Сердце не забывает

Самый благословенный и желанный дар совершается тогда, когда даритель остаётся безымянным.

М. Маймонид

      Сегодня Кхуши снимали последние швы. Арнав очень хотел в это время быть рядом и держать жену за руку. Но память всё никак не желала возвращаться к любимой. А её врач, в свою очередь, до сих пор категорически запрещал ей что-либо рассказывать, настаивая, что память должна вернуться непременно сама. Поэтому всё, что оставалось Арнаву, это ждать в больничном коридоре, спрятавшись за угол, когда Кхуши вернётся из отделения лучевой диагностики, где ей сегодня делали последнюю томограмму, в палату, чтобы потом мельком взглянуть на неё через окошко в двери.       Утром Райзада уже побывал у доктора Обероя, и тот сообщил мужчине приятные новости:       - Сегодня я снимаю все ограничения по питанию. И если ничего непредвиденного не случится… - доктор замолк на полуслове под грозным взглядом АСРа. – Нет, давайте я перефразирую… - Оберой понял, что слово «если» явно было лишним. – Ничего непредвиденного не случится, и в конце недели я выпишу Вашу жену. К этому времени подготовьте ей жильё…       - Какое ещё жильё? – перебил Арнав. – Она моя жена, у неё есть дом.       - Да, конечно… - доктор запнулся и глубоко вздохнул. – Но мистер Райзада, я же не единожды повторял, что в связи с утратой памяти, Ваша жена не сможет жить с Вами какое-то время. Для неё будет большим стрессом чужой дом, чужая обстановка, ведь ничего этого она не помнит. А после таких травм и с такими последствиями все стрессовые ситуации необходимо исключить. Иначе это может пагубно отразиться на её состоянии.       Вспоминая утренний разговор, Арнав прикрыл глаза, загоняя гнев вперемешку с чувством бессилия в самый дальний уголок души. Конечно, нарушать рекомендации доктора он не будет. Решение отправить Кухши в Лакшми Нагар лежало на поверхности и казалось самым правильным. Что может быть лучше, чем родительский (ну, или тётин, какая, к чёрту, разница, если это не Шантиван!) дом? Но там он не сможет быть так близко к любимой. И это понимание отнюдь не приносило облегчения.       Но вот в коридоре послышался знакомый переливчатый смех, и Аранав аккуратно выглянул из-за угла. Медсестра везла Кхуши на кресле в палату, рядом шла Паяль, держа сестру за руку, а его жена весело смеялась, что-то рассказывая обеим. Сейчас Арнав охотно поменялся бы местами даже с бейджем медсестры, лишь бы быть ближе к той, что стала для него целым миром. Но Кхуши его не помнила, и Арнав был вынужден шпионить за собственной женой, украдкой заглядывая в окошко палаты или карауля по коридорам.       Наконец, весёлая троица зашла в палату, и Райзада быстрым шагом двинулся в том же направлении.       - Шанти, а когда мне уже снимут швы? Ведь обещали сегодня! - слышался из-за двери палаты недовольный голос Кхуши.       - Потерпите немножко. После обеда к Вам зайдёт доктор Оберой, ещё раз осмотрит и, если на сегодняшней томограмме всё в порядке, сам снимет швы.       - Это так долго… - жалобно протянула Кхуши. – У меня уже под этой повязкой всё чешется. Паяль! А ты достанешь мне зеркало? Одно единственное здесь в ванной висит. Мне же неудобно стоять на одной ноге, а так я хоть посмотрю на себя, причешусь... А то в этих четырёх стенах всё так грустно и тоскливо. Мне даже ничего вкусного есть нельзя. Ну никаких радостей жизни!       - Конечно, достану. Пока доктор будет тебя осматривать, я как раз найду тебе зеркало. Договорились?       - Договорились, диди! – весело кивнула головой девушка.       Арнав аккуратно заглянул в окошко в двери палаты. Медсестра, пересадив больную с помощью Паяль на кровать, уже развернула кресло и направилась к выходу. Райзада поспешно отошёл в сторону, чтобы пропустить её, а потом вернулся на свой наблюдательный пост.       - Диди, дай мне, пожалуйста, попить.       - Конечно, сейчас, - Паяль поспешила к маленькому холодильнику, стоящему в палате, чтобы налить сестре сок, а Кхуши, откинувшись на подушку, закрыла глаза.       Арнав видел, как по губам жены блуждает лёгкая улыбка. Он и сам улыбался в ответ. «О чём думает эта сумасшедшая? Чего хочет? Когда, наконец, она меня вспомнит?» Пытаясь найти ответы на все эти вопросы, Арнав не заметил внушительную фигуру, появившуюся рядом с ним. А зычное «Боже ж ты мой! Сынок!» заставило взрослого мужчину аж подпрыгнуть от неожиданности и почувствовать себя нашкодившим школьником.       - Прости, сынок, я не хотела тебя напугать, - поспешила заверить зятя Мадхумати, встретившись с ним взглядом. – Ты опять следишь за Бабочкой?       - Да, тётя, опять… А как ещё я могу посмотреть на свою жену? Память к ней возвращаться не торопится…       - На всё воля Богини, Боже ж ты мой! Надо просто запастись терпением и верой, сынок. И всё будет хорошо.       - Да, я знаю, тетя, я знаю… - Арнав бросил последний задумчивый взгляд на Кхуши и, круто развернувшись на каблуках, направился к лифту.       «Любимой не хватает радостей жизни? Что ж, это легко исправить. Диету Оберой сегодня отменит. Значит, можно порадовать Кхуши её любимыми джалеби и галгопе, и самосами, и гулаб джамун, и про сладкий горошек не забыть. А ещё не забыть, что она просила зеркало». Обдумывая план действий, Арнав спустился на первый этаж и вышел на парковку. По пути к своему внедорожнику мужчина вытащил из кармана телефон и набрал знакомый номер:       - Аман… - Арнав замолчал, осознав, что впервые хочет сделать всё сам, не прибегая к помощи верного заместителя.       - Сэр?       - Да, Аман, я просто звоню спросить, всё в порядке? Никаких проблем нет?       - Нет, сэр, всё хорошо. Офис работает как часы, в филиалах тоже проблем нет. Поставки в срок, с производством тоже без нареканий. А что? Что-то случилось?       - Нет-нет, ничего. Я сегодня, скорее всего, не появлюсь. Ты там справишься?       - Конечно, сэр. Не сомневайтесь!       - Отлично, Аман! Спасибо! Но если что – я всегда на связи.       - Да, сэр.       Арнав нажал на отбой и сел в машину. Сегодня он был намерен сам привнести в жизнь Кхуши маленькие радости.       ***       - Мама! – кричала Кхуши, привалившись к дверному косяку возле ванной. - Мама, сюда!       - Что такое?! – поспешила на крик Гарима, испугавшись, что дочь могла упасть, прыгая на одной ноге к кровати.       - Мама! Смотри! – указала Кхуши пальчиком на прикроватную тумбочку. – Что это? Это мне подарок?       - Сумасшедшая! И ты поэтому так кричала? Я думала, ты поскользнулась и разбила себе лоб! Даже полотенца на пол уронила, - попеняла дочери Гарима. – Ты же видишь, что это большая коробка, красиво обёрнутая и с бантом. Конечно, это может быть только подарок! А так как в этой палате, кроме тебя, никто больше не лежит, то подарок точно тебе. Глупая девчонка! Давай, обопрись на меня, я доведу тебя, - Гарима осторожно обхватила дочь за талию и, не торопясь, помогла ей доскакать до кровати без происшествий. – Так… Садись… Теперь можешь открывать свой подарок, а я пойду закончу дела, - покачав головой, женщина вернулась в ванную, пряча улыбку.       Ей не составило труда догадаться, кто принёс Кхуши подарок. А Бабочка, молчавшая всю дорогу до кровати, теперь сидела и боялась прикоснуться к нарядной коробке. Она никак не могла понять, кто это таинственный даритель. Но сердце почему-то сладостно замирало в предвкушении чего-то волшебного. Кхуши несмело протянула руку к коробке и тут же её отдёрнула, прижав к груди. Девушке вдруг показалось, что за ней наблюдают. И она обернулась на дверь, в окошке которой метнулся и пропал какой-то силуэт.       - Что ж ты не открываешь?       Неожиданно раздавшийся рядом голос матери заставил Кхуши вздрогнуть.       - Мама… Мне кажется, что за дверью кто-то есть. Я видела кого-то в окошке.       - Дорогая, - Гарима прикоснулась к плечу дочери, успокаивая. – Это большая больница, здесь постоянно ходят люди. Ты, наверное, просто увидело кого-то, кто проходил мимо.       - Да, наверное, ты права… - и девушка опять устремила взор на коробку.       - Так почему ты не открываешь подарок?       - Не знаю… Я боюсь.       - Чего, глупенькая?       - Того, что там может быть. Вот кто его принёс? А вдруг это не мне? Вдруг кто-то ошибся палатой, а я сейчас её открою и испорчу кому-нибудь праздник или сюрприз? А если там вообще змея? – Кхуши начала тараторить, проглатывая слова и теряясь в догадках. – А может, там скорпион? Хотя нет, для скорпиона слишком большая коробка… Точно, там десять скорпионов! Или бомба! Хотя, тиканья, вроде бы, не слышно… Или там торт на День рождения маленькой девочки, что лежит через две палаты. Только посыльный ошибся и принёс сюда, а девочка теперь плачет…       - Кхуши, стоп! Ты так дойдёшь до того, что там голова Салмана Кхана…       - Голова Салмана? – глаза у девушки широко раскрылись от этого невероятного предположения.       - Кхуши, просто открой и посмотри, что там, - мягко улыбнулась Гарима. – И тогда не нужно будет гадать. Ну же!       Кхуши молча кивнула и, взявшись за крышку обеими руками, аккуратно приподняла её. Заглянув с опаской внутрь, она на мгновение замерла, а потом с радостным криком отбросила украшенный бантом кусок картона в сторону, хлопая в ладоши и не переставая кричать:       - Мама! Мама! Смотри! Это же самосы! – начала перечислять девушка, доставая контейнеры с угощениями. – И галгопе! С соусами! И гулаб джамун! И сладкий горошек! Мама! И джалеби! – последний контейнер Кхуши прижала к груди, жмурясь от удовольствия. – Спасибо, Богиня! Я так скучала по всем этим вкусностям на диете!       - Ты думаешь, что всё это принесла тебе Богиня? – со смехом спросила Гарима.       - Конечно! А кто ещё? Разве ты кого-нибудь видишь здесь? Мы с тобой на минутку зашли в ванну помыть руки, и коробка здесь появилась волшебным образом. Так что это только Богиня могла сделать! – заключила Кхуши, наставительно подняв вверх указательный палец.       - Ладно, Богиня, так Богиня. Всё равно спорить с тобой бесполезно. Давай я уберу упаковку, чтобы не мешалась.       Кхуши положила контейнер с джалеби, который до сих пор прижимала к груди, на кровать и взялась за коробку, намереваясь передать её матери, как услышала, что внутри что-то глухо ударилась о картонную стенку. Девушка заглянула внутрь, и новый радостный визг заполнил палату:       - Мама! Здесь ещё и зеркало! – улыбаясь, Кхуши извлекла на белый свет предмет, обёрнутый защитной плёнкой, которую тут же начала снимать. – Если это не Богиня, тогда точно Паяль. Потому что я у неё сегодня утром просила принести мне зеркало. И вуаля! – девушка покрутила освобождённый от упаковки подарок перед лицом у мамы.       - Паяль – значит, Паяль. Видишь, всё оказалось просто, - улыбнулась дочери Гарима. – А теперь подай мне коробку, наконец.       Кхуши передала матери картонный ящичек, а потом открыла контейнер со своими любимыми джалеби и, глядя в зеркало, начала с удовольствием жевать.       - Только не ешь много. Помнишь, что доктор сказал? - обернулась Гарима к дочери у двери в палату. – Если начнёшь сразу много есть, то заболит живот, и тебя опять посадят на диету.       - Помню, помню, - махнула девушка рукой с зажатой в пальцах сладкой завитушкой. – Не волнуйся, я всего две-три штучки. Я больше ни дня на диете не протяну.       Женщина с улыбкой покачала головой и вышла из палаты.       Как она и ожидала, Арнав стоял прямо за дверью.       - Спасибо тебе, сынок! Ты очень порадовал Кхуши.       - Это не я, тётя, - произнёс, улыбаясь Арнав, опустив глаза. – Это Богиня или, что вероятнее, Паяль, - вздохнул мужчина и посмотрел тёще в глаза.       - Сынок, зачем обманывать? Я же всё понимаю.       - Я не обманываю. Просто, если она довольна, то какая разница, кто сделал этот подарок? Я готов весь мир сложить к её ногам и все свои заслуги приписать другому, лишь бы только Кхуши была счастлива. Так что пусть думает на кого хочет. Главное, что она радуется. А положительные эмоции – это именно то, что ей сейчас нужно.       ***       - Итак, Кхуши, - обратился к девушке Оберой, заходя в палату. – Готова к осмотру.       - Ещё как, доктор! С нетерпением жду, когда же уже с меня снимут эту повязку, - сморщив носик, Кхуши аккуратно постучала ноготком по шапочке Гиппократа у себя на голове.       - Ну-с, посмотрим, что у нас здесь, - доктор начал аккуратно разматывать бинты. – Так-так-так, - отбросив ненужный перевязочный материал в сторону, Оберой теперь тщательно ощупывал и осматривал швы.       - Что «так-так-так»? - всполошилась Кхуши и повернула голову, пытаясь заглянуть доктору в глаза и найти там ответы на свои страхи и сомнения.       - Кхуши, не вертись! Я не могу закончить осмотр. Иначе мне придётся ещё на пару дней оставить тебя в повязке, - пригрозил врач, аккуратно возвращая голову пациентки в исходное положение. – Вот же нетерпеливая!       - Простите, доктор, я больше не буду! Только не пугайте меня своими «так-так-так».       Доктор усмехнулся, и палата на несколько минут погрузилась в тишину.       - Всё осмотр закончен, - Оберой нажал на кнопку вызова персонала. – Сейчас я сниму швы, и через несколько дней тебя можно выписывать, долечиваться будешь уже дома. Шанти, принеси всё для снятия швов, пожалуйста, - обратился доктор к медсестре, явившейся на вызов.       - Конечно, одну минуту, - и девушка скрылась за дверью.       - Доктор… - Кхуши запнулась и на мгновение отвела глаза, чтобы потом вновь решительно встретить взгляд Обероя. – Когда я всё вспомню? Я чувствую, что забыла что-то очень важное, что-то… - девушка замолчала, подыскивая слова, а потом прижала к груди ладошку. – Моё сердце куда-то постоянно рвётся! Но я не понимаю его, я не помню! Скажите, когда вернётся память? Может, рассказы родных мне помогут? Почему Вы не разрешаете им говорить со мной о забытом?       - Кхуши, я тебе уже объяснял, что человеческая память устроена так, что твои воспоминания – это только твои воспоминания. Другой человек то же самое событие, которое происходило с вами обоими, запомнил по-другому, потому что он воспринимает мир по-своему, основываясь на своих ощущениях, знаниях, опыте. Не зря ведь говорят: «У каждого своя правда». Каждый смотрит на действительность со своей точки зрения. Поэтому чужие воспоминания только запутают тебя, создадут мир, которого ты никогда не видела, в котором нет твоих воспоминаний, и тогда твоя память может вообще никогда не восстановиться, - видя, что Кхуши уже готова расплакаться, Оберой присел к ней на кровать и аккуратно накрыл её ладонь, лежащую поверх одеяла, своей большой и тёплой рукой. – Скажи, воспоминания уже начинают возвращаться? Хотя бы мельчайшими крупицами?       - Да, - покачала головой девушка. – Я вспомнила, что работала с зятем в одном офисе. А ещё, что свекровь не очень жалует сестру. Вспомнила, что теперь живу в Дели у тёти. Но все воспоминания… Они как фотографии: один кадр яркой вспышкой – и всё. Я не могу сложить их в единую картинку или расставить по порядку. И мне постоянно кажется, что что-то важное ускользает от меня, как будто каждый кадр сделан за секунду до этого важного, - Кхуши заглядывала в глаза доктору, надеясь, что он поймёт хоть что-то из её сумбурной речи и сможет помочь.       - Не волнуйся, это вполне нормально, - успокаивал девушку Оберой. – Пока память к тебе полностью не вернётся, ты постоянно будешь мучиться сомнениями, что забыла что-то самое главное. Но раз процесс восстановления уже пошёл, значит, совсем скоро все твои воспоминания будут с тобой, и эта пытка неизвестностью закончится.       - Да уж, пытка…       В этот момент в палату зашла Шанти, толкая перед собой тележку с инструментами и различными пузырьками. Оберой поднялся.       - Кхуши, садись ближе ко мне, чуть наклони на меня голову, - девушка послушно выполняла всё, что говорил доктор. – Так, а теперь постарайся не дёргаться. Инструмент очень острый, и если будешь вертеться, я могу тебя поранить. Понятно?       - Да, - замерев, ответила Кхуши.       Оберой трудился над головой своей пациентки довольно долго, стараясь аккуратно снять множество швов и тщательно обрабатывая каждый освобождённый участок, чтобы обезопасить его от проникновения инфекций. Наконец, процедура была закончена, и доктор, сложив все инструменты на тележку, дал знак медсестре увезти её из палаты.       - Ну, вот, теперь ты свободна от швов. Сейчас пару часов можно дать голове «подышать», а потом медсестра сделает тебе лёгкий чепец, чтобы исключить попадание инфекции.       - Опять повязка? – захныкала Кхуши.       - Да, опять. Потому что если попадёт инфекция, ничего хорошего не будет, - назидательно поднял Оберой палец вверх. – Ничего страшного, потерпи, это всего на три-четыре дня. Домой я тебя уже выпишу без повязки.       Доктор вышел, а Кхуши потянулась за зеркалом, лежащим на тумбочке. Бабочка решила, пока никто из родственников не пришёл кормить её обедом, в гордом одиночестве вдоволь налюбоваться на себя без повязки. Держа зеркало на вытянутых руках, Кхуши с задорной улыбкой взглянула на своё отражение. Но через секунду улыбка погасла, а девушка, зажмурившись и тряхнув головой, поднесла зеркало ближе к лицу. Кхуши замерла, открыла глаза и опять взглянула на своё отражение...       Арнав как раз возвращался к палате жены после разговора с Аманом, когда услышал её полный ужаса, отчаяния и бессилия крик. Казалось, он наполнил всю больницу, отразился от её стен и взорвался в сердце мужчины непереносимой болью. Райзада кинулся к палате, расталкивая идущих навстречу, и, оказавшись на месте, распахнул дверь и влетел внутрь. Картина, представшая перед ним, заставила мужчину замереть: на полу возле кровати жены валялось разбитое зеркало, а сама Кхуши, закрыв лицо руками, надрывно плакала, повторяя: «Нет! Богиня, нет!» В эту секунду промедления в палату вбежал Оберой, а за ним Гарима и медсестра. Доктор, как и Арнав, остановился у входа, а госпожа Гупта кинулась к дочери и прижала её к груди:       - Кхуши, дочка! Что случилось? Почему ты как кричала? Почему плачешь? – женщина гладила Кхуши по голове, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону. – Дорогая, не пугай меня! Что произошло?       Но Кхуши, не отрывая ладоней от лица, только горше рыдала, непрестанно повторяя: «Нет, нет, нет…» Медсестра вышла из палаты, чтобы позвать санитарку убрать осколки. Оберой сделал пару шагов вперёд, тоже, видимо, желая узнать, что же вызвало у его пациентки такую реакцию. Только Арнав остался на месте. Боль и страх, что сейчас испытывала Кхуши, накрыли мужчину с головой. Его сердце рвалось утешить любимую, но страх навредить ей своим вмешательством заставлял стоять на месте, сжав в бессилии кулаки.       - Кхуши, успокойся и расскажи, что случилось, - чёткий и громкий голос Обероя наполнил палату, заставив девушку вздрогнуть и медленно отнять руки от лица. Врач подошёл ближе и стал возле Гаримы. - Итак, я слушаю.       - Доктор, почему… - Кхуши всхлипнула и зажмурилась, борясь с новым приступом истерики. – Почему у меня… Почему я… Где мои волосы? – наконец сформулировала она вопрос и теснее прижалась к матери.       - Кхуши, у тебя была тяжелейшая травма головы, трепанация и сложнейшая операция на мозге. Как ты сама думаешь, была ли у меня возможность сохранить твою роскошную шевелюру? На счету была каждая секунда, поэтому никто не занимался художественной стрижкой, а просто быстро обрили тебя, чтобы спасти. Волосы – ерунда. Отрастут. Главное, что ты сейчас с нами. И ты должна всем богам принести за это подношения, а не реветь по красивой причёске, - доктор говорил тихо, но твёрдо и уверенно.       Кхуши жалась к матери, но было видно, что истерика прошла, и ей на смену приходит смирение. Девушка всхлипывала всё реже и, опустив глаза, тихо кивала Оберою в ответ:       - Да, доктор, Вы правы. Простите меня, я всё понимаю. Просто я думала, что мои волосы на месте, только скрыты этой жуткой повязкой. Я не ожидала, что…       - Ничего страшного, Кхуши, - перебил Оберой. – Я понимаю, что теперь тебе надо привыкнуть к этому. Я оставляю тебя с мамой, только больше не плачь. Договорились? Запомни, волосы сейчас – такая мелочь. Главное, что ты жива и почти здорова.       Губ Кхуши коснулась слабая улыбка, и девушка кивнула. А доктор развернулся и направился к выходу из палаты. Остановившись около Арнава, Оберой мягко сжал его плечи и повёл к двери.       - Всё хорошо, мистер Райзада. Всё в порядке, - говорил он шёпотом. – Ничего страшного не случилось. Пойдёмте, Вам тут находиться не стоит.       Арнав тихо вышел из палаты, увлекаемый врачом, и тяжело опустился на стул в коридоре. Райзада откинулся на спинку, облокотившись затылком на шершавую больничную стену, и закрыл глаза. Необходимость сдерживать себя, чтобы не броситься сейчас же утешать любимую, отнимала все силы.       - Потерпите немного, - услышал он Обероя, в голосе которого сквозило утешение. – Она уже начала вспоминать. Скоро всё встанет на свои места, - Арнав распахнул глаза и встретил взгляд доктора. – Поверьте, осталось совсем чуть-чуть, - врач сочувственно улыбнулся и зашагал прочь по коридору.       А Арнаву не оставалось ничего другого, как поверить Оберою на слово и запастись терпением, прислушиваясь к доносившимся из палаты голосам.       ***       Как только доктор развернулся и направился к выходу из палаты, Кхуши спрятала лицо на груди матери. Послышался всхлип, затем ещё один. И вдруг Кхуши замерла, а потом, резко выпрямившись, посмотрела вслед только что вышедшему врачу, успев заметить только край белого халата, мелькнувшего в дверном проёме. Дверь закрылась, а девушка продолжала недоумённо на неё смотреть, прижав руку к сердцу. «Богиня, что происходит? Почему моё сердце вдруг так часто забилось? Почему оно вообще в последнее время так часто напоминает о себе? Я умираю, Богиня? Ответь. Дай знак. Может, это последствия падения?»       - Кхуши, дочка, что с тобой? – вывел девушку из задумчивости взволнованный голос Гаримы. – У тебя что-то болит? Позвать врача?       - Нет, мама, всё в порядке.       - Ты уверена?       - Да. Я… Да… Мама, я не знаю…       - Что такое, Кхуши? Не пугай меня!       Девушка подняла глаза и встретила обеспокоенный взгляд матери.       - Мама, я не знаю, что со мной. Просто иногда сердце начинает биться так часто, будто пытается выпрыгнуть из груди и куда-то убежать. Может, все так сильно волновались за мою голову, что забыли обо всём остальном, и я теперь умираю?       - Не говори глупостей, Кхуши, - облегчённо улыбнулась Гарима и нежно обняла дочь. – Просто твоё сердце помнит гораздо больше, чем голова. Мы же с тобой об этом уже говорили. Помнишь? – девушка чуть кивнула в ответ. - Я уверена, совсем скоро ты поймёшь, куда оно рвётся.       Кхуши вздохнула и снова уткнулась носом в мамину грудь, а Гарима тихо гладила её по плечам, давая девушке так необходимое сейчас утешение.       - Мама, - прервала Бабочка уютное молчание. – Как же я теперь буду без волос? Меня же никто замуж не возьмёт. Кому я такая нужна? – Кхуши подняла голову и посмотрела в глаза Гариме. – Вот у зятя есть брат. Холостой, между прочим. Я просила Акаша его для меня придержать, чтобы мы с Паяль вышли замуж за братьев и не расставались даже после свадьбы.       - Что за..? Какого..? Замуж? - возмущённый словами жены, Арнав за стеной вскочил со стула и сделал шаг к двери, невероятным усилием воли вовремя остановив себя, чтобы не ворваться в палату. – Брат зятя… Эн-Кей? Только через мой труп!       А ничего не подозревающая о душевных терзаниях мужа Бабочка между тем продолжала рассуждать:       - А теперь что? Разве же захотят в приличной семье иметь лысую невестку? – Кхуши от наплыва эмоций начала тараторить и нервно жестикулировать. – Нет, ты не думай, я рада буду остаться с тобой и папой, чтобы всегда быть рядом, помогать, ухаживать. Даже с тётей жить готова! Но ведь это позор для семьи – незамужняя дочь, старая дева.       - Кхуши, стоп! – Гарима приложила указательный палец к губам дочери, прерывая бурный поток слов. – Сколько раз я тебе говорила, что прежде чем что-то сказать, нужно сначала подумать? А? А ты всё равно болтаешь глупости, даже на секунду не задумавшись, - Гарима со вздохом покачала головой. – Кхуши, волосы – не зубы, отрастут. Пусть не сегодня, а через несколько месяцев. Но ведь и ты не завтра замуж собираешься. Так?       - Да. Но…       - Никаких «но»! Тебе сначала надо выписаться, потом пройти курс реабилитации. А за это время волосы успеют вырасти. Так что к свадьбе ты будешь во всей красе. Да и потом, мне кажется, - с улыбкой заговорщицким тоном проговорила Гарима, погладив дочь по щеке, когда заметила, что та снова собралась возразить. – Что брат Акаша никуда не денется и обязательно дождётся тебя.       - Ты думаешь? – неуверенно протянула Кхуши.       - Абсолютно уверена.       - Тогда хорошо…       Арнав до хруста сжимал кулаки, слушая диалог в палате: «Не ожидал от Вас такого, дорогая тёща. При живом зяте дочь за другого сватать! Я сегодня же вечером собственноручно Эн-Кея обратно в Австралию отправлю! Никакой свадьбы не будет!»       - Но, мама, как же я покажусь людям с такой головой? Как выйду на улицу? На меня же все будут пальцем показывать, - чуть не плача, сокрушалась в палате девушка. – У меня же даже нечем голову покрыть! Все мои дупатты прозрачные, я не смогу ничего скрыть под ними! И денег негде взять, чтобы купить другие.       - Не волнуйся, Кхуши, мы купим тебе новые дупатты, - ответила Гарими, присаживаясь рядом и беря ладони дочери в свои.       - Нет, мама, мы не можем позволить себе такие траты, тем более что папа нуждается сейчас в таком дорогом лечении! А если бы у нас и были деньги, то я бы, наверное, купила себе парик. Тогда никто бы даже не догадался, что у меня такое уродство, и я могла бы выйти замуж раньше, - задорно улыбнулась Бабочка, размечтавшись о несбыточных возможностях.       - Кхуши, ты опять говоришь глупости, - покачала головой Гарима. – Ну что за девчонка? Давай-ка, попридержи свою фантазию. Тебе ещё несколько дней в больнице лежать. Вот когда выпишешься, тогда и подумаем, что делать с твоей дурной головой. Теперь ложись, отдохни немножко. А я мне пора домой, к папе. Тётя приедет мне на смену через пару часов. Надеюсь, за это время ты ничего не успеешь натворить.       - Мама, как ты можешь так думать обо мне?! – возмутилась Кхуши.       Но Гарима только с улыбкой поцеловала дочь в лоб и вышла.       - Сынок, ты ещё здесь? – удивилась женщина, закрыв за собой дверь палаты.       - Здесь. Но, видимо, на моём месте Вы предпочли бы видеть кого-то другого.       - Другого? Ты о чём, сынок? – опешила Гарима, немного напуганная гневом, горевшим в глазах зятя.       - О брате Акаша. Я всё слышал! И я не позволю забрать у меня жену! А Эн-Кей ближайшим рейсом отправиться в Австралию, чтобы неповадно было!       - Арнав, мне кажется, ты запутался в братьях, - улыбнулась Гарима. Теперь она увидела, что в зяте сейчас говорит банальная ревность, и возникший было страх уступил место нежности и материнскому счастью за дочь, которая была так искренне любима этим сильным мужчиной. - Разве у Акаша всего один брат? И разве он достоин моей дочери?       С этими словами Гарима поспешила прочь по коридору. А Арнав стоял и смотрел ей вслед, и довольная улыбка расцветала на его лице.       ***       - Бабочка, Боже ж ты мой! Просыпайся! А то ночью не заснёшь, - зычный голос тётушки Мадхумати выдернул Кхуши из сладких объятий сна.       - Тётя, Вы уже здесь, - зевнула девушка. – Как там папа?       - Хвала Богине, с каждым днём ему всё лучше. А ты как? Тебе разве швы не сняли? – указала Мадхумати на свежую повязку на голове племянницы.       - Сняли, тётя. Но доктор сказал, что ещё пару дней нужно походить с повязкой, чтобы никакая инфекция не попала в отверстия от швов.       - Понятно… А это что за коробки? Тебя кто-то приходил проведывать?       - Какие коробки, тётя, - удивилась Кхуши, поворачивая голову в направлении, указанном родственницей.       На тумбочке возле кровати стояло три красиво упакованных коробки. Девушка зажмурилась, пытаясь прогнать видение. Но когда она открыла глаза, коробки никуда не делись.       - Опять подарок? У меня же день рождения не сегодня…       - Опять? Это не первый?       - Нет. Утром был ещё один, - Кхуши потянулась к тумбочке и взяла ближайшую из коробок. В это раз она была смелее и верила своему сердцу, которое предвкушало что-то хорошее, открывая неожиданный подарок. - Ах, - сорвался с губ восхищённый вздох, когда девушка извлекла на свет тончайшей работы дупатту. – Тётя, смотри, как красиво! Она такая воздушная!       - Да, Бабочка, это очень красивая дупатта! Такая чудесная вышивка! Эта вещь, должно быть, немалых денег стоит. Но почему из плотной ткани?       - Чтобы я покрывала голову, - улыбалась Кхуши. – И ещё одна, смотри! – из коробки была извлечена вторая дупатта, а за ней и третья. – Их тут много, и все просто восхитительны! – теперь уже палату наполнял счастливый смех, согревая сердце мужчины, наблюдавшего за женой в дверное окошко. – Тётя, они все такие яркие, такие красивые, разноцветные! Я под любой чуридар-камиз смогу пару подобрать! – радовалась Кхуши, а Мадхумати только восхищённо ахала, разглядывая эти шедевры дизайнерского искусства. – А здесь что, - потянулась девушка к оставшимся коробкам, аккуратно отложив в сторону ту, что подарила ей дупатты.       Примостив одну из них рядом, Бабочка быстро сняла крышку с другой. Восторженный возглас был заглушен прижатой в порыве чувств ко рту ладонью. А через мгновение девушка с трепетом достала из коробки парик. Длинные тёмные волосы такого же оттенка, как и её собственные, переливались в солнечном свете и были необычайно мягкими на ощупь. Кхуши вертела парик в руках, разглядывая со всех сторон, не произнося ни слова. Да что там Кхуши, даже Мадхумати стояла, закрывая и открывая рот, не в силах выдавить из себя ни звука. В абсолютной тишине парик вернулся в свою коробку и был отставлен в сторону. И Кхуши подняла крышку третьего подарка. Когда девушка заглянула внутрь, из её глаз брызнули слёзы.       Видевший эту сцену Арнав замер в тревожном ожидании. «Неужели не понравилось? Или обиделась? Кхуши, скажи хоть что-нибудь! Я же так хотел тебя порадовать!»       - Что там такое, Кхуши? Чего ты плачешь? Боже ж ты мой! Да скажи же хоть что-нибудь! Не молчи!       - Тётя… Вот… - одновременно сияя широчайшей улыбкой и вытирая одной рукой слёзы, другой девушка достала из коробки ещё один парик.       У этого экземпляра, в отличие от предыдущего, присутствовала чёлка, и длина волос была в два раза короче. Но восхищение он вызывал не меньшее.       Арнав облегчённо вздохнул, расслабляясь. Кхуши понравились подарки. Просто его сумасшедшая жена слишком эмоциональна, и поэтому расплакалась от радости.       - Тётя, я не знаю, кто мне всё это подарил. Возможно, это даже не человек. Потому что я не знаю никого, кто мог бы в мгновение ока исполнять желания. Но кто бы это ни был, он самый лучший на свете! – Кхуши прижала парик к груди и обратилась к своей давней подруге. – Богиня, пожалуйста, пусть ему достанется всё счастье мира, пусть он всегда будет здоров и любим, пусть никогда не знает бед! Оберегай его, Богиня! Он самый лучший в мире!       В это мгновение сердечко Кхуши вдруг радостно зачастило в груди. Девушка подняла глаза на дверь палаты и встретила полный любви и нежности взгляд. Всего на мгновение. А потом незнакомец исчез. Она даже не успела разглядеть его лица, запомнила только глаза и горящий взгляд, проникающий до самого донышка души и отдающийся трепетом в сердце.