За открытой дверью

Небо, тлеющее бордовым цветом позднего заката, бликует сквозь черные силуэты леса Фаринов, пропуская одинокие, самые яркие в грядущей ночи звезды. Уже не видно четких теней, и перед глазами деревья смешались в непроглядную обитель, скрывающую за стволами и ветвями своих жителей. Пение птиц уступило стрекоту сверчков и вою сумрачных волков в глубинах леса. Единственное, что хранило в себе теплый свет — хижина лесника Грумерта. Внутри, окруженная лампадами, за столом, на коленях у отца сидела Мира, пуская редкие слезы на сказки Вандера. Эта единственная книга, что Грумерт смог найти в соседней деревне, выкупив за большую цену. Как только обессиленная дочь вернулась домой, держа в руках мешок монет и руну владения луком, он бросился к ней, мягко прижав и спрашивая, почему ее так долго не было. Но Мира, слыша и не понимая речь собственного отца, лишь сильнее разрыдалась, выплескивая нераздельные звуки. Ей столько всего хотелось сказать, стольким нужно поделиться, но все, что она могла сделать — прижаться к широкому плечу Грумерта, с которым совсем недавно была готова проститься навсегда. Она так жалела, что последним их разговором стала ссора из-за того чужака, которого хотела сдать страже Фарионов. Зря отец настоял на помощи. Шрам, уродующий столь прекрасное девичье лицо, с новой и новой силой давал о себе знать. Причина, почему Мира так боится чужаков, почему у нее нет матери, кроется за этим тонким порезом, идущим наискось со лба до щеки. И она второй раз совершила ошибку — помогла путнику, сломавшему ей жизнь. Она не могла винить Грумерта, но его решения не принимала. Почему он помог ему? Почему не остерегся? Почему пошел против родной дочери, защищая чужака? Она больше не может спросить. Мира не только потеряла мимолетное звание охотницы, но и связь с отцом и всем миром, став обузой. И сейчас она сидит у Грумерта на коленях, плача над непонятными закорючками на страницах книги. — Все хорошо, доченька, все хорошо. Смотри, это буква «А», — Грумерт вел пальцем по буквам и говорил произношение. Ему нельзя пускать слезы, только не при Мире. Он должен улыбаться ради нее, должен быть спокойным. Во имя Солнца, оно не могло его бросить, это лишь испытание. Всё, что сейчас творится — воля Солнца, великой богини, дарующей свет и надежду. *** Вечером позапрошлого дня Грумерт шел по лесу в поисках добычи. Хоть он носит руну силы, старость медленно гнет спину, прижимая к земле. Давно отходившие свое колени с каждым новым днем все труднее разгибаются, с опаской сломаться, как ветка под ногой. В его возрасте давно пора бросить охоту, но больше ничего не умеет. Но его не пугает старость, он не боится остаться без крова или денег, в любом случае прожил счастливую жизнь, где было место любви. Чаша полна, и он уже готов обнять Солнце, отправившись в последний путь. Единственное, что его беспокоит — Мира. Такая маленькая, хрупкая и беззащитная девочка, на чью судьбу уже выпали испытания, непосильные многим взрослым. Он хочет дожить до того момента, когда дочь будет уверенно стоять на ногах. Денег на руну, способную прокормить Миру, у него пока нет, но еще пара лет, и она сможет охотиться сама. Сейчас пока учится обращаться с ножом, но охотиться на живность ей рано, пусть собирает ягоды да осваивает лес, отец справится сам. Решимость и любовь — то, что спасает его каждый день. И Грумерт готов на всё ради лучика, озаряющего его старческие годы. Ведь так прекрасно, когда есть, ради кого жить. Медленно пробиваясь сквозь тихий лес, Грумерт все чаще ощущал на себе чужой взгляд. Неясное чувство тревоги шло тенью, вынудив достать из-за пояса старый, но по-мужицки заточенный двуручный топор. И только охотник встал, держа оружие наготове, показались три тени. Огромные, по пояс старику, сумрачные волки сливались с темным лесом, и лишь желтые хищные глаза служили ориентиром. Раскрыв пасти и оголив частоколы зубов, они подходили к Грумерту, окружая с трех сторон. Один из них встал прямо перед ним, скалясь перед ужином. — Ну что-ж тут поделать. Вас много, придется в два захода нести туши — вздохнул Грумерт, направляя лезвие топора на волка перед собой. Тот пригнул лапы и в один толчок достиг охотника. Грумерт выставил топор, суя рукоять в пасть, и чуть не упав на землю. Волк рыча стал царапать лапами, но охотник даже не обратил внимания. В это время второй волк дернулся в сторону. Заметив боковым зрением, Грумерт отпустил ближнюю к лезвию руку и развернулся, стряхнув первого ближе к лезвию. Оттянув другой рукой, он полоснул пасть первого волка и повалил его в сторону второго. Тот перепрыгнул своего и точно так же поймал рукоять, пытаясь прокусить. Третий бросился со спины, целясь в ноги. Грумерт его не заметил. — Ах ты засранец, а ну свали! — Затряс он ногой, в которую уже впились зубы, старающиеся свалить добычу. Нельзя падать, это равноценно смерти. Одного волка еще можно стряхнуть, но троих — не в эти годы. Грумерт это отлично понимал, и лучше перетерпеть боль, но вернуться живым и с добычей. Оба волка тянут упасть на спину: волк спереди грызет рукоять, стараясь налечь всем телом, второй тащит за ногу назад, нависшей над землей, заставляя стоять на одной ноге. Пока третий не встал, нужно разобраться хотя бы с одним. Грумерт, перенес вес на прокусанную ногу, которую до сих пор мотылял волк. Сжав зубы от боли, он проделал тот же выпад, опрокинув волка с рукояти и полоснув щеки. Второй ногой он наступил на волка снизу. Огромная ступня приземлилась на макушку, и не успел волк дернуться, топор уже взмыл в воздух. Удар должен был прийтись по спине, но волк раскрыл пасть и дернулся назад, из-за чего топор приземлился на голову. Этого Грумерт и ожидал, делая замах дальше. С одним покончено. Осталось двое раненых, у каждого из пасти течет кровь. Раны не смертельные, но кусаться им больно, это на руку. Они уже стоят перед еле дышащим Грумертом. Дыхание сбито, и хоть руна силы добавляет выносливости, буквально за пятнадцать секунд боя он истратил уйму энергии. Но на двоих хватит. Грумерт перехватил топор за самый кончик рукояти и стал махать, привлекая противников. Только лезвие прошло дугой, оставив характерный звук, волки одновременно прыгнули вперед, вперегонку целясь в ближнюю руку. Охотник вместо еще одного взмаха потянул топор вправо, по прежнему держа за навершие. Топор рукоятью вперед полетел между волками и Грумертом, встав на место руки и снова послужив щитом от раскрытых пастей. Два волка вцепились в древесину. Грумерт вытянул топор, налегая всем весом, заставив хищников встать на задние лапы. Он едва не опрокинул их на спины, но те ростом выше, такое невозможно. Самое главное — занять их раненые пасти. Оголив брюхи с черным как смоль мехом, волки все резвее махали передними лапами, царапая в кровь руки старика. И только Грумерт ощутил, что давящий вес на топоре пропал, он отпустил рукоять и с завидной резкостью нырнул меж хищниками, обняв каждого в руке. Старик на последнем издыхании стал смыкать руки, под лапами держа безоружных волков в вертикальном положении. Огромные ладони потянулись в замок, но животные такие большие, что недостает метра. Стоя с двумя огромными сумрачными волками, рычащими от злости, но беспомощными, как щенки, Грумерт завертелся в поисках опоры. Вокруг ничего, кроме тонких стволов да поваленных веток. И тут он вспомнил о своем верном помощнике, лежащем сзади у ног. Потянув зверей на себя, он перешагнул через топор, поддел ногой и ловко подбросил. Не отпуская волков, схватил двумя руками. Схватившись за крепкую древесину до белоты пальцев, он направил все остатки сил в руки. Послышался жалобный скулеж, а вскоре легкий хруст ребер. И стоило сделать еще один рывок, обе туши расслабились в объятиях гигантского старика. Опустив руки, Грумерт упал на живот. Эта короткая, но невероятно сложная битва прошла успешно благодаря опыту, но силы кончились. На еще одну схватку его точно не хватит. Повторно задушить двух волков он точно не сможет. Ему повезло, что все трое — молодняк. Но это странно, в каждой группе должен быть старший… Не успел он подумать, как плечо пронзила адская боль от впившихся клыков. Он ощутил, как огромная лапа впилась меж лопаток, давя весом великана. Не хватает сил даже закричать, и вырвался лишь жалкий хрип. Еще секунда, и шмат плоти оторвался от плеча. Вес спал, и Грумерт перевернулся. Перед ним стоял сумрачный волк, в два раза больший предшественников. Он воздел голову, жадно глотая часть Грумерта. В этом сила сумрачных волков, потому они такие опасные. Если их не ждешь — никогда не заметишь. Стоит отвлечься, как их тени сливаются с ночью, а шелест листьев под лапами исчезает в звуках леса. Не смотря на размеры, они невероятно тихие, едва уловимые и способные подкрасться вплотную к бедным жителям деревень, коих умирают сотни каждый волчий прилив. Единственное, что выдает опасность — ярко-жёлтые глаза, горящие в темноте. Но это не спасет, если волк нападет со спины. И это случилось с Грумертом. Может, если бы стук сердца не звенел в ушах, он заприметил опасность, но сейчас поздно думать. Это может стать концом. Облокотившись целой рукой на топор, он встал. От его плеча быстрым темпом растет пятно, багрящее рваную рубашку. К этому моменту волк проглотил закуску и уставился на основное блюдо. — Давай, нападай! Я отправлю тебя в Пекло, нападай! — Заревел Грумерт, перехватывая оружие ближе к лезвию. Волк кинулся на врага, но тот махнул топором перед мордой зверя. Раздался лай, Грумерт отскочил вбок, пропустив волка назад. Старик развернулся и увидел результат: один глаз потух, и морду разделил грубый и глубокий порез. Но волк и не заметил раны, продолжая рычать на врага, скалясь окровавленными клыками. Грумерт схватил рукоять двумя руками и выставил вперед, рассчитывая повторить трюк. Но стоило волку приложиться всем весом, прокушенные плечо и нога дали о себе знать, старик упал на спину. Щепки разлетались в десяти сантиметрах от лица Грумерта, он едва мог держать топор. Запах леса уступил собачьей вони из пасти. Волк словно улыбался, с новым и новым укусом приближаясь к победе. Он — хозяин положения, и его ужин, ради которого сдох молодняк и принесен в жертву глаз, подан к столу. Одним желтым огнем он смотрит на добычу, что истекает кровью, лежа под ним. Грумерт уже не пытался встать. Он лежал, наслаждаясь последними вздохами. Опыт подсказывает, что его ситуация безвыходная, и единственное, о чем он сейчас думает, что Мира не дождется его с охоты. Сквозь его разум проносятся сотни воспоминаний, связанных с ней. Он вспомнил, как был счастлив, когда впервые взял ее на руки, и ее мама, не отошедшая от родов, светилась, словно Солнце. Ее первые шаги, уже тогда ее рыжие кудряшки были копией маминых. Хорошо, что она пошла в нее, ведь за красоту в их семье отвечала Лания. Мира копия мамы, и он безмерно рад этому. Он вспомнил, как она впервые потопала с папой в лес собирать ягоды, как они ловили рыбу на берегу реки. Как он бинтовал ее руки после укуса ежика. И как она боялась их как огня, просясь на ручки к большому и сильному папе. Как в старшем возрасте он подарил ей первый охотничий нож. Все лицо, кроме белого шрама, залилось девичьим румянцем. Она прослезилась и бросилась в объятия папы. И сейчас она, наверное, дома готовит ужин на двоих. — Прости, Мира… — Грумерт без сил опустил руки, закрыв глаза. Это конец. Время стало тягучим, как патока, что продают на городских рынках. Секунды стали часами. Мысли приходили и покидали голову с бешенной скоростью, норовя подумать обо всем на свете. В один момент исчезли запахи, исчезли боль, тревога, шум. Он остался наедине с собой, жалея, что так нежданно, так не вовремя его настигла смерть. Если бы не возраст… В молодости да с руной силы он мог горы свернуть, быв самым сильным охотником в округе, но сейчас он просто старик, старающийся прокормить свою маленькую семью. Может ему стоило носить дворянские кареты, но колени и этого не позволят. Да и не прокормишь двоих на то жалование. Так хоть мясо всегда есть, не каждый в деревне его может позволить. И все же он встретил свой конец, не успев дать силы дочке… Не успели клыки сомкнуться, громкий шум, звенящий тысячью песчинок и пылающий неведомым костром, окатил ударной волной. В тот же миг Грумерт открыл глаза и увидел, как огромного волка откидывает на метры. Из его бока линией очерчивает тьму голубой искрящийся огонь, оставив ожог на густом мехе. Удар не столько смертельный, сколько защитный. Волк несколько раз перевернулся через себя, но почти сразу встал. Одним целым глазом он посмотрел за Грумерта. Там окруженная теплой аурой, словно свеча, шла маленькая девочка, не касаясь земли. В белой как первый снег накидке и с белыми как небесное облако волосами. Лицо было столь красивым и совершенным, что не сохранялось в бренной памяти крестьянина. Поистине непорочное создание, сравнимое с младенцем. Чувство надежды и нескончаемой радости окружили его, когда она коснулась кончиком пальца его лба. Боль спала в тот же момент. Кровь перестала течь и раны стали затягиваться. — Вставай, — девочка протянула тоненькую руку старику. Грумерт послушался, поднявшись с места. — Уходи, — указала пальцем девочка волку в сторону леса. Тот бросил последний кровожадный взгляд на старика. Он желал мести, но не мог бороться со светом. С изрезанной мордой и обгоревшим боком, голодный до крови, ему пришлось отступить, желая продолжить в следующий раз. Это читалось в огне его глаза. Он попятился назад, исчезнув в сумраке. Старик повернулся к девочке и поклонился: — Спасибо, дитя. Кто ты? — Я — Солнце. Услышав это старик выпучил глаза и упал ниц на землю, вытянув руки, но Солнце его остановила и снова подняла: — Не стоит кланяться, я лишь свет. А помощь в порядке бытия. Кто бы ни был в беде, всегда нужно выручать. Протянутая рука озаряет путь к искуплению. Ты согласен? — Да… — Хорошо, я услышала твои молитвы. Это тебе, — Она протянула синюю с красными крапинками монетку, — Это руна владения луком. Думаю, ты знаешь, что с ней делать. — Да… — Хи-хи, а ты не многословный, — Прикрыв рот ладошкой залилась Солнце, — Не рассказывай о нашей встрече. Прощай. — О Солнце, спасибо… вам, — Не успел он договорить, Солнце исчезло, забрав полуденный свет. Лишь руна, лежащая в грубых ладонях Грумерта, напоминала о случившемся. *** И сейчас Грумерт держит на коленях плачущую Миру. «Протянутая рука озаряет путь к искуплению» раздается эхом в голове. Он протянул руку, так почему же судьба отвернулась от него? Может неправильно распорядился с подаренной руной? Поэтому Солнце лишило возможности ее использовать. Он хотел, чтобы дочка стала самостоятельной, могла себя прокормить. Это все, о чем он молил. Может это испытание? И после все будет хорошо. Со слов Марии По следам от волокуш мы дошли до дома лесничего. Горящие окна говорят, что внутри не спят. Но мы и не собирались заходить. Кира сказала, что там нет попаданца. В темноте она осмелилась снять маску, оголив белоснежное лицо, похожее на пришельца. — Кира, след вел сюда. Почему ты уверена, что его там нет? — Потому что у меня есть это, — Кира достала компас, стрелка которого торчала иглой, выходя за пределы корпуса, — У всех разведичков такая есть, иначе бы попаданцев искать было одной морокой. — Почему у меня такой нет? Я же тоже разведчик. — Ты еще не встретилась с посла Руководителя. Только он их выдает. Не знаю, где он, но обычно раз в пол года приходит и оснащает новых сотрудников Организации. Подожди еще месяц, и тебе дадут кучу новых механизмов помимо пистолета. — А как выглядит этот посол? И почему он так редко приходит, где берет эти штуки? — Вот у него и спросишь, где он ошивается и где берет. Когда явится, его не пропустишь — вся Организация собирается. Как он выглядит… высокий такой, выше меня раза в два. Носит такую же маску, как и все, никогда не снимая. Серая мантия, но у него совсем потрепанная, будто совсем не снимает. Он приходит с мешками новых припасов, лично выдовая новое оборудование. — Но это только посланник, а Руководитель кто? — А его я не видела. И у кого не спрошу, никто не встречал. Все общение только через посла. Но он точно есть, кто-то должен стоять за всеми нами. Не удивительно, что он скрытный. Нам же приходят сообщения. — Какие сообщения? Ты имеешь ввиду те бумажки, которые достает Мор? — Ага, бывает Руководитель отправляет письма о переброске сил с одного места в другое. Там обычно и порталов больше открывается. Так что кем бы не был, Руководитель точно есть. Может мы его знаем, и он скрывается среди нас. Но это не важно… Так, смотри на компас. Видишь, стрелка никуда не указывает? — Она покрутила компас, и стрелка качнулась, остановившись в другом направлении. — А сейчас будет фокус, — Кира закрыла глаза, глубоко вздохнула и приложила указательный палец к концу стрелки. Я увидела, как из ее руки пошла капля крови. Серебряный наконечник стал алым, закрутился как пропеллер и появилась красная голограмма с лицом. Это… это он! Тот попаданец! А у него довольно милое личико. Через пару секунда лицо пропало, став паром, распространяющимся по округе — Я запомнила его лицо, когда встретила в лабиринте дверей. И как только он покажется в радиусе километра, компас укажет путь. Кровь сама найдет того, кого ищешь. Видишь, он крутится, значит его нет рядом. Удобная вещица. Но вряд ли это сработает, если попаданец закрыт, как в ампуле или под землей. Пары просто не дойдут. Но это мелочи — на открытой местности такому компасу нет соперников. И все же стрелка крутится, разметая красный дым. — Раз компас не указывает, где искать? В радиусе километра его нет, что будем делать? — Задала я логичный вопрос. — Сама подумай. Странно одетого путника выбило на берег. Его нашел лесник, привел домой. Что дальше будет делать? — Накормит и отпустит, — недолго подумав, ответила я. — Понятно… за два месяца ты не изучила местных. Единственная, кто носит пиастру и может гулять среди людей! Так почему же не знакома с контингентом?! Думаешь тебя просто так Мор послал искать попаданца? А вдруг он среди людей — лишь ты сможешь его поймать. Так почему не знакома с местными правилами?! — Хватит ругать, нас лесник услышит. Я не хожу по городу, тут люди… страшные. — Понятно, а Мор не страшный, божий одуванчик… Смотри, как бы не узнал, что единственная участница Организации, похожая на местных, боиться сливаться с толпой, — Кира схватилась за переносицу, глубоко вздохнула и продолжила, — Нет, он не отпустит, а отдаст страже. Должен отдать, иначе казнят. В этом королевстве боятся шпионов, все роды смотрят на других как на противников. А в чьих землях мы сейчас? — Рода Фарионов. — Правильно! Самый жестокий род. Он сто процентов запытает попаданца, не сообщая в поисковую гильдию. А значит он в их темнице. А темница где? — Под замком. — Молодец! Туда и направимся. Мы обогнули дом лесника и пошли в сторону замка Фарионов. До него топать и топать, но с этой Организацией… я привыкла. У меня была сидячая работа, да и дома никто спортом не занимался. Сидели да читали. А тут интеллигентов не жалуют. Рабочей силы и так мало, а порталы возникают все чаще и чаще. Так нам даже транспортом пользоваться запрещено, максимум лошади. Если прибавить то, что никому, кроме меня нельзя попадаться на глаза, дорога занимает еще больше времени. Поэтому я почти все время ношу руны для поддержания выносливости. Только теми рунами силы брезгую. Они… полнят — мантия смотрится как футболка. Мы итак ходим не пойми в чем, еще и душа нет. Как же я скучаю по дому… Единственный раз я надела руну силы, когда мне только вшили пиастру. Мор сказал испытать на той монетке, что он кинул в меня на первой встрече. Я так разрослась, что вся одежда порвалась. Я была в платье местных крестьянок, и оно треснуло по швам. Мор, этот чертик, заржал как конь. Знал ведь, что платье не тянется! Для этого есть другая одежда, но нет, кто предупреждать будет! Я чуть голой не осталась, так стыдно… С этой же руной силы я его отпинала. Вот эльфийские руны крутые. Руна скрытности, бега по деревьям, речи, стрельбы из лука… Тут вообще много рун от разных магических зверей: каменная кожа голема, подводное дыхание сирены, телепортация призраков, свет феи, дыхание дракона, когти зверочеловека, нюх зверочеловека, пластилиновое лицо желейного монстра… Но это значит, что где то есть звери, лишенные этих способностей. Представьте сирену без подводного дыхания или зверолюдей без нюха. А ведь для них это равноценно смерти. Я до сих пор помню деревню «гигантов». Как они испугались, когда увидели людей, словно крича: «Что еще вам надо, вы отобрали все, что у нас было». Может если бы не эти руны, гиганты не погнали на в лес, и наша семья не распалась. И Мору это понравилось? Местные люди — настоящие варвары, и мне противно, что я на них похожа. Пользуюсь заимствованной силой, поддерживая этот порядок. Потому что слаба. Вскоре мы достигли замка, придя с леса. Нас встретили огромные стены, окружающий замок из серого кирпича. Его остроконечные башни вблизи смотрятся величественно и устрашающе. Самый настоящий готический замок. — И как нам добраться до темницы? — Расчищая путь, — Кира достала из мантии пистолет. — Стой! Ты же понимаешь, сколько там охраны, может обойдем и проверим. Где-то должен быть более… гуманный путь. — Какая разница, там снотворное. Да и устройств для скрытого проникновения у меня полно. Но, возможно, ты права. Обойдем замок со включенным компасом, возможно темница ближе к какой-то из стен. Кира убрала пистолет и включила компас. Я ей так и не сказала, что возможно компас не покажет то, что под землей. Не хочу спорить на эту тему. Уверена, она и сама плохо понимает механизм работы, и я тоже. Компас неустанно вращался, когда мы шли вокруг замка. Уже глубокая ночь, и на фоне леса нас невозможно отследить, даже с руной взора грифона. Уверена, на штормовых башнях, где зажжен свет, такими пользуются. Но пока не выйдем на опушку, бояться нечего. А компас все крутится, испуская легкий красный стелящийся туман. Мы обошли три четверти замка, и совсем скоро дойдем до места, откуда начали. Если честно, у меня уже подкашиваются ноги и спать хочется. Мы двое суток ищем попаданца. Может его вообще не туда вынесло. Весь наш путь состоит из сплошных догадок, куда бы он мог попасть. Был бы наш мир, ответ стал очевидным — в полицию или психушку. А тут искать по всему миру приходится. Я не выдержала и сказала: — Кира, может он вообще не здесь? — Стой! — Она резко остановилась, разглядывая компас, — Нет, не может быть. Посмотри. Я взглянула на устройство. Стрелка остановилась, указывая на лесную чащу, и весь туман тонкой струйкой направился в ту сторону, прокладывая путь. Он что, сбоит? Или попаданец гуляет по лесу. Да, такое возможно. Его никто не схватил, он сбежал от лесника и пошел искать дорогу. Или его накормили и отпустили. Я права, выкуси, Кира! Побежав вдоль туманной дороги, мы достигли пункта назначения. Честно, я ожидала бедного парня, спящего у дерева, как я в первую ночь. Но туман уходил под землю. Маленькая, едва заметная щель в каменной породе. Если не знать это место, никогда не найдешь. Вокруг никаких опознавательных знаков, это просто глухой лес, почти в километре от замка, где точно никто гулять не будет. И как он туда забрался, под камень? — Подержи, пожалуйста, — кира передала мне компас, а сам достала три черных глянцевых шарика, помещающихся в руку. Она расставила их вокруг щели в равносторонний треугольник. Меж камнями появились голубые линии из света, и вся почва, что была внутри, пропала, открывая проход в пещеру. — Та-дам! Шарики, открывающий тоннель вплоть до следующего пространства, если оно ближе трех метров. — Дай, угадаю, подарок Руководителя? — Правильная догадка. А ты как думала, я собираюсь штурмовать те стены? Нет, прошли бы насквозь да и всё. Ну что, прыгаем? — задав риторический вопрос, Кира первой ринулась в открытый проход. Внутри нас ждала не самая красивая картина. Меня вырвало, стоило оглядеться. Эти люди, эти местные жители настоящие мрази, варвары, коих нужно истребить за такое. Они ужасны во всех проявлениях. Я не представляю, кто мог сотворить такое с бедным попаданцем, но это ужасно. Перед нами предстала маленькая комната прямо в каменной породе, из которое нет выхода. Единственным источником воздуха служила та щель. И в ней нет ничего, кроме… кроме нашего попаданца, к лицу которого тянулась дымная линия, пока Кира не выключила компас. Он абсолютно голый. Висит прибитый к стене одной рукой, из ладони которой черным пятном стекла застывшая кровь. Целиком в рубцах, через которые видны кости ребер. И весь он тощий, словно морили голодом. Но что еще страшнее — по всему его телу паутиной разошлись тонкие черные полосы, похожие на вены. Они покрыли его полностью, кроме головы. Его чем-то заразили. На нем нет живого места, кроме головы, что оставили нетронутой. Такое ощущение, что его пытали не двое суток, а целые месяцы, настолько плохо он выглядит. — Мда, надеюсь в Организации вылечат, — Не успела я отреагировать, Кира пустила в него дротик. — Ты что творишь, он же без сил! — Крикнула я, хватая за плечи Киру, — да как так можно, он едва живой, совсем угробить хочешь? — Прости, Мария, но это правила. Встретил попаданца — пускай дротик, а дальше разбирайся. Исключений нет. Я отпустила ее, понимая, что ничего не добьюсь руганью, и подошла к бедному парню. Такое лицо, он точно кого-то напоминает, но сейчас не до этого. Я достала дротик из его груди, медленно вынула руку из кола и аккуратно положила едва дышащее легкое тело себе на плечо. — Погоди, Мария. Положи его на пол. Ты же не собираешься менять руну с ним на руках? — Зачем мне менять руну? — Кто-то должен нас достать из этого подземелья, так ведь? — И у тебя нет для этого примочек? — Не-а, — разулыбалась Кира, — Давай, Мор сказал, что это надо видеть. И тут до меня дошло, какую руну от меня хотят. Мор, ты урод, я тебя ненавижу! Ты всем рассказал? Я положила попаданца на пол и достала монету из-под мантии. В один миг я ощутила, как мое тело перестраивается под стать мышцам, а сама становлюсь выше. Уверена, сейчас похожа на бодибилдера с женским лицом. И мантия, мантия едва пупка достает! — Ха-ха-ха, да ты прям красавица, — залилась смехом коза-пришелец, — Ха-ха-ха, Мор был прав, это не описать словами. Мария, ходи так почаще, тебе очень идет. Долго качалась? Все девушки твои. Отличный прикид. — А Мор рассказал, как я запинала его после этого? — Кхм-кхм, нет, не рассказал… Так, давай, мы задержались тут. Бери нас на руки и прыгай из этой пещеры. Когда мы выбрались наружу, я тут же сняла эту ужасную руну. Кира продолжала хихикать, но не так громко. Он забрала шарики и проход исчез, оставив все как было. Мы пошли назад. *** — Что ты имеешь ввиду, говоря, что мама в этом мире? — спросил я у трехметрового бомжа, скрытым за видом белобрысой девочки. Знаете, как называют людей, которым нравится образ маленькой девочки? А я знаю. — То имею ввиду. И не Николь, как ты подумал, а твоя родная мама. Она в этом мире, и я знаю, как ее найти. На второй раз я наконец осознал, что она сказала. Я давно прекратил поиски семьи, много времени утекло, но ни единой зацепки на их местонахождение я так и не обнаружил. Я просто продолжил жить, стараясь не думать о поисках. В какой-то момент Николь и правда стала ассоциироваться со словом «мама» больше, чем родная. Но сейчас, в один миг все внутри затрепетало. Я могу их найти, не все потеряно. И может я не просто так сюда попал, а лишь для этого. — А где… где все остальные? — Этого не могу сказать. Но подскажу, как отыскать маму. — … И как-же? — Все очень просто — оставайся принцем. Не пройдет и года, как ее встретишь, — Солнце восторженно взмахнуло руками. — И это все? Так себе подсказка. А вдруг ее пропущу. Двенадцать лет прошло, да мы не узнаем друг друга. И как мне прикажешь хранить статус принца? Я расколюсь уже сегодня на ужине. Я же ничегошеньки не знаю. — Поверь, ты не пропустишь и сразу ее узнаешь. А для титула… у тебя есть всё, чтобы не раскрыться, если не захочешь. Сохраняй внимание к мелочам, придумай хорошую легенду… тебя что, учить надо, ты сам мастак скрываться, — Солнце надуло щеки. — Ладно, а тебе зачем помогать? — Еще спрашиваешь, я же Солнце, богиня надежды. Помощь всем от мала до велика — моя работа. Протянутая рука озаряет путь к искуплению. — Ага, так и поверил, — Пробубнил я под нос. — Что ты сказал! — Ничего! Хорошо, я буду принцем, твои мотивы мне не важны, пока не касаются моих интересов. — Ах, вот и чудненько, а теперь иди, готовся к ужину. Скоро будет трапеза с твоей новой семьей, — девочка махнула ручкой и испарилась. — … Дурдом.