Обязанные

Местное светило совсем скрылось за лесом и тьма, спустившаяся на дом, практически полностью сожрала его. Лера довольно долго шла к дому, еще дольше раздумывая о том, стоит ли ей заходить. Растерянность не успела в полной мере ощутиться, потому что очень скоро перешла в свое максимальное состояние — безразличие. Девушка еле плелась к горевшим в темноте равнодушно-желтым окнам только потому, что за эти пару минут на собачьем холоде успела продрогнуть. Ватные ноги, казалось, шли сами по себе, практически не слушаясь. Но они прекрасно справлялись со своей прямой обязанностью, так что она и не обращала внимания ни на что другое. Просто шла и все. Ее бы даже удивило, насколько быстро переменилась погода, если бы не было так все равно. Единственное, что начинало беспокоить, это то, что пронизывающий ветер лизал кости так, будто на ней не было ни одежды, ни кожи. Спину ломило, и каждый позвонок воспринимался не как часть ее тела, а как кусочки выпотрошенного пазла, разбросанные внутри нее в хаотичном порядке. Даже пальцы рук стали такими тяжелыми, налились свинцом или платиной — и тянули в ад, прямиком куда-нибудь круг так на пятый. Коснувшись наконец этой дурацкой ручки, девушка дернула ее, вложив в этот жест остатки всяких сил. Кристины во всепоглощающей темноте туманной, а потому беззвездной ночи она не могла разглядеть, но точно знала, что девчонка идет следом. Только тоже чуть отстает. Знала ли Кристина, куда вел этот чертов портал? Что случилось с ее домом? Она утаивала правду, или точно так же понятия не имела, что произошло. Яркий свет больно ударил по глазам, заставляя щуриться. Лера ненавидела такие сцены, ее лицо должно быть сейчас искривлено в нелепой гримасе. Она закрыла его ладонью. — Где Кристина? Первый вопрос, который встретил ее в этом месте. — Идет там где-то, — последовал хмурый ответ, и молодой человек, что прежде не особо разговаривал с ней напрямую, тут же исчез на улице, предварительно пропустив девушку внутрь. Лера не стала церемониться с дальнейшим планом действий. Зашла, движимая нахлынувшей озлобленностью, и с размахом захлопнула дверь. — Тише, выбьешь окна в этой халупе, — Лерой с натянутой улыбкой хмыкнул, помешивая какое-то сомнительное варево на печке поварешкой. — И поделом, — раздраженно фыркнула в ответ Лера, присаживаясь прямо напротив него на один из высоких барных стульев. — Вы были там, да? — в его голосе не было злости, но что-то другое, граничащее между участием и напряжением, — Почему ты такая мокрая? Лера раздраженно скинула с лица налипшие пряди волос. — Ваши порталы находятся в воде, если ты забыл. Он кивнул, мол «так и думал». — Да, но почему Кристина не подсушила тебя? — Сам у нее спроси. — О, нет, — он в обезоруженном жесте помахал руками над головой, — Это не так безопасно, как может показаться. — Что у нее за проблемы с водой? Я ничего такого не заметила, разве что она летала над ней, пока я пыталась не утонуть. — Как-нибудь, я думаю, она сама тебе расскажет, — Егор, что до этого изображал из себя самую трагичную статую сгорбившегося над чистым листом пергамента человека, наконец заговорил. — Правда? Я бы не стал на это надеяться, — хохотнул Лерой, — Ты, насколько мне известно, до сих пор ничего не знаешь. — Но я и не спрашивал, — равнодушно пожал плечами парень, парировав, — Захочет, сама расскажет. Они были подозрительны в своем игнорировании того, что Лера, что Кристина просто ослушались их запрета. Лера думала, ей придется выслушивать нотации или что-то типа того, но нет. Ни слова. Стоило Лере потерять интерес к диалогу, вновь ударившись в размышления о ненадежности чужих слов, который подтачивал всепоглощающую ненависть, смешанную с разрывающем душу одиночеством, как вдруг почувствовала прокатившееся по всему телу тепло. Оно пробежало юркой змейкой от пяток по позвоночнику и до макушки, захлестнув ее в полной мере. Посмотрев на себя, девушка заметила, что от ее одежды идет пар: промокшая одежда сохла прямо на ней. Вернув Егору ошарашенный взгляд, она столкнулась с легкой едва различимой улыбкой, которая все равно не скрывала печальных глаз: возможно, он сразу обо всем знал, но обнадежил ее, чтобы Лера больше не лезла. Возможно, он сам спутал свои дурацкие порталы! — Так что, ты поговорила с кем хотела? Все сделала? Никого не встретили? Лерой отставил котелок на самый край печки, куда жар практически не доходил до него в нужном объеме. Что-то тушит, — подумала Лера, проигнорировав все его слова. Девушка выдохнула и уткнулась носом в собственный локоть, разместившись на стойке. Ей просто хотелось тишины. Наверное, они это понимали. Кристина и Драгомир — парнишка с каштановыми волосами, самый симпатичный и молчаливый из всех, вернулись спустя некоторое время. Задайся она этим вопросом, Валерия бы не смогла точно отследить спустя сколько времени, но, когда дверь открылась, Лерой опять заговорил: — Молчишь, молчишь! Значит, все прошло не так, как хотелось. Хотелось ему поддержать ее, или он издевался — ей было абсолютно плевать. — Иди к черту, — пробубнила она из своей максимально закрытой и сосредоточенной на себе позы. Она пожалела, что нахамила ему уже через минуту. Все же, он не был виноват во всех ее проблемах. — Как ты? Хотя нет, молчи. Я говорил тебе, что это плохая затея, и не только я, между прочим, — Лера выпрямила спину и нашла его полностью повернутым в ее сторону. Такой его ответ был довольно обидным, пусть даже и это она сама только что послала молодого человека куда подальше. Лера посмотрела на него, собираясь ответить, но затем смысл последней фразы дошел до ее оголенного сознания, и понимание, что он обращался не к ней, освободило от необходимости говорить. Извиняться, в частности, как хотела еще не до конца убитая совесть. — Поэтому я ничего тебе не скажу, — огрызнулась Кристина и бессильно рухнула рядом с ней на стул, — Тебе как раз нужно вернуться к своему хрючеву, — проигнорировав укоризненное «Кристина!» от Драгомира, она как ни в чем не бывало продолжила, — А мне нужен чай и долгий, — шумно зевнула, — желательно очень долгий сон. — И все же, как успехи? Ни на кого не нарвались? — Лерой абсолютно проигнорировал хамство, и правда вернувшись к котелку. На Леру он бросил один единственный сочувствующий взгляд. Опять. — Нет, там ничего и не было. — Как так? — Ну так. Кроме этой идиотской воды, там ничего не было. — Так вы даже не дошли до ее дома? — Нет, — девушка пожала плечами, легкомысленно теребя кончик косички. — Где вы оказались? Как только заговорил Егор, все внимание Кристины тут же было адресовано ему, приобретая агрессивные нотки. — Это нужно спросить у тебя, где мы оказались? — девчонка нахмурилась, — Она сказала, что не узнала тех мест. И что портал вывел нас далеко от ее дома. — Портал находится в том же месте, где и должен быть. Я могу сходить проверить координату, если хочешь, но уверен, что он там же, где и был накануне. — Проверь, — Кристина скривилась, намекая на то, что с ним явно что-то случилось. Если она все еще хочет втереться к ней в доверие тем, что прикидывается будто ничего не знает о том, что произошло часом ранее, то, черт возьми, у нее начинает получаться. Она либо и правда не причем, или лжет убедительно. Ужин, который им насыпали — какой-то суп с птицей, Лера съела без остатка. Ей все равно было больше нечем заняться. И пустота внутри требовала, чтобы ее хотя бы чем-то заняли. Егора не было всего... она не знала сколько точно. Плевать. Отстраненно наблюдала за тем, как Лерой поставил на небольшую печь котелок с водой для чая, кинув туда каких-то ужасно пахучих трав. Ярче всего чувствовалась мята. Интересно, насколько перекликалась флора Земли и местное .. чем бы это ни было. — Он не мог мигрировать, — обречение, с которым парень сказал это, вернувшись в дом, заставило Леру поднять на него взгляд. — Где был этот портал? Когда ты пришел ко мне в самый первый раз, скажи, как далеко он находился от моего дома? — Я прокладывал пути, ориентируясь непосредственно на твои координаты, поэтому он был в ближайшем водоеме. Там была речка, но прокладывать портал туда было слишком трудно, поэтому я взял озеро. — Карьеры, — она зарылась ладонями в волосы. Резинка на голове совсем ослабла, а потому порядочное количество волос рассыпалось перед ней на столе, выбившись из хвоста. Выглядела она откровенно неважно. — Какова разница во времени между этим местом и Землей? — Один к одному почти. Длина дня практически идентична, различие лишь в несколько десятков минут, но время суток разное, поэтому там прошло ровно столько же дней. Если бы Лера подняла глаза от созерцания столешницы, она бы заметила, что Егор выглядит виноватым. И он точно также не смотрел на нее, как и она, не отрывая взгляд от своих ботинок. — Портал находится ровно в том же месте, что и был, и пока что я думаю, что есть одно разумное объяснение. Его перебила Кристина. — Город затоплен.

***

Лера не сказала ни слова. Она сидела на стуле, бессмысленно уставившись в пустоту невидящим взглядом. Нога под столешницей сама по себе беспечно болталась, то сбавляя, то набирая темпы. У тети было голубое атласное платье и желтые туфли. Она надевала их на торжественные мероприятия вроде дня рождения Леры или Нового года. Если все, что сегодня произошло — реально, а не просто часть многослойной выдумки, приправленной иллюзией или психотропными, то ей навряд ли когда-либо удастся увидеть это платье на ней снова. Тишина была давящей. Их молчание, взгляды, которые она намеренно игнорировала. Тошнотворно-раздражающие вздохи, полные понимания и сочувствия. — Я пойду наверх? Очень устала, хочу спать, — пояснила девушка бесцветным голосом. На самом деле она не хотела. Все, что угодно: смеяться, заливаясь не верящим хохотом, истерично кричать, обвинять в безумии Егора или весь мир. Расплакаться в конце концов. Но больше всего ей хотелось спрятаться и прожить этот момент в полном уединении с собой и ее прошлом, в воспоминаниях. В любом случае, оставаться здесь в компании этих участливых рож было невыносимо. Ее отвели в ту же комнату, и Егор дал ей новую рубашку перед сном. Для Леры еще в тот же день установили непритязательный старенький диван. Лерой всучил ей подушку и тонкий плед, так что сейчас это почти воспринималось, как возвращение к тому, что она хотя бы знала и к чему привыкла за это время. Плед из верблюжьей шерсти, которым она укрывалась половину своей жизни, всегда казался ужасно колючим. Тете даже пришлось приобрести уплотненную наволочку специально под него. И только когда зеленый плед с простецким узором в виде листьев оказывался внутри нее, им было возможно укрываться. Сейчас он, должно быть, утонул, вместе с ее домом, тетиным огородом, книгами из домашней библиотеки, сараем, набором коллекционных ножей из дамасской стали, сушилкой, что в хорошую погоду выносилась на улицу, и всей ее прошлой жизнью. Что стало с городом? Ее маленькая тихая Молога, где все друг друга знали. Что стало с бабушкой Настей, живущей по соседству на улице Революции? Что стало с двумя ее кошками? А с одноклассницей Гелей? С Мишей, который нравился ей в шестом классе? Как вообще все это вышло? Это звучало, как бред. Выглядело, как бред и, скорее всего, и было бредом, но червячок сомнения, прогрызая логику, все же был против такого вывода. Те мужчины, что пришли забрать ее, и которых она так смутно помнила сейчас. В данный момент девушке с трудом верилось в то, что их подослал Егор. Он, нужно признать, все же довольно последовательно и успешно втирался к ней в доверие своими попытками ей помочь. Но стоило ли доверять искренности его побуждений? Не создавал он впечатления хитрого интригана, хоть и все вокруг него выглядело подозрительным. Этот его виноватый вид, отчаянные попытки сделать хоть что-то, что ей понравится, улыбки, забота. Было ли это игрой на публику? Ей казалось, что порой слишком оголенно чувствуется искренность, но как она могла быть в этом уверена, когда совершенно его не знала? К тому же, его идиотская просьба не упоминать магазин, по какой-то причине. По вполне конкретной, как рассудила девушка: он ее стыдился. Не удивительно, с одной стороны. Они, она была почти уверена, были все магами, волшебниками, чудесниками. А она? Была, но, очевидно, совершенно никчемным, ведь она ни черта не умела, росла вдали от этого и не была до конца уверена, что думает по всему этому поводу. Город. Это звучало, как фантастика, но она находилась на другой планете в каком-то кармане и пользовалась порталом? Если Лера отметала версию о том, что Егор сам утопил целый город, следовательно, это был кто-то другой. Кто-то сильный, жестокий и тот, кто мог себе это позволить. Все это вполне могло значить, что город мог быть подвергнут нападению и в результате утонуть по воле какого-то инопланетного психопата. С другой стороны, что бы вообще осталось от Земли, если бы каждый второй волшебник с другой планеты наведывался туда и топил целые города? Но, эта ситуация была нетипична, так что... Егор говорил, что какая-то неведомая сила вытолкнула Леру на эту планету только потому, что она была наиболее похожа на Итогу. Или Итога на Землю... Валерия представила, как таинственный дух выбирал из выстроенных в рядок и наделенных жизнью планет лучшую. Сколько всего таких во Вселенной? И все же, Молога затоплена. Вывод настиг ее разум: Молога затоплена. Два слова, кристально чистых и ледяных, сеть которых прозрачна и до боли неотвратима — как вода. Ей хотелось спрятаться от этих мыслей. Девушка накрылась тоненьким коричневым пледом, что выдали ей здесь, с головой. Если затопление произошло внезапно, есть ли вообще вероятность что кто-то спасся? Как это вообще, черт возьми, возможно? Целый город! Но это могло быть стороне вмешательство магии, так что она не знала, как все это работает наверняка. Ее мышцы неприятно сводило, а зубы скрежетали, когда она касалась нижней челюстью верхней. Трупов то они с Кристиной не видели. Ни одного. Неприятный скрип отдавался в висках, без веских причин. Вслед за ними, начало омерзительно сводить суставы. Тела погибших сначала погружаются на дно, и только потом всплывают. Спустя сутки. Ее коленки скрипели, но ведь она даже не стояла. Просто лежала на глупом диване. Мягком, стареньком диване — здесь. Яркий образ Джека, уходящего ко дну, так некстати пришелся в голову. Его, и нескольких тысяч других безвинных людей.* Она стукнула коленкой о коленку, чтобы унять раздражение, или, хотя бы, переключиться. А что стало с тетей? Ее любимая малина, должно быть, уже пропала из-за всей этой воды. Заломила за спиной руку, ложась на нее. Как-то Валерия читала, что самая ужасная смерть — от утопления. Сначала человек задерживает дыхание, если понимает, что происходит. Но долго в таком состоянии он находиться не может, поэтому в какой-то момент, когда уровень кислорода в крови снижается, желание сделать вдох становится непреодолимым. И тогда все происходит. Вода попадает в легкие, и тогда, от нехватки кислорода, страдает мозг. Попадая в легкие, вода изнутри разрывает стенки легочных альвеол. Далее вода попадает в кровь, разжижая ее, и перетекает в левую половину сердца, куда поступает кровь из легких. Самое примечательное в том, что зачастую человек уходит ко дну совершенно молча. Неужели все-все умерли? По ее вине. Она обрекла всех на это? Слёзы уже давно размазались по лицу, а воздуха под пледом стало катастрофически мало. Но девушка не спешила скидывать его, ища в мгновении уничижительные нотки отмщения ей, которого хотели бы все погубленные по ее вине жизни. Она упивалась этим моментом, смакуя медленны вздох. Постепенно образы в голове становились ярче. Она слышала крики людей, обвинения в свой адрес, придумывала смехотворные оправдания, которые сама всегда презирали в стиле «Я не хотела этого» или «Это не моя вина». Факт был прост: случилось то, что случилось, и ее непосредственную вину не было необходимости доказывать. Неожиданно для себя девушка ощутила, как вода поглощает ее, принимая в свои холодные беспокойные ледяные объятия. Сначала это казалось таким естественным, словно судьба, которой ей удалось избежать, когда ее спасли от тех мужчин, в наказание решила утопить ее прямо здесь, под этим пледом. Она, наверное, была готова к такому исходу событий. Она приняла бы все. Совершенно не удивилась бы, если бы вода и правда начала поступать просто так. Готова была оправдать все магией. Она уже не лежала на кровати, под ее спиной, ногами и затылком была только водная гладь, которая и удерживала ее на поверхности. Это ощущение легкости, было сродни тому, как летом они с одноклассницами ходили на речку, и там, в укромной заводи под ивой, лежали на воде, легко удерживая равновесие, и загорая под летним солнцем. Все изменилось, когда она ощутила покалывание на своей щеке. Оно раньше не было колючим, и плед будто стал тяжелее. Лера раскрыла глаза, и обнаружила себя совершенно потерянной. О равновесии можно было забыть, и Валерия столкнулась с мыслью о смерти более буквально. Ноги потеряли опору и провалились под воду, исчезли и диван, и подушка. Девушка лихорадочно скинула с себя плед. Салатовый, с желтым аляпистым узором, выложенным из листьев. Он тяжелым мокрым грузом пошел ко дну, а она оказалась одна — посередине бескрайнего водоема — безо всякой опоры. Руки суетливо начали двигаться в воде, расталкивая толщу вокруг себя. Нервные движения не способствовали нормализации самоконтроля. Что в самом деле произошло? Лера осознала, что вокруг было светло. Ни дивана Кристины, ни ее вещей вокруг не наблюдалось — вокруг сплошное несоленое море — и ни души. Но стоило ей только подумать об этом, как справа мелькнуло что-то. Маленькое, но достаточно крупное, чтобы его можно было идентифицировать как собаку. Она не двигалась. Тупо зависла в воде, не шевелясь. Ее белая шерсть, когда мокла, всегда становилась серее — она помнила это потому, что видела, как эта же собака сотни раз попадала под дождь. Соседская Найда. Лера дернулась, и от этого движения сама чуть не ушла ко дну. Она поспешила отгрести подальше, убежать куда-угодно, но вдруг напоролась на еще одно. На этот раз прямо перед ней всплыла кошка. Лера снова отвернулась, но вдруг в нескольких метрах от нее показалось то, чего она больше всего страшилась увидеть: тело. Некогда еще совсем живой и до ужаса вредный сосед — дедушка, преклонных лет, Степан, который как-то отчитал Леру за юбку «непозволительно короткой для барышни» длины. Юбка была не очень короткая, по мнению Леры, однако, деду Степе так не показалось. И вот он здесь. Она отдаленно видела его тело, и, слава всем богам мира, не видела лица: оно было погружено в воду. Вены на руках набухли и посинели, вода накатывала на его плечи, и сходила обратно, словно облизывая. Это был он. Тяжесть вины многократно усиливалась, с появлением в ее поле зрения новых тел. Они появлялись по одному, точно всплывая со дна, чтобы затем броситься ей в глаза, укорить за их смерти. За каждую из них. Женщины, мужчины, старики, дети, животные — все слилось для нее в единую устрашающую картину. О т в р а т и т е л ь н о е ощущение безысходности. Непостижимая тяга заставила ее пойти ко дну, не успев набрать воздуха. Вокруг нее закружились тела, пустые фоторамки, столовый сервиз. Но самое страшное представляли отдельные детали, которые Лера подмечала. Утробные крики — и те, были бы менее устрашающие, чем темнота. Скрежет зубов около ушей, и даже клацанье гнилых костей — но ничего не видно. И даже сквозь толщу воды просачивалась удушливая вонь, от которой хотелось лично передавить себе глотку. Темнота, от которой тянуло выдавить себе глаза. Она не любила темноту. Не находила в ней покоя или чего-то приятного. Вдруг все изменилось. Давление, чуть не размозжившее ей голову, наконец пропало. И голос, смутно знакомый, тихо-тихо прошептал ей на ухо — «Проснись». Лера резко села, сбросив с себя шерстяной потяжелевший кусок ткани. Плед беззвучно скатился на доски пола, и Валерия проводила его бешеным взглядом. Сон. Просто сон. Она ощупала свои руки, дотронулась до щеки, ощущая на ней влагу из-за недавних слез. — Не плачь, — голос прозвучал совсем рядом с ней и совсем не во сне. Девушка обернулась на него, чтобы определить источник, но никого не увидела. Кристина спала на соседнем диванчике, совершенно не двигаясь. И вдруг в темноте она заметила силуэт, едва отделимый от мрака. Женский, со шляпкой с огромными полями. — Ты кто? — девушка вскочила с кровати. Вторая половина пледа запуталась в ногах Леры, и девушка, попытавшись вскочить, свалилась на пол. — Кристина! — Валерия повысила голос, но девчонка на соседней кровати никак не реагировала, — Кристина! Очнись! — Не буди ее, — равнодушно отозвалась женщина, — Зови меня Росс. — Меня должно успокоить ваше имя? — Лера вскочила на ноги и тут же отошла от нее к окну. Но женщина не слушала, продолжая гнуть свою линию. — Сейчас нам с тобой предстоит разговор. — Какой разговор, о чем речь? Я даже не представляю кто вы и откуда здесь взялись, — догадка прошибла разгоряченный мозг, еще не отошедший после сновидения, — Вы — моя мать? Послышался смешок. — К счастью, нет. — О, большое спасибо. — Нет. Я куда ближе, чем мать. Я — твоя Тень. — Я представляла свою Тень чуть ниже и не такой старой. К тому же, намного более плоской и черной. — Твое мастерство острить поражает, — равнодушно хмыкнула женщина, и продолжила серьезным голосом, — Но попридержи язык. У нас не так много времени на это. — Ладно, — почему-то согласилась Лера. Эти нотки в ее голосе казались слишком знакомыми. Разумеется, сходство имен сразу резануло ее слух, но она откинула эту мысль сразу же, как только она появилась. Но то, как говорила эта таинственная женщина — Тень. — Отлично. Как я сказала, я — твоя Тень, самый верный союзник. Твой сон — не больше, чем субъективная переработка твоего мозга полученной за день информации, включая мысли и действия. Так что, не переживай. Все эти люди, которых ты видела в воде — не утонули. — Что тогда с ними? Где мой дом? — Молога ушла в прошлое еще задолго до твоего появления на Земле. Сейчас она там, где и должна быть. Не думай об этом. — Нет, объясни! Почему мы не смогли попасть в Мологу через тот портал? Как так — там, где и должна быть? Что это, черт возьми, должно значить? Нас должно было перенести в карьеры, и Егор сказал, что портал исправен, но попали мы в Рыбинское водохранилище. Как ты это объяснишь? — Я повторяю, не беспокойся за город. Этих людей не существовало в том времени, в которое они были помещены, пока ты пребывала на Земле. Когда якорь был при мне, я позаботилась обо всем заранее. Подумай лучше о тете. — Что с ней? Где Роза? — Ее никогда не было, — ее голос ожесточился, — Тебе нужно поскорее принять суровую действительность и уделить свое внимание тому, что действительно важно. — Что? — это заявление стирало остатки логики из ее слов. Жестокость и категоричность, с которой она говорила вдруг выбила из Леры все эмоции. — Твоя тетя была только моим отражением в этой реальности. Альтер эго, если хочешь, которое оберегало тебя в той форме, в которой это было необходимо и ровно столько, сколько этого требовали обстоятельства. Лера молчала. Она тупо блуждала взглядом по ее стройной фигуре, по острым чертам лица и шляпе на ее голове, тонкие изгибы плеча, покрытых шелком, и струящуюся юбку платья, но ничего не могла сказать. — Я не верю вам, — она сухо поджала губы и снова села на диван, — Думаю, что вы лжете. Только зачем — я не понимаю. — Я не собираюсь ничего тебе доказывать, если ты ждешь этого. К тому же, Тень не лжет. — Не жду, — безразлично пожала плечами девушка, — Честно, не жду. Да мне и все равно. — То есть истерики не будет? — в ее голосе проскользнули недоверчивые нотки. — Нет, с чего бы. Если вы и правда Альтер эго моей тети, то должны были бы об этом знать. Я просто не могу в это поверить. — Как раз из-за этого факта я и ожидала от тебя более бурных эмоций. Но, должно быть, так даже к лучшему. Тебе придется поверить, для твоего же блага. Пройдешь все стадии принятия в ускоренном темпе. — Будем обсуждать тонкости изучения психологии на Земле? Она давно не чувствовала себя так подавлено. Вопреки тому, что сказала, Лера поверила ей безоговорочно. Что-то было в том, как вела себя эта таинственная гостья. Ее манера речи, голос и даже легкий холод безразличия, которым был пропитан весь диалог. Тень не лжет. — Нет, не будем. Я лишь хотела донести до тебя, что тебе не следует беспокоиться о Мологе и несуществующей тетке. Начни тренироваться. Я пока не могу помогать тебе, поэтому слушай брата и делай так, как он говорит. Он научит тебя основам. На этом все. Она исчезла так же неожиданно, как и появилась. Будто ее и не было вовсе. Как проекция, которую вдруг выключили, и она просто пропала. Растворилась в небытие, отделившись от тьмы и примкнув к ней обратно. Лере казалось, что она была объемной, но теперь, когда женщина исчезла, в голове Леры был только 2D образ. Ведение, возникшее из темноты. Иллюзия. Она больше не могла уснуть. Кристина снова стала сопеть, издавать звуки, и Лера ощутила мурашки, когда поняла, что Тень сделала что-то такое, что заставило Кристину не дышать и не двигаться. Она остановила время. Могла ли она перенести целый город во времени, как говорила? Девушка смотрела в черноту стены и прокручивала в голове мысль, что теперь не может быть в безопасности. Это хрупкое ощущение утрачено, вместо него девушка кожей ощущала, как за ней следят. Они — глаза — чудились ей на стенах. Выпирали, как волдыри, но вместо зрачков или белков внутри кипела черная вода озера, в которой было навсегда похоронено все ее прошлое. И люди, которые, по словам Тени, подобно куклам плясали вокруг нее всю жизнь. Город, который не существовал, или был перемещен во времени, или что-то такое. Тоже сплошь декорации. Лера почувствовала невероятное единение с героем Джима Керри.* И шоу — вся ее жизнь. Через несколько часов в комнате стало слишком тягостно. Ей все казалось, будто за ней наблюдают, и из тени вот-вот отделится эта женщина в шляпе и начнет ее душить, как задушила несколькими часами ранее все ее надежды найти тетю парой коротких фраз, в буквальном смысле соединившись с ее таким родным и знакомым образом. Ей ничего не объяснили толком. Это было так кощунственно и жестоко с ее стороны. Так просто перечеркнуть человека вместе со всеми воспоминаниями, связанными с ним. Сказать, что он не настоящий. Что его никогда не было вовсе. И город, и все ее бывшее окружение. А как тогда понять, что она была настоящей? Круто сменить траекторию жизни и приоритеты, без всяких поблажек. Впрочем, вполне в стиле тети Розы. Чем больше времени она проводила на единое с новой информацией, тем охотнее в нее верилось, так что теперь с каждым часом она все больше убеждалась в том, что все, что произошло здесь настолько же правдиво, насколько и нереально. Это неясное ощущение потерянности смущало куда больше, чем что либо. Было еще темно, когда Валерия выскользнула из комнаты, потащившись вниз. Кристина жила на третьем этаже, так что ужасно скрипевшие половицы угрожали разбудить мальчиков, которые спали на втором. Колотящееся сердце успокоилось только тогда, когда она сбежала с площадки между вторым и первым этажом. В гостиной хоть и было темно, но смена обстановки расслабила тяготившее напряжение. Ведь это была другая комната, а Росс была лишь тенью наверху. Лера расслабленно выдохнула и села на диван, когда заметила тусклый свет, облизывавший половицы из-под куска ткани, отделявшего соседнюю кухню. В голове пронеслась мысль о том, что кто-то, возможно, забыл выключить свет, но ведь здесь нет электричества, не так ли? Заглянув внутрь, она застала там, корпевшего над бумажками наименьшее из зол. Драгомира. Одна его ладонь была запущена в волосы, а другая усердно что-то царапала на листах раскрытой записной книжки. Пара талмудов лежали около него, занимая практически все пространство на столе. — Предпочтешь так и стоять там или может войдешь? — устало-веселым тоном пробормотал парень, не поднимая глаз, — Опять кошмары, Кристин? Он сидел спиной к ней, поэтому навряд ли видел кто именно там стоял. — Эм, нет. Это я, — она неловко переступила с ноги на ногу, и так и не рискнула зайти. Ощущение, будто застала его за чем-то личным смешалось с нежеланием быть одной, и Лера так и продолжила тупо стоять в проходе. — О, я не ожидал увидеть тебя здесь в такое время, — он хрустнул спиной и повернулся к ней, ни капли не смутившись ее присутствием, — Прости, спутал с Кристиной. Так ты зайдешь или продолжишь смущать меня оттуда? Молодой человек снова вернулся к своей работе, а Валерия подумала, что он вообще-то меньше всего выглядит смущенным, и осторожно перешагнула порог, сев напротив. Она собиралась молча побыть с ним пару минут, а после вернуться назад в комнату, чтобы никак не отвлекать, мешая своим присутствием, и не раздражаться бессмысленно вежливыми диалогами. Она не ожидала, что он сам завяжет разговор. — Ты как? Не спится? — Типа того. Нормально. — Будешь чай или шень? Мне кажется, что в котелке остался еще тот, что вечером варил Лерой. Посмотри сама, ладно? Я пока занят. — Конечно, спасибо. Может чуть позже. Он ухмыльнулся. — Устала от стряпни Лероя? — Если вода и разные вариации издевательства над ней называются стряпней. Она оставалась странно-безучастной ко всему. Он хохотнул. — Хочешь есть? Я могу принести тебе банку мелотрий, — он с готовностью повел плечами, намереваясь встать и посмотрел на Леру. Его глаза в таком освещении казались темными. — Нет, наверное, не стоит. Название звучало подозрительно. Она бы поставила его в один ряд с чем-нибудь наподобие аскарид или свиного цепня.* — Ты боишься, что отравишься или что консервы придутся тебе не по вкусу? — Не знаю, — она честно выдохнула, надавив пальцами на глаза, — Наверное, и то, и другое. На самом деле она, конечно, понятия не имела о том, что мелотрии — это консервы. — Ой, да брось. Попробуй сначала. К тому же, я тоже не прочь перекусить, а если я самолично вскрою банку, на утро меня вскроет Лерой. Или твой брат. Так что твое участие в этом — мое прикрытие, — он слегка прищурился, прежде чем хитро улыбнуться. Это откровение подействовало на редкость обезоруживающе. — Ладно. Только я понятия не имею что это, и если с моим желудком что-нибудь случится, я обвиню тебя. — Договорились. Спустя пару минут он появился из кладовой со стеклянной «литрушкой», как называла такие баночки тетя Роза. Пузатые бока выглядели даже притягательно. Внутри были закатаны не то крошечные арбузики, не то огурчики-корнишоны. Небольшие вытянутые овальные плоды имели бледную кожицу не ровного-зеленого цвета в оттенках полосатой корочки, как у арбуза. — Вот, выбрал ту, что с ядом. Лера не смогла сдержать смешка. — Я, если что, не думаю, что вы хотите меня убить. — Да, да. Я знаю, — он кивнул ей с фальшивым пониманием. Когда банка была откупорена, а крышка отправилась в неизвестность, девушке выдали железный столовый прибор в виде вытянутой ручки с двумя зубчиками на конце. Как трезубец, но с двумя зубцами. Она наколола этим один овощ, и, убедившись, что Драгомир съел уже несколько, скорее для создания комического эффекта, нежели, чтобы правда убедиться в отсутствии яда, сунула себе в рот. По вкусу это напоминало прокисший маринованные огурцы. Точнее, как обычные огурцы, но кислее и со странным железным привкусом. Поначалу Лере захотелось выплюнуть плод, но спустя несколько попыток, ей все же удалось распробовать экзотическое блюдо. — О, да ты втянулась, — он промокнул губы, возникшей из неоткуда салфеткой. Лера хотела ответить что-то из разряда «на безрыбье и рак рыба», но в конечном итоге передумала и сказала следующее: — А ты казался менее доброжелательным. — К чему мне грубить тому, с кем у меня намечается выгодное сотрудничество, — он бросил многозначительный взгляд в сторону полупустой банки. — Непритязательные у тебя взгляды на оценку выгодности сотрудничества. — Я стремлюсь ценить материальное. Он хмыкнул и вернулся к своим записям. Лера не стала ничего спрашивать, чтобы снова распалить разговор, однако, все же бросила заинтересованный взгляд в тетрадь и нашла там только цифры. Много цифр, некоторые перечеркнуты, некоторые обведены. Другие вынесены в столбик. Какие-то расчеты. — Что за цифры? — Пожалуй, я пока оставлю это тайной. Не воспринимай это как личное, я не люблю показывать недоделанную работу. — Да, конечно. Я понимаю, — она отрицательно качнула головой, чуть смутившись. Оставаться с ним стало бессмысленно и некомфортно. Даже ни сколько, потому что он отказал рассказывать ей, чем был занят, столько, потому что ей не хотелось ему докучать. Он работал над чем-то, что она пока была не способна определить, и раз он занимался этим ночью, вероятно, ему требовалось уединение. Она встала со стула и потянула спину, хрустнув позвонками, повторив его недавний жест. — Уже уходишь? После этой фразы захотелось остаться, но она тут же ответила: — Да, пойду, наверное, на диван прилягу. — Кристина храпит? — неожиданно спросил Драгомир, блеснув на нее взглядом. — Нет, вроде, — она мотнула головой для убедительности. — Тогда почему не пойдешь спать к ней в комнату? — Кошмары, — она поджала губы, — Не хочу ложиться. — Это лишь игра воображения, — он хмыкнул, а затем добавил, — Или окна в параллельные вселенные, в которые мы имеем возможность заглядывать по ночам, сквозь сны. Ученые еще спорят на счет последнего, — он заговорщицки подмигнул ей и окончательно погрузился в свою писанину с цифрами. Оказавшись в соседней комнате, девушка обессилено присела. Она долго всматривалась в темно-синее предрассветное небо, и когда насчитала на нем с десяток звезд, не заметила, как эти белые далекие точки поплыли перед ее глазами, сливаясь в единую картинку, переходящую в глубокий сон.