От наших больных семей

      В Ночь Всех Святых корявые ветви дубов простирались, точно костлявые руки мёртвых… Да нет же, обычная ночь, и деревья обычные, как всегда — твердила сама себе Лин. Она видела этот лес из окна каждый день. И, несмотря на мрачное название, он считался вполне безопасным. Хогвартский лесничий следил, чтобы по-настоящему страшные твари не забредали. Единственная неприятность, которая реально грозила — наткнуться на особо буйных кентавров.       И всё равно мурашки пробирали не только от промозглого ветра с озера. Что за шорох за спиной — крадётся оборотень, ползёт акромантул? У края зрения мелькнул чёрный монстр, скорченный страшный спрут… Нет, просто куст. Лин дёргалась от каждого опадающего листика. Зато Себастиан топал вперед, как таран. Столкнись он с дубом — дуб упал бы, а не он. Омнис аккуратно ступал последним, подсвечивая дорогу палочкой, как всегда.       Себастиан замедлился, раскрыл карту, повёл по ней палочкой, что-то шепча.       — Заблудились? — обреченно вздохнула Лин.       — Ну не-ет! Я просто не пойму, где мы.       — Да, это так называется! Великие Предки, куда меня занесло… Во что я ввязалась…       — Не нервничай ты, сейчас разбёремся!.. Странно, по карте болото ещё далеко. А оно, — он чавкнул по мокрой земле сапогом, — уже вот. И воняет болотом. Или это из сумки?       Омнис проговорил:       — Местность наверняка изменилась за тысячу лет со времен Слизерина. Здесь заболотилось, в другом месте засохло.       — Но не гора же исчезла! Вот там должна быть гора с двумя пиками. Лин, видишь её? Я — тоже нет.       Лин взглянула на карту, осмотрелась по сторонам, еще раз взглянула на карту. Рисунок, набросанный рукой Себастиана на листке.       — Себастиан, а карта точная?       — Обижаешь! Я обвел её прямо с копии… Ох, ёёё-моё!.. Ребята, кажется, я кретин, и мои дети тоже будут кретинами, и дети их детей…       — Зеркало я не взяла — не собиралась тут прическу делать. Давайте так прикинем. Если отразить зеркально — нужно идти от дороги направо. А мы налево свернули.       — Чёрт! Далековато забрели! И времени всего час остался. Бежим, быстро!       Себастиан, а следом Лин, развернулись и пустились назад по тропе.       — Постойте! Мне за вами не успеть… — Омнис споткнулся о корень и чуть не упал, Лин метнулась назад и его поддержала. Он ещё и тащил тяжёлую сумку с тухлятиной для фестралов.       — Если не успеем, — крикнул через плечо Себастиан, — Анн конец! Ползите, как можете! Я побегу!       — Анн тоже убежала в темноту одна! — закричала вслед Лин, но он не услышал или не захотел услышать. — Видимо, это у них семейное… Ладно, Омнис. Пойдем за ним, что ещё делать.       По крайней мере, «Люмос» у Себастиана на палочке было чётко видно в ночном лесу. Но чем больше Лин и Омнис углублялись в чащу, тем тяжелей становилось идти — тропу загораживали колючие ветви боярышника, коряги и камни. Нога лесничего здесь явно не ступала много лет. Лин уже выбилась из сил, руки и ноги замёрзли, а спина, наоборот, взмокла. И самое скверное, она вдруг поняла, что свет за деревьями — Астрономическая башня Хогвартса вдалеке. Как она спутала, когда?.. А где Себастиан?       — Чёрт…       Застряла посреди чащобы со слепым Омнисом. У Себастиана ещё и сумка с Бодроперцовыми зельями. А у них — только с тухлятиной.       — Знаешь, что странно? — проговорил Омнис. — Я до сих пор не увидел фестралов. Они обычно сразу реагируют на запах. Хотя бы издалека наблюдают.       — Фестралы пока ждут. Найти бы для начала этого неумного…       И вдруг над деревьями промелькнула короткая красная вспышка. Волшебный сигнал.       — Он там! — воскликнула Лин с облегчением. — Идём скорей.       Себастиан обнаружился рядом с укромным лесным озерцом, круглым, как зеркало. Ряска и листва кувшинок затягивали тёмную воду, к ней трудно было спуститься из-за высокого камыша. Себастиан сидел на валуне у бережка. Он вертел карту и так, и сяк, беззвучно шевеля губами.       — О, вот вы где! Я уже думал, вас кентавры утащили… Теперь мы точно на нужном месте. Я перепроверил только что.       — Место правильное, а время? — Лин присела рядом.       Себастиан проверил карманные часы.       — Уже без пятнадцати. Проклятие! — Он поднялся, нервно прошёлся туда-сюда. — Чёрный папоротник — высокий, раскидистый куст с чёрными листьями. Пока вы шли, я всё вокруг обыскал. Либо я по-настоящему слепой, либо такого здесь нет. Но... я должен как-то его найти.       — Я тоже поищу, — Лин поднялась.       — И я. — Омнис с явным облегчением скинул сумку с тухлятиной. Он двинулся по часовой стрелке вокруг озера, Лин — против часовой. Но, сколько она ни вглядывалась в заросли раскидистых лесных папоротников, среди них не было ничего, хоть отдаленно похожего на магический чёрный куст. Она прошла полный круг, вернулась к тому же камню с их сумками, снова встретилась с Себастианом и Омнисом, развела руками.       — Нет?.. И у тебя нет, — пробормотал потерянный Себастиан. — Наверно, Омнис прав насчет местности. Климат изменился, низину водой затопило… А папоротник капризный, небось, как Грейс. Я… — он шумно выдохнул. — Я облажался.       — Нет! — воскликнула Лин. — Ты всё правильно сделал! Откуда тебе было знать?       Себастиан швырнул бесполезную карту на землю.       — А может, ты была права. И никакого папоротника не существует. — Он вогнал карту сапогом поглубже в грязь. — Тупая легенда. А я идиот. Ещё и вас сюда притащил зачем-то…       Повисла тишина. Лин нужных слов не находила. Понурый Омнис нарушил молчание:       — Давайте возвращаться в школу. Завтра всё равно съездим в Фелдкрофт. Хотя бы увидимся с Анн, подбодрим её.       — Подбодрим, ага, — голос Себастиана срывался от злости или от горя, а скорей, от того и другого. — Это, конечно, облегчит ей боль. Вернёт её жизнь.       И вдруг — шелест воды и брызги! В самой середине озера из тёмной воды выросли стройные чёрные стебли. Раскрылись острые листья, точно зубы обсидианового дракона. И в них распустилось пламя — цветок, невероятно алый, словно его лепестки впитали чистейшую, самую красную в мире кровь. Он светился и пульсировал, как живое сердце. По всему озеру рассыпались рубиновые осколки этого магического света.       — Какая… красота, — прошептала Лин. — Великие Предки…       А Себастиан так заорал, что она подпрыгнула:       — Минута!.. Прости, Лин, можешь не смотреть! — он стал сбрасывать с себя одежду, она полетела во все стороны, — а можешь смотреть… Мне… как-то… все равно! — он скинул сапог и другой.       Лин подхватила его мантию, спасая от попадания в грязь. Она по-честному не смотрела.       — Удачи!       — Удачи мне! — Себастиан с разбега влетел в камыш и бухнулся в воду — только сноп брызг поднялся. Ледяная октябрьская — уже почти ноябрьская вода долетела до Лин и Омниса.       — Он справится, — Омнис смахнул с лица брызги с частичками ряски. — Он действительно отлично плавает.       Не через минуту, а секунд через тридцать Себастиан вынырнул у цветка. Ему явно было не до любования. Он схватился за стебель двумя руками и грубо рванул, отломал цветок вместе с веткой. Красный свет дрогнул, затрепетал и угас, и озеро тоже погасло. А Себастиан сразу погрёб назад к берегу, по дорожке из чистой воды посреди тины, которую оставил при заплыве до середины. Тяжело дыша, вылез. Лин, по-прежнему не глядя, подала ему мантию.       — Это было круто! — он улыбнулся во весь рот, стряхнул с волос воду и гордо продемонстрировал колдовской цветок. Большой, ладони две в поперечнике. Цветок напоминал лилию с двумя десятками ажурных лепестков, и, хоть уже не светился, всё ещё был невероятно красив.       Омнис тоже улыбнулся:       — Какой он яркий. Я, вроде бы, слышал одну историю про красный цветок. Там еще девушку отдали на съедение принцу-оборотню, и всё закончилось очень плохо.       — Да к чёрту истории! — Себастиан теперь сам сиял ярче цветка. — Мы спасли Анн! Мы сделали это! Вы понимаете?!       — У нас ещё много работы, — напомнила Лин. — Как его понёсем? Он выглядит хрупким, подуешь - развалится. Никто не прихватил с собой коробку или банку? Всё понятно. — Она полезла в сумку. — Себастиан, ты выпей Бодроперцовое — я зря, что ли, варила? Ты уже белый, как привидение.       Опустевшую бутылочку она трансфигурировала в широкую банку, куда цветок и отправился. Банку Лин тщательно замотала в ткань, а свёрток положила в сумку к зельям.       — Следующий вопрос. Вы записки оставили в спальне?       — Какие записки?..       — Которые на случай опоздания, — Омнис вздохнул. — Я оставил за нас с тобой. Написал, что мы в субботу уезжаем в Фелдкрофт первым поездом.       — А-а! Вспомнил! Лин говорила что-то такое?       — Да, я говорила. И это было очень важно, Себастиан! Чтобы наше отсутствие не подняло тревогу. Первый поезд через Хогсмид в Фелдкрофт едет в пять утра. А нам ещё с фестралами разбираться, потом возвращаться из леса. Я за то, чтобы не идти в школу, а закончить с делами здесь и сразу отправиться на станцию.       — План рабочий, — Себастиан взмахнул палочкой и притянул из камышей потерянный шарф. — Вот ты хитрая, а! Нам такой головы не хватало.       — У меня опыт, — ухмыльнулась Лин. — В моей семье по-другому никак.        — Когда Анн вернется в школу, у нас будет самый грандиозный год, я уже предвкушаю! Ну, что? Осталось только отыскать твоих лошадок!       Со слов Омниса, он встречался с фестралами на лесной поляне недалеко от Чёрного Озера. Бодроперцовое зелье пришлось в пути очень кстати — без него, наверно, околели бы все трое, и Себастиан первый. Ему и после зелья было не особо жарко.       — Осень же, а не зима! Погода, ты чего?!..       — Я вот думаю, — Лин тоже подмерзала и шевелила пальцами в перчатках, пытаясь согреть их. — В легенде было сказано про плач темных фей, и ещё, что нельзя оглядываться, иначе они утащат. Но мы ведь уже оглянулись раз сто…       — Не бери в голову, — Себастиан отмахнулся. — Настоящие феи исчезли давным-давно. У тех, что мы для красоты разводим — одно название, с народцем из легенд они ничего общего не имеют. Из-за маглов и их технологий волшебных существ с каждым годом всё меньше.       — Потише, прошу вас, — Омнис вдруг замер, вскинул палочку над головой, вглядываясь куда-то вдаль. Лин невольно передёрнулась. Каждый раз, когда он так делал, было немного жутко — слепой, а видел больше остальных. — Вы слышите?       — Нет, — хором ответили Лин и Себастиан, и Лин добавила с опаской: — Что, феи всё-таки проснулись?       Омнис, тревожно помотав головой, зашагал вперед. И шагов через двадцать услышали все.       Крики. И крики явно не человека. Какое-то животное кричало тоненько и жалобно — не понять, зверь или птица. Звенящий звук, похожий на плач, далеко разносился в ночном лесу.       — Вот чёрт, — Себастиан прижал к себе сумку с цветком. — А пойдемте в другую сторону? Там лучше вид и дорога чище. Обычно я не против приключений, но прямо сейчас рисковать бы не стал.       — Но дальше по тропе поляна, где я кормил фестралов. И что-то мне подсказывает… это один из них. Он в беде. Может, ранен?       — И кто его ранил? — Лин от звука напряглась, как струна. — Фестралы сильные и крылатые, они способны постоять за себя. Ранить его мог лишь кто-то ещё сильней… и опасней. И это забота лесничего. Не студентов.       — Если вы боитесь, я пойду один, — Омнис даже шаг не сбавил. И, судя по тону, его не остановил бы и разозлённый дракон. Так что Себастиану и Лин оставалось лишь поспешить за ним.       На небольшом пригорке, обращенном к Чёрному Озеру, раскинулась усеянная валунами поляна. На плоском камне темнели два силуэта в зелёно-коричневых мантиях с капюшонами. Один, потолще и пошире, всем своим весом прижимал к камню маленького фестрала. Кожистые крылья жеребёнка беспомощно хлопали по земле, на тоненькой ноге висел капкан, кровь капала с острых железных зубцов. Второй волшебник держал в руках какое-то пыточное орудие — много-много мелких крючьев на механической крутилке. Этим зверским прибором он драл жеребёнку гриву. Судя по тому, как детёныш дергался и кричал, прибор причинял ему сильную боль.       Тот, что удерживал жеребёнка, подал голос:       — Он уже достал меня своими воплями! Говорю, давай его грохнем. Будет гораздо проще.       — Ты знаешь правило, — возразил «добытчик». — Нельзя убивать детёнышей.       — Ты прям как те дикари-полукони. Не убивать детенышей. Да мне плевать, детёныш или нет!       — С детёнышей навару ноль! У него ни крови, ни мяса, кость слабая. Разделывать больше умаемся. А волос хорош, но его мы снимем и так.       — Да, да. Иди, поцелуйся с кентаврами, — широкий сплюнул. — Как это называется?.. Гуманист.       — А ты с дементором давно обжимался? За убитого детёныша — два года Азкабана! Вижу, тебе обратно не терпится!       Широкий неожиданно робко пробормотал:       — Н-нет. Н-не хочу к дементорам опять.       — Тогда держи крепче и не мешай мне работать!       «Добытчик» снова замахал своей жуткой расчёской. Но и минуты не прошло, как громила вскинулся:       — Я слышал что-то! Шорох! Вон там!       — Чёрт… Ты сегодня будешь отрабатывать или нет?!       — А если он своими воплями охрану разбудил? Схватят — конец нам! Говорил я, надо грохнуть!       Над поляной полыхнула алая вспышка. Одновременно жуткий голос, от которого деревья задрожали, взревел:       — ОТДЕЛ ПО БОРЬБЕ МАГИЧЕСКОГО КОНТРОЛЯ! СДАВАЙТЕСЬ! БРОСАЙТЕ ПАЛОЧКИ!       Два браконьера подскочили, как испуганные кролики, схватили палочки — и с лёгкими хлопками аппарировали прочь.       — Quietus, — Себастиан направил палочку себе на горло. — Как я их, а? Хорошо же вышло!       И довольно хохотнул.       — Зачёт по Чарам Громовещания, — хмыкнула Лин, — но «Борьба Магического Контроля»? Есть «Борьба с магической преступностью». А есть «Контроль за популяцией существ».       — Ещё одна зануда на мою голову, будто Омниса не хватало! Сработало ведь, это главное!       Омнис уже подлетел к жеребёнку. Тот отчаянно пытался встать, опираясь на крылья, но здоровенный капкан мешал.       — Relashio! — Омнис направил палочку на капкан, из неё брызнул вихрь фиолетовых искр, и железка с треском разлетелась. — Ты чей, маленький? Я не помню тебя. Ты летом родился, да?       Жеребенок перестал хныкать — должно быть, голос его успокаивал. Омнис присел рядом и легко дотронулся до его чёрной, похожей на замшу шерсти. Жеребенок прилег на камень и положил голову ему на колени.       — Уже подружились. — Лин осторожно приблизилась — жеребенок не реагировал на неё. — Так, фестралов мы ещё не проходили, но нога у него, вроде, не поломана. У меня есть Рябиновый Отвар. Соорудим повязку?       Омнис прошептал «Diffindo», и Заклятие Ножниц отсекло кусок его мантии. Лин подхватила его, открыла бутылку, полную бирюзового зелья, и обильно полила ткань.       — Себастиан, иди сюда тоже, не стой столбом! Помоги. Аккуратно выпрями его ногу. Омнис, ты продолжай успокаивать, у тебя замечательно получается. Evanesco, — Лин направила на кровоточащую рану палочку, чтобы счистить грязь от капкана. — Вот так, хорошо. Попробую завязать… Чёрт. Руки трясутся! Надо затянуть получше, а то свалится.       — Я помогу, — Себастиан подхватил концы ткани и крепко связал. Удивительно, но маленький фестрал за всю процедуру даже не дёрнулся. — А ты его видишь? Тоже? Кто у тебя?       — Сестра, — коротко бросила Лин. Она слегка потянула за край повязки, убеждаясь, что сидит хорошо. — Всё, отпусти его. Пусть попробует встать.       Жеребенок вскочил на ноги, и, боязливо оглядываясь и хромая, засеменил в лес.       — Вот ведь подонки, — процедил Омнис сквозь зубы, наблюдая, как бедняжка исчезает за деревьями.       — Браконьеры, — скривился Себастиан. — Доходили до меня слухи, что они повадились забираться в Запретный Лес. Заповедник же, тут полно волшебных существ.       — Их и так год от года меньше, а эти делают ещё хуже. Самые бесполезные твари на свете.       — Но сегодня, — заметила Лин, — кое-какая польза от них все же есть.       Она подняла с земли расстёгнутую кожаную сумку, набитую волосами фестрала. Кое-где на них виднелись клочки кожи и кровь.       — Твоё, — проговорил Омнис. — Обратно всё равно не прирастишь. И главное, ты ему помогла. Это заслужено.       А Себастиан протянул:       — Интересно, кому и зачем понадобилось так много волос фестрала… Ещё и срочно.       — Понятия не имею. Наверно, для Зелий Невидимости. Папа такие вопросы не задает, и это уж тем более не моё дело… Ну что? В лесу мы всё закончили? Идём в Хогсмид?       Они поднялись. Ноги ныли от усталости, холод давно проник под все слои одежды, да и целая бессонная ночь давала знать о себе. Но сладкое чувство победы бодрило и грело лучше любого зелья. Самое сложное позади. Осталось лишь добраться до Хогсмида, и даже сумку тухлятины больше тащить не надо…       В ночи грянули резкие голоса:       — Petrificus Totalus!       Из-за дубов полыхнули белые вспышки. Трое, скованные Проклятием Паралича, одновременно упали наземь.