***
Все тело чувствовалось разогретым и расслабленным, а мысли окутал легкий туман. Передо мной стоял уже второй коктейль за вечер. Мы с Лелем то молча слушали музыку, то переговаривались, и я чувствовала себя на удивление комфортно, хотя и находилась среди большого количества людей. Возможно, так было оттого, что в зале довольно темно, и поэтому толпа не триггерила мою тревогу? — Я играл вместе с Витой когда-то, — Лель наклонился ко мне, а я — к нему, чтобы мы слышали друг друга через музыку, не повышая голоса и не мешая другим гостям. — Она сцапала меня на пьянке у друга и не давала уйти, пока я не пообещал явиться на репетицию на следующий день. Я был вдрызг пьян и согласился, лишь бы она оставила меня в покое и дала выйти покурить. Но я не люблю нарушать обещания, поэтому пошел, хоть это и был шантаж. — И потом? — У них там царил полный хаос. Вита отчитывала Андрея — барабанщика, — так как тот совершенно не подготовился по новой программе, и параллельно пыталась дозвониться до пианиста, который напился и не брал трубку. Я хотел развернуться и свалить, пока она не заметила меня, но Вита буквально схватила меня за шкирку и потащила знакомиться с Андреем. Кстати, это он до сих пор играет. Талантливый парень. Только не любит учить новые партии. Я оторвала взгляд от Леля и перевела глаза на сцену. Барабанщик то легонько ударял по тарелкам, акцентируя внимание на более тихих нотах низкого голоса Виты, то добавлял больше ритма, делая мелодию четче. Его движения были ловкими и естественными — он явно находился в своей стихии. — Тогда я остался на одну репетицию, не собираясь туда больше возвращаться. Но потом пообещал Вите прийти еще и на следующую — подменить, пока они не найдут гитариста. Потом еще на одну. В итоге спустя месяц я уже играл с ними в клубе. — Здесь? — Нет, тогда это был клуб на отшибе города. Только туда согласились пустить никому не известную группу старшеклассников. Там джаз не особо любили, и все время торопили нас, чтобы мы уступили место другим ребятам. — И сколько времени ты играл с Витой? — Года два? Или даже три. — А почему ушел? — Джаз все-таки не моя стихия. А еще я люблю петь сам и пишу собственную музыку... — Ты пишешь музыку? — я невольно произнесла это слишком громко и подалась вперед. — Скорее писал. Лель залпом допил остатки коктейля. Он отвернулся куда-то в сторону, а его рука на столе сжалась в кулак. Кажется, ему не особо комфортно продолжать эту тему. Я тоже сделала глоток из стакана и произнесла то, что крутилось у меня на языке с начала вечера: — Почему Вита зовет тебя Саней? — А, — он усмехнулся, снова поворачиваясь ко мне. — При рождении мать оформила меня как Леля в обход возмущения отца. Так ко мне и обращались до первого класса — семья, знакомые, воспитатели в детском саду, няня... — что-то сорвалось в его голосе и он хотел еще отпить из бокала, но забыл, что там было пусто. Я аккуратно подвинула ему свой, и он, благодарно кивнув, сделал глоток. — А когда я подрос, отец настоял, чтобы в школе у меня было «нормальное» имя, и с тех пор меня везде представляли Александром. Документы мне не меняли, но учителя слушали отца во всем, что бы он ни сказал им делать. Разумеется, из-за денег, которые он вкладывал в школу, — Лель показал зубы в какой-то несвойственной ему улыбке и — это был даже оскал, а не эмоция радости. — С тех пор я так везде и представляюсь — Сашей, Саней, Александром. Привычка. Хм. Но почему он представился Лелем, когда знакомился со мной? Я хотела задать этот вопрос, но тут осознала, что музыка уже прекратилась, а освещение зала вернулось. — Мы идем пить! — к нам подскочила Вита, уже сменившая роскошное платье на повседневную одежду. — Пошлите с нами. Отказы не принимаются. За ней подтянулись ребята, игравшие на сцене весь вечер. — Это Андрей, это Дима, это Глеб. Это Альбина, — Вита показала по очереди на барабанщика, гитариста и пианиста, а потом — меня. — Алоха, — Дима протянул мне руку и после рукопожатия — кулак. Я немного неловко выполнила это приветствие, повторяя движения за ним, а потом остальные ребята поприветствовали меня таким же образом. — Все еще слишком пафосный для того, чтобы просто сказать «привет»? — улыбнулся Лель, тыкая кулаком в кулак Димы. — Ну не всем же показывать пафос крутыми тачками и брендами, простым смертным тоже надо как-то выделяться, — Дима плюхнулся на стул рядом. — Чего расселся, мы уже уходим, — Вита потянула Диму за рюкзак за его спиной. — И вот так всегда — шпыняют и шпыняют, — проныл он, развалившись на стуле и не проявляя желания слушаться. Глеб что-то искал в телефоне, а потом протянул его экраном к нам. — Вот неплохое местечко, предлагаю сюда. Можно пешком дойти.***
Если в джаз баре я чувствовала легкое опьянение, то в этот раз, встав из-за стола, я покачнулась. Шоты Егермейстера, которые я по научению ребят закусывала дольками апельсина и орешками, мощно ударили в голову. Лель подхватил меня за локоть, приводя в более устойчивую позицию, и мир перестал качаться. — Кажется, мы перестарались с тобой, — сказала Вита, озабоченно глядя на меня. — Ты нормально себя чувствуешь? Я положила свои прохладные ладони на горящие щеки. — Ну в целом окей... — Думаю, нам стоит прогуляться, — Лель кивнул в сторону выхода. — От свежего воздуха в голове прояснится. — Я бы тоже прошелся, — сказал Дима, повиснув на Глебе. Я даже не могла сказать, кто из нас двоих был более пьяным. Но ему явно было очень хорошо. Вита как-то странно покосилась на Леля, потом на меня. — Не-не-не, мы идем по домам, — скомандовала она, подталкивая ребят к выходу. — Я уже вызвала нам такси. — Ты как, хочешь пройтись проветриться? Или сразу домой? — Лель взял мою сумку, о которой я совсем забыла. В моем состоянии «вертолетиков» даже думать о том, чтобы ехать на машине, было тошно. — Давай пройдемся, — кивнула я, протерев уставшие глаза. На улице было очень хорошо по сравнению с духотой бара. Свежий ветерок приятно охлаждал мое разгоряченное лицо. Несмотря на позднее время, тут было очень оживленно, а на обочине то и дело останавливались автомобили, чаще — дорогие такси. Моя походка была слишком нестабильной. При этом и без того плохое зрение ухудшилось из-за сухости в глазах и линзах. Когда я в очередной раз чуть не впечаталась в человека или столб на людной улице, Лель мягко взял меня за предплечье. — Как насчет того, чтобы использовать меня как собаку-проводника? — Ты слишком хорошо выглядишь для собаки, — не задумываясь, что я несу, сказала я. — Впервые слышу от тебя комплимент, — ответил Лель. — Наслаждайся, пока есть возможность. Мы пропустили идущую мимо компанию. Меня обдало сигаретным дымом и я закашлялась, махая перед лицом ладонью. Я всегда чувствительно относилась к запахам и дыму. — Как так получилось, что ты до сих пор не умеешь пить? — он отвел меня на другую сторону широкого тротуара, подальше от дымного шлейфа. Я оттолкнула Леля. — А что такого. Не все тусовщики как ты. — Ты еще не знаешь, как живут мои некоторые знакомые... — Да мне и без того стыдно, что я не имею элементарного опыта, — я надулась и отвернулась в сторону. — Почему стыдно? Я просто спросил из интереса, и не считаю это проблемой и чем-то, чего нужно стыдиться. — Как видишь, такое случается, когда у тебя нет друзей и ты большую часть времени сидишь дома, — я чувствовала легкую тошноту, но в целом было терпимо. — Давай свернем куда-нибудь, где потише, тут слишком много людей, — неожиданно я почувствовала теплую ладонь, взявшую меня за руку, и внутри все перевернулось от незнакомого ощущения. Это было опасно в сочетании с тошнотой от интоксикации, но я отчаянно держалась.