И весь мир прахом разлетится, если ты ответишь "нет"...

Когда скрипка затихла, зал разразился аплодисментами. Девушка поклонилась и отошла на своё место, уступая дирижеру местного оркестра, Константину Павловичу. Он и оркестр поклонился, а после вернулся на свои места, и все затихло, в предвкушении. Легкий взмах палочки обрушил на нас сцену из Лебединого Озера, и я замерла, прикрывая глаза, в попытке отдаться музыке, но выходило из рук вон плохо. Тревожные мелодии пробуждали не менее тревожные мысли, что роились в моей голове, подгоняя все это воспоминаниями о вчерашней проверке и сестре, что так и не заявилась домой ночевать. Вместо звонка она оставила лишь короткое сообщение о том, что осталась у Никиты, а после и вовсе отключила мобильный. Видимо вчерашний обыск довел её до ручки. Я аккуратно приложилась головой об деревянную спинку пустующего сидения впереди, и закрыла глаза. Не знаю сколько времени прошло, пока я не начала чувствовать нехватку воздуха. Смычки взлетающие вверх, духовые и барабаны, что отбивали в самой голове, заставляли виски пульсировать. Подкатила тошнота и я сорвалась с места, почти вслепую найдя дверь. Держась за стену я прошла несколько метров и свернула в пустующий коридор, опустившись на корточки. Ногти впились в ладошку, пока я отсчитывала про себя цифры, стараясь избавиться от мелькающих перед глазами картинок. Этой ночью мне не спалось, и всю ночь меня преследовало лишь одно — застенки НКВД, черный воронок и родители, что исчезают, на фоне безликой серой стены. «Сегодня вы свободны…». Сегодня, сегодня, сегодня… — Ань? — знакомый голос Миши и его легкое прикосновение по плечу заставило вздрогнуть. — Ты чего? Плачешь? Я подняла голову и хлопнула ресницами, только сейчас осознав, что глаза и впрямь подозрительно повлажнели. — Да нет, — я отмахнулась, проведя ладошкой по щеке. — Все нормально. Бестужев, или как мы просто называли его — Мишель — опустился на колени рядом и с его юношеского, вечно веселого, лица пропала улыбка и вся мягкость. На мгновение он внезапно стал старше своих лет, умудренный каким-то опытом, о котором я не знала, и сжал мою руку своей. — Они приходили, да? Я кивнула и парень выдохнул, путая рукой свои русые кудряшки. Он завалился на пол рядом и коснулся своими плечом моего, доставая из кармана помятую пачку. Вытянув одну сигарету зубами, вторую он предложил мне. — Мы в здании. — А к черту. Тут все равно ничего не работает. Так… создается лишь видимость. Защита и уверенность в завтрашнем дне, — Миша невесело хмыкнул и и подпалил сигарету зажигалкой, тут же подкурив и мою. Я затянулась, чувствуя, как обжигает и приводит в себя едкий дым, и откинула голову на стену. — Да, — протянула я, глядя на облупившуюся бледно-желтую краску. — Разбитая, обманутая и обокраденная уверенность в завтрашнем дне. Бестужев затянулся и искоса глянул на меня. — Зацепили? — спросил он и я кивнула, вспоминая нашу семейную фотографию в руках Меньшикова. — Да, — а после и усталость с разочарованием в глазах сестры. — Зацепили. Юноша понятливо покачал головой и дальше мы докуривали молча, слушая, как из-за стен доносится классическая музыка. Когда Сигареты кончились, в голове стало чуть яснее и вместо лютой обиды и унижения, в душе вновь зародилось жгучее чувство несправедливости и желание что-то делать. Словно почувствовав это, Мишель усмехнулся и, поднявшись первым, подал мне руку. — «Нам здесь слышна другая жизнь…», а? — шально улыбнулся он и я не смогла сдержать ответной улыбки, коснувшись его щеки. — Так призовем же живых. «Сегодня вы свободны…» Сегодня вы свободны.