Зефирный замок

Весь следующий день я провела словно на иголках. Когда я слышала любой звук с лестничной клетки, голова автоматически поворачивалась в сторону входной двери. Ждала ли я кого-то? Конечно же нет, что за бред. Болезнь уже отступала, и я чувствовала прилив сил. Но почему-то мне было неспокойно и я не могла ни на чем сконцентрироваться, тем более на работе. Поэтому я принялась за генеральную уборку и вычистила все, что только можно. Сия и Пакет были только рады поднятой суматохе и активно принимали участие. Мне приходилось отбирать у них веник, который являлся для них лучшим деликатесом, повторно вытирать поверхность только что вымытого стола от свежих отпечатков лапок, и следить, чтобы они не прошмыгнули в ванную или на кухню, когда я обрабатывала их с помощью моющих средств. Под вечер я сильно вымоталась физически, но цель была достигнута — за делами я провела весь день, заглушая странное беспокойство. Я плюхнулась на кровать и открыла новеллу — отвлечься. Но чем ближе подходило время отправляться спать, тем сильнее я ощущала себя... разочарованной? Но не то чтобы у меня было право так себя чувствовать. Взгляд упал на градусник на тумбочке рядом с кроватью. Чужой градусник. Взяла его и сунула в выдвижной ящик. Разумеется, я спрятала его, чтобы котики не заиграли, а не потому что он вызывал у меня мысли о ком-то. На следующий день я снова проснулась с каким-то предвкушением. Но все шло своим чередом. Я послушно принимала таблетки и пыталась вернуться в рабочий режим. А под вечер мне позвонила сестра, в чьей квартире я сейчас жила. Сейчас они вместе с мужем жили за границей, и она предоставила мне возможность жить в ее квартире, пока я пыталась разобраться с заработком. А еще она обеспечила мне подработку, и на самом деле мой скромный доход большей частью состоял из денег, которые я получала за нее, а мои попытки в писательство приносили едва заметные копейки. Сестра работала репетитором, а я занималась ведением ее соцсетей. Денег с этой подработки мне хватало на то, чтобы жить скромно, но с моим моральным состоянием у меня и не было особых амбиций. Я могла избегать стрессов, прячась дома, заниматься любимым делом — писать — и надеяться, что мое ментальное здоровье улучшится, а хобби получится превратить в профессию. Это продолжалось уже почти год — с тех пор, как я выгорела и уволилась из компании. Иногда я находила еще всякие подработки, но временно. Но сегодня Майя сказала, что с наступлением лета у нее стало гораздо меньше учеников, и спросила, могу ли я поискать другой источник заработка. — Я не хочу ставить тебя просто перед фактом... Я понимаю, что тебе тяжело. В ближайший месяц я еще смогу платить, и в следующий могу тоже постараться финансово поддержать, но к сожалению дальше это будет непросто. У нас сейчас меняются планы, после переезда из России все по-другому и у нас расходы другого масштаба, а учеников у меня наоборот меньше... Майя тараторила, как она всегда делала, если нервничала. Чувство вины за то, что сестра пытается помочь такой бесполезной мне, снова накрыло с головой. Я была очень благодарна за ее помощь после того, как выгорела на работе, уволилась и полностью потеряла контроль над своей жизнью. Но сейчас мне действительно пора было вставать обратно на ноги. Сказочка "я сделаю писательство своим доходом" рассеивалась у меня на глазах, как мираж, и вместо нее представала суровая реальность — пора возвращаться на ту работу, за которую мне готовы платить. А творчество — просто баловство. — Все в порядке! — я постаралась придать голосу уверенности, проглотив ком в горле. Натянула улыбку, чтобы звучать позитивнее. — Ты и так столько мне помогала. Я очень это ценю. Я найду работу в ближайшее время. — Прости, что все так получается. — Даже не думай извиняться. Если кто и должен извиняться, то это я. За то, что так долго пользовалась твоей помощью. Я очень тебе благодарна. И не переживай, я со всем разберусь. Когда мы закончили разговор, меня охватил сильный голод. Казалось, что в данный момент мне наплевать на все, кроме ощущения пустоты в желудке. ____________________ Была полночь, когда я, натянув кепку и капюшон, вышла в темный пустой двор. Меня знобило после очередного приступа, а тщательно опустошенный желудок болел, но свежий ночной воздух ощущался приятно. Все ощущалось таким бессмысленным. Если я не могу делать то, что действительно хочу, то зачем я вообще существую? Я снова должна вернуться в замкнутый круг нелюбимой работы ради заработка денег и траты этих денег на поддержание своей физической оболочки. Каждый день идти на работу, чтобы тратить эти деньги на существование ради этой же работы. Зачем вообще тогда мне эта физическая оболочка? Я села на качели. Ночью во дворе так пусто и спокойно. Вот бы вечно существовать в этой ночи, где никого кроме меня нет и никто ничего от меня не требует. В этом моменте я могу не думать о деньгах или бесполезности своего творчества, о еде и цифрах на весах, или о своей неспособности строить отношения. В конце концов от покачивания вперед и назад меня замутило и я, остановив качели, прислонилась к цепи, на которой висело сиденье. Вдруг я услышала шаги. Нет, не буду поворачиваться. Мое лицо закрыто капюшоном, человек скорее всего просто пройдет мимо, и я снова останусь в своей тишине. Главное, чтобы это не оказался какой-то ненормальный, который прицепится к девушке ночью в пустом дворе. — Опасно сидеть тут среди ночи одной, — мои плечи вздрогнули. Я повернула голову в сторону приблизившегося человека и уставилась на него. Все-таки ненормальный. Он был в спортивной одежде. Видимо, вернулся с ночной пробежки. Светлые кудри потемнели и прилипли ко лбу, а мокрая майка облегала подтянутое тело. — Что смотришь на меня исподлобья? Дуреха, зачем вышла среди ночи одна? — я не успела среагировать, как сосед поднял руку и дернул мою кепку вниз. — Эй, — буркнула я и отпихнула его руку. Мне пришлось снять кепку, чтобы снова надеть ее нормально. Ну и видок у меня сейчас наверное — растрепанные волосы, красные глаза после слез во время приступа, бледность как у мертвеца. Не то что у моего соседа, который даже после пробежки выглядит, как айдол на фотосессии. Я торопливо натянула кепку обратно, избегая его цепкого взгляда. Но он неожиданно опустился вниз и уселся прямо на землю, теперь посматривая на меня снизу вверх. — Рассказывай, что у тебя случилось, — он принял комфортную позу, словно он здесь надолго. — Ничего не случилось... — Ну да, поэтому ты тут киснешь в одиночестве, разве что без дождя, который скроет твои слезы. Или это ты меня встретить вышла? — Нет! — пожалуй, я ответила слишком быстро. Сосед ухмыльнулся. — Да нет же! — пытаясь придать своим словам убедительности, повторила я. — Мир не крутится вокруг тебя, знаешь ли. — Не знаю, мне приятнее думать, что крутится, — его улыбка стала шире, а он закинул голову немного назад, самодовольно поглядывая на меня. — Дурак, — буркнула я. Наступило молчание. Сосед продолжал сидеть на резиновом покрытии детской площадки, но ничего не говорил, и я начала испытывать неловкость. Фонарь, светивший над нами, мигнул. — Мне надо устраиваться на работу, — неожиданно для себя я решилась на откровенность. Мои губы предательски расползлись в улыбке — почему-то, когда я говорила о чем-то печальном для меня, я наоборот улыбалась. Из-за этой особенности я чувствую себя идиоткой. Парень продолжал молчать. Я не смотрела на него, но чувствовала его выжидающий взгляд. — Я уволилась из компании, чтобы зарабатывать писательством. Не вышло. Пора повзрослеть и делать то, за что мне готовы платить деньги. Наступило молчание. Я чуть толкнулась ногами и качели снова задвигались, словно убаюкивая меня. Мои руки безвольно лежали на коленях ладонями вверх. В них как будто не было силы даже для того, чтобы сжать их в кулаки. Такие бесполезные. — В тот раз я ушел из-за звонка родителей, — наконец заговорил Лель. — Они считают, что я должен работать в компании отца. Я посмотрела на него. Он оперся локтями о колени, опустив голову. Было странно видеть в такой позе его, она совершенно не соответствовала его образу уверенного в себе парня, у которого все устроено. — Ты не можешь отказаться? — Если я откажусь и продолжу делать, что хочу, то отец продаст эту квартиру, а главное — уничтожит в ней все, что там сейчас есть. Я метнула взгляд в сторону дома, потом снова посмотрела на соседа. У него же много денег. С таким количеством подписчиков вряд ли у стримера возникнет проблема с жильем, или я чего-то не понимаю? Он поднял голову. — Дело именно в этой квартире. Она принадлежала дорогому мне человеку, и у меня больше нет ничего, что связывало бы меня с ним. И зная отца, тот обязательно сделает так, чтобы я не мог получить эту квартиру ни при каких обстоятельствах, и уж тем более в том виде, в котором она сохранена сейчас. Я кивнула, закусив губу. — Значит, мы оба в безвыходном положении. Мы снова остались сидеть в тишине. Но почему-то мне стало менее одиноко, хоть я и не услышала слов утешения.