***
Идеалистическая картинка, в которую хотелось верить, рухнула, когда он выскочил в фойе и заметил там лишь изрядно уставшего администратора, который жаловался по телефону какой-то «милой» на склочную мадам, которая чуть не довела его до ручки и что нужно было слушать папу и идти администратором в автосервис, а не в ночной клуб, мол, там странных баб явно меньше. Дар же в этот момент вспомнил сестру, устроившую разнос на автомойке, где ей недостаточно хорошо помыли машину. А затем потянулись воспоминания, как она же прошлой зимой переобувалась и разругалась с автомеханиками так, что салону пришлось собирать целый консилиум руководства, чтобы решить кто, собственно, должен загрузить колеса в багажник, и почему её переобували три часа вместо заявленного часа. Закончилось всё тем, что психанувший автомеханик подал на увольнение, а Саше вернули деньги и даже бесплатную мойку подарили. И если бы Дар не спешил, он обязательно остался бы и рассказал администратору, что странных женщин везде полно и от них никуда не денешься, так что остаётся только смириться и жить дальше. Хотя какая, на самом деле, теперь разница? Сейчас он вполне уже мог задержаться и поделиться житейской мудростью, раз Иды на улице не оказалось… Поиграл на её нервах? Идиот! Она ведь небось и не думала его ждать! Не зря мама говорила, что иногда нужно сначала бить, а лишь потом думать. Правда, тогда она имела в виду гопников в подворотне — но какая разница? Ида производила впечатление похлеще гопника. Дар плюхнулся на один из древних подоконников, оставшихся от наглухо заложенных окон первого этажа, буквально потонув во мраке алькова, и достал из кармана толстовки пачку сигарет, которая валялась там без понятия сколько времени. Возможно, с того раза, как он надевал толстовку. Кажется, весной. Дар был из тех людей, у которых не вырабатывалась зависимость. Он мог курить, а мог и не курить. Мог пить, а мог и не пить. Он не относился к людям, которые делают что-то за компанию, он был тем, кто задаёт тон компании. Вот так мужчина и сидел, крутя в руках полупустую пачку, то открывая, то закрывая её, и думал, стоит ли звонить Иде. Зря что ли он взял её номер? В последние несколько дней у него банально не было времени с ней связаться. Но звонить сейчас казалось каким-то неправильным. Словно их мимолётная встреча и её уход стали поводом для звонка. Словно он проигравший. А Дар не любил проигрывать. «Лучше даже не начинать, чем проиграть», — так он думал. Возле клуба остановилось такси и, так как из него никто не вышел, Дар решил, что приехали за кем-то из клуба. Ничего интересного. Вот сейчас из «Нового Олимпа» вывалится кучка пьяных людей и сядет в машину, а затем поедет либо домой, либо кутить где-то ещё — всё, как всегда. Вот только, когда спустя пару минут под фонарём через дорогу он заметил Иду, в голове промелькнул самую малость истерический смешок. Женщина перешла дорогу и, даже не взглянув в его сторону, села в машину. А Дар решил последовать маминому совету и сначала бить. Ну, или на языке нормальных людей — сначала сесть в машину, а там будь, что будет. Перепуганного водителя и злую Иду Дар вспоминал ещё долго. — Вышел из машины немедленно, придурок! — прошипела она. Дар же в ответ принципиально пристегнул ремень и, скрестив руки на груди, уставился на Иду. — Ты оглох? — поинтересовалась она. — Я тебя прекрасно слышу, — натянул улыбку Дар. — Тогда проваливай, — отзеркалила его улыбку женщина. — Нет. — Пошёл вон! — процедила она. — Не могу. — Почему? — Я пристегнулся, — пожал плечами Дар. — Так отстегнись, — предложила Ида. — Не хочу. — А мне всё равно, что ты хочешь. — Печально, мне вот не всё равно, чего я хочу, — ответил мужчина. — А знаете, чего хочу я? — вдруг спросил таксист, напомнив о своём существовании. — Чтобы вы свалили отсюда оба. И устраивали свои семейные разборки где-нибудь в другом месте. — Вы меня ещё на место не доставили, чтобы я отсюда свалила, — ответила ему Ида. — А вот этого товарища будьте добры спровадить. — Это не входит в мои обязанности! — возмутился водитель. — Я вам даже доплачу, если вы выкинете его из машины. — Кидаться людьми противозаконно, — произнёс Дар на ухо водителю ангельским голоском, нагнувшись к нему. — Я вас потом могу засудить за членовредительство. Водитель повернулся к нему и уставился, в изумлении выгнув брови. — Да и вообще — брать деньги за то, что причиняете человеку вред, не очень законно, — внушая доверие, произнёс Дар, улыбаясь мужчине. Только тогда парень заметил, что водитель возрастом походил на его отца, а, может, был даже старше. — Это что за выезд психов? — возмутился водитель. — Оба вышли из машины немедленно. — Я вам плохой отзыв напишу! — замогильным тоном произнесла Ида. — Да хоть десять! — крикнул ей мужчина. — Вон из моей машины. Ида посмотрела на Дара, как на врага человечества, тяжело вздохнула и, поджав губы, вышла из машины. Дар последовал за ней. Признаться честно, он так и представлял, что, стоит ему выйти, как она заскочит обратно, захлопнет дверь, протянется через водителя змеёй и заблокирует двери, а затем машина рванёт с места в неизвестном направлении. Но этого не произошло. Ида обошла машину сзади и вступила на тротуар. — Ты идиот, — процедила она. А водитель медленно завёл двигатель и уехал от них — от греха подальше, как говорится. — От идиотки слышу, — по-детски желчно произнёс Дар. — «Я вам заплачу, если выставите его из машины», — наигранно высоким голосом передразнил он. — Это что вообще было? Тебе что, пять лет? — Малыш, мне тридцать пять, — тоном взрослого в детском саду ответила она. — И я имею право говорить что хочу и когда захочу. — Простите, великовозрастная тётя, что не признал сразу ваше эго. Скажите, а вы часом не из тех людей, которым нравится давить возрастным авторитетом? Которые чуть что — сразу кричат: «В вашем возрасте я себе такого не позволяла!» — Нет, — Ида мило улыбнулась. — Моя любимая фраза — «Иди лесом, зайчик!» — Прости, — с искренним раскаянием произнёс Дар, — но я лесом не хожу. Там волки. — Тогда вали полем. — Там змеи. — Рыбка моя, плыви отсюда, — Ида сделала шаг к нему. Её злой взгляд совершенно не вязался с нежным голосом. А Дар тем временем ловил себя на мысли, что бесить некоторых людей — это как отдельный вид искусства. — Откуда тебе известен мой знак зодиака? Следила за мной? — отыграл он искреннее удивление с нотками испуга. Тогда Дара впервые ударили сумочкой. Сильно так. Раз пять. И это только прежде, чем парень решил, что пора бы начать уворачиваться, потому что Ида останавливаться явно не собиралась. Да и в сумочке у неё лежало нечто очень тяжёлое. Ида тихо ходила за ним и лупила что есть силы, а Дар громко ойкал и просил полоумную женщину прекратить. Однако попыток её остановить не предпринимал, лишь уворачивался проворнее. А уворачивался он очень даже хорошо, чем немало так злил Иду, которая в какой-то момент просто перестала по нему попадать. Ночь. Улица. Фонарь. Клуб. И два Идиота. Что ж… было в этом нечто прозаическое. — А ну стой на месте, — в какой-то момент произнесла запыхавшаяся Ида. — Простите, тётя, — голосом ребёнка ответил ей Дар и в очередной раз отскочил в сторону, — не могу. Жить хочу. Да и вообще, что у тебя в сумке такое тяжёлое? — Защитный оберег, — буркнула Ида и, открыв сумку, достала оттуда разводной ключ. Мужчина потерял дар речи. Он с круглыми глазами смотрел на агрегат, которому самое место в саквояже сантехника или же газовщика, а не в дамской сумочке, и никак не мог понять, как же он докатился до жизни такой. Он суммарно знал эту женщину от силы неделю, а она уже лупит его разводным ключом! Что с этим миром не так? А как же цветы, романтика и названные её именем Галактики? — Спрошу только одно: почему ты называешь разводной ключ — «оберегом»? — Потому что им можно отбиться от кого угодно. А в полиции, когда будут снимать побои, объяснить наличие ключа куда проще, чем завалявшуюся железную трубу, — пожала плечами Ида и убрала ключ обратно в сумку. Небольшую сумочку, в которой помимо «оберега» могли поместиться разве что телефон да ключи. — Мне даже интересно стало, как в твоей голове появилась эта идея, — хмыкнул он. — Всё очень просто. Моя прабабка как-то раз дамским ридикюлем чуть не убила женщину, любовницу прадеда. Она как раз из магазина шла, когда их вместе увидела, а в сумочке были банки с консервами. Она потом на дознании так и говорила, мол, я её всего три раза сумочкой ударила. — И что, посадили? — Нет, — покачала головой Ида. — Насколько я помню, речь была о чём-то вроде исправительных работ. Да и прошмандовка та сама напросилась. Осознанно с чужим мужем гуляла. — А дед твой? — Тоже сумкой получил. Правда, не по лицу, а промеж ног. Благо, к тому времени моя бабушка была уже рождена. — Действительно, — коротко хохотнул Дар. — Ладно, малыш, — как-то устало произнесла Ида, — не трепи мне нервы. И возвращайся к своим друзьям. А то, боюсь, твоя сестра не особо обрадуется, если моими стараниями, но исключительно по твоей вине, ваш род прервётся. — У тебя что, фетиш? Тебе нравится угрожать людям? — Да, — ответила Ида так, словно не видела в этом ничего странного. — Отличное времяпрепровождение. Очень даже интересное. Попробуй на досуге. Щекочет нервы и себе, и окружающим. — Всенепременно, — хмыкнул Дар. Ида развернулась и собралась уходить. Но не прошла и шага, как двери клуба распахнулись, и оттуда буквально вынесли мертвецки пьяного Вита, которого за передние конечности держал Сафонов, а за задние — Тим. За ними же шли Толик и Анастасия, перед которой музыкант извинялся. Красная, как рак, Виктория шла следом и недобрым взглядом буравила бесчувственного Вита. Дар мысленно подсчитал, сколько прошло времени с того момента, как он сам покинул клуб. Получалось, что максимум полчаса. И что могло случиться?! Он обогнул застывшую от изумления Иду и поспешил к друзьям. — О, ты ещё не уехал, — хмыкнул Тим, заметив Дара. — Что у вас там произошло?! — Да ничего нового, — устало ответил Тим и опустил ноги Виталика. Тяжёлые ботинки ударились об асфальт, а друг повис на руках продюсера. — Вит напился и сцепился с Викой. А там оказался какой-то её знакомый, который решил защитить честь девушки. Они устроили драку на сцене. Виту съездили по голове. — И он отключился? — сделал вывод Дар. — Нет, — зло ответила Вика. — Он извинился и пошёл пить дальше. А потом решил, что все очень хотят посмотреть стриптиз в исполнении маленького тощего лысого карлика. Залез на барную стойку и принялся раздеваться. — Но тут уже Толик его стащил, — закончил за Вику Тим. — И пока мы объяснялись с охраной и Анастасией Тимофеевной, этот придурок вырубился и просыпаться, похоже, не собирается, — зло отчеканила девушка, бросая на барабанщика испепеляющие взгляды. — Нас теперь ни в одно приличное место не позовут! — Не загоняйся ты так! — посоветовал Сафонов. — Мало ли с кем бывает. Перепил маленько парень. — Он за пятнадцать минут насвистоплясил так, как я за десять лет не смогу! Анастасия Тимофеевна похлопала Вику по плечу и подбадривающе произнесла: — Не переживайте, у нас такие шоу каждые выходные, а то и по пять раз за вечер. То одни напьются, то другие подерутся, то третьи скандал в фойе закатят, — она посмотрела куда-то в сторону с лёгкой полуулыбкой. И, проследив за её взглядом, Дар понял, что Ида всё ещё не ушла. Она стояла чуть в стороне и наблюдала за их компанией. — Как художник? — спросила хозяйка клуба. — Нашла? — Нет, — процедила Ида. — Хочешь, по камерам посмотрю? Узнаем, был ли он тут вообще. — Спасибо, не надо. И так уже слишком много времени на него потратила, — так же холодно отказалась от помощи Ида. И если Дар понимал, о чём идёт речь, то вот музыканты явно были не в курсе и, переглянувшись, вернулись к насущной проблеме. — Я подгоню пикап, — сказал Толик. — Нужно отвезти нашего дурака домой. А потом вернуться за инструментами. — Вы можете их и днём забрать, — с милой улыбкой ответила Анастасия. — Не можем, — покачал головой Толик. — Дару с утра нужно вернуть отцу машину. Дар кивнул, подтверждая слова друга: отцу на выходных нужен был пикап, чтобы перевести какой-то инструмент со склада «Добростроя» на объект. — Что ж… Клуб закрывается в три, возвращайтесь к этому времени, — сказала женщина и, попрощавшись, скрылась за дверьми. Толик ушёл за машиной, а Вив, пробормотав что-то про то, что нужно посмотреть, чтобы с инструментами ничего не случилось, поспешила в клуб. Сафонов также задержался ненадолго. Когда было уже не перед кем разыгрывать сердобольного продюсера, он скинул Вита на Дара и, достав телефон, принялся кому-то названивать, громко смеясь и на все лады расхваливая выступление Виктории. Дар уже давно заметил, что Сафонов не воспринимает «Чейз», как группу, а скорее думает о них, как о Виктории с её музыкантами, совершенно игнорируя тот факт, что ни одна песня из её репертуара не была ею написана. Она лишь голос группы — не более того. — Ты же понимаешь, что Светка нас убьёт, когда мы привезём его в таком виде? — спросил Тим. — Да, — кивнул Дар. — Сначала его, а потом нас. — Может тогда не повезём его домой? Проспится где-нибудь и придёт домой завтра с утра на своих двоих. Ребята переглянулись, и между ними проскочила искра доведённого до абсолюта понимания друг друга. — Не-е-е, не катит, — в один голос протянули они. Из-за поворота вырулила машина и их ослепило светом фар. Только проморгавшись, Дар увидел, как Ида, не сказав ни слова на прощание, садится в такси и уезжает. Дар даже не успел ничего сделать, потому что в этот момент Вит на его плече зашевелился и принялся несвязно бормотать. — Может, посоветуем Светке его закодировать? — предложил Тим. — Это сразу лишит нас парочки-другой проблем. — Ни в коем случае. Тогда мы потеряем парочку-другую эмоций, — категорично заявил Дар. Спустя пару минут приехал Толик, и они, загрузив друга на заднее сиденье пикапа, отвезли его домой. Благо, Света, работавшая санитаркой в местном роддоме, оказалась на дежурстве, и им удалось без приключений уложить друга в кровать и вернуться в клуб к закрытию, чтобы забрать инструменты. Дар остался помогать друзьям. Таким же сонным и уставшим, как и он сам. Он как раз скручивал провода от усилителя, когда ему на телефон пришло сообщение от девушки-Жабы. Ничего шедеврального, просто фото рассвета в Болотинском парке. Фотографировали, стоя на берегу озера, в котором отражались серо-розовые всполохи. «Красиво», — написал он. «Люблю смотреть на облака», — ответила она.Глава 16. Дареному абсурду в зубы не дают...
24 ноября 2023 г. в 11:00
Дара редко — крайне редко — колотило от злости. В их семье за эту эмоцию обычно отвечала Дрия. Не человек, а пороховая бочка — так её временами называл дед Женя. Про Дара же дед говорил, что из него вышел бы неплохой политик. Ведь ему всегда нужны были прихлебатели и обожатели, которых можно было вести за собой.
И да, в принципе, с дедом Дарий был согласен — тщеславия ему не занимать. В отличие от злости. Этой эмоции ему всегда не хватало. Он мог обидеться. Мог расстроиться. Но не злился.
По какой-то непонятной для него причине мысленно Дар вставал на место обидчика и пытался понять, почему тот поступил так, а не иначе. И попытки понять других из раза в раз приводили Дара к матери, которая говорила поистине шедевральную фразу:
— Проблема думающих людей в том, что они считают, будто и остальные наделены этим талантом. Вот только не всем раздавали при рождении ум — многим досталась лишь удача, которая нет-нет да скрывает тотальное безголовье.
Однако даже у его понимания имелись границы. И Вив их перешагнула.
Дар сидел за барной стойкой и всё ещё пребывал в шоке от того, что Виктория исполнила Тимохину песню. Песню из списка запрещённых. Песню, которую Тим не дал Дару. Песню, с которой «Чейз» начали своё выступление.
Дар сидел за барной стойкой и его колотило. Но всё-таки не от злости. А от ревности. Он ревновал песню, друга, свою группу.
Внутри него словно бы что-то надломилось, а в голове прозвучал тонкий ехидный голосок: «Ты же сам всё оставил. Жалкий трус!»
О да, для себя Дар всегда был самым безжалостным судьёй и самым жестоким палачом. В то время как других судить не брался.
Примерно тогда к нему и подсела блондинка — хозяйка клуба «Новый Олимп», с которой они сегодня уже разговаривали до открытия. Эффектная, стоит заметить. И, как сказал Вит, больно уж «тепличная». Женщина, для которой побои — это будоражащая сцена из фильма, а не реальность. Хотя суждения Вита были более чем поверхностны, Дар в чём-то с ним мысленно соглашался.
А потому Анастасию Тимофеевну мужчина воспринимал без особого пиетета: вежливо, но без подобострастия, которым отличился Викин — прости, Господи — продюсер. Этого мужчину Дар не переносил на каком-то глубинном уровне. А уж с пахнущей нафталином фразы: «Ребята, познакомьтесь с нашей благодетельницей!» — передёрнуло не одного только Дара.
Вит тогда смотрел на продюсера взглядом человека, которому все возможные благодетели осточертели уже очень давно. Парень тогда даже ляпнул своеобразную грубость:
— Интересно было бы узнать, как выглядит благодетель нашей благодетельницы…
Вит всегда был немного закостенелым человеком и приверженцем веры в мифического бога «Насасало». А с верующими людьми спорить себе дороже: их в принципе нереально переубедить. А так как в остальном Вит был нормальным парнем, ему его религиозные наклонности прощались.
Всеми, кроме Вив, которую он бесил так же, как Дара — её продюсер. Глубинно бесил. Как воспалившийся ноготь на ноге или как дед Женя, когда в очередной раз начинал читать свою проповедь о том, что Петрович — это диагноз.
Но вернёмся к Анастасии Тимофеевне. Эффектной Анастасии, которая непонятно зачем подсела к Дару в самый разгар выступления и начала болтать неизвестно о чём. Дар слушал её вполуха, больше сосредоточившись на Вив, подмечая моменты, где та сфальшивила. Их было немного: лишь несколько раз — гораздо меньше, чем раньше. Тут явно постарался педагог по вокалу, к которому её отправили родители по настоянию Дара. За те полгода, что Виктория занималась с ним, её техника пения заметно улучшилась.
Вот только Вив безумно нервничала перед большим количеством людей в зале, пускай их едва ли было больше пары сотен. И после первой же песни девушка настолько сосредоточилась на правильном пении, что совершенно обезличила музыку. Вив попадала в ноты, но не попадала в души.
И это в какой-то мере напрягало Дара.
Он мысленно составлял список того, что нужно будет сказать Вив, и попутно отвечал Анастасии Тимофеевне — чаще всего невпопад.
И так бы всё и продолжалось, если бы он не заметил Иду, о которой, признаться честно, он немного подзабыл, в последнее время погрязнув в подготовке к выступлению Вив. Наверное, Иде это не понравилось, раз она решила сама о себе напомнить. Ярко накрашенная, с взъерошенными в творческом беспорядке волосами, в облегающих брюках и рубашке; Ида не обладала такими же пышными формами, как та же Анастасия Тимофеевна, но цепляла взгляд куда больше. Была в ней какая-то доведённая до абсолюта грациозность, которую не портила даже лёгкая хромота.
Женщина пробиралась к нему через весь зал, не видя препятствий, как ледокол в Северном Ледовитом океане. Да и взгляд у неё был таким же холодным и не предвещающим ничего хорошего. А сзади с видом жертвы кораблекрушения семенила Марина — секретарша Анастасии Тимофеевны.
Ида подлетела к Дару и, схватив за предплечье, дёрнула. И Дар, из чувства банальной упёртости, напрягся всем телом, чтобы она не смогла даже сдвинуть его с места. Считанные секунды, но шок на лице женщины того стоил. Правда, она достаточно быстро взяла себя в руки.
Однако единственный вопрос, который действительно волновал Дара — как она здесь оказалась?
На этот вопрос Ида явно не собиралась отвечать, пустившись в пространные объяснения про какого-то художника, который ищет вдохновения то тут, то там и не работает, как надо. Дар в эту байку не поверил, тем более что Анастасия, с которой Ида была неплохо знакома, судя по их диалогу, непреднамеренно слила подружку. А, может, и намеренно. Кто их, этих женщин, разберёт: они то дружат, то воюют, и чаще всего их взаимоотношения друг с другом могут меняться по семь раз на дню. Но, если верить маме, то женщины не меняют своего отношения, а лишь скрывают его, когда им это нужно.
Диалог подошёл к концу быстрее, чем Дар на то рассчитывал. И Ида, развернувшись, ушла. Пружинистой и немного злой походкой. Она даже ненадолго словно бы перестала хромать. Но так ему только показалось.
Дар собирался пойти за ней сразу, но Анастасия остановила его лёгким прикосновением длинных пальцев к запястью.
— Ида не любит, когда за ней бегают, — с усмешкой произнесла женщина. — Она любит играть на нервах людей и точно так же выбирает тех, кто может сыграть на её.
Дар хмыкнул:
— Я это уже понял, — и, скинув её руку, встал с табурета.
— Чем изощрённее игра, тем ей интереснее, — крикнула ему в спину Анастасия, но Дар её уже не слушал.
Он поспешил к ребятам, которые как раз закончили выступление. Решил, так сказать, отчитаться перед уходом. Всё-таки уходить, никому ничего не сказав, было не в его правилах. Да и хотелось хоть немного поиграть на нервах женщины в отместку. Таких людей, как она, Дар неплохо знал: Ида чем-то отдалённо напоминала его мать.
«Ледяное озеро, через которое можно разглядеть кратер спящего вулкана» — так однажды назвал Марфу Васильевну Тимоха. Красивые слова человека, который мыслил только образами. И если бы Дар решил спросить у Тима, что тот думает по поводу Иды, то ответ получил бы столь же прозаический. Что-то о вечно готовых взорваться вулканах или минном поле, где шаг вправо, шаг влево — и мир накренится, а ты тут же упадёшь.
Но Дар не спрашивал. Да и вообще не консультировался с Тимом в подобных вопросах. Тридцатилетний принципиальный девственник — шутка ли? А нет, стечение определённых факторов: маниакальная детская влюблённость вкупе с природной брезгливостью и принципами создали это чудо. Тим мало того, что не мог съесть ничего, что предварительно не прошло все стадии термической обработки, так ещё и купался по нескольку раз на дню и вытирался каждый раз новым полотенцем, предварительно постиранным и отбеленным. Вот только вишенкой на торте странностей Тимофея был девиз: «Я не вступлю с женщиной в контакт, пока она не сдаст все анализы и не предоставит справки, что полностью здорова».
Но не нашлась в мире ещё та женщина, которая пришла бы на свидание с карточкой из поликлиники и полным комплектом справок. Так что все половые контакты Тимохи сводились к общению с правой рукой и редким встречам с левой. А ещё в своём арсенале он имел несколько простерилизованных маленьких силиконовых подружек, соответствующих какому-нибудь ГОСТ-у.
Благо, Дрия не знала об этом, а то жизнь Тима имела бы все шансы превратиться если не в ад, то в круг из стыда и позора. Потому что юмор сестры никто и никогда не мог назвать безобидным.
Дар подошёл к ребятам, когда они как раз сходили со сцены, отдав права на продолжение вечера какому-то местному диджею, которого Дар даже разглядывать не стал. Лишь как-то мельком заметил, что тот называл себя AIDiсk, что вызывало массу вопросов и не давало никаких ответов. Да Дар бы, наверное, не обратил бы внимания на диджея и вовсе, если бы не Вит, который, сложившись пополам, ржал:
— Это что вообще значит? Искусственно-интеллектуальный писюн?
— Скорее всего, это просто попытка подмазаться к греческому богу без нарушения авторских прав, — ответил Толик, у которого диджей не вызывал никакого желания посмеяться, как и у остальных ребят.
— Ну, не знаю-не знаю, мне версия с писюном нравится больше, — не согласился Виталик, почёсывая свою лысую вспотевшую макушку.
Виктория же, как всегда, слегка поморщилась от высказываний Вита и тут же переключила своё внимание на Дара, прежде чем у них завязался бы очередной спор:
— Как тебе? — спросила она.
И Дар лишь неоднозначно пожал плечами и сказал что-то в духе «неплохо». В обычные дни для Вив он был, пожалуй, самым жестоким критиком — ни один хейтер не смог бы сравниться с теми комментариями, что Дар бросал в адрес Виктории, — но сегодня, глядя на то, как искрятся её глаза, он не нашёл в себе сил, чтобы омрачить её триумф, хотя в голове и был заготовлен список из всех её промахов. Он решил, что выскажет их ей как-нибудь потом. Как и решил спросить про первую песню у Тима наедине, без лишних ушей.
Вот только Вив банальное «неплохо» не устроило, и она накинулась на него с расспросами. «А как здесь? А как тут? А понравилось ли тебе вот тут?» — Виктория была из тех дотошно-въедливых людей, которые в попытках дойти до истины могут, как дятел, долбить в одну и ту же дырку бесконечно, пока не дойдут да пробьют дерево насквозь.
И Дар вряд ли смог бы уйти от неё, если бы не пришедший Сафонов. Продюсер — хоть это и слишком громкое слово для столь мелочного человека — явился откуда-то со стороны приватных зон и принялся на все лады расхваливать Вив, как самый большой её фанат: восторженно, с придыханиями. Бесяче.
Так что Дар воспользовался своим шансом и, распрощавшись со всеми ребятами, которые собирались остаться в клубе и ещё повеселиться, поспешил к выходу, мысленно надеясь, что Ида стоит у дверей клуба и ждёт его.