Если завтра ты умрёшь

Эта встреча отличается от остальных. Отчего-то не возникает сомнения, что Кид знает о положении дел. О том, что детектив сам себя назначил на роль приманки с высоким шансом пострадать. Точно знает, судя по глазам. Следит как-то, но это неважно. Будет отговаривать… Мысленно смирившись с этим и подготовив контраргументы, Шиничи с вызовом смотрит в глаза напротив. Вор-фантом же только качает головой, давая понять, что не будет. И от этого уверенность в собственной правоте рассыпается как карточный домик. Он только обнимает – коротко, меньше, чем им обоим нравилось – и улыбается. Болезненная улыбка, полная сожаления, но в то же время и принятия. Не будет просить передумать, хотя знает, что мог бы повлиять. «Если завтра ты умрёшь» – выглядит так, будто голос должен дрожать, но тон остаётся твёрд – «То сегодня я хочу обниматься с тобой всю ночь». И это единственные прозвучавшие слова. Каким-то образом они умудряются общаться безмолвно – понимая друг друга с полувзгляда. На сей раз одеяло в единственном экземпляре, одно на двоих. Кид укладывается сзади и обнимает. Притягивает, вжимает в себя – так крепко, что с кем-то другим было бы неприлично. Но только не с этим человеком. Тем более – причины понятны. Хочет себе больше воспоминаний с ним. Прощается. Всей задней поверхностью тела Шиничи ощущает дрожь вора-фантома. Как улёгся – так и стал дрожать, с каждым мигом всё сильнее. Гладить руки, обнимающие поперёк груди и живота, было плохой идеей. Так как дрожь усиливается. Теперь она похожа на сдерживаемую судорогу. Но ни звука не доносится. Слова тоже лишние – разбить эту тишину кажется кощунством. Понятно, о чём думает Кид. Детектив и сам всё понимает. Сегодня действительно может стать его последним днём. Но иначе никак! Выбора нет… Дрожь идёт на спад и тело позади вроде бы даже расслабляется, только иногда по нему проходят короткие волны напряжения. И это почти невыносимо. Думать, что каждым содроганием отмечена мысль о смерти. Его, Шиничи, смерти. Смирение вора-фантома причиняет боль. Зато напоминает о том, о чём он посмел забыть. Что живёт не в безвоздушном пространстве. Что есть люди, которые будут горевать о его кончине. Которым будет очень больно и плохо, если он умрёт. Жизнь - она не только твоя собственная. Отнять себя у них – тоже отчасти преступление. И поэтому… ради так дрожащего Кида за спиной… он начинает менять план. Конечно, и ради остальных тоже, но именно Кид заставил передумать. Именно присутствие лунного волшебника, как всегда, высвободило какие-то скрытые ресурсы мозга – и «другой выход» стал очевиден. Завтра специалисты отдела планирования – всё же он не один работает над этим делом – будут ругаться на чём свет стоит за корректировки в последний момент. Пусть их! Зато так действительно больше шансов выжить. Раза эдак в два! А он просто не может лишить Кида себя. Не тогда, когда так нужен ему. Настолько, что даже понимая, что детективу завтра нужно быть собранным и сосредоточенным – он всё равно попросил эту ночь для себя. Пытается запомнить… думает, что это и правда последний раз… Отогнав лишние мысли, продолжил обдумывать правки в план. Голова работала быстро и чётко, как будто только проснулся, а не бодрствует заполночь после насыщенного дня. Закончив проработку всех деталей и возможностей, попытался отодвинуться. Кид сразу отпустил. То, каким извиняющимся жестом скользнула его рука по плечу – заставило сердце сжаться. Поймав эту ладонь, стиснул почти до боли. Перевернулся и придвинулся обратно. Желание звучало как «обниматься», а не «обнимать»… на повторное объятие, уже лицом к лицу, вор-фантом ответил неуверенно, но тут же вцепился, когда его притянули ближе. Если между ними всё же есть какая-то метафизическая связь… Шиничи поглаживал спину лунного волшебника, стараясь движениями передать свою уверенность и спокойствие. Что всё будет в порядке, что он уже придумал как избежать опасности… это работало. Вот объятия Кида стали менее судорожными, по его телу перестала проходить дрожь. Но какое-то напряжение ещё оставалось. И детектив сделал то, что по словам вора-фантома, его успокаивало. Для того поцелуй стал неожиданностью – чуть вздрогнул, но не отшатнулся, а уже через миг стал отвечать. Жадно, отчаянно, почти яростно… так вот, что он на самом деле чувствует. Поняв, кое-что для себя, детектив продолжил успокаивать – уже губами. Целовались долго – он отступил, отпустил, только когда перестал чувствовать напряжение соседа. Не смирение – спокойствие и уверенность овладели Кидом. Это ощущалось в его движениях – мягких, но чётких поглаживаниях, в том, как он зарывался пальцами в волосы. Будто уговаривал: «Поспи хоть немного, я уже в порядке». Детектив послушался и, коротко коснувшись его лба своим в извечном жесте понимания, поддержки и родства, устроился поудобнее. Уснул быстро. А проснувшись обнаружил вора-фантома рядом, на том же месте. Конечно, тот никуда не мог уйти – пока его плечо использовали вместо подушки. Новый день встречал детектива улыбкой друга и его же ладонью в волосах. «Вы украли мою руку на всю ночь, мейтантей» – у того было отличное настроение. «И обещаю в следующий раз отдать вам на растерзание свою» – ответил с такой же улыбкой Шиничи, «освобождая заложника». Судя по фырканью Кида – он тоже почувствовал это. То, что сегодня никто из них не умрёт. Попытку извиниться за бессонную ночь соседа, которую по нему видно, оный пресекает словами: «Я сам так захотел». Они прощаются и разбегаются. Ощущение сбывается. Обновлённый план срабатывает идеально. Да и разум детектива подобен часам – и не сказать, что прошлой ночью спал от силы часа три. Чувствует себя так, будто полноценно выспался – отдохнувшим, бодрым и полным сил. Это также помогает – выживанию. Нет колебания: «Смогу ли?» – тело просто делает, выполняя команды мозга. Именно так удаётся ускользнуть невредимым из самой опасной ситуации. А пробудившаяся осмотрительность помогает избегать подобных в дальнейшем. Это всё Кид виноват – разбудил инстинкт самосохранения, которого, казалось, отродясь не было. Но теперь Шиничи постоянно помнит, что в ответе за других людей. Всех, кто ему дорог и в особенности – тех, кому дорог он сам. И если он не хочет, чтобы этим людям было больно – а им точно будет, в случае его смерти – то нужно быть осторожным. Беречь себя. Ради себя никогда так не старался, а вот ради других… Потому и выжил – как понимает потом, анализируя события того дня. Всё заканчивается хорошо. Расчёт оказывается верным, объединённым силам правоохранительных органов – которых объединял по большей части именно он, Кудо Шиничи – удаётся схватить остатки ЧО, в кратчайшие сроки выловив тех немногих, кто не пришёл на «сходку». Остальных накрыли единым махом – и на телевидении точно будет об этом «эпохальном событии». Он специально засветился перед камерой. Кид наверняка ждёт этой новости – так пусть увидит, что он в порядке. Другого способа сообщить всё равно нет. Но и так – наверняка хватит. Вопрос только в том, придёт ли сегодня, чтобы лично убедиться в том, что детектив жив и здоров, или нет? Не пришёл. Значит и так убедился. И всё бы хорошо, живи и радуйся – над тобой больше не занесён меч, готовый свистнуть, снеся голову, в любую секунду, но… Что если их отношения строились именно на взаимной поддержке по поводу возможной смерти? Он от своей опасности избавился – лишившись ровно половины основы их взаимоотношений. Как теперь Киду говорить ему: «Если завтра ты умрёшь» – если угрозы больше нет? Но, думается, это стоит обсудить именно с ним, а не сидеть тут в одиночестве и накручивать себя.