Обязанные

В последний день весны тетя покупала в «Доме хлеба», пекарне через улицу, малиновый пирог из нежного творожного теста. Они ели его этим же утром, непринужденно попивая чай с чабрецом, и со временем все превратилось в традицию, их общий маленький ритуал. День полный обычных дел быстро перетекал в вечер, который всегда завершался одинаково: пересматриванием фильмографии Мэттью Макконахи. Тетя всегда выбирала фильм, смотрела первые десять-пятнадцать минут и уходила спать, а Лере доставалась роль рецензиста. Первым в списке ее дел следующим же утром значилось дать тете развернутый отзыв. На лице Леры промелькнула тень улыбки, когда память подкинула ей фрагмент одного из таких дней. Шел дождь, настроение было ни к черту, а «Время убивать» прошлым вечером не показалось таким уж умопомрачительным, как значилось на каком-то сайте с аннотацией. После обеда на столе появился томик Гришэма, что на практике значило нечто среднее между «ты просто не поняла, прочти книгу — твое мнение изменится» и «сравни с оригиналом». Интерпретировать более четко не удавалось, потому что комментариев на этот счет не последовало. Лера понятия не имела почему ей вспомнилась именно эта его роль — адвокат, жаждущий справедливости. Было что-то общее у него с тем, насколько искренним выглядел Егор, когда девушка действительно обращала на него внимание, во время этого уж слишком долгого разговора. Она устала. Перед тем, как она смогла уйти наверх и полежать, убраться подальше от всех этих россказней прошло достаточно времени. Разговор длился уже бесконечность. Лера долгое время просто молчала и, очень стараясь казаться беззаботной или хотя бы спокойной, болтала ногой, но на самом деле выглядело это так, будто она почти истерила. Еще и Егор барабанил пальцем по столешнице, издавая эти глухие раздражающие звуки. Чем дольше она сидела прямо перед братом, тем менее реальным он казался. Его чертов нос, которого он периодически касался, пытливый взгляд, попытки разговорить ее. В комнате было слишком душно. Лера щурилась, пытаясь сосредоточиться хотя бы на одной из бесконечного потока роящихся мыслей в голове. Но выходило пока, если честно, так себе. — Можно я выйду на улицу? Обещаю, что не сбегу или что-нибудь в этом роде. — Да куда ты сбежишь, — усмехнулся он, подчеркивая то, что это шутка своим выражением лица, но его смешок только больше угнетал. Если бы она не была так увлечена собой, то заметила бы, что и его выражение лица было вымученным. — Забавно. Так можно? — Пойдем. Вообще-то она хотела бы уйти одна. Не видеть его заискивающего выражения лица и натянутого (как ей казалось) дружелюбия. Но он, конечно, не позволил. — О чем думаешь? Не удержалась и закатила глаза, ясно давая понять своё мнение по этому поводу, после чего все же бросила со смесью раздражения и бессилия: — Не знаю. И это было правдой. — Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Они поднялись одновременно, задвинули высокие стулья. Он обогнал только около двери, которая, как она и предполагала, находилась позади, напротив стойки со шкафчиками. Распахнул дверь, и в первые секунды яркий свет ослепил. Девушка прищурилась, но все равно вышла на порожки. Дальше ее не пустила выставленная перед животом рука парня. Она не в заточении, да. — Давай тут постоим, ладно? Это звучало смехотворно, учитывая, что он просто не позволил идти дальше. — Я помогу, — спустя долгую минуту продолжил молодой человек, — Я знаю, что сейчас тебе кажется, что мы с тобой разные люди и… — Так и есть, — припечатала она, но он не остановился. — Нет, послушай. Тебе кажется, что мы совсем разные люди, и нам никак не удастся стать семьей, но я знаю, что это не так. Я уже люблю тебя, Лера. Ты — моя сестра, и теперь я всего лишь прошу тебя быть чуть более открытой ко мне. Попытайся поверить мне, довериться, и ты увидишь, как быстро все изменится. Лера вновь только неопределенно мотнула головой и перевела свой взгляд вдаль, особо не смотря ни в какую конкретную точку. Он продолжает говорить, что ей только кажется, это просто смешно. Оказалось, что на улице был ранний вечер, когда солнце (или какой бы суррогат здесь не находился вместо него) уже скрылось за горизонтом, а темнота все равно еще не накрыла землю. И тем не менее, при таком освещении лес, который она видела сверху (какой бы в реальности ни был тот этаж), оказался более чем реальным. Темно-зеленый ковер застилал холмистую горную поверхность, уходя глубоко за горизонт. Ветер гулял между их сомкнутых крон, шевеля так, будто они все перешептывались. Обсуждали. Все это значило, что она скорее всего отрезана от социума. — Ты ничего обо мне не знаешь, так что не спеши с выводами. — Как знать, — он вздохнул, убирая руку. Неужели это такая демонстрация того, что она не сможет сбежать? — Как это понимать? — Не обращай внимания. Просто мы проводим время, ну, знаешь… Ты стоишь здесь, и мне кажется, что знаю тебя много лет. — Не забывай, что это не так, — Лера выпрямила спину, отодвинувшись от него максимально сильно настолько, насколько это было реально, в условиях дверного проема, куда он снова вжал ее, просто подвинувшись. Он не ответил. Продолжал молча стоять, туда-сюда раскачиваясь на мысках. — Я скучал, знаешь, — сказал он будто бы обиженно, — Зайдем, скоро похолодает. Он подтолкнул ее внутрь, притворив двери. — Не обманывай себя. Ты скучал по образу, который придумал в своей голове. В комнате совсем стемнело. Навряд ли это произошло слишком резко, но Лера заметила только сейчас. Она села обратно и тишина, сопутствующая их действиям, пусть и прерываемая некоторыми репликами то с одной, то, с другой стороны, обрела новые краски, превратившись из успокаивающей или волнующей в откровенно тоскливую. Лера раздумывала над тем, что, развей сейчас весь этот сказочный флер, ситуация приобрела бы совершенно иной характер. Она, наверное, не стала бы слушать его, не стала бы даже сидеть тут в молчании или обращать внимание на все его увещевания относительно семейных скреп. Ей было бы не интересно что-либо из того, что мог бы сказать молодой человек. Даже учитывая, что она не обвиняла конкретно его в том, что их жизнь сложилась именно так, как она в итоге сложилась: в разлуке. Не обвиняла, может быть, даже не винила — но это все было ничем, по сравнению с завистью, которую она испытывала. Мать все же сделала выбор в его пользу, предпочтя его ей. Или таинственные обстоятельства, плевать что конкретно стало всему виной — судьба все равно сложилась более благоприятно в его сторону. Он может сколько угодно распинаться о том, что все произошло из-за волшебников, случайности, да хоть эффекта бабочки. Но какая теперь была разница? Чего он ждал от нее? Размышления в таком ключе заводили ее еще дальше. К сожалению. Сколько лет она могла бы провести с ним? Смогли бы они действительно стать образцовыми родственниками, или ссорились бы сейчас по каждой мелочи? Вдруг он бы водил в их дом своих подружек, а она жаловалась на это родителям? Хотя, пожалуй, последнее было скорее вероятно для американских ситкомов, и навряд ли подходило образу волшебника, но что она могла об этом знать? А что, если бы мать понравилась бы ей? Если бы она понравилась матери? Если бы любила ее и Егора одинаково? Но всего этого уже не будет, Лера не была идиоткой и не строила иллюзий на этот счет. Магия, не магия — Полина уже вырастила его, а ее уже вырастила Роза. Ей никогда не полюбить девочку, которую она не отправляла в школу, не заставляла учить стихи, не дула на содранные об асфальт коленки, не читала книжки на ночь и даже не ругала за тройки по алгебре. А ей не стать полноценной дочерью для той, у которой было все это, но от другой женщины. Поздно. — Я боялся этого разговора. Знал, что меня ждет, но все равно боялся. Так странно, не думаешь? Он снова нарушил хрупкую тишину своими глупыми откровениями. Лера фыркнула, закинув ногу на ногу. — Ну, ты не мог знать наверняка, что тебя ждет. И мы поговорили, как ты и хотел, так что расслабься. Давай вернемся к другому вопросу: я все еще хочу домой. — Ты не можешь сейчас вернуться, к сожалению, — он добавил последнюю фразу слишком неестественно. Ничего он не жалел, это было очевидно, но быть может сопереживал. По крайней мере в глазах Егора читалось участие. — Послушай. Ты хочешь во всем разобраться? Я тоже. Ты хочешь наладить отношения? Ладно. Тебе нужна моя помощь? Я готова помочь, чем смогу. Но теперь я слишком устала от этого всего, могу я просто вернуться домой и поговорить с тетей? — Лера, я же сказал, что навряд ли это возможно. Понимаешь, даже если очень-очень постараться, это сделать не так просто. Люди, которые приходили за тобой — им уже известен твой дом. К тому же, и мы наследили, теперь придется сидеть здесь еще девять суток, а иначе нас найдут. Нельзя туда возвращаться. Пока что нельзя. Но, поверь, я помогу тебе во всем разобраться, как только пройдет достаточно времени. Просто потерпи немного. — Нет. Я не хочу быть тут. Я понимаю твои опасения и все прочее, но в таком случае тетя в опасности тоже. Я хочу забрать ее сюда. — Нет, она не в опасности. И, послушай, женщина, которая растила тебя — тебе не родственница. Не переживай, с ней все будет хорошо. И вот он делал это снова. Вешал лапшу на уши. Рассказывал, как прекрасно все будет, нужно только подождать, а о ее тете — человеке, которого она любила, пусть даже и не была с ней в кровнородственных связях, по его словам, советовал забыть. — Да что за идиотские «они»? Если «они» ищут меня, то, скорее всего, выйдут на нее. Не знаю какие у них методы допроса, но меня не впечатлила их вежливость во время первой встречи. — Нет, они не станут разговаривать с нечудесной. — Но это глупо: уверена, ты ошибаешься. — Нет, послушай. Просто давай подождем немного? — Нет, это ты не понимаешь. Разглагольствуешь тут о любви и всепрощении, а как только я говорю тебе, что мой близкий находится в опасности — ты забиваешь на это хрен, придумывая сотни тупых отмазок! — Не выражайся, прошу. Ей ничего не грозит, просто поверь мне, — он усыпало потер глаза. — Ты можешь это гарантировать? — она сделала упор на слове гарантировать, намекая, на обратное, — Думается мне, что нет. — Могу. Я клянусь, что ей ничего не сделают. Она не представляет для них никакого интереса. Я уверяю тебя. Он уверял. — А что, если они решат, что она знает, где я? Она приедет домой, а там ее встретят? Как насчет такого расклада? — Нет. Я обещаю тебе, такой сценарий невозможен. — Это имело бы значение, если бы твое слово для меня что-то значило. Я не верю тебе. — Обидно. Лера не поняла бы, спроси ее кто-нибудь, говорил ли он серьезно, или сказал это просто так, лишь бы что-то сказать. — Мне, как минимум, нужно взять вещи, — нужно было найти предлог, чтобы попасть домой. А там она как-нибудь разберется. — Я понимаю, но не смогу это устроить. — Как ты, позволь спросить, в таком случае прикажешь мне тут жить? — Ты можешь одолжить вещи у Кристины. Недалеко город, я схожу туда, найду для тебя все необходимое. Да и в твоей сумке же есть что-то полезное? — Ты рылся в моем рюкзаке?! — Нет, нет! — он опешил, — Вовсе нет, просто предположил. Он такой крупный, вот я и… — Неважно, — она вздохнула, — У меня болит голова, у вас есть аспирин? — Лерой сварит для тебя отвар. Аспирин здесь не поможет. Твоя головная боль — это последствия ментального морока. Нам удалось ускорить процесс восстановления с помощью отвара из бессмертника, но он не может удалить все последствия. Какое-то время голова будет гудеть, полагаю. Но, посиди тут, я сейчас узнаю, можем ли мы облегчить твое состояние. — Морок это что-то типа наркотика? Транквилизатор? Психоделик? — Ну, я не то, чтобы знаю составы, но вроде бы психоделическое вещество там есть. В общем, подожди момент, — он встал со стула и направился обратно в сторону гостиной, — сейчас все будет. Стоило Егору скрыться за дверным проемом, а ступеньки лестницы заскрипели под его поступью, на Леру накатила волна безосновательного ажиотажа. Только что они спокойно общались, но как только Егор исчез с поля зрения, девушка кинулась к выходу. Вдруг получится убежать? Не имеет значение куда. Она дернула ручку входной двери, но та не подалась. И снова дернула — но все еще безрезультатно. За секунду из мимолетной идеи это превратилось в острую потребность выбраться на свободу. «Опять закрыто» — мелькнула в голове досадная мысль, и девушка осмотрелась. Ее взгляд случайно зацепился за нечто, совершенно выбивающееся из того, что она ожидала увидеть. Дверь. Другая дверь в комнату, которой еще полчаса назад здесь не было. Точно не было, иначе она бы не пропустила мимо своего внимания целую дверь! Лера попыталась открыть ее, и та тут же послушно распахнулась, обнажая целую комнату, заваленную всяким хламом. Кастрюли, банки, мешки, полупустые и забитые непонятно чем, тряпье, старый кожаный чемодан, механизмы и много — очень много бумаг. Некоторые были связаны в кипы и лежали одна на другой, другие же были просто разбросаны по комнате. «Кладовка» Лера вернулась в гостиную с диванчиками около панорамного окна. Но и там не было ничего интересного — винтовая лестница вела на второй этаж, и окна не открывались. Решив, что, даже кухня была куда более интересной, она стала без разбора открывать ящички шкафов в поисках отвертки или шпателя, или хотя бы чего-нибудь, но нет. Никаких инструментов, или хотя бы кухонной утвари не было и в помине. Тогда она настежь раскрыла дверь кладовой, чтобы туда попало как можно больше света, и наконец заметила ведро с железками. Она взяла наиболее годившийся по ее мнению к такой работе напильник и бросилась к окну, молясь, чтобы Егор задержался наверху еще подольше. Девушка уперлась коленками в подлокотник кресла, вгоняя конец напильника в проем между старой деревянной рамой и стеклом. Начала водить инструментом, пытаясь проковырять конструкцию, но снова ничего не происходило. Только мерзкий звук, будто кто-то елозит железом по стеклу — а оно так и получалось — надоедливо скрипел в ушах. — Я же говорил, что через окно, — прозвучал за спиной вкрадчивый смешок. Но Егору он не принадлежал. Лера дернулась, как кошка, которую спугнули прежде, чем она успела подрать когтями обивку хозяйского кресла. — Ты не заставишь меня, — Лера поймала до тошноты участливый взгляд «братца», стоявшего рядом с улыбающимся Лероем. Она не знала, как реагировать. Ее поймали с поличным за попыткой демонтировать окно их дома после того, как вроде бы показала ему свою готовность к сотрудничеству и сделала вид, что смирилась с происходящим. До того, как быть застуканной, она пыталась поддеть раму, чтобы вынуть стекло, но и эта идея не увенчалась успехом. И теперь скорее на автомате, чем с реальной идеей навредить ему, девушка выставила перед собой напильник, все еще находясь на подлокотнике. — Да слезай, давай нормально познакомимся, — Лерой выглядел вполне дружелюбно. — Не хочу я с тобой знакомиться. — Как неприветливо. Ты знаешь, в нашей компании принято выражать доброжелательность. — Расскажи это Кристине, — Егор протянул руку, чтобы забрать импровизированное оружие у Леры и усмехнулся. — Да, она пока не в курсе. Но, ты знаешь, мне кажется, что ей уже поздно рассказывать. Их диалог выглядел таким странным, но непринужденным. Лера мрачно вернула напильник парню и снова прошла на кухню, хмуро усевшись на стул. Ее маленький бунт был подавлен. Егор пристроился напротив, не сводя с нее долгого взгляда. Он странно улыбался, словно действительно давно ее не видел и был ужасно рад. — В какой-то момент я думал, что мы больше не увидимся. — И я. Удивительно, правда? С чего бы это вдруг? Лерой извлек охапку сухих трав из одного из ящиков, которые накануне обшарила Лера, и, поместив их в каменную ступку, принялся активно их перетирать. — А ты отлично впишешься, я думаю. Главное, чтобы вы с Варанских не перепоубивали друг друга. Лерой не оставлял попытки заговорить. — Принеси-ка пару поленьев. Нужно печку растопить. Егор исчез за дверью — той самой, что была закрыта все время, пока она ее дергала. — Как мило, что для меня она не открывалась. Она точно была закрыта. — Была. До того, как он ее открыл, — Лерой бесхитростно улыбнулся, и на его лице заиграл ямочки. — Спасибо, так не очевидно, — он начинал раздражать. — Да ладно, не злись, правда. Мы заблокировали дверь специально, чтобы ты не сбежала. И острые предметы спрятали, но это уже для нашей безопасности, ты уж прости, — он с ней играл. Забавлялся, шутил. Хотел добиться расположения? — Как ты себя чувствуешь? — Паршиво. Голова гудит, — и она даже не соврала. — Сейчас подлечим. Это из-за морока. Так всегда бывает. Тебе распылили порошок, верно? Лера кивнула. — Сейчас ты переживаешь небольшой синдром пост-дурмана. Твои чувства восприятия реальности были притуплены какое-то время, поэтому сейчас ты испытываешь недомогание. Хорошо, что только головная боль. Помимо этого, могло бы тошнить или даже рвать, и прочие не самые приятные последствия. — Здорово. Отделалась малой кровью. — Да. Егор сказал, ты не хочешь тут быть. Может хоть дашь нам шансик? — Проводи меня домой. Я соберу вещи, попрощаюсь с тетей и буду жить с вами сколько хотите! Только пожалуйста проведи меня, — она развернулась к ему всем телом. — Ох, — он опешил, явно не ожидая такой внезапной эмоциональности, — Понимаешь, я бы с удовольствием, но туда как минимум еще девять суток и несколько часов нельзя. — Почему? — Мы использовали там энергию, поэтому на канве остался наш след. Как только пройдет десять суток, он сотрется, и тогда мы сможем проводить тебя. Лера не ответила. Пнув ногой ножку стула, на которой сидела, она ударилась лбом об стол, обессилено накрыв себя руками. — Он просто волнуется, — непонятно к чему начал Лерой. Вероятно, он считал своим долгом обелить в ее глазах своего дружка, — Да и мы все, вообще-то. Мы тут как семья, поэтому все переживаем за тебя. — Вы меня не знаете, как вы может переживать за меня? — раздраженно пробубнила девушка. — Ты сестра Егора, этого достаточно. И, уверен, что, если выкинешь из головы предубеждения, то и наши отношения выйдут на новый уровень. — Что такое канва? — снисходительно-уязвленным тоном спросила девушка. Этот разговор навряд ли принесет какой-то реальный итог, а сидеть и разглагольствовать на тему семьи и всего остального — ни пользы, ни удовольствия ей не доставляет. Поэтому она решила направить диалог в другое русло. — Ну, это энергетическое отражение реальности. Конкретно больше магической, потому что по ней, например, ЗОРы могут искать следы чудесника. В ответ на угрюмое «ага» Леры, он продолжил. — Это, можно сказать, сеть, на которой отражен энергетический фон чудесника. Ты, например, творишь заклинание или чару там, а информация об этом остаётся на канве до тех пор, пока энергия не пройдет полные десять лучей. Не углубляйся пока что, важно, что именно из-за этого мы не можем там находиться еще в течение девяти суток. — Почему после десяти дней вас не смогут найти? Или тогда мне скажут подождать еще десять, а затем еще или как? — Нет, десять — по числу лучей, по которому проходит энергия, я же сказал. У чудесника энергетический фон остаётся одинаков, если он непрерывно использует энергию. То есть ты, например, сотворила чару и на канве информация об этом отразилась определенным образом. Затем через три дня еще раз, и тогда твоя чара будет иметь такой же магический фон. И вот если ты не ждешь десять суток, с момента, когда в последний раз сотворила чару, тогда он будет всегда один и тот же, и по нему тебя могут найти, если зафиксируют твою предыдущую чару. Так вот, а если подождать пока твоя энергия пройдет полный круг из десяти лучей, тогда фон обновится, и найти тебя будет невозможно. По крайней мере по предыдущему фону, ведь он уже не существует и никак нигде не будет отображаться. — Краткий экскурс в организацию реальности? Девушка, та самая Кристина, о которой все говорили, зашла в комнату и бесцеремонно уселась рядом с Лерой. — Лерой, мне шень. — А пожалуйста? — Спасибо. — Хамка, — беззлобно хмыкнул парень и снова принялся что-то месить в ступе. Егор появился в доме с приличной охапок дров спустя некоторое время. Лерой пожурил его за то, что он ходил так медленно, как если бы добирался «через границу», и закинул пару крупных поленьев в печку. Лера бессмысленно вперилась в древесину столешницы, рассматривая прожилки дерева. Глупо, глупо, глупо. Все казалось ей просто нелепым, эмоции накатывали волнами, а собственное мнение скакало, никак не решаясь взять хотя бы единое направление. Она была непоследовательна в своих мыслях и действиях, ориентировалась наугад, шарилась как слепой котенок, врезаясь носом в стены. Ей нравился вся волшебная шелуха, но смущало собственное подвешенное положение. Это бесило. Желание побыть в одиночестве, обдумать произошедшее и свои возможные варианты — было естественным в положении, в котором она оказалась. На удачу небольшое преувеличение относительно головной боли, которая вроде как начала проходить, сыграло на руку. Рискнув попробовать отвар, который заварил Лерой и определив для себя, что на вкус он был ничем не лучше таблетки парацетамола — такая же горькая дрянь, Лера отпросилась прилечь. Ее проводили на третий этаж в небольшую комнату с диваном. Хотя и скудно обитые, однако, довольно пухлые и широкие, может не многим уже одноместной раскладушки. Комната отличалась. Шкафы, разбросанные вещи, даже парочка метательных ножей, которые даже не стали убирать. На стенах тоненькими гвоздиками не больше пяти миллиметров были прибиты обрывки выцветших карт и схем, состоявших из цифр. Целая стена была завешана свитками с цифрами. Шкаф, на подобие платяного, но внутри он был завален книгами и прочим барахлом. Этот дом был живым свидетельством неуважения к литературе — книги и прочие бумажки валялись буквально везде, не имея никакого порядка. Это собственность Кристины, ей сказали. Она теперь «будет жить здесь». А еще ей посоветовали чувствовать себя как дома и не стесняться обращаться к ним по любому вопросу. Будто она и правда была гостьей, а не… это все. Назвать себя в заложниках девушка больше не могла. Валерия не могла просто выбросить из головы навязчивое чувство симпатии, которое она начинала испытывать к ним (как она сама решила?) ввиду их «исключительных» способностей и навыков. Возможно, они смогут научить и ее, это прельщало, как бы она не пыталась убедить себя в обратном. Спустя время, когда перед девушкой возник еще один стакан, из которого она до этого пила шень, Лера поняла, что этот напиток был еще сносным. Горечь, которой не обладал даже аспирин, опалила горло, и Лера еле сдержалась, чтобы не выплюнуть отвар. С закрытыми глазами и под колючим пледом она испытала ложное чувство безопасности. Вопреки ее намерениям придумать адекватный план действий, ее мозг сейчас распалялся в анализе одной единственной мысли — пока она лежит тут с закрытыми глазами, ничего не нужно решать. Можно просто отдохнуть и позволить себе плыть по течению. Это разнилось со всем тем, на что ей следовало бы обратить сейчас внимание, но такая приятная нега безответственности тут же поглотила девушку, как только впервые возникла в ее голове. Таким образом Лера довольно скоро провалилась в сон, и была разбужена только когда из окна виднелась лишь кромешная тьма. Не утруждая себя стуком, Кристина вошла в комнату — скорая и взмыленная. Она тяжело дышала и стянула с себя футболку, кивнув на соседнюю кушетку — ту, на которой и без того был полный беспорядок. — Ты можешь спускаться к ужину, там уже что-то стоит. Она шумно выдохнула, поймав на себе взгляд Леры, и присела, обессилено откинувшись на стену, около которой и стояла импровизированная кровать. Она сгорбила спину так, что около явных кубиков пресса на ее животе собралась кожа и со смешком ткнула в самую широкую складку. — Тренируешься, тренируешься, а это все никак не уходит. — Это просто кожа, — пожала плечами Лера, улыбнувшись про себя тому, что Кристина вообще об этом задумывается. Даже не другой планете люди переживают относительно внешнего вида. Хоть что-то оставалось неизменным. Между тем лифчик заметно отличался от того, что находился на Лере. Это скорее были резинки — широкие и плотные на вид, а еще почти наверняка неудобные. Они перетягивали все причинные места так, что ничего не было видно. Не то, чтобы Лера рвалась что-то рассмотреть, но ей стало жаль девушку. — Тебе не больно? — А? Почему? — Кристина все еще сидела «буквой зю». — Ну грудь передавливает, наверное. Не больно весь день так ходить? — А, ты об этом. Кристина улыбнулась, как ребенок, при котором впервые подняли эту тему. Однако, это была скорее не смущенное выражение лица, а хитрющая улыбочка, диссонирующая с ее возрастом. — Нет, это не больно. К тому же, не так уж он и утягивает. Просто тут особо нечего утягивать, к сожалению, — она хмыкнула, — А у тебя разве не такой? — Нет. Кристина посмотрела на нее взглядом, который заставил смутиться уже открытую к таким разговорам Леру. — Будем хвастаться бельем? — Ты первая начала. Лера нехотя села на кушетку и приподняла футболку, натыкаясь на заинтересованный взгляд на своей груди. — Ничего необычного. Как лиф у корсета, но как раз это мне кажется неудобным. Косточки же давят. Лера пожала плечами. Кристина быстро переоделась и спустилась вниз, напоследок напомнив девушке об ужине с таким видом, будто он будет для нее последним и потому она ни за что в этой жизни не должна его пропускать. Валерия снова легла на кушетку, в очередной раз прикрыв глаза. Она не хотела сталкиваться с этой реальностью. Это была Кристина. Даже не Егор, относительно которого все, что было в ее голове имело еще больше хаотичности. Лера так и не смогла определиться, что же раздражало больше: тот факт, что Егор выкрал ее или же один только его невинный видок. Наверное, проблема была в том, что на подсознании для нее все происходящее не было каким-то диким удивлением. Ожидание чуда окупилось, но все это произошло совершенно не так, как-то скупо, скомкано.

***

Когда она все же спустилась поужинать (что далось ей труднее, чем ожидалось), кухня была переполнена народом. Помещение и без того было маленьким, и наличие даже трех людей было ощутимым. Теперь же, когда их было пятеро, дышать в метафорическом плане стало ощутимо труднее. И дело было не в том, что ей реально не хватало воздуха, просто поговорка «в тесноте да не в обиде» в этой компании для нее совсем не работала. Они не обращались к ней напрямую, перебрасывались ничего не значащими фразами, поддерживая легкую светскую беседу, не затрагивая девушку, но Лера все равно не могла избавиться от этого липкого ощущения прикованности всеобщего внимания к себе. Она сидела в углу, около самой стенки, перемешивая (какой-то уж слишком плоской) ложкой жидкий суп, и не могла ни на чем сфокусироваться. Или отделаться от этого противного чувства: связанных рук. Она ничего не решает. Ее мнение ничего не значит. Она ничего не может сделать. Девушка впихивала ложку за ложкой на автомате. Положи перед ней целую курицу — она бы съела ее целиком и не заметила. Кристина рядом шумно отхлебнула из кружки. Она села рядом с ней потому, что там было единственное свободное место. Они специально оставили его для нее. Когда с супом было покончено, Лерой вынес из кладовки пачку с печеньями и высыпал их в глубокую деревянную миску. Хотя, это были скорее сухари, судя по их внешнему виду. Лера посмотрела на них с большой долей скепсиса, однако, никого кроме нее их вид не смутил. Через пару минут весь стол перед ними был усыпан крошками, и, когда долетело до рукава девушки, она брезгливо отряхнулась. Девчонка рядом либо не заметила, либо проигнорировала это действие. — Вы пришли рано, чай еще не заварился как следует, — Лерой большой деревянной ложкой пошурудил траву в котелке на плите. — Нам не терпелось насладиться твоим обществом, — хмыкнула Кристина, прекратив жевать. — Ох, я тебе не верю, — он простодушно скользнул по ним взглядом, — Глядя на вас, мне меньше всего верится, что вам действительно хотелось моего общества. — Возможно, проблема не в нас, — Лера улыбнулась, постаравшись влиться в разговор. Он ухмыльнулся. — Вы точно подружитесь. — Это навряд ли произойдет скоро, — Лера не сдержала сомнительного прищура. — Я ускорю. Я пройду с ней через портал. Лера развернулась к ней всем корпусом. Она собиралась… что? — Нет, — тут же послышалось от Драгомира, — В этом нет необходимости. Лера замерла, сосредоточившись только на девчонке рядом с собой. Кареглазый паренек также не сводил с нее глаз. — Ну если вы собираетесь выслушивать ее нытье еще декаду — то пожалуйста, но лично я — пас. Я хочу решить все сразу. — Кристина, не заставляй объяснять риски еще и тебе, — было что-то странное в его тоне. Он говорил обеспокоено, но… — Мне не нужно мне ничего объяснять. Уж тем более, не тебе рассказывать мне о рисках, — девушка кинула пренебрежительный взгляд на парня и сунула в рот отломанный кусочек печенья. Крошки вновь брызнули по столу, но на сей раз Лере было плевать. — Меня не было в том месте, я не оставляла следов, поэтому если мы с ней туда отправимся — никто не засветит. — Это глупо и рискованно. Слишком, даже для тебя. — Не тебе читать мне морали относительно рисков, я повторю. Оба фамильных кольца у нас. Рисков нет. — Там озеро, ты же знаешь об этом? — произнес он с нажимом. Лера поймала себя на тем, что не дышала уже несколько секунд. Локти больно впивались в древесину стойки. — Знаю. — Не вижу больше причин спорить. — Не думай, что можешь управлять мной, — она хмыкнула и не подбородок упрямо взлетел вверх. — Я советую, Кристина. Нормальные люди иногда делают так, дают советы людям, о которых заботятся, знаешь? — Спасибо, что просветил. Я сама как-нибудь разберусь с этим. — И как, позволь спросить? — он делано насмешливо ухмыльнулся, и на его угловатом лице появились мелкие мимические морщинки вокруг глаз. — Ну хватит, — Лерой прервал их, с громким стуком поставив на стол еще пару кружек с шенем. — Опять ты эту дрянь подсунул, — Кристина скривилась, то ли переводя тему, то ли правда настолько переживая из-за шеня, — Когда уже у тебя руки отсохнут и ты перестанешь так портить все мои старания? Неужели нельзя использовать нормальный рецепт? — Пей что есть, — нахмурился Лерой. — Попробуй, — Егор кивнул в сторону кружки, но Лера только покачала головой. Она была слишком увлечена в предмет их спора, а отчаяние снова душило. — Я хочу к тете. Она сказала это тихо, ни к кому конкретному не обращаясь, но словила взгляд Кристины. — Прости, видимо я ничем не смогу тебе помочь, — девушка раздраженно повела плечом. Все. Мосты для нее только что сожгли.