве миротворца. — И как вы с ним ещё не перебили друг друга? Дракон Тьмы была готова простить ему даже нотку издёвки в голосе. Сумеречный Завет, заключённый между ангелами и безликими являлся всего лишь формальностью, закреплённой на бумаге. Обоим народам это не мешало строить друг другу козни, так же, как и не мешало Малассе и Эльрату в любой момент вцепиться друг другу в глотки, но светлый братец слишком вычурен и благороден для открытого нарушения договора, хоть при этом и достаточно коварен. Маласса прекрасно знала, что рано или поздно он найдёт способ раскопать топор войны. Знала, потому что тоже искала пути к этому, пускай и сама того не желая. — Эльрат — моё равновесие, — с неохотой, но всё же признала она, как делала это каждый раз, после очередной схватки, в которой ни одному из них не хватало духу убить другого. — Так же, как Силанна — для тебя. И так же, как Шаласса с Аркатом друг для друга. На этом равновесии, на этом порядке мы и держим этот мир. Пускай и не без конфликтов… Маласса вздохнула, выпустив лёгкую струю белого тумана изо рта и дёрнув расплывчатыми крыльями. Казалось, что она скучала. Ведь Силанна с недавних пор была на неё в обиде после того, как остатки народа Малассы заключили сделку с эльфами-сепаратистами, просившими о помощи. Эльрат, помимо прошлых претензий, тоже был не очень доволен, ведь в дальнейшем обращённый ко Тьме народ начал притеснять не только последователей Дракона Земли, но и его собственных, людей, которых он, в свою очередь, почти целиком отобрал у Илата. — Но есть проблема, — заметила Маласса, сменив тон голоса со светло-печального на серьёзный. — И эту проблему зовут Имир. Дракон Воздуха сразу понял, к чему ведёт его тёмная сестрица. — Имир — не противоположность Ургаша, — высказал он предположение, всё ещё стараясь увильнуть от главной темы. — Она — его продолжение. Она не сможет его уравновесить, но вполне способна усилить или ослабить, в зависимости от того, чего она сама захочет. — Верно, — Маласса вознаградила брата за сообразительность сумеречной улыбкой. — Поэтому ты уж точно понимаешь, что здесь нам необходимо вмешаться… — Вмешиваться в чужие дела… — перебил её Илат. — Со дня сотворения мира мы только этим и занимаемся. — Если ты уже не… — Маласса осеклась, многозначительно скалясь, вызвав этим настороженный и недоверчивый взгляд Дракона Воздуха. Кажется, догадалась. — Илат, брат мой. Ты умнее всех наших братьев, я в этом не сомневаюсь. Но не думай, что можешь быть хитрее меня. — О чём ты? — Илат с наигранным недоумением поднял голову, хоть и прекрасно понимал, что поздно строить из себя невинность. — О человеке из народа Имир, которого ты затащил в Мир Духов. Удивительно, как долго ты смог его скрывать. Знаешь ли, одинокая душа на абсолютно пустом отражении Парадиза слишком привлекает к себе внимание. Илат наклонил голову, не сводя взгляда с сестры. А вдруг Дракон Воздуха, наоборот, хотел, чтобы она обнаружила, чем он на самом деле занимается? — Я и не скрывал его, Маласса. Я знал, что рано или поздно ты его обнаружишь. И знал, что ты меня поддержишь. — Я ещё не решила, поддержу тебя или нет, — поправила его Дракон Тьмы. — Но с радостью выслушаю тебя. — Я не дам тебе влезть в свои планы. — Я уже в них влезла, Илат. Илат подскочил на ноги. — Что ты...?! — Я всего лишь поговорила с ним. Илат покачал головой. Бедолага, которому не повезло наткнуться в Мире Духов на Малассу, наверняка был шокирован такой встречей. Дракон Тьмы ведь могла наговорить ему всё, что угодно, в её манере общения со смертными завалить намёками, загадками, просто оставить в лютом недоумении и со множеством неотвеченных вопросов. Оставалось только предполагать, насколько сильно она заморочила несчастному голову. — Ну что ж, тогда слушай…
