Карнавал Арлекина

А потом началась метель ─ и продолжалась до самого утра. Она стала свидетельницей того, как Катя грустно сказала: «Отвези меня домой: мы оба знаем, кто там тебя ждет. Ей, наверное, сейчас очень одиноко»; и того, как Зорькин внезапно позвонил ей, пока Андрей с отрешенным видом вез ее домой, и пригласил сходить завтра вместе на встречу однокурсников, потому что Вика не хочет (его позвал Алик Бобров с параллельного потока, вроде бы ставший какой-то шишкой), а она отказалась; и того, как Андрей долго не выпускал Катю из машины за углом ее дома, а потом проследил, как она скроется в подъезде и загорится свет в ее комнате… Видела метель и то, как Андрей впервые после «Голубого огонька» закурил, и то, как зареванная Кира, с беззащитно выпирающими в домашней майке острыми лопатками, бросилась ему на шею, напомнив ему, как когда-то, младшую сестренку… «Андрей, мне страшно… Павел Олегович ─ это как точка опоры для всех нас. Ты же знаешь, они с Марго стараются быть для меня как…Вместо…» Андрей уложил Киру в спальне, укрыл одеялом, а сам устроился на диванчике в гостиной и долго разглядывал сполохи огня в камине, пока ветер бушевал за окном…Мыслей почему-то не было, его охватила какая-то странная пустота. Ясно лишь, что завтра утром надо позвонить отцу и что… Ах да, он обещал помочь Ромке разыскать роковую докторшу-спасительницу ─ странным образом именно это вдруг всплыло в его подсознании, но было и что-то еще, трудноуловимое, слегка тревожное, волнующее, что он никак не мог осознать… Наблюдала метель и диалог на одной кухне на другом конце Москвы ─ между мальчишкой лет двенадцати в пижаме с машинками и его мамой, сидящей на подоконнике с кружкой чая: ─ Мам, у нас остались еще котлеты? ─ Да, в холодильнике. Сейчас разогрею. Проголодался? ─ Немного. Давно вернулась? ─ Где-то полчаса назад. Успела до метели. ─ Тяжелое дежурство? ─ Не очень. Мишка, тебе, кстати, тетя Юля тебе привет передает и паровозик из сериала про Томаса, который ты малышом обожал смотреть по телевизору, а потом на кассете. Вместе выбирали. ─ О, спасибо большое! Это же Перси. Класс какой! ─ Да, роскошный. ─ Мам, а почему ты держишь в руках сову? Обычно же она у тебя на столе стоит. ─ Это мой талисман. Символ мудрости. Когда настраиваюсь на серьезный разговор или анализирую что-то, всегда беру ее в руки. Чтобы глупость не сморозить. ─ А с кем предстоит разговор на этот раз? ─ Уже был. С журналисткой. Она меня домой из роддома подвезла. Настырная попалась. Настаивала на интервью. Решила согласиться, но в обмен на публикацию информации о нашем фонде. Так что разговор пришлось провести без совы ─ вот и благодарю ее задним числом. ─ А тебе не кажется, что это язычество? ─ Разговаривать с деревянной совой? Нет, не кажется. Видишь ли, идею Высшей Силы каждый понимает по-своему. Я вообще долгое время была агностиком, но повидала за свою жизнь ─ в том числе благодаря работе ─ слишком много чудес. Взять хоть твоего родного дядю. Чудом ведь выжил! И не все можно объяснить наукой. В какой-то момент осознаешь, что существует в мире сила, многократно превосходящая твою собственную. И ты уже никогда не одинок, даже если один. И ты просишь ее о помощи, благодаришь, просто делишься с ней всем… И для кого-то эта Сила ─ Бог, он молится на икону, кто-то просто смотрит в небо, кто-то закрывает глаза… А кому-то проще обратиться к природе или к кому-то или чему-то привычному и родному из окружения, может быть, даже к вещи, и через нее, что называется, «установить контакт»… ─ Круто! А откуда у тебя вообще эта сова? ─ Подарил один мальчик, мы дружили в школе. Вместе кроссворды отгадывали… он нес мой портфель, провожал до дома, а сам ехал в подмосковное Одинцово… Однажды сменку мою увез по ошибке… ─ Ты ему нравилась? ─ Наверное, нравилась. Не знаю, вообще меня все мальчики обычно считали слишком умной, поэтому и подарок соответствующий ─ сова… Но с ним было очень весело. Поэтому я ему подарила статуэтку Арлекина. ─ А он был симпатичный? ─ Симпатичный. Забавный. Нос в веснушках. Пухленький такой. Скобы на зубах. По прозвищу Карлсон. ─ Ничего себе! Ну а потом… Вы не общались больше? ─ Потом мы пошли в разные спецклассы в старшей школе, ну и наши пути разошлись. ─ И вы больше никогда не виделись? ─ Ну почему же ─ недавно случайно встретились, только он меня не узнал. А вот я его сразу узнала, хотя он с тех пор сильно изменился, похудел, вытянулся… ─ Ну а вы поговорили? Ты пригласила его в гости? ─ Да нет, не получилось поговорить… Слушай, иди-ка есть скорее, все согрелось, время позднее уже. Я пойду прилягу, хорошо? Голова болит. Посуду потом закинь в машинку. Да, и еще: папа хотел тебя завтра из школы забрать, напиши ему смс, он наверняка не спит еще, тоже в вечернюю сегодня. ─ Ладно... К утру метель поутихла, а Кира, прихлебывая кофе, впала в свое холодно-ироничное состояние и, усмехнувшись, ошарашила Андрея: ─ А ведь, признайся, Жданов, тебе это все только на руку. ─ Что ты имеешь в виду? ─ Ну ведь теперь свадьбу придется отложить, а там, глядишь, само рассосется… Можно сказать, повезло, да? ─ Ты это сейчас серьезно? То есть мне повезло, что отец ложится на операцию? Ты вообще соображаешь, что ты говоришь? ─ А что, разве не так? В общем, в офис они приехали переруганные, взъерошенные, нервные, попутно досталось Вике и женсовету… А Катя уже снимала пальто в каморке, как раздался звонок. ─ Пал Олегыч? Здравствуйте, как вы себя чувствуете? ─ Катя чуть не выронила трубку. ─ Катюша, доброе утро. Неужели и вы уже в курсе? Умоляю, не волнуйтесь вы так, похоже, я всех перепугал. Все в полном порядке, операция плановая, откладывать дольше нельзя. А звоню я исключительно по делу. ─ Вам, наверное, Андрея Палыча? Его еще нет, будет с минуты на минуту. ─ Да нет, я, собственно, к вам. Как вы понимаете, сейчас собирать Совет директоров не с руки. Перед тем как ложиться, так сказать, под нож, хотелось бы лишний раз убедиться, что с компанией все в порядке. От сына я все равно ничего путного не добьюсь, ну а за вами компания как за каменной стеной, поэтому вам ли не знать, каково реальное положение вещей. Повисла пауза. Катя судорожно выдохнула, теребя телефонный провод, и округлила глаза. ─ Павел Олегович, ─ наконец выдавила она, ─ я могу лишь сказать, что план, который мы разработали с Андреем Палычем, эффективен и что я приложу все усилия к тому, чтобы, пока вы будете проходить лечение и реабилитацию, все показатели фирмы максимально улучшились. ─ Катя, вы знаете, я редко говорю такое, но, пока компания в ваших руках, я спокоен. Спасибо вам! Катя как-то вся посерела и, повесив трубку, обернулась к вошедшему Андрею. ─ Доброе утро. Звонил Павел Олегович. Благодарил меня за то, что компания в надежных руках. Я всячески заверяла его в том, что он может спокойно ложиться на операцию. Давно не было так тошно… ─ Кать… ─ Перезвони ему. Да, кстати, это тебе. ─ Катя протянула Андрею DVD. ─ «Гордость и предубеждение». Как обещала. Андрей едва успел взять диск и наклонился было поцеловать Катю, как в кабинет влетела Кира с извинениями, затем они вдвоем позвонили Павлу, а Катя у себя в каморке молча изучала календарик, потом передвигала гирьки на весах, о чем-то размышляя, потом ее вызвал женсовет на обед, потом Ольга Вячеславовна сразу зазвала ее в мастерскую, где, помимо Милко, были Юлиана, Жюльен и креативный директор дома Доминик Дюбуа ─ подготовка к показу шла полным ходом, Катю хотели тоже вовлечь в этот процесс. Так и получилось, что Андрей не видел ее почти весь день. С Ромой он с утра тоже едва перекинулся парой слов ─ о здоровье отца. Потом были бесконечные звонки, выяснения с Милко, беготня на производство… Вся эта суета немного отвлекла Андрея от мыслей о предстоящей отцу операции, но какое-то тревожное чувство недосказанности, охватившее его еще ночью накануне, снова вернулось. Возвращаясь с Кирой с обеда, он был удивлен загадочной и слегка осуждающей репликой Потапкина: ─ Вот мы сидим-сидим тут целыми днями, штаны протираем, а люди подвиги совершают, между прочим. С ресепшен по обыкновению доносились ахи-вздохи, но что-то в услышанном заставило его вздрогнуть: ─ Женщины-врачи! Круто, прямо в воздухе! Как там? Мы его теряем, дефибриллятор! Уж не тот ли это рейс, где Роман Дмитрич… ─ Стоп! Что обсуждаем в рабочее время? ─ Между прочим, обеденный перерыв еще не закончился, ─ обиженно проворчала Шура, протягивая Андрею свежий выпуск «Московского комсомольца». На первой полосе красовался броский заголовок: «Женская неотложка: два врача роддома подарили мужчине вторую жизнь в воздухе» Конфисковав газету, Андрей уверенным шагом направился в кабинет Малиновского. ─ Ну что, друг, пляши. О нас снова пишут. ─ Господи, у них что, других тем нет? ─ подозрительно покосился Ромка на таблоид. ─ А о чем еще им писать, не о политике же? ─ Здесь ты прав. Ну и какой же скандал в стенах «Зималетто» привлек на сей раз внимание наших борзописцев? ─ Не в стенах, а в воздухе, и не скандал, а спасение рядового Малиновского! ─ Что? А ну дай сюда. ─ Андрей вручил газету другу и с удовольствием наблюдал за изменением выражения его лица. ─ Жданыч, но как? ─ Чистая случайность, женсовет обсуждал. ─ Теперь понятно, почему я не мог ее найти: она не реаниматолог, а неонатолог в роддоме и возвращалась с конгресса детских врачей! И фамилию сменила, видимо, по мужу… А еще их роддом собирает деньги для детей-отказников… Так, ну все, я пошел. ─ Стоять! Рабочий день еще не закончен! И так все норовят разбежаться. Так еще и мой вице туда же? ─ Да, ты снова прав: сначала надо установить адрес роддома. ─ Малиновский, не гони коней. Давай уже завтра. ─ А? Что? Завтра? Да, завтра. Конечно. Дружище, спасибо тебе огромное! Просто не ожидал. ─ Да не за что, дело случая. Или судьбы… ─ Сам-то как? ─ Да ничего, нормально все. Потихоньку привыкаю к этой мысли. Знаешь, нам надо очень много всего сделать, пока отец лечится. Чтобы через несколько месяцев представить ему все в лучшем виде. ─ Ну, здесь у нас только одна помощница ─ Екатерина Великая. Все зависит только от нее. ─ Вообще-то не только. От всех нас. От Зорькина с его биржей, кстати, тоже. А ты, кажется, упоминал какой-то супервыгодный контракт с Прагой? ─ Было дело, да. Займусь этим. Ну а как вообще Катя? ─ Вообще хорошо. И спасибо тебе за кинотеатр. Все прошло отлично. ─ Ну а потом? ─ А потом позвонила мама с новостями. ─ Понял. А потом? ─ А потом меня дома ждала Кира с взглядом побитой собаки. ─ Эх, Палыч, Палыч! Надо было тебе позвонить мне ─ я бы, как всегда, нашел выход. ─ Какой выход? Снова твоя квартира? Или отель? Нет, сейчас все должно быть по-другому. ─Почему? ─ насмешливо поднял бровь Малиновский. ─ Напомни мне, пожалуйста, зачем мы все это затеяли. ─ Чтобы получше ее контролировать, дабы не отписала нашу компанию коварному Зорькину, который слишком много знает. ─ Ну вот, а Зорькин не опасен. ─ Ага. И отчет фальшивый писать не нужно, по крайней мере, срочно. Значит, что? ─ Что? ─ Кира? Марш Мендельсона? Та-та-татататата… ─ Заткнись. ─ Почему? Не ты ли поначалу все ныл о ее брекетах, что она не в твоем вкусе… А теперь что изменилось? Привык? Она похорошела? ─ Я, как ты выражаешься, ныл, но не потому, что мне было противно из-за ее внешности, а потому, что мне было стыдно ее обманывать… На самом деле меня к ней тянуло, иначе я никогда бы на это не решился… И после нашей первой ночи, после Катиного дня рождения, я с Кирой уже не мог… ─ Андрей замолчал, ожидая привычной насмешки друга. Но тот ничего не ответил, лишь задумчиво покачал головой. Затем Малиновский встал и быстро заходил по кабинету. ─ Что ж. Диагноз налицо. Давай подытожим. Тебя тянуло к Кате. Ты прикрывался страхом за фирму, а на самом деле дико ревновал ее к Зорькину, а теперь к французу этому. Но при этом ты не отменяешь свадьбу с Кирой, плывешь по течению и вообще, что ты чувствуешь к этим двум женщинам, ты не знаешь. Я нигде не ошибся? ─ Малина, мне и так тяжело, каждый день испытания, говори яснее! ─ Жданов, ты хочешь и на дерево залезть, и штаны, прости, не порвать. Обе женщины прекрасны ─ как видишь, я не шучу. Причем ты разглядел Катю раньше меня. Но от одной из этих прекрасных женщин тебе все-таки придется отказаться, и чем раньше, тем лучше. Я понимаю, все последние месяцы ты жил под сильнейшим прессингом. Но сейчас он, как ни кощунственно это звучит в свете предстоящей операции твоего отца, немного ослаб. И что? Так и будешь продолжать туда-сюда, туда-сюда, словно маятник? ─ Ромк, я не знаю… ─ Да все ты знаешь, Палыч, причем давно… В дверь постучали. ─ Войдите! ─ хором воскликнули оба. ─ Добрый день. Роман Дмитрич, Андрей Палыч, вас обоих ждут в мастерской для обсуждения показа. Кира Юрьевна уже там, ─ на пороге стояла Катя, как всегда, собранная и деловая. ─ Конечно, Катенька. Сейчас будем. Пушкарева кивнула и побежала, но не в направлении мастерской, а в каморку, схватила пальто и молниеносно исчезла в лифте. По пути никого не встретила, потому что Клочкова просто сбежала, женсовет обсуждал в туалете Светину личную драму, а руководство в мастерской ─ предстоящий показ. ─ Але, Коля? Ты дома? Я передумала. Едем на встречу выпускников. Но перед этим загляну к тебе, не возражаешь? У нас ведь есть еще в запасе пара часов.