От наших больных семей

      Над столами Большого Зала медленно сыпали хлопья снега, не долетая до тарелок с утренней яичницей. Пятнадцатое декабря. Снег окончательно перестал таять дней десять назад. Сонный Хогвартс погружался всё глубже в белую зиму.       — Вы не поверите, — Омнис отложил дочитанное письмо.       — Что случилось? Что там? — встрепенулся Себастиан. — Это ведь от твоих родителей?       Выглядел он неважно — могло показаться, что он потер под глазами чернилами. Впрочем, Омнис и сама Лин выглядели не лучше. Лин с ноября успела понять, почему тёмных магов на портретах изображают изможденными. Попробуй делать все обычные дела, и ещё тайно заниматься по ночам запретными искусствами. Если бы не бодрящие зелья, поглощаемые в масштабах зала небольшого паба, все трое точно упали бы на месте.       — Да, письмо с Гонтланда, — Омнис поджал губы, точно в пироге попалась горькая лимонная корка. — Родители подыскали для братца Марволо невесту, на лето планируют свадьбу. А сейчас они устраивают праздник в честь помолвки. Они хотят, чтобы я тоже присутствовал, и, как ни странно, ещё и предлагают пригласить сокурсников. Всё состоится двадцать первого декабря.       — Второй день каникул, — кивнул Себастиан. — Отлично. Нам очень повезло.       — А кто невеста? — полюбопытствовала Лин.       — Бельвина Блэк, младшая дочь дяди... директора Блэка. Кстати, он, как глава дома Блэков, тоже там будет. Наверняка родители из-за него вспомнили про моих однокурсников. Хотят, чтобы вы похвалили его прекрасное руководство школой. А заодно изображают для него же гостеприимных хозяев.       Лин хмыкнула. Директора Блэка в Хогвартсе, в лучшем случае, игнорировали, а чаще ненавидели. Слизеринцев он не трогал, но славился заносчивостью и придирчивостью ко всем остальным, особенно если семья студента была не волшебной крови.       Как бы Лин ни мечтала выспаться, сегодня лечь пораньше снова не получилось. До неожиданной поездки к Гонтам осталась всего неделя — а значит, нужно было повторять Империус. Лин уже сбилась со счёта, сколько часов они провели в Скриптории.       — Ладно, я готова, — она со вздохом встала в десяти шагах перед Себастианом. — Много ты за это будешь должен…       Не каждый согласится, чтобы на нём испытывали Непростительное Проклятие — даже если это делает друг, которому полностью доверяешь. Но занятия с крысами исчерпали себя раз на третий. У животных слабый разум, тренироваться по-настоящему нужно было на человеке. Сначала Себастиан пробовал проклинать Омниса — не работало. Омнис слишком много раз подвергался Империусу, он сопротивлялся. Дело не шло. Оставалось либо притащить в Скрипторий кого-то ещё, что не вариант… либо Лин — стать добровольцем. Поколебавшись, она согласилась. Любопытно было, как это. Да и Себастиану хотелось помочь.       — Imperio, — Себастиан направил палочку на Лин. Блеснул знакомый белый свет, озарил на миг мраморные колонны. Свет легкий и сладкий, как сахарная пудра. В отличии от Круциатуса, который вырывался из волшебной палочки пылающим столбом, Империус был вкрадчив, незаметен, тих. Лин словно окатило горячей волной, это приятное тепло разошлось до кончиков пальцев. Расслабление, покой… Как хорошо — ни о чём не думать. Хотелось лишь, чтобы это блаженство длилось и длилось.       «Открой мне сказку «Мохнатое сердце чародея», прозвучало эхо в висках. Далёкий голос, вроде бы, принадлежавший Себастиану… Кому? Какая разница? Если повиноваться, блаженство продолжится. Лин оцепенело побрела к столу, где лежали «Сказки Барда Бидля». Пальцы легли на обложку — и вдруг она, словно вспомнив о чём-то, застыла.       «Сказка «Мохнатое сердце», — повторил голос, уже настойчивей.       Лин зашуршала страницами. Снова застыла, вздрогнула, схватилась за виски. Блаженство… Наслаждение, поди прочь!..       — А-а-а!.. — тихо выдохнула она, разрывая цепи проклятия. Мир вокруг вновь обрел чёткость.       — Ну, почти, — разочарованно протянул Себастиан.       — Лин достойно сопротивляется, — Омнис наблюдал за их упражнениями, прислонившись спиной к колонне. — Теперь пробуй на мне.       — Да толку-то? На тебе вообще не работает.       — Так заставь сработать. Сконцентрируйся. Помни, цель — это не человек. Это твоя марионетка. Ты решаешь, сколько раз в минуту бьётся её сердце, сколько воздуха впускают её легкие. У тебя абсолютная власть. Давай, действуй, — Омнис встал перед Себастианом.       — Imperio!       Снова белая вспышка. Омнис весь словно стал мягче, его руки расслабленно повисли вдоль тела — но всего через пару секунд он, тряхнув головой, сбросил проклятие:       — Уже лучше, чем было в начале. На Марволо, возможно, и хватит. Особенно если удастся застать его пьяным, что не сложно на празднике.       Лин подала голос:       — Омнис, как ты настолько быстро сбрасываешь его? Я становлюсь вся ватная и забываю, что происходит…       Омнис пожал плечами.       — Это не проклятие, а так… лёгкое неудобство. Извини, Себастиан — говорю, как есть. Вот у отца моего действительно мощный Империус. Спаси вас Мерлин от того, чтобы испытать на себе. Я не знаю ни единого случая, когда кто-то сломал Империус Корвуса Гонта… Ладно — предлагаю на сегодня закончить. Перед контрольной по Гербологии нужно хотя бы несколько часов сна.       — Нет, давай повторим ещё раз, — заупрямился Себастиан. — Сколько осталось, шесть дней до поездки? Я должен лучше держать контроль.       Последняя неделя семестра понеслась, как один затянувшийся сон наяву. Лин жила только мечтой о каникулах. По сосудам у неё текло больше Укрепляющего Бальзама, чем крови. Но, наконец, она пришла, долгожданная, спасительная — последняя пара Истории Магии в последнюю учебную пятницу. Последняя отметка встала в журнал напротив имени Лин. От росчерка пера она даже не испытала особой радости. В голове было только одно: отдыхать.       В спальне все четыре соседки уже собирали вещи — уезжали домой на каникулы. Лин, пошатываясь, прошла мимо Имельды и отдёрнула полог своей кровати.       — Эй, — окликнула та, — у тебя же все «Превосходно»? По всем предметам?       — Ну да…       Грейс с ноткой ревности окликнула:       — И даже у профессора Уизли?       — Да… А что?       Имельда задержала на Лин глаза. Чёрные и колючие, сейчас они почему-то немного смягчились.       — Ты — ходячее напоминание, почему нельзя быть отличницей.       — Почему?       — Как сказать, солнышко… Ты ложишься в мою постель, — Имельда хохотнула. — Нет, если так охота, то пожалуйста! Мне не жалко. Я уже одной ногой не здесь — камин в Большом Зале откроется через полчаса.       — Ой… прости! — Лин отпрянула и села уже на свою постель. — Улетаешь? Тогда счастливого Рождества. Всем, всем — счастливого Рождества, девочки! Мне, кажется, нужно немного поспать…       Грейс и Нерида сочувственно переглянулись и покачали головами.       — Спокойной ночи, Лин. И Счастливого Рождества.       Лин спала непрерывно пятнадцать часов. Двадцатого числа она показалась из спальни лишь на обед. Потом собрала для поездки вещи — и снова спать.       Двадцать первого декабря, в пять часов тридцать минут вечера, Лин, Омнис и Себастиан встретились в Большом Зале перед камином. Лин надела тёмно-зеленую блузку и длинную чёрную юбку, приколола бирюзовую брошь в виде цветка магнолии с магическими искорками в лепестках.       — Перепроверим всё, — проговорил Омнис. — Формальные мантии взяли?       — Взяли, — дружно кивнули Лин и Себастиан.       — Напомню правила. Самое первое и главное, на земле Гонтов чистота крови — священна. Идём дальше. Много не болтать, не спорить, на вопросы отвечать вежливо, но ни слова сверх необходимого. Без меня по дому и округе не бродить, в закрытые комнаты не заглядывать. Голос за столом не повышать, руками не размахивать. Не удивляться ничему. При виде директора Блэка — улыбаться и восхищаться. И ещё… стараться, по возможности, избегать Марволо.       — Но нам с ним надо дело провернуть, — нахмурился Себастиан.       — Ты меня понял. Без необходимости — не заговаривать с ним. Особенно это тебя касается, Лин. Ну что, готовы? Вперёд.       Омнис шагнул к пустому камину, зачерпнул серого пороха из горшка на полу, переступил через решётку.       — Стоунгейз Тауэр, Гонтланд, — произнес он отчётливо и рассыпал порох.       Сверкнула зелёная вспышка, и Омнис с гулом исчез в клубах дыма. Дождавшись, пока гул утихнет, а дым рассеется, Себастиан и Лин по очереди проделали то же самое.       Лин путешествовала с помощью Летучего пороха много раз, но, кажется, ни разу ещё не летела так долго. Горячий ветер каминных труб хлестал по щекам, она жмурилась, но даже сквозь веки лился зелёный свет. Омнис упоминал, что поместье его родителей — на далеком острове в Северном Море, который для маглов выглядит, как пустырь. Этот остров и звался Гонтланд. А Стоунгейз Тауэр — само поместье.       Тряска и нарастающий гул возвестили, что до пункта назначения осталось немного. Ещё секунда — и Лин выпала из камина в гостиную Гонтов.       — Кх-кх… — она закашлялась от пепла, и Себастиан поддержал её под руку. Она кое-как отдышалась, выпрямилась, оглянулась. Большая длинная комната, тёмно-серые тяжелые портьеры, чёрный паркет, диваны и кресла с грубой резьбой, люстра из потемневшего от времени серебра… За окнами — синие сумерки. И запах, затхлый, тяжёлый воздух… Свежесть, свет и краски здесь определенно не в почете.       — Доброго вечера, господин… Доброго вечера, леди Гонт, — Лин низко поклонилась.       Омнис часто одевался в светлое — может, он это делал назло? Потому что его семья однозначно предпочитала чёрный. Разве что серебряные змейки в ушах миссис Гонт, и золотой медальон на шее мистера Гонта слегка выбивались. Из двоих родителей Омнис явно взял больше черт от матери. Она была немолода — лет шестьдесят, наверно — но красива, как та самая злодейка-мачеха, изводящая бедную падчерицу. Её чёрные локоны обильно посеребрила проседь, но они оставались тяжёлыми, длинными и густыми.       А вот мистер Гонт не отличался привлекательностью — высокий, худой, лысеющий маг с жидкой бородкой, близко посаженными глазами и острым носом. Не будь на нём впечатляющей мантии со стоячим высоким воротником, Лин приняла бы его за старьевщика из Лютного Переулка. Только взгляд выдавал, что это один из опаснейших магов Британии и всего мира. Тёмный, пристальный, немигающий взгляд старого змея. Вот этот человек ослепил Омниса, своего сына, своими же руками?..       В отличии от Омниса, Селестия, старшая сестра, переняла черты от отца. Нескладная, бледная девушка. Трудно было разглядеть её лицо, потому что взгляд она направляла в пол. Её сутулые плечи прикрывала чёрная накидка, она нервно сцепляла пальцы, теребила складки на юбке спереди. Совсем не чувствовалось в ней уверенности Жозефины Малфой или спокойной холодности Грейс — тоже наследниц старых семей. Её Лин приняла бы вовсе за служанку.       Интересно, а где Марволо?.. И больная сестра, которую Омнис упоминал? Не хотят её показывать?       — Себастиан Сэллоу, — проговорил Корвус Гонт. Голос у него был низкий, чуть сипловатый. — И Венлинг. Фамилия Сэллоу знакома мне. Ваши родители, мистер Сэллоу, пострадали за правое дело — я давно хотел взглянуть на их сына. А вот о вас, мисс И, я почти ничего не слышал. Сын уверил меня, что ваша магическая родословная весьма древняя.       Лин тронула брошь на груди.       — Это, господин, украшение эпохи императорской династии Мин, ему около четырехсот лет. С обратной стороны на нём иероглифы, говорящие: «Цветы цветут по весне». Девиз моего рода. Он означает, «всему свое время, терпение вознаграждается».       Корвус Гонт сухо кивнул, и Лин показалось, что Омнис тоже кивнул с одобрением — чуть заметно. Она почти успела выдохнуть с облегчением, но Корвус вдруг спросил:       — А девиз нашего рода вы знаете?       — «Превыше всего», сэр, — без запинки ответила Лин.       — Именно. Наследие, семья, уважение к традициям — превыше всего.       — Отрадно видеть, — миссис Гонт вскинула подбородок, — что не только в Британии есть достойные семьи, берегущие волшебную кровь. Уверяю вас, мисс И — ни один проходимец с грязью в жилах не переступит порог этого дома… как гость. Но тех, кто не забывает о чести, мы рады приветствовать. Ступайте пока в комнату Омниса. Ужин начнётся в семь — Энки, наш эльф, позовёт. Омнис, проводи гостей.       Трое двинулись к дверям зала. Но тут створка скрипнула, приоткрылось, и в комнату заглянул… нет, в этом мужчине не было ничего змеиного. Зато Лин сразу же подумала про волка. Большой, широкий, с клочковатой щетиной и тусклыми волосами, в тёмно-серой мантии. Или чёрной, но она настолько пропылилась и запачкалась? И лицо — уже знакомый острый нос, близко посаженные глаза, тяжёлая челюсть. И ещё от этого мужчины явно пахло немытым телом.       — Мама, вы не видели… — заговорил мужчина удивительно высоким для его внешности голосом, но миссис Гонт перебила:       — Я велела тебе сидеть у себя! А ну прочь отсюда!       Но Марволо уже завалился в зал. Его мелкие глазки скользнули по трём школьникам. Омнис почему-то шагнул вперёд, торопливо загородив Лин собой. Марволо оскалил крупные жёлтые зубы:       — Братец дома! Мама, почему вы злитесь? Я же могу сказать «привет» своему любимому младшему братику?! — и шагнул к Омнису.       И вдруг из-под ковра, прямо из-под ботинка Марволо, скользнуло что-то — тёмное, длинное…       — А-ай! — пискнула Лин и отпрыгнула.       — Змея!.. — Себастиан тоже отшатнулся, но ни один из Гонтов даже пальцем не дернул. А Марволо, издав довольный клич, схватил змею за середину тела и поднял над полом:       — А-а, вот ты где, моя красавица!.. — и что-то прошипел на змеином.       — Я же сказала тебе, — а миссис Гонт зашипела по-человечески, — убрать свои игрушки до прихода гостей.       Марволо виновато оскалился — а потом перехватил змею за шею и одним движением руки выкрутил несчастной животине голову. Отчаянное шипение, переходящее в визг, и хруст позвонков — у Лин по спине пробежали мурашки. Змея безжизненно обвисла в руках Марволо. Он, посильней размахнувшись, запустил беднягу прямо в камин. Она шлёпнулась в кучу пепла.       — Убрал, мама!       Омнис шепнул Лин и Себастиану:       — Идёмте скорее отсюда, — и, взяв обоих за руки, вывел из зала мимо Марволо.       — А это кто? Это она? — тот оглянулся вслед, но дверь за ними уже захлопнулась.       Они поднялись на два пролета по тёмной лестнице — пока шли, Лин успела оценила размах поместья, похожего на замок. Омнис занимал комнату на верхнем этаже в угловом шпиле. Движением палочки он зажёг белую люстру под потолком. Она осветила широкую кровать, застеленную светлым покрывалом, шкафы, забитые книгами, платяной шкаф, рабочий стол со связками перьев и кипами пергамента. Здесь имелся балкон и большое окно, может, потому и дышалось легче, чем внизу.       Лин присела на стул у стола. Её ещё потряхивало после зрелища в зале. Видимо, настолько заметно, что Омнис смутился:       — Прошу прощения. Я не хотел, чтобы вы видели что-то подобное. Но… Марволо есть Марволо.       — С каким же удовольствием, — проговорил Себастиан, — я засажу Империус в его башку. Прямо жду-не дождусь.       — А часто он выкидывает такое? — выдавила Лин.       Омнис подошел к окну. Сумерки снаружи уже сгустились настолько, что разглядеть ничего снаружи было нельзя.       — Всегда. Он такой, сколько я помню. Не знаю, родился ли он таким, или его покалечило изучение Непростительных. Для него всё игрушки, с которыми можно играть, а когда надоест — выбрасывать прочь… и ломать. Когда я был мал, мать постоянно его от меня отгоняла, чтобы не поиграл и со мной. Кое-как родители приучили его их слушать. По-настоящему он боится только отца. Но даже при отце Марволо абсолютно не умеет сдерживать агрессию… и, кхм, прочие позывы.       — Это ужасно! — выдохнула Лин. — Как… кто-то отдаст дочь замуж за… него?! Блэки, наверно, не знают. Такого же никто не заслуживает!       Омнис покачал головой.       — У Блэков у самих в шкафах коллекция скелетов. Не удивлюсь, если будущая супруга достойна Марволо… А даже если и нет, мы ничего не поделаем. В семьях вроде Блэков… и моей — у детей мало выбора, с кем породниться.       — И ты — тоже не выбираешь?       — Я — самый неудачный ребёнок в семье, — он пожал плечами, — после, разве что, Меронии. Так что со мной не спешат… пока. Когда-нибудь, конечно, придёт и моя очередь. К тому времени я планирую быть очень, очень далеко отсюда.       — Ну вот, как же так, — протянул Себастиан с ехидцей, — упустишь свой лучший шанс получить женщину.       — Зная моих родителей, там такая женщина будет, что я предпочту всю жизнь жить отшельником.       У Лин вертелся ещё вопрос. Анн летом упоминала, что отец Омниса живет с двумя женами — это была правда?.. Но спросить она постеснялась, и вместо этого предложила:       — Давайте переоденемся к ужину, парни.       Их чемоданы уже стояли в комнате — должно быть, домовой эльф перенёс. Лин вышла в коридор, уступив парням очередь — ей самой нужно было только накинуть мантию.       — Вы там долго ещё? — через какое-то время она постучала. Себастиан открыл.       — Ну, красавчик я? — он поверх чёрного костюма с чёрной рубашкой надел бордовую мантию.       —Смотрится неплохо, — Лин одобрительно хмыкнула.       — Анн для меня прошлым летом выбрала. Я красный не хотел — на гриффов похоже. Но она уговорила. Сказала, у них совсем другой цвет.       — Другой, другой, — Лин, шагнув в комнату, уставилась на Омниса. Не стеснённый школьными правилами, он оделся в светлое с головы до пят — бежевые брюки, белая рубашка, красивая мантия цвета слоновой кости. «Неудачный ребёнок». Похоже, в этой семейке слепой — не Омнис.       — А я? Нормально? — спросил он как-то не очень уверенно.       Лин кивнула. В голове вертелось множество разных мыслей, и ни одна из них не имела отношения к делу. Может, они однажды будут вместе сидеть, и он возьмет её за руку… От такой картины жар прилил к щекам, и мысли ушли вовсе.       — Лин, тебе же тоже надо переодеться?       — Да, точно, — очнулась она. — Сейчас. Лин накинула изумрудного цвета мантию с бирюзовой изнанкой, чуть-чуть подкрасила губы коралловой помадой. Готово. Все были готовы. Осталось только дождаться домовика с приглашением на приятный семейный ужин.