Тёмное правосудие

      Каждый студент Слизерина, аврор Министерства и любой, кому посчастливилось поработать бок о бок с Малфоем, знал, что он не прощает. Самое лучшее, чего ты можешь добиться, если сумел его задеть, — безразличие. У него не будет желания тебе мстить — вот лучший результат, с которыми предатель мог покинуть общество Драко. После первой промашки восстановить отношения с ним уже не станет реальным, как бы ты ни пытался…       Но у любого правила есть исключение, на то оно и правило. Блейз, мама, Поттер — все, как один, говорили ему, что однажды появится человек, с которым Драко не захочет разрывать связь, даже вопреки самой нещадной боли. Грейнджер не заставила его сильно страдать, скорее разочароваться, ощутить в душе пустоту и прочувствовать потерю. Но, несмотря на это, он не смог поначалу представить, как простит ей подобное.       Но Грейнджер стала тем самым исключением.       Это случилось не вчерашним вечером при её попытке поцеловать его, не ночью, когда она мирно посапывала на его груди, не утром, в свете зимнего солнца, освещающего её мирное лицо. В то мгновение, когда она вошла в вагон-ресторан с сожалением в глазах и искренним желание забрать свои слова назад. В тот момент Драко казалось, что он видел, как это сочится из неё ярким светом…       Именно тогда Малфой сделал её исключением, сам того не подозревая. Он словно забыл о своих правилах, принципах и взглядах. Рядом с ней они все испарялись, ломая любую преграду, которая могла остановить его на пути в её объятия. После лезвия у горла, сожаления, размером с Хогвартс, и попытки начать всё сначала он понял, что все возможные стены рухнули. Она останется рядом с ним. Его сильная Грейнджер, которая не боится, готова бороться, но вместе с этим в его руках становится невинным ангелом, пальцем вырисовывающим узоры на его груди прямо сейчас…       Её хотелось защитить, спасти от мира, что слишком жесток, и никогда не отпускать. Но так же, вопреки всему, с неподдельным восхищением лицезреть её смелость, желание идти вперёд и признание собственных ошибок. Грейнджер не любила делать последнее, он запомнил это ещё в школе, но ради него она была готова совершить первый шаг…       «Если за величественным мужчиной не стоит сильная женщина — этот мужчина слаб», — говорила Нарцисса своим подругам на званых вечерах.       В те моменты Драко искренне посмеивался, считая, что девушка рядом скорее обуза и рычаг давления, чем сила. Сейчас Малфой понимал, насколько оказался не прав. Можно быть чудовищем для всего мира, злодеем в сердце и истории каждого, но ты не умрёшь от сожаления и одиночества, если рядом будет та единственная. Та, кто примет любым, пойдёт против принципов ради тебя и даже за самый ужасный поступок обнимет и поклянётся, что останется рядом.       Драко не являлся Тёмным лордом, чистым злом в сердцах миллионов, он был всего лишь способным аврором, который ломал преступников и испытывал от этого удовольствие. И теперь Малфой знал, что после тяжёлого допроса, новости о суициде заключённого и тысячей пожеланий смерти ему есть куда прийти, ведь Грейнджер становилась для него домом, местом, где тебя примут любым…       И это оказалось самым важным — что для него, что для неё. Быть понятым, несмотря на каждую свою ошибку, иметь возможность даже через ссоры, крики и оскорбления прийти к близкому человеку, сесть рядом, прижаться к нему и получить взаимность. Без громких речей и обещаний, а в желанной хрустальной тишине…       Гермиона подняла на него взгляд. Её глаза в свете утреннего солнца переливались словно мёд — настолько же яркий, тягучий и затягивающий в глубины сознания. Она положила ладонь на его грудь, опираясь на неё, и придвинулась ближе к лицу Драко, нежно касаясь его губ невинным поцелуем. Именно это действие пробуждало в нём животный магнетизм, подталкивая наплевать на всё и остаться в книге навечно, только бы Грейнджер не сбежала…       — Не оттолкнул, — улыбнулась она, отстраняясь.       — А ты надеялась? — усмехнулся он, проводя ладонью по её спине.       — Нет, — произнесла Гермиона. — Знала, что не оттолкнёшь.       Её губы расплылись в улыбке, и Грейнджер тряхнула головой, отчего волосы ровными волнами опустились на обнажённые плечи. Она села на кровати перед ним, положив руки на свои колени.       — Это доверие?       Драко потянулся к её локонам, медленно поглаживая их, словно пытаясь запомнить, насколько они мягкие и пушистые. Внешне такие же, как на ощупь.       — За всю жизнь, — с улыбкой сказала она, — прикоснулись к моим волосам и остались без замечания лишь трое, Малфой: мои мать и отец и ты. Считаешь это доверием?       Он тихо рассмеялся, и Гермиона упала обратно на жёсткую кровать, утыкаясь носом в сгиб между его шеей и плечом. Её дыхание приятно обдавало кожу, волосы щекотали руки, а дивный голос становился лучше пения самой изумительной птицы. Грейнджер была превосходна. Во всём.       — Мистер и миссис Малфой! Скоро завтрак! — крикнул Пьер из-за двери купе.       Они оба замерли на несколько мгновений, наслаждаясь последними каплями беззаботности в своём нынешнем положении. В эти секунды тепло было особенно приятным, поза самой удобной, а общество — бесконечно важным. Происходящее казалось сном, одно лишнее движение — и конец, больше ты ничего не почувствуешь…       — Пора выбираться, — прошептала она ему на ухо и отстранилась, усаживаясь обратно на кровать. — Это дело нужно закрыть.       — Нет в тебе, Грейнджер, духа авантюризма, — покачал головой он и встал с постели, медленно шагая к вешалке. — Пьер, мы проснулись, прекрати стучать.       Проводник, стоявший за дверью, неразборчиво пробормотал фразу по-французски, а после ушёл прочь, судя по шагам, в сторону вагона-ресторана. Драко двинулся к стене, вслушиваясь в происходящее за ней, там царила тишина, и лишь стук колес поезда её разбавлял. Поняв, что там никого нет, Малфой обернулся к Гермионе. Улыбка на её лице, красные щёки и глаза, что горели энтузиазмом, заставили его усмехнуться.       — Сводим факты? — спросил он и подошёл к вешалке, снимая одежду. — Начнёшь?       Драко начал стягивать с себя штаны, спокойно переодеваясь, на мгновение он заметил сосредоточенный взгляд Гермионы, но как только посмотрел в её сторону — она его отвела.       Смешная.       — Мэри Дебенхэм и полковник Арбэтнот были знакомы ещё до событий книги, — произнесла Гермиона, тоже вставая с кровати. — Так не смотрят на случайного знакомого в поезде.       Гермиона взяла с полки карандаш, закрепляя с его помощью волосы на макушке, после чего потянула бретели сорочки вниз, стоя к нему спиной. Драко сглотнул ком, подступивший в горлу, и подавил желание подтолкнуть её обратно на кровать и не выпускать из объятий.       — Миссис Хаббард очень настойчиво уговаривала меня отдать тебе те таблетки, — сказал Драко и потянулся к брюкам, надевая их на себя.       Грейнджер замерла, всё ещё удерживая сорочку на груди, а после медленно повернула голову к нему, поджав губы.       — Сильнодействующее снотворное, — пояснила Гермиона. — Она хотела, чтобы мы хорошо спали той ночью…       Вот в чём было дело, Грейнджер посчитала, что я хочу усыпить её…       Теперь он понимал, откуда взялась паника в её глазах. Он весь вечер пропадал, пришёл поздно со снотворным в кармане, и в конце дверь их купе оказалась заперта. При собственной подозрительности он бы принял меры, а это Грейнджер…       — Где ты был тогда? — спросила она, не отрывая от него взгляда.       Драко протянул ремень в бляшку и поправил на себе брюки, после чего коснулся своей рубашки.       — Пьер очень настойчиво пытался спровадить меня из вагона-ресторана, — произнёс Малфой. — Поэтому я решил задержаться.       Сказав последнюю фразу, он очаровательно улыбнулся, замечая, как она тихо посмеивается.       — Рэтчетт считает, что его хотят убить, — продолжила Гермиона, отпуская сорочку.       Практически без одежды она стояла спиной к Малфою, расправляя брюки и рубашку на вешалке. Он видел тонкие изгибы талии, смуглую кожу, усыпанную родинками, и тонкие руки, что тянулись к костюму.       — И нас учтиво закрыли в купе, — заключил он и ощутил, как в горле пересохло от картины полуобнажённой Гермионы перед ним.       — Идеальное преступление, — протянула Грейнджер, застёгивая рубашку на груди.       Через мгновение она оглянулась на него, замечая, что Малфой всё это время смотрел в окно за движением поезда. Драко лишь сейчас осознавал, что они видят один и тот же пейзаж, который циклично повторяется раз за разом, совершенно не меняясь.       — Было бы, — продолжила она и подошла к нему, помогая надеть пиджак. — Если бы мы не прожили его дважды.       Её прикосновения заставляли его чувствовать невообразимое тепло в душе, но, вопреки всем желаниям, дело стояло на первом месте. Им нужно было закончить его…       — Это не его настоящее имя, — вдруг произнёс Драко, вызывая недоумение на её лице. — Ни один человек здесь не тянет на покупателя поддельных произведений искусства. А значит, враг Рэтчетта кроется в его прошлом…       — С ним нужно поговорить, — тут же выпалила она.       Малфой развернулся к Гермионе, широко раскрыв глаза. Он всё ещё помнил угрозу Сэмюэля вчерашним вечером и совершенно не хотел проверять, на что выдуманный кем-то магл способен.       — Ты не будешь этого делать, — строго сказал он.       — Я и не думала, — пожала плечами она, отводя взгляд.       Драко выдохнул и взял её за подбородок, заставляя посмотреть на него. Грейнджер хотела сделать именно это, собиралась пойти к человеку, который вчера угрожал её жизни. Для Малфоя сама мысль о том, что тот способен сотворить с ней даже словами, была отвратительной. Он не мог позволить ей слушать Рэтчетта, пытаться понять его или проявить к нему сострадание. Чтобы он ни сделал, его убили за что-то, а судя по поведению, на это существовала весомая причина.       — Я всего лишь хочу разузнать о нём у пассажиров, — пояснила Грейнджер. — А тебе бы не мешало пообщаться с его секретарём. Маккуин падок до виски и длительных бесед. Вы найдете темы для разговора.       Она последний раз провела пальцами по его плечу, а после мило улыбнулась, прежде чем покинуть купе и отправиться на завтрак. Драко провожал её взглядом, не веря ни единому слову. Да, было важно доверять, он сам просил от неё именно этого. Но Драко слишком хорошо знал Гермиону Грейнджер, чтобы так просто поверить, будто она не будет идти в самое пекло ради победы…

***

       День близился к вечеру. За сегодня Гермиона успела пообщаться практически с каждым пассажиром Восточного экспресса: от служанки графини Драгомировой до упрямой миссис Хаббард, дочь которой, видит Мерлин, была либо выдуманной самой Кэролайн, либо самым идеальным ребёнком на свете. Настолько хорошо мать отзывалась о каждом её шаге. А выслушать Гермионе пришлось их немало: вся подноготная с младенчества до современных лет была рассказана в мельчайших подробностях за последние три часа.       Была бы её воля — Гермиона бы уже давно покинула злосчастный вагон-ресторан, в котором провела практически весь день. Но этой возможности её лишил Малфой, не нашедший места для общения с Маккуином лучше, чем столик рядом. Драко, будто читая её мысли, появился здесь в первый час после её ухода и оставался до сих пор. Он лишь веселее продолжал общаться с Гектором и иногда бросать в её сторону приветливые взгляды.       Словно стерёг.       — А потом она…       — Миссис Малфой, — голос Мэри заставил Гермиону с надеждой оглянуться на неё. — Не могли бы вы помочь мне в купе?       — Разумеется, — тут же произнесла Грейнджер, поднимаясь на ноги. — Прошу прощения, необходимо…       — Да, конечно, — усмехнулась Хаббард, а после отвернулась, смотря на Наталью Драгомирову.       Мэри коротко кивнула Гермионе в сторону выхода, и они быстрыми шагами покинули вагон-ресторан. Уходя, Грейнджер спиной чувствовала пронизывающий взгляд Драко, провожающий её.       Выйдя в коридор, дамы прошли всего несколько метров, добираясь до вагона с купе. Там Мэри кивнула Гермионе и попросила её всегда обращаться, если потребуется покинуть чьё-то надоедливое общество. В ответ на это Грейнджер рассмеялась и махнула рукой, хотя сама в душе искренне благодарила Мэри, вовремя появившуюся рядом.       После Дебенхэм напомнила о засовах, которые просила Гермиону лучше закрывать, чтобы не спать на сквозняке, и стремительно покинула её, ссылаясь на плохое самочувствие. Гермиона пожелала ей выздоровления и с облегчением выдохнула, когда Мэри скрылась за дверью купе. Грейнджер было нужно остаться одной.       Нет лучше добычи для волка, чем потерянный кролик. А Гермиона отлично умела играть запуганного зверя…       — Миссис Малфой? — голос не заставил себя долго ждать.       Втянув в лёгкие побольше воздуха, она обернулась, смотря в глаза, полные заинтересованности. В этот раз её вновь постигло неприятное чувство. Близость с Рэтчеттом заведомо была отталкивающей, словно тебя окунули в чан с концентрированной смертью и заставили там дышать.       Гермиона опустила голову и кивнула, натягивая на себя маску расстройства и сожаления.       — Вам помочь? Выглядите обеспокоенной, — играл заботу он.       — Я, — она выдохнула и обняла себя за плечи. — Мы с мистером Малфоем немного повздорили и…       — Не нужно лишних слов, — он поставил ладонь перед собой и открыл дверь купе, кивнув на вход. — Вы можете пока побыть у меня, чтобы успокоиться…       Глаза Сэмюэля опасно блеснули. Гермиона сглотнула ком, подступивший к горлу от осознания, что перед ней убийца. Его выдавал именно взгляд за шаг до победы, все преступники так смотрели, когда предвкушали скорую расправу. У них, будто у хищников, поблёскивали радужки от света ламп, освещая зрачки, что наливались кровью будущей жертвы.       Когда Грейнджер заметила подобное в Рэтчетте, ощутила, как мороз подступает к затылку, заставляя волосы встать дыбом.       Она была аврором, видела этот ужасный блеск не раз и в эту минуту лишь больше осознавала, на что шла. Но другого выхода не было. Чтобы раскрыть преступление, нужно действовать здесь и сейчас. Поэтому, вопреки всем инстинктам самосохранения, чутью и здравому смыслу, она благодарно кивнула и вошла внутрь купе, слыша, как дверь за ней закрывается.       Пути назад нет. Изучай.       Взгляд Гермионы заскользил по неубранному помещению: вещи не были повешены, а валялись везде, включая пол и кровать, на полке стояли бокал и дорогая бутылка виски, а у раковины виднелась горсть таблеток. Ей не хотелось знать, что именно он употреблял, но факт был налицо. Страх диктовал ей присмотреться к возможному оружию.       Грейнджер ощутила лёгкий толчок в спину, а когда обернулась, то увидела, как Рэтчетт указывает ей на кровать, предлагая присесть. Она кивнула и медленно подошла к постели, усаживаясь на скомканные простыни и собирая руки в замок на коленях.       — Я знаю, что вам нужно, — произнёс он и подошёл к полке, отворачиваясь. — Хороший виски.       Гермиона слышала, как он шатается от раковины к столику, наливая ей напиток. Уже по звуку, когда он мял таблетки, она понимала, что пить несчастное пойло не будет. Ему это не понравится. Поэтому нужно скорее искать улики, зацепки, что угодно, что могло бы помочь узнать его истинную личность и хотя бы грамм прошлого.       За что бы зацепился Драко?       Грейнджер мазнула взглядом по постели, не видя ничего, кроме крошек, сигаретного пепла и нескольких пятен кофе. После она осмотрела столик, замечая там кучу неразобранной документации, далее Гермиона с любопытством начала вчитываться в корреспонденцию, пытаясь найти иное имя, но во всех стояла именно его фамилия, что не упрощало дело.       В одно мгновение Гермиона опустила глаза вниз, прямо под столиком она заметила упавший лист с вырезанными из газет буквами. Практически те же, что описывал Малфой. Только разница между ними в том, что на записке, валяющейся на полу, было имя.       «Ты поплатишься за смерть Дейзи Армстронг», — гласили слова, которые она со скоростью света начала прогонять в голове, пытаясь вспомнить, где могла слышать это имя…       — Всё готово, — с улыбкой сказал Рэтчетт и присел рядом с ней на кровать, протягивая бокал.       Гермиона отодвинула его от себя, что не осталось без недовольного взгляда Сэмюэля. В следующую секунду он уже более грубо попытался всучить напиток ей в руку.       — Простите, я не пью, — покачала головой она. — Беседа помогла бы мне пережить тяжелый период…       Ей хотелось верить, что даже у ужасного преступника книги может быть чувство сострадания, но нет, она ошиблась.       — Слова, миссис Малфой, как пыль. Сейчас они есть, а через минуту нет, — произнёс он и с силой заставил её взять бокал.       Гермиона медленно повернула голову, замечая на его пальце перстень с буквой «К». После её взгляд скользнул выше по выглаженному костюму, пока наконец-то не встретился с глазами, полными жестокости. Мурашки пробежали по спине, она по инерции сжала бокал крепче. Всё намного хуже, чем Грейнджер себе представляла.       — Думаю, мне пора, — она с характерным звуком поставила бокал на стол и тут же подскочила на кровати, собираясь уйти.       Но Рэтчетт оказался быстрее, он встал вплотную к ней, смотря сверху вниз. И если в Драко в подобные моменты она видела любовь и тягу, то в Сэмюэле — лишь жестокость и самодурство.       — Миссис Малфой, невежливо так скоро уходить, когда вы уже пришли, — медленно сказал он, выделяя последние два слова.       Гермиона продолжила стоять и смотреть на него в упор.       — Мистер Рэтчетт, мне жаль, что я вас расстроила, но мне правда хочется уйти, — более жёстко произнесла она.       — Вы меня, верно, не поняли, — сквозь зубы процедил он, а в следующую секунду оскалился. — Вы никуда не уйдёте.       И тут она заметила его руку, что тянулась к её шее, и пистолет, заправленный в брюки под пиджак. Мгновение, и Гермиона придвинулась к нему, вытягивая оружие на себя. Увидев, как он пытается сомкнуть пальцы на её коже, Грейнджер отшагнула назад и направила револьвер в голову Рэтчетта. Годы тренировки с палочкой научили стрелять метко, особенно когда тебе нужно спасти друга на тренировке по квиддичу.       Сэмюэл поднял ладони перед собой, с истеричной ухмылкой смотря на Гермиону, и покачал головой.       — Деточка, ты хоть знаешь, как этим пользоваться? — прищурившись, спросил Рэтчетт.       — Я отлично знаю, как выстрелить так, чтобы вас не смогли опознать, — ответила она.       Он замер. Несколько секунд Сэмюэл осматривал её, а уже после понял, что перед ним предстала далеко не представительница высших чинов или даже торговцев.       — На кого вы работаете? — со злостью произнёс Рэтчетт.       — На правосудие, — ответила Гермиона. — И лучше бы вам сейчас выпустить меня, если не хотите оказаться в месте, где такие игрушки изымают при входе…       Сэмюэл замолчал, пару минут он просто смотрел на неё, видимо надеясь, что она сдастся. Но Гермиона, будто сама являлась преступником, стояла с маской холода на лице и сверлила его взглядом. Не выдержав, Рэтчетт, тяжело дыша, сделал шаг вбок, давая пространство для выхода. Грейнджер вобрала в лёгкие побольше воздуха, а уже через мгновение медленными шагами двинулась вдоль стены, наставляя оружие на него. А он, словно не собираясь сопротивляться, лишь смотрел на неё, не предпринимая попытки наброситься.       Когда Гермиона оказалась около выхода, то рукой приоткрыла дверь купе, поворачивая голову.       — Я бы хотела убить вас здесь хотя бы за содержимое бокала, которым вы планировали меня напоить, — с ухмылкой произнесла она, кладя пистолет на полку у выхода. — Но вас есть кому судить…       С этими словами она сделала последний шаг назад, выходя в коридор, а после с грохотом закрыла дверь купе, стремительно двигаясь в сторону собственного. Гермиона не желала оглядываться или вслушиваться в шаги, ноги сами несли её вперёд, прямо до конца вагона, где разговаривали Драко и мсье Бук.       — Миссис Малфой, — довольно протянул последний, смотря на неё. — Вы с каждым днём всё краше.       — Благодарю, мистер Бук, — натянуто улыбаясь, ответила Гермиона. — Я украду у вас ненадолго Драко?       В ответ ей кивнули, и она сделала пару шагов к своей двери, внимательно смотря на Малфоя. Тот, заметив на лице Гермионы волнение, опустил взгляд на её руки, которые тряслись.       — Только не говори, что…       — Я узнала, — выпалила она и осмотрелась по сторонам. — Всё это связано с некой Дейзи Армстронг.       — Армстронг? — чуть громче спросил Драко.       Гермиона уже собиралась рассказать всё, что ей удалось узнать, но рядом с ними в то же мгновение возник Бук, что услышал знакомую фамилию.       — Вы всё о той ужасной истории из Америки? — уточнил он, на что получил удивлённые взгляды пары. — Три года назад, смерть девочки. Вы не слышали?       Драко и Гермиона синхронно покачали головой. Брови Бука взмыли вверх от удивления, а после он, оглядевшись по сторонам, быстрыми шагами подошёл к ним, стараясь говорить так, чтобы его никто не услышал.       — Армстронги были хорошими людьми, почитаемыми, — Бук облизнул губы. — Но горе настигло и их. Банда, что похищала детей, украла их дочь, Дейзи, требуя выкуп. Семья без раздумий отдала деньги, но девочку нашли уже мёртвой…       Ты ответишь за Дейзи Армстронг…       Содержание записки вторило эхом в голове Гермионы, заставляя её всё больше ненавидеть Рэтчетта. За эти пару минут, пока она слушала рассказ Бука, Грейнджер уже успела пожалеть, что не убила его первой…       — Но и тогда судьба не сжалилась над ними, — горько произнёс Бук. — Во всём обвинили горничную, Сюзанну. — Гермиона ощутила, как Драко взял её за руку, успокаивающе поглаживая. — Её признали виновной, а она выбросилась из окна, не выдержав этого.       Грейнджер крепче сжала ладонь Малфоя, чувствуя, как холод бежит по спине.       — Следом умерла мать Дейзи, Соня Армстронг. Женщина не смогла смириться со смертью дочери. — В сердце Гермионы кольнуло, словно нож медленно проникал в душу, терзая её. — Последним был мистер Армстронг. Потеря семьи заставила его проглотить пулю, — покачал головой Бук, тяжело дыша.       Грейнджер нервно поджала губы, поражаясь истории. Одно происшествие понесло за собой столько смертей и страданий…       — И при всём нашли того, кто это сделал. Виновника всех бед, Кассетти, — злился Бук, его взгляд ожесточился, а руки сами сжались в кулаки. — Но деньги же решают всё? Его оправдали, и он бежал из Америки. Сейчас где-то далеко, под другим именем строит козни…       «К» означает Кассетти…       Осознание ледяной волной окатило Гермиону с ног до головы, расставив мотивы убийцы точно по порядку. Сначала запугивания, после записки, чтобы запутать в причине, а дальше, когда у Рэтчетта не остаётся шанса сбежать, он получает последнюю. Тот, чьей жертвой стал Сэмюэл, готовился к преступлению не один месяц, а значит, всё должно пройти идеально.       И в этот раз Гермиона понимала — мешать она не будет.

***

      Общие проблемы, дела, интересы, события объединяют даже самых разных людей. Можно не обратить внимания на человека, который будет проходить мимо в поезде, но потом найти в нём отдушину, если он способен разделить чужое горе. Можно яростно ненавидеть напарника за собственные чувства и невзаимность, но с надеждой вжаться в его грудь, когда он окажется рядом. Можно мечтать сломать шею той, кто не даёт тебе жизни, но именно она заставит твоё сердце биться чаще.       Общее сближает, и порой это не проблема, смерть или страдания, а нечто более тёмное. Потому что ничего не объединяет людей так хорошо, как ненависть, и не связывает туже мести.       Гермиона и Драко стояли рядом, прижавшись к едва приоткрытой двери купе. Они знали, почему их закрыли в первый раз, и понимали, что произойдёт ночью. Оставался вопрос, кто именно зайдёт к Сэмюэлю, оставит двенадцать ножевых и выйдет так, будто бы ничего не произошло.        Но Драко точно знал один исход: он поймёт этого человека, потому что смерть Рэтчетта была для него правосудием. Возможно, не таким явным, как видит его закон, но верным. Тому, что сделал Кассетти, не существовало оправданий, смягчающих обстоятельств или сожаления. Малфой понимал, что названная «жертва» не сокрушалась от совершенного, напротив, скорее всего, он даже упивался собственной гениальностью.       Хороший улов для бандита и убийцы. Запачкать руки в крови единожды, чтобы погибло четверо, десятки людей страдали, а на семейном кладбище не осталось места. Рэтчетт гордился собой, Малфой был уверен. Будь влияние Тёмного лорда чуть сильнее, а Нарцисса слабее, Драко бы и сам вступил на эту дорогу, и она бы казалась ему правильной…       Придумать оправдание, причину, обвинить в грехах весь белый свет, законы, правительство и природу может каждый. Но найти в себе силы творить тёмными руками светлые дела удавалось единицам. Это грань, по которой идёшь, стараясь оставаться верным убеждениям, нежели собственному желанию уничтожать…       — Здесь замешан не один человек, — произнёс Драко, прижимаясь к Гермионе со спины.       — Мама сказала, что книга о разных людях, которые стали подельниками, — прошептала она, стиснув пальцами дверной проём.       — У такого послушного аврора мать читает преступные романы, — ухмыльнулся Драко, качая головой. — Она у вас, мисс Грейнджер, оказывается, очень испорчена.       Гермиона усмехнулась и обернулась на него, закатив глаза.       — А что читала ваша мама, мистер Малфой? — спросила она, смотря на Драко.       — Любовные романы о тяжёлой любви, которые заканчиваются свадьбой, — заметил он. — И судя по твоему поведению последний год, — его рука скользнула к девичьей талии, с силой её сжимая, — все девушки хотят начать отношения эффектно и через тысячу преград.       Драко заметил, как она игриво поджала губы и опустила взгляд. Спустя мгновение её пальцы скользнули вверх, и она положила свою ладонь поверх его, посмотрев ему в глаза.       — А у нас отношения? — спросила Гермиона.       — Нет, Грейнджер, — строго ответил Драко. — Я просто не собираюсь отпускать тебя ближайшую вечность. Но нет, у нас не отношения.       Она тихо засмеялась, а после он ощутил, как её пальцы переплелись с его. Грейнджер некоторое время смотрела ему в глаза, нервно улыбаясь, словно пытаясь околдовать. И этому проклятию он бы поддался с превеликим удовольствием. Сейчас Драко ничего не хотел больше, чем нагнуться и вновь коснуться её губ, почувствовать, как она вместе с ним отдаётся желанию, не думая ни о чём другом.       Послышались перешёптывания. Гермиона мгновенно прижалась к двери, сквозь щель высматривая, кто именно заходит в купе к Рэтчетту.       — Драко, — медленно прошептала она.       Малфой взглянул над её головой и увидел, как миссис Хаббард, та милая женщина, болтающая про дочь и всучившая ему снотворное, запускает к себе практически всех, кто находился в поезде. Ирония, ведь внутри её купе была смежная дверь к Рэтчетту.       Драко и Гермиона посмотрели друг на друга, а после вновь в коридор, узнавая пассажиров. Там были и Гектор Маккуин, секретарь Рэтчетта, и Мэри Дебенхэм с полковником Арбэтнотом, и Эдуард Мастермэн, слуга в будущем убитого, княгиня Драгомирова со служанкой Хильдегардой Шмидт, граф Андрени, Грета Ольсон, Антонио Фоскарелли, Сайрус Хардман, а завершал этот путь не кто иной, как проводник экспресса — Пьер Мишель.       Они, будто чудовища в ночи, проникали в купе тонкой струёй, стараясь сохранять мнимую тишину. И вот за ними дверь закрылась.       Через мгновение Гермиона и Драко услышали сдавленный вскрик. Это был Рэтчетт. Двенадцать человек, практически все, кто находился в поезде, убивали его прямо сейчас.       — Суд присяжных, — прошептала шокированная Гермиона.       Драко удивлённо взглянул на неё, и она обернулась, внимательно смотря в ответ. В глазах Гермионы не было сожаления или боли оттого, что они слышали чужую смерть. Лишь осознание очевидного.       — В мире маглов нет Визенгамота, — пояснила она. — Есть суд присяжных, который, выслушав все показания дела, принимает решение об участи подсудимого, — она сделала паузу, откидывая голову на дверной косяк. — И их двенадцать. Двенадцать человек определяют судьбу одного.       — Нам говорили о двенадцати ножевых, — медленно подытожил Драко.       Малфой не знал их мотивов, не понимал, зачем им всё это нужно, но прекрасно осознавал единственную верную мысль — смерть Рэтчетта являлась правосудием. По всем стандартам магловского мира группа людей убивала преступника, свершив над ним свой суд.

***

      Следующим вечером — уже после того, как Гермиона и Драко пришли к Пуаро, рассказав об увиденном, — все пассажиры экспресса «Стамбул-Кале» оказались в излюбленном вагоне-ресторане. Помощь должна была подоспеть уже скоро к застрявшему на рельсах поезду, поэтому сыщику всё не терпелось поведать, какое же дело предстало перед ним в злополучной поездке.       — Иногда внешние обстоятельства мешают осуществлению даже самого гениального плана, — произнёс Пуаро, рассказывая вторую версию происходящего. — Я долго не мог понять, что же именно случилось ночью в экспрессе. Но в момент, когда уже отчаялся, на пороге этого вагона показалась достопочтенная пара. С ответами на вопросы, которыми я неустанно задавался всё утро и целый день.       Гермиона ощутила на себе злой взгляд по меньшей мере пяти человек. Заметив состояние Грейнджер, Драко провёл рукой по её спине, медленно и аккуратно, словно успокаивая. Мурашки пробежали по её коже, заставляя незаметно выгнуться вперёд и тяжело выдохнуть от предвкушения скорого возвращения.       Ей хотелось домой. Теперь особенно пылко.       — Но обо всём по порядку, — с ухмылкой произнёс Эркюль. — Прежде всего мое внимание привлекли два обстоятельства. Первое — как необычайно трудно доказать вину любого отдельно взятого пассажира. И второе — в каждом случае есть показания, подтверждающие алиби того или иного лица. Будто бы все в этом вагоне сговорились между собой, скрывая одну ужасную тайну…       И Пуаро начал свой рассказ. И о том, как его осенило, что практически все пассажиры вагона оказались причастны к убийству Рэтчетта, и о том, что убивали они все вместе. Их план был проработан до каждой мелочи, за исключением неожиданной остановки поезда и нескольких неучтённых пассажиров.       — Если с месье Буком проблем бы не возникло. Всё-таки он лицо компании и не пристало ему совать свой нос в чужие дела, — Бук усмехнулся словам друга, — то я, как сыщик, и дорогие мистер и миссис Малфой стали для вас серьёзной преградой.       Гермиона заметила, как миссис Хаббард покраснела…       — И если меня вы устранять не осмелились, то к чете моих дорогих друзей отнеслись с особенной учтивостью, — Пуаро посмотрел на Мэри. — То вы убеждали миссис Малфой закрыть дверь на засов, чтобы она не замёрзла, — Эркюль перевёл взгляд на миссис Хаббард, — то вы преподнесли мистеру Малфою отличное снотворное, когда его жена покинула вагон-ресторан, — сыщик обернулся на проводника, — то Пьер пытался всеми силами заставить мистера Малфоя уйти спать, пока и вовсе не нашёл мсье Бука, который сделал это за вас…       Пуаро распинался очень долго, выуживая всё больше новых деталей происходящего. Гермиона так и не смогла понять, откуда взялась добрая часть из них, ведь аргументы «я сказал, что вы кухарка, вы признались, что да, и я точно знаю, что вы работали на Армстронгов» звучали слишком часто и редко вязались с чьими-то показаниями.       На мгновение ей даже привиделось, что у Пуаро в пиджаке запрятан сценарий с полным описанием убийства, с которого он и читал, чтобы объяснить читателю свою гениальность. Но именно этого, по мнению Гермионы и Драко, ему не хватало. В Эркюле, кроме напыщенности и таланта к провокациям, не имелось ничего выдающегося. Его аргументы были подкреплены догадками, большая часть мотивов создана из воздуха, а факты оказывались чистосердечным, подслушанным им в коридоре. Пуаро не являлся хорошим сыщиком. Он просто был персонажем, которого выбрали. Ни больше, ни меньше.       — И остаётся вопрос: почему же вы совершили убийство?       Театральная пауза явно досталась ему со времени Шекспира. Но это не меняло того, что дело раскрыто. И по его итогу выяснились некоторые факты.       Гектор Маккуин оказался не просто секретарём, а сыном прокурора, которого заставили отпустить Рэтчетта.       Эдуард Мастермэн, самое приближенное лицо к жертве, когда-то являлся лакеем полковника Армстронга.       Пьер Мишель, проводник вагона «Стамбул-Кале», был отцом погибшей горничной Сюзанны.       Мэри Дебенхэм являлась хорошей гувернанткой, но не менее отличным секретарём семейства Армстронгов.       Полковник Арбэтнот, человек чести и достоинства, в прошлом был боевым другом полковника Джона Армстронга, спасшего ему жизнь.       Известно, что княгиня Драгомирова дружила с Линдой Арден, бабушкой убитой Дейзи Армстронг, она не могла остаться безучастной, да и к тому же её горничная, Хильдегарда Шмидт, была кухаркой в доме Армстронгов.       Рудольф Андрени имел непосредственное отношение к этой семье, ведь его глубоко уважаемая и такая любимая супруга являлась сестрой Сони Армстронг, именно её племянницу убили.       Грета Ольсон винила себя в смерти Дейзи больше всех, ведь была няней маленькой девочки…       Антонио Фоскарелли, улыбчивый итальянец, расположивший Гермиону ещё в первый день, также был причастен к убийству. Он являлся шофёром Армстронгов.       Сайрус Хардман, человек теневой и, по словам Рэтчетта, работающий на него из-под полы, когда-то любил Сюзанну.       И завершала список женщина, которая казалась самой недалёкой и странной в поездке, та, кто вечно говорил о дочери, раздавал советы и наводил шуму. Миссис Хаббард не существовало, а вот Линда Арден, чья внучка, дочь и зять погибли из-за Кассетти, была прекрасной актрисой.       Она собрала их всех в одном рейсе «Стамбул-Кале», чтобы осуществить возмездие, такое необходимое и важное для неё самой.       — А мне всегда хотелось играть комедийные роли, — горько усмехнулась Линда, опустив голову, а после посмотрела на Гермиону. — Ничего дурного, мистер и миссис Малфой. Мы бы не причинили вам вреда, вы просто оказались…       — Лишними, — закончил за неё Драко.       Линда утвердительно кивнула, пряча лицо в руках.       — Миссис Арден, — произнёс Малфой, заставляя её и всех сидящих взглянуть на себя. — Вы поступили правильно.       Гермиона посмотрела на Линду и увидела то, что не замечала ни в одном человеке здесь. В глазах выдуманной миссис Арден была боль, настолько сильная, будто бы она являлась не героем романа, а живым человеком, потерявшим всё. От слов Драко Линда кивнула и слабо улыбнулась, словно его мнение правда было для неё важно.       Брови Бука поползли вверх, а Пуаро усмехнулся, качая головой. Он не ждал от этого человека другого.       — А что именно рассказать полиции, когда она приедет? — Эркюль повернулся на Бука. — Решать тебе, мой друг. Будешь ты солидарен с мистером Малфоем или потребуешь иного — это твой выбор…       Бук задумался. Несколько минут он смотрел перед собой, словно пытаясь решить для себя загадку великой важности. Уничтожить двенадцать человек или всё же принять, что иногда смерть может быть во благо. По своей серости этот вопрос был самым сложным из тех, на которые ему доводилось отвечать.       — Я думаю, что на одной из станций сюда проник неизвестный и заколол мистера Рэтчетта. А после, ещё до остановки, сошёл. Так и оставшись загадкой…       Как только слова Бука рассеялись в тишине вагона, Гермиона ощутила, что мир вновь начинает рассыпаться перед глазами. Драко притянул её к себе, она оплела руками его шею и прижалась ближе, замечая, как вокруг начинает вырисовываться привычный кабинет Аврората.       Люди сменялись пустотой, большие окна и снег за окном — тремя столами и книжными шкафами. Ароматы, цвета, мир вокруг — всё менялось, пропуская их в реальность.       Когда Гермиона распахнула веки, отшагнула, упираясь в свой стол. Она опустила голову вниз, смотря на книгу и цепочку артефакта, лежавшего в ней. Того самого, который сводил с ума…       — У нас получилось, — произнесла она и положила роман на стол.       — Теперь ты со мной не в замкнутом пространстве, — с ухмылкой протянул Малфой, смотря в её глаза. — Что скажешь, Грейнджер? Мы сработаемся?       Гермиона улыбнулась и вновь шагнула к нему, прижимаясь ближе к телу Драко и касаясь его губ своими. Руки Малфоя опустились на её талию, притягивая к себе. Поцелуй со вкусом уже выпитого огневиски, классического детектива и прошлого.       — Вы тут не переубивали друг…       Зашедший Гарри так и замер около двери, удивлённо смотря на друзей, которые лишь десять минут назад кричали на весь этаж, а теперь целовались, прижавшись друг к другу…       — У нас для тебя три новости, — начала Гермиона, отстранившись от губ, но всё ещё оставаясь в объятиях Драко.       — Грейнджер разобралась, что за артефакт, — продолжил Малфой.       — Я остаюсь в Аврорате с Драко, — улыбнулась она.       Последнее слово, произнесённое Гермионой с небывалой нежностью и наслаждением, заставило Малфоя искренне улыбнуться. Он взглянул в её глаза, замечая там блестящие искорки, а после облизнул губы и прошептал:       — И я стал для неё «Драко»…