Colorful Voice

— Чего раскисла? — спросил Казуи. Кёка сидела в гостях у дяди с тётей и вяло ковырялась в тарелке с рисом. Весь её вид говорил о том, что что-то случилось. — Мама с папой поругались, — буркнула девочка. — Сегодня? — Вчера. — А чего случилось-то? — Папина работа. Казуи почесал затылок. Он знал об Обществе Душ, Готее-13 и их структуре. Знал, что должность капитана — довольно ответственная ноша, и что порой приходится быть со своими людьми в постоянной боевой готовности. Папа говорил, что война с квинси принесла огромные потери в рядах шинигами, погибли некоторые капитаны и даже почти умер Король Душ. Немало усилий было вложено в эту войну, которая принесла с собой боль и разрушения. И ответственность за погибших офицеров лежала на капитанах. Далеко не все семьи смирились с потерей близких и по сто раз на дню приходили и требовали компенсации. И из-за этой волокиты дядя Тоширо, скорее всего, и засиживался в отряде до глубокой ночи, оставаясь ночевать в Сейрейтее. Тётя Карин почти никогда не устраивала скандалов по этому поводу, но, видимо, ночёвки стали чаще появляться. Зная тётушку, она вполне могла приревновать мужа или что-то в этом духе. Да уж, как кардинально меняются женщины с возрастом. — Хочешь их как-то помирить? — спросил юноша, не решившись озвучивать свои мысли сестре. Незачем ребёнку думать о таких вещах. — Прежде чем мирить, надо поговорить, — заявила Кёка и встала из-за стола. — Папа сейчас в Обществе Душ. Пошли к нему?

***

Тоширо сидел в своём кабинете и ставил подписи на автомате. Матсумото, видя состояние капитана, молчала и даже не пыталась применить попыток к бегству от работы. Лишь подавала документы на проверку и подпись. Когда Хитсугая злился, несладко приходилось именно Рангику. Хоть она и была разгильдяйкой, но за отряд могла встать горой и принять весь удар капитанского гнева на себя. Рангику прекрасно понимала, что что-то случилось в семье Тоширо, раз он сидит и почти не разговаривает, сосредоточенно изучая бумаги. Но точную причину он явно не скажет. Если только… Не успела женщина закончить мысль, как в кабинет ворвались Казуи с Кёкой. — Папа! Ты нам нужен! Сейчас! — заявил ребёнок. — Я занят, — коротко бросил Хитсугая. — Это не ответ. — Девочка подошла к рабочему столу и опёрлась об его поверхность руками. — Пошли поговорим. — Кёка. — Капитан хмуро посмотрел на дочь. — Позже. — Нет. Сейчас. Какое-то время они долго смотрели друг на друга: Тоширо строго и сердито глядел на дочку, а Кёка с вызовом смотрела на отца. Возникало чувство, будто сейчас искры от молний полетят. Рангику отложила бумаги и тихонько подошла к Куросаки-младшему, прихватив со стола парочку плодов хурмы. Парень с благодарностью взял один и стал медленно есть, ожидая, у кого первым кончится терпение. Тоширо потерпел поражение в этой игре в гляделки. — Ладно, — вздохнул он. — Если подождёшь немного, я тебя выслушаю. — Ты обещал, — пригрозила пальчиком Кёка и отошла от стола. Лейтенант и сын временного шинигами облегчённо вздохнули. Всё прошло мирно и без потерь. Минут десять мужчина ещё заполнял бумаги, пока Кёка с Казуи сидели на диване и потягивали чай. Матсумото забрала готовые документы и ушла, оставив капитана с детьми. — Ну и? — Встав из-за стола, Хитсугая подошёл к ребятам и скрестил руки на груди. — Пап, ты хочешь с мамой помириться? — не мудрствуя лукаво, спросила девочка. — Значит, ты слышала нас вчера, да? — вздохнул Тоширо, опускаясь рядом. Его рука потянулась к лицу. — Вы ругаетесь слишком громко. — Прости. Я не хотел, чтобы ты это слышала. — А из-за чего вы поругались, дядя? — вмешался в разговор Казуи. — Из-за работы я стал редко появляться дома. Видимо, Карин восприняла это в штыки. Не подумай, я не виню её — она многое терпит от меня. Как и я — от неё. Но вчера… — Надо маме подарить что-нибудь, — сказала Кёка. — Если бы все ссоры решали только подарки… — Тоширо покачал головой. — А вот и решают! Надо только придумать, что подарить. С этим было сложнее. Карин угодить чем-то достаточно сложно. Косметику она почти не использует, одежду предпочитает более спортивную, парфюм у неё ещё стоит на полочке почти полный, отпуск не скоро… — Капитан, — к этому моменту вернулась Рангику, которая услышала часть разговора. — Есть идея.

***

Карин сидела на кухне и пила чай. Она уже жалела о сказанном вчера. Срывать свою злость на дорогих людях непозволительно, и это было большой ошибкой. Тоширо не виноват, что в Готее сейчас сплошной переполох. А её поведение вчера — это проявление эгоизма. Надо как-то извиниться перед ним. И только эта мысль проскальзывает в её голове, как на её плечи опускаются широкие ладони. Ощутив холод, женщина повернула голову. — Тоширо… — Я думал, ты спишь, — тихо сказал он. — Нет, я… Просто перед сном пила чай… Ей сейчас так стыдно перед ним. Карин перебирала в голове тысячи вариантов продолжения диалога, но слова так и не задерживались в голове. Это немного напрягало. — Карин, я… Мне стоит попросить прощения… — Нет, не надо, это я виновата. Мне не стоило выплёскивать весь негатив на тебя. — Оба хороши. Согласна? — Ага. Они одновременно усмехнулись, а потом Карин в недоумении смотрит, как Тоширо протягивает ей цепочку с подвеской. — Надеюсь, ты больше не обижаешься, — сказал он, застёгивая подвеску. Бывшая Куросаки берёт её в руки и с интересом рассматривает. Подвеска в виде золотого цветка подсолнуха, а по центру идёт какая-то щель. Карин попыталась развести половинки цветка и тот с лёгкостью открылся. Внутри был кружок из серебра с гравировкой «You’re my Sunshine». — Тоширо… — Карин подняла глаза и обняла мужа. — Прости меня… Я очень люблю тебя. — Знаешь, я тоже испытываю к тебе те же чувства, — сказал капитан и вовлёк супругу в долгий поцелуй. Из-за стены за всем этим наблюдали Кёка с Казуи. Не зря тётя Рангику предложила поискать подарок в ювелирном магазине. Удивительно, как Тоширо вообще нашёл такую интересную вещицу? — Ну что? Теперь ты довольна? — шёпотом спросил брат. — Ещё бы, — не стала скрывать своего триумфа Кёка. — У нас ночевать будешь? — Ага. Только вещи соберу.