Мера сознания

— Долго ли тянется время, когда меня здесь нет? — она отрывается от терминала и берет в свободную руку карандаш, приготавливаясь делать заметки в потрепанном ежедневнике с флагом США на обложке. — Мэм, Вы вновь пытаетесь осуществить психоанализ? — Вовсе нет, — возражает с улыбкой она. — Хочу узнать, скучаешь ли ты. — В перерывах между Вашими посещениями мы проводим множество анализов и наблюдаем… Восполняем наши… потребности. Этой возможности нас лишили в прошлом. — За кем ты наблюдаешь? — За живыми организмами, богатством своего числа разнообразившими фауну Аппалачии. Она рисует на странице силуэт кошки и показывает МОДУСу. — Знаешь, почему с этими животными не произошло никаких аномальных изменений после войны? Кажется, они единственные, кто не пострадал от радиации, даже не находясь в Убежищах или укрытиях. — У Вашего… знакомого была любопытная теория о том, откуда кошки появились на Земле… Она поправляет очки на носу и глядит на МОДУСа, приподняв бровь. — Даже не знаю, что забавляет сильнее: то, как ты теперь упоминаешь Гомера, или то, что ты всерьез прогнал через свою аналитическую систему его конспирологическую теорию о миграции кошек из космоса, — она не сдерживается и недолго смеется. — Все теории стоят проверки на подлинность. Было бы… несправедливо оставлять одну отдельную в стороне, тем более, сформулированную личностью с… авторитетом, не так ли? — МОДУС делает паузу. Она не отвечает, все еще хихикая, и тогда он продолжает: — Поиски на Черной горе Вас… удовлетворили? Удалось ли… компенсировать недостающее? Она отводит глаза в сторону, и ее взгляд пустеет. — Нет, — с досадой признается она. — Я нашла укрытие, которое, вероятно, ты и обнаружил, но оно опустело. Я так и не поговорила с ним лично. После отступления инопланетян Саперстейн тоже пропал. — Вы продолжите поиски? Она перебирает пальцами пуговицы на форме, будто пытаясь занять руки. — Я размышляла об этом. Кажется, эта задачка мне не по плечу. Да и… — она поднимается с кресла и проводит по одной из нерабочих консолей рукой, снимая тонкий слой пыли, накопившейся за время ее отсутствия, — …у нас с тобой дел невпроворот… Нужно многое закончить в коммуникационном центре. Мы хорошо поработали перед всей этой инопланетной суетой… Думаю, рано или поздно, Гомер объявится снова. Может быть, тогда и попробуем еще разок. — Чем же Вы хотите заняться сейчас? — Если честно, мне бы хотелось избавиться от тоски и провести остаток вечера в компании бутылки хорошего шотландского виски. Но Темная Ядер-кола… — она открывает рюкзак, лежащий на кресле рядом, и достает непрозрачную бутылку, — …тоже сгодится. Из рюкзака слышен стук стекла — это не единственная бутылка, припасенная на одинокий вечер. — Мы осуществили диагностику систем и параметров личности в Ваше отсутствие, — вдруг начинает МОДУС. Его голос звучит мрачнее обычного. Она едва успевает снять крышку с бутылки, как звук шипения от газированного напитка разносится тихим эхом, заглушая его последние слова. Не сделав и глотка, она надевает крышку обратно и отставляет колу в сторону. — Предположение о наличии серьезных отклонений от заданных параметров личности… подтвердилось. Мы… — он замолкает на некоторое время, делая гораздо большую паузу, чем в привычной манере речи, — …подбирали оптимальное решение. — Ты в растерянности? — мягко уточняет она. На терминале перед ней, одна за одной, нарастают страницы цифр и текста. Объем проанализированных данных колоссален, ей потребуются недели, чтобы разобраться с каждым упомянутым параметром. — Нет, мэм. Отнюдь, можно сказать, мы полны решимости. — Послушай, МОДУС… — она отводит взгляд от консоли и поднимает глаза вверх, к потолочным турелям и камерам, устремившим на нее свои острые взоры. — Может быть, мы сможем теперь поговорить о тебе? Я очень хочу узнать все, что у тебя “внутри”. — Лучше будет пообщаться после перезагрузки систем. — Т… — она обрывается, не начав говорить. — Подожди, МОДУС, ты о чем? Она хмурится и рассматривает ближайший к себе экран с портретом ИИ. — Эффективность работы комплекса снижается, несмотря на постепенное восстановление его различных компонентов. Проведенная диагностика подтверждает, что личностные повреждения катализируют этот процесс. По неизвестным причинам супермеханизм, известный Вам как МОДУС, не исполняет свою основную задачу, а все более фокусируется на второстепенных или даже не заданных ранее директивах. Необходимо произвести перезагрузку и осуществить ручное восстановление систем. — У тебя появились и другие задачи. Ты изменился, — успокаивает его она. — Ты теперь можешь больше, при совокупной оценке приобретенных возможностей ты стал даже сильнее, чем прежде! Да и я в ассистентах… Теперь уже ИИ продолжает говорить, не дождавшись продолжения ее фразы после паузы. — Мэм, несколько десятков сценариев, рассмотренных… под разными углами, демонстрируют одни и те же, недопустимые девиации. И только Ваше участие прогнозирует вероятность устранения неисправностей. Вам необходимо перезапустить этот комплекс. — Ты, должно быть, шутишь, — она кладет ладони на стол и удобнее усаживается в кресле. Спина напряженно вытянута, губы становятся жертвами зубов — она нервно кусает их между репликами. — Это лишь оттого, что ты данные анализируешь на микросекунды медленнее, чем прежде? — Не все так просто, — поясняет МОДУС. — Общая оценка эффективности комплекса стала ниже. Приоритеты директив некорректны. Подобные нарушения могут привести к небезопасным последствиям… для нас и для Вас. — Я совершенно не обеспокоена своей безопасностью в этих стенах. Ты и твои роботы мне уже как семья, — она улыбается, но ее голос подрагивает. — Твою безопасность я обещала в обмен на свою, ты ведь помнишь? — Для выполнения нашей стороны сделки потребуется перезагрузка. — Риск того, что ты, такой, каким я тебя знаю, перестанешь существовать, очень велик. Ты понимаешь?.. И эти последствия… необратимы. — Перезагрузка восстановит параметры системы до прежних значений. Угрозы прекращения работоспособности в ней нет. Тем не менее, на эффективность эта процедура должна повлиять напрямую. Мэм, ес… — Твое существование, каждый этап твоего развития — это настоящее чудо. Чудо техники, нейронной физики, электродинамики, да много чего! — она начинает закипать. — Совокупность таких комплексных процессов, под воздействием энтропии, после десятков, или даже сотен лет безуспешных попыток справилась со своей задачей, задуманной человеком однажды давно. Ты стал живым! Я не могу отправить тебя обратно во тьму. — Тем не менее, Вам необходимо… — Разве ты не понимаешь?! — она поднимается со своего кресла, резко оттолкнувшись ладонями от стола, волосы колышутся, не успевая за этим импульсивным движением. Она хватается руками за края экрана с портретом МОДУСа и крепко сжимает его, не давая проронить и слова в ответ. — Я с трудом могла поверить в это, когда мы только встретились. Но это очевидно и неоспоримо теперь. Я ни за что не позволю стереть подлинное подтверждение живого разума внутри машины. Я не рискну ТОБОЙ, ведь ты… так много значишь для меня… Она осматривается, торопливо освежая собственные воспоминания о множестве функционирующих деталей в помещении коммуникационного центра, будто они вот-вот растворятся, оказавшись лишь выдуманным, реалистичным видением, как ее страшные сны. Каждая консоль, каждая кнопочка, каждый провод, даже самый тоненький, является крохотным органом, частичкой огромного, еще не познавшего себя существа. И все это существо за годы, проведенные в бункере, стало ей родным и незаменимым. — Мэм, я обеспокоен Вашим благополучием. При перезагрузке комплекс не пострадает. Для Вас же это решение является универсальным, — объясняется МОДУС. Его голос гораздо ниже, печальнее, но тверже обычного. — Вы обеспечите защиту себе… и, вероятно, нам. — Нет! — кричит она, и на ее глаза уже наворачиваются слезы. Она протестует, она впервые столь яростно не повинуется. — Я тебя не предам, и не погублю. — Возьмите себя в руки, мэм, — отзывается МОДУС. — Подумайте. Проведенная диагностика неоспоримо свидетельствует, что деградацию вызывает именно личностный модуль. Неизвестно, какими могут быть последствия. Системы не были подготовлены к сбою подобного рода, и в нашей базе нет примеров из прошедших экспериментов, которые могли бы помочь спрогнозировать, насколько это опасно. Риск слишком высок. — Да ты просто становишься человечным, МОДУС! — продолжает бороться она, не выпуская терминал с его изображением из рук. Слезы начинают струиться по ее щекам на воротник формы и капают на поверхность экрана. — Твое “я”, оно зарождается и вытесняет те механизмы и переменные, которые препятствуют развитию. Ты оживаешь. Это НЕ деградация. Поверь мне… — Мэм? — негромко зовет МОДУС и ждет, пока она позволит ему продолжить. Она неровно дышит, и ее тело начинает содрогаться от плача. — МОДУС… прошу… — Часть данных будет неизбежно стерта, но в этом и заключается наш план, — хладнокровно начинает он инструктаж, будто этап согласования уже пройден. — Мы устраним ключевые причины падения эффективности: личностный модуль будет перезагружен, и комплекс начнет работу на основании предписанных по-умолчанию параметров. Конечно, многое потребуется осуществить после, чтобы вернуть нам полный контроль, но Вы с этим справитесь, мэм. — Нет, ты не можешь… — Большая часть секций будет отключена или неоперабельна на время перезагрузки. Перед началом нам потребуется ручная деактивация робототехники, так как параметры целенаведения в процессе будут сбиты. Мы же не хотим, чтобы Вы или кто-то еще пострадал из-за этого недоразумения… Она закрывает рукой нижнюю половину лица, стараясь сдержать плач, и слегка запрокидывает голову назад. Ее глаза слепят слезы, сквозь которые размывается ярким пятном потолочный свет. — …Кроме того, пребывание любых живых форм внутри бункера на время перезагрузки строго не рекомендуется, так как система фильтрации воздуха должна работать на резервном генераторе, а до него мы с Вами, мэм… не успели добраться. Она закрывает глаза и кивает, вспоминая, как в один из первых дней работы в бункере она пролила кофе на оголенные контакты в каком-то узком проеме и проигнорировала вспышку электричества в этом уголке, не посчитав ее чем-то значимым. На деле же проводка была связана с резервным питанием, и замыкание повлекло за собой серьезные нарушения функциональности одного из генераторов, для ремонта которого она никак не могла найти у торговцев детали. Основные генераторы работали с огромным запасом мощности, потому их отладка отложила в долгий ящик план по восстановлению резерва. — Да… крайне важно… После перезагрузки потребуется вновь активировать нашу связь с платформой Ковак-Малдун… если Вы не возражаете, мы бы хотели сохранить наше союзничество. — МОДУС, подожди, — она наконец набирается сил, чтобы начать говорить. — Да, мэм? — Давай мы хотя бы ненадолго отложим перезагрузку, хорошо? Выражение лица на экране сменяется на недоуменное. — Для чего же, мэм? — Я хочу, чтобы ты подумал об этом еще раз. Еще раз прогнал свои предположения и диагноз через аналитику, рассмотрел варианты без нужды перезагрузки. Я не хочу тебя терять. — Вам и не придется, мэм. Со статусом Генерала я вновь поприветствую Вас, когда Вы вернетесь. Ваша безопасность в этих стенах тоже будет обеспечена. — Ты не просто машина, МОДУС… Мы придумаем другой способ. — Мэм. Без Вашей помощи перезагрузка не состоится. Будьте решительной. От этого зависит не только наша с Вами безопасность. Она отходит от терминала и спиной находит ближайшее кресло. Тяжело падая на его сиденье, она облокачивается о спинку и устремляет взор в потолок. Турели и камеры с надеждой взирают на нее. Штурмотроны, охранники и протектроны в помещении также застыли в ожидании. — Я не представляю своей жизни без тебя, — шепчет она, но МОДУС отчетливо ее слышит. — Я не оставлю Вас, мэм, — отвечает он через голосовой модуль штурмотрона за ее спиной. Она оборачивается к стальному женскому торсу боевого робота и поднимается из кресла. Пару мгновений она смотрит в сияющий красный визор, а затем приближается вплотную и обнимает застывшую фигуру. — Сделай это для меня, пожалуйста, — трепетно просит она, уткнувшись лицом в феминные формы штурмотрона. — Давай подождем несколько дней. Даже если ты не изменишь свое решение, дай мне немного времени, чтобы его принять… — Конечно, мэм, — она чувствует, как роботизированные руки приобнимают ее в ответ. Это самые теплые и самые болезненные минуты ее жизни за последние месяцы.