За сценой

Эх, май, прекрасная пора. Последний месяц весны всегда был для нас чем-то великим, грандиозным. Это момент, когда всё вокруг оживает, начинает играть новыми красками. Листва на деревьях окончательно появилась и закрепилась, все перелётные птицы вернулись в родные края, трава зеленеет, а небо голубеет. "Мир, труд, май" гласят заголовки интернет издательств и телевизионных программ. У кого-то в это время принято заниматься генеральной уборкой, кто-то каждый год избавляется от барахла, однако, у большинства семей оставалась одна тенденция - целый день на природе у речки, или в лесу. Пожарить шашлык, попеть песни под гитару, искупаться в прохладной воде, что только люди не делали, давая своему, забитым проблемами, сознанию передохнуть. Первое мая всегда было для людей этаким, разгрузочным днём, временем когда можно ни о чём не думая отдохнуть в кругу семьи и друзей. Точно таким этот день был и для семейства Линч. - Линч! Линч! Тащи бутылку, курица горит! - раздался с переднего двора голос Джона. И правда, нанизанные на шампура куриные крылья обдавало не хилым огнём, который писатель пытался унять размахивая каким-то ненадёжным куском картона, однако, от этого пламя становилось будто только сильнее. - Да не кричи ты! И на секунду оставить нельзя - ворчит Егор, подходя к мангалу и брызгая из бутылки немного воды на угли. - и ни чё не горит. Так, запеклась немного. - Запеклась? Ну, как знаешь, только вот я не хочу на праздник жрать угли. Так что дай сюда, сейчас мастер покажет как надо! - говорит Джон, выхватывая бутылку у друга, и ставя её на небольшой выступ-подставку, приваренный прямо к жаровне. - Пф, ну давай "мастер", удиви. Переверни её хоть, а то сейчас и правда в угли превратится. Решив уже не возмущаться, писатель лишь молча перевернул шампура на другую сторону. И так, оставляя Джона одного, наедине с курицей, журналист вернулся к небольшому деревянному столу, на котором стояла большая миска с маринованным мясом, а рядом лежало несколько, пока что чистых, шампур. А мясо то не простое, золотое! Сочненькое, с жирком, маринованое в луке, мммм! Загляденье! Не зря Егор весь прошлый вечер так старательно замариновывал его, не зря. От одних только мыслей, каким выйдет шашлычок, уже текли слюнки. - Дядя Линч! Дядя Линч! - позвал племянник журналиста из-за спины. И не зря. Обернувшись, стало ясно, что бедного Лукаса нагрузили разной посудой, по самое не хочу. В какой-то момент Егору показалась, что вся эта гора вот вот упадёт прямо на землю, или на самого ребенка, что было крайне не желательно. От чего мизантроп сразу подскочил к ребёнку, забирая у того часть стаканов и тарелки. - Ой, спасибо дядя Линч. - Лукас, это ж надо столько за раз тащить? А если б разбил? - беззлобно вопрошает дядя, ставя посуду на всё тот же стол, подвинув шампура. - Да, я сразу просто всё отнести хотел. - писклявым, детским голосом отвечает юный журналист-недоучка, так же ставя оставшиеся у него тарелки на стол. - Если будешь торопиться - ничего нормально не сделаешь - нравоучал племянника мизантроп. Постоянно Лили жалуется, что он Лукаса только плохому учит, своими опасными для жизни выходками, а он вот, какие морали преподаёт. - Кстати, как у тебя дела в школе? - Я знаю, дядя Линч, а в школе всё хорошо - на этом моменте малой слегка запнулся, но быстро сориентировался - четвёрку, вот, по контрольной недавно получил. - Ну-ну - неоднозначно промолвил журналист. На деле, он уже слышал от сестры, когда они только приехали, что по той самой контрольной, Лукас получил тройку. Однако подавать виду не стал, пусть племянник хоть в праздник о школе не думает. Он и сам не особо хорошо учился. - А, что там Лили делает? - Мама? Она там овощи нарезает - отвлекаясь отвечает Лукас. Он, точно хотел ещё, что-то сказать, но тут их беседу прерывает оклик Джона. - Лукас, принеси нож! Курицу снимать пора! - доносится с другой части двора. Малец уже хотел подорваться и рвануть в дом, но его остановил Егор. - Да погоди, я сам принесу. Ты пока посуду разложи - говорит журналист, потрепав волосы своего "последователя", и отправляясь в дом. - Хорошо, дядя Линч! - слышит он вслед. Хоть пара мгновений а тишине. Вы не подумайте, Егор очень любил свою семью и был рад проводить с ней эти замечательные выходные. Но, по своей природе, он всегда был больше одиночкой. Когда он один мысли не путаются, есть время сосредоточиться, он хотя бы слышит себя. Хотя, по правде говоря, иногда он жалел о таких мыслительных процессах. Надолго оставаясь в размышлениях, Егор, в конце концов, постоянно поднимал какие-то неприятные для него темы, вроде его личного здоровья и безрассудства. А впрочем, сейчас это уже и не важно, ведь вот он уже стоит на кухне, сразу ища глазами заветный нож. А Лили и правда, стояла над доской и резала, кажется редиску, или помидоры. - Привет, Лили, есть нож? - спрашивает Егор, интуитивно открывая шкафчик со столовыми приборами, где искомого предмета, естественно, не оказалось. - Да, держи - говорит сестра, беря, слегка испачканный в соке помидора, нож, что лежал перед доской для разделки. При этом она резала овощи совершенно другим ножом. Одна из неприятных, по крайней мере для Егора, привычек художницы - это наводить свои порядки, куда бы она не пришла. Но, что поделать, родственников не выбирают. - Спасибо - говорит журналист, забирая прибор и отправляясь обратно во двор. До улицы он дошёл очень быстро, ведь уже слышал недовольное бурчание Джона, в сторону его медлительности. Лишь выходя из дома он обернулся, кинув короткий взгляд на дверь подвала. Волнующая мысль пронеслась в голове "я же не забыл запереть подвал?". Однако, в ответ, сразу приходит воспоминание, как он закрывает железную дверь на все поставленные замки, только Лили позвонила ему со словами, что они подъезжают. Втягивать в опасные истории связанные с путешествием во времени, фиолетовой землёй и, неожиданно живым, родственником, сестру и племянника Егору ой как не хотелось. Во-первых, очередные лишние вопросы, любопытство, недоверие. Он уже и с Джоном всё это проходил. А во-вторых, новая порция постоянных упрёков в сторону того, какому, якобы, риску он подвергает самого себя. И, конечно же, само знание ставило их самих в опасное положение, чего Линч хотел максимально избежать. На счёт его безрассудства, безусловно, в какой-то степени родственники были правы, однако сам мизантроп ни за что в своей жизни это не признает. - Ну ты чего так долго? Давай сюда, у меня уже рука затекла, держать эту курицу. - из мыслей вырывают возмущения Джона. Видать, журналист и не заметил, как дошёл до приятеля и передал ему искомый нож. Стоит меньше летать в облаках. На грубость писателя Линч уже никакого внимания не обращал. Он, как и Лили, и Лукас, уже давно к этому привыкли, и знали, что вся эта напыщенность - лишь одна неприятная черта, хорошего человека. Человека, что мог и поддержать, и подсобить, и выслушать, когда это нужно. Как говорила Шарлотта Линч, Егор умеет выбирать людей. - Я пойду оставшиеся мясо насажу - в ответ лишь невнятное "угу", от занятого человека. Занятого, аккуратным снятием крылышек с шампура, прямиком в кастрюлю. Выглядела курочка, стоит сказать, просто замечательно. Золотистая, поджарится корочка, а под ней, видно светлое, белоснежное мясо. Мммм... У Джона уже текут слюнки. А запах та какой! Жаренная курица, перемешивается с ароматом горячих углей и всё это усиливается ужасным жаром от мангала. Как же писатель обожал шашлыки. Особенно шашлыки с семьёй Линча, ведь, кажется, будто именно у них хранился этот старинный, идеальный рецепт вкуснейшего маринада. Что же, когда все крылышки были в кастрюле, её оставалось лишь накрыть крышкой, дабы мясо не остывало, а оставалось таким же горячим и сочным. Сделав это, Джон торжественно понёс тару к столу. У которого, к слову, уже развивалась целая история. Лукас, с самым невозмутимым лицом на свете, своровал у журналиста один, острый шампур, и сейчас старался удачно насадить на него большой кусок хлеба. А Линч, ничего не замечая, продолжал насаживать сочные куски свинины на стержень. Писатель хихикнул, а маленький журналист-недодёпа уже убежал к мангалу, жаря свою закуску над углями. - У тебя, кажись, что-то украли - проговаривает Джон, смотря на друга. Однако, тот не сразу понял, о чём речь. Отвлёкся от своего занятия и лишь вопросительно посмотрел на писателя. - Ты о чём? - видать и правда ещё не заметил. Что ж, обычно, очкарик бы не палил такое, да вот только шампуров у них в притык, и так ели хватит, если учитывать те, что Джон использовал для курицы. Так что он лишь кивнул в сторону мангала, и стоящего у него малыша, что держал железную палку, с куском хлеба на конце, прямо над тлеющими углями, изредка пытаясь поддать огня, дуя прямо в полымя. - Хей, Лукас, ничего не хочешь вернуть? - беззлобно, однако с явным намёком, спрашивает он племянника, наконец заметив пропажу. - Ой, да, сейчас, дядя Линч! - слегка раздосадовано говорит малыш, расстраиваясь, что его план раскрыли. По пути снимая, всё же чутка подгоревший хлеб, всё-таки не стоило держать его прямо над огнём, и кладя шампур на стол, где Линч начинял их мясом. Только Джон хотел снова предъявить приятелю за медлительность, что до сих пор насаживал мясо на штыри, в дверях дома появилась Лили, держа в руках сразу три тарелки. - Не хотите помочь? - сказала девушка. Не то, чтобы ей было тяжело, однако помощь никогда не помешает. Как и ожидалось, си ю минуту к Лили подбежали Лукас и Джон, забирая тарелки с овощами и салатами. Сама же Линч вернулась в дом, забирать остальные блюда. Вернувшись к столу и поставив тарелки, писатель заприметил, что его друг уже отправился к мангалу. Ну нет! Джон не мог позволить, что бы мясо жарил кто-то, кроме него! Так что он незамедлительно отправился к жаровне, решать это недоразумение. А пока эти двое решали, кто же лучше в приготовлении свинины, Лили уже вернулась с ещё двумя тарелками. Одна с печёной картошкой, а другая жареными кабачками. Всё, естественно, приготовлено самой художницей, и выглядело невероятно аппетитно. Поставив блюда на стол, девушка оглянулась. У мангала разгорелась не простая дискуссия, кто же всё-таки лучше жарит шашлык. Лили тяжело вздохнула, вроде бы борцы с паранормальным, журналисты, а ведут себя как малые дети. Тем временем Лукас, уже встал из-за стола, и направлялся к жаровне, узнать, в чём же дело. Иногда, Линч чувствует себя как воспитатель в детском саду. С одной стороны собственный ребёнок, с другой - неугомонный младший брат, никогда о себе не заботящийся, а с третьей - Джон, постоянно нарывающийся на неприятности. Их легкомыслие очень часто раздражало, однако, что поделаешь? Они - её семья, семья которую она любит, о которой заботиться. - Лукас, принеси напитки из машины - крикнула маленькому журналисту художница. - Хорошо, мам - с явным недовольством говорит ребенок, направляясь к их машине. В этом году, на удивление, все решили отмечать праздник дома у Егора, а не у Лили, как обычно. С одной стороны, девушка была рада, ведь в её доме не совсем убрано, после того как они не жила там полгода. А с другой, поездочка к этому месту вышла не особо удачной. Мало того, что выехать из города сейчас - просто какое-то адское испытание, из-за майских праздников и кучи людей, что так же едут на природу, так дом журналиста ещё находится ещё в большей глуши, чем её дом. В глухом лесу, где до ближайших соседний минут 10 на машине, так ещё и убитая главная дорога, ведь по ней почти никто не ездит, а добавляет всё это то, что её брат до сих пор ничего не сделал с подъездом к дому. Всё та же раздолбанная песчаная дорога, на которой даже освящения и оград нет, просто ужас! Однако её размышления прервал Лукас, с грохотом поставивший несколько бутылок с газировками и соком на стол. Обычно, на такие праздники люди берут какой-то алкоголь, однако в их семье никакие подобные напитки не принимались. Родители, работающие врачами, ещё с детства начали её с Линчем, что алкоголь ни к чему хорошему не приведёт, за что Лили им безумно благодарна, да Егор скорее всего тоже. Этому же художница старалась обучить и Лукаса. А Джон, на сколько девушка знает, раньше пил в небольших количествах, по праздникам там, но, когда познакомился с её братом, смотря на него бросил окончательно. - Спасибо, Лукас, можешь пойти погулять где-нибудь здесь - сказала Лили, ставя напитки под стол и расставляя стаканы. Журналист-недоучка, услышав официальное разрешение, крикнул, что-то на подобии "спасибо" в след и помчался к мангалу, где спор уже утих, кто бы мог подумать, в пользу Джона. - Мясо уже скоро будет готово, но, думаю, садиться есть уже можно, да? - спрашивает у сестры, появившийся точно из неоткуда, Линч. - Ай! Ты чего так пугаешь?! - недовольно воскликнула художница, шутливо замахиваясь и несильно ударяя брата ложкой. Иногда, даже такой серьёзной особе как Лили, нужно было немного подурачиться. - Ой! Да за что? Я ж не специально! - закрывал руками голову мизантроп. Линч тяжело вздохнула, слегка сердито смотря на младшего, что ещё и посмеивался с этой ситуации. - Да, сейчас разложим посуду и можно звать всех к столу - успокоившись говорит девушка, вручая брату тарелки, с коротким "помогай, давай". - Прекрасно. Кстати, а вы сегодня же обратно поедите, или у меня сегодня останетесь? - спрашивает Егор, закончив свою работу и доставая из под стола какой-то яблочный сок. - Да, я вот думаю останемся. Ты же знаешь, сейчас все так же с природы будут возвращаться, такая пробка будет вечером. А мы ещё ели как сюда доехали. - жаловалась Лили. - Ничего, завтра поедете. А вечером может кино какое-нибудь на телеке глянуть - уже стоил планы журналист, наливая сок в стакан и немного отпивая. - Да, думаю было бы неплохо - соглашается художница, закончив расставлять посуду. Прекрасный стол получается. Четыре, пока ещё пустые, тарелки, стаканы рядом с каждой, посредине стоит кастрюля, наполненная куриными крылышками, а так же блюда с нарезанными овощами, салатом из болгарского перца, жареными кабачками и с картошкой. А ко всему этому прилагается немного различной газировки и сок. Ну просто загляденье! - Джон! Лукас! Давайте уже садиться! - кричит Лили ребятам. Линч уже успел занять себе место, как впрочем и сестра, и уже смотрел, что бы себе наложить. Ну а что? Он с самого утра вообще-то не ел, а убирался в доме, дабы не получить выговор от художницы за кавардак. Лукас, услышав крики от стола, сразу побежал к нему, желая поскорее начать трапезу. А Джон, несколько раз неловко проверяя шашлык, всё-таки оставил свой пост, давая свинине приготовиться. В конце концов, когда каждый занял своё место, началась привычная обеденная суета. - Лили, лапушка, а где газировка? - Дядь Линч, подай картошку, пожалуйста! - Джон, я же просила меня так не называть! - Да ладно, ладно, больше не буду - Вот, держи Лукас - Под столом твоя газировка - А где соус? - Подайте салат - А там мясо не горит? И вот, спустя пару минут, когда свинина была несколько раз проверена, всё тарелки и стаканы полные, а все блюда уже побывали в руках каждого члена семьи, и вся возня была прекращена, Егор поднял стакан с соком. - Ребят, я конечно не мастер толкать речи, но давайте просто, за то, что все сегодня собрались вместе? - слегка неловко говорит журналист, в немом предложении тоста. - Всегда за, приятель! - подхватывает инициативу Джон, вознося стакан с газировкой и звонко стукача им о кружку Егора. - Да! - весело подхватывает Лукас, так же чокаясь со старшими. А Лили лишь счастливо улыбается, так же вознося стакан. И вот, традиция выполнена. Теперь, семейство Линч, активно обсуждая различные мелочи, и иногда поглядывая на мангал, наслаждаются прекрасным майским днём. Сегодня вечером все отправятся смотреть фильм. Лукас уснёт прямо на диване, так и не дождавшись концовки, Лили за ним, только теперь уже на кровати, заботливо уступленной Егором, а сам Линч с Джоном, будут ещё долго сидеть на кухне, обсуждая намечающейся дело в Японии, и другие мелочи. Но это уже совсем другая история.