Миссия: Hurt/Comfort

      31 января Х782 года       — Куда это они? — спросила Мира, когда Гилдартс утащил Марка прочь.       — Сбивать сосульки у дома стариков Дигги, — ответил мастер, задумчиво оглаживая подбородок. Мира вскинула бровь. — Не спрашивай, я сам не понял, что это было.       — Гилдартс давно хотел поговорить с ним, — протянула она. — Наконец, поймал его, и это очень хорошо для нас.       Мастер недоуменно уставился на неё:       — О чем ты?       — Я как раз хотела кое-что с вами обсудить. Поднимемся в кабинет?       — Конечно, идем.       Мастер приглашающе махнул рукой, поднимаясь с места, и Мира пошла следом с крайне сосредоточенным видом. Она давно не приглашала его на закрытый разговор, а это значило, что тема действительно её взволновала. К тому же она сделала это тогда, когда Марк и Гилдартс ушли. Не составило труда понять, о чем она хотела поговорить. Вернее, о ком. Признаться, мастер и сам много размышлял о Марке в последнее время, особенно после того, что случилось в Робении и других городах. У него и без того скопилось много тревожной информации о нем, и новая тяжким грузом ложилась на плечи. Было жаль несчастного парнишку, но пока мастер не знал, что предпринять.       Ни с магическим ядром, ни с Эдвардом он пока не мог ничего сделать. Первое было настолько непонятным и сложным изобретением, что с ним мог что-то сделать только гений. Сам факт существования искусственного магического ядра поражал. Однако ещё больше поражало то, что кому-то удалось вживить его в тело человека. Пока мастер не знал, для чего это было сделано: чтобы усилить Марка, превратив его в чудовище, или чтобы спасти жизнь, угасающую, точно свеча. В любом случае, это доставляло проблемы. Марк был привязан к Эдварду настолько сильно, что и представить страшно. Без него он был обречен на смерть, а потому мастер не пытался убедить парнишку разорвать с ним связь. Пока он только предупреждал, насколько опасной она может быть.       Впрочем, это работало в обе стороны.       Эдвард был так же привязан к Марку, как и тот к нему. Откуда брались такие сильные чувства, мастеру сложно было понять, хотя у него и был прямой ответ на этот вопрос. Он просто не понимал, чем парнишка так зацепил Эдварда. В мире жили тысячи человек с похожими трагическими судьбами, однако он почему-то взял под крыло именно Марка. Причем, он настолько яро заботился о нём, что постоянно пичкал новыми невероятными артефактами и готов был в любой момент бросить всё, чтобы спасти его. Если бы мастер ни знал, что между ними нет кровной связи, подумал бы, что они — родственники: настолько сильно Эдвард и Марк были привязаны друг к другу.       Думая о них, мастер задался сотнями вопросов, на которые не мог найти ответы. Вероятно, только время могло показать, что между ними было на самом деле.       — Входи, — мастер открыл дверь в кабинет, прерывая свои мысли. — Будешь чай?       — Да, спасибо.       Мира вошла вслед за ним и села в кресло, нервно покусывая нижнюю губу. Пока мастер заваривал чай и высыпал из пакета в пиалу печенье, она зорко следила за каждым его действием. Впрочем, мыслями она была очень далеко от комнаты. Мира взяла угощение, но стала лишь вертеть его в руках. Ей потребовалось некоторое время, чтобы начать говорить. Мастер не торопил её. Он лишь принялся перекладывать бумаги по столу, создавая видимость занятости, чтобы ей стало легче начать. Как на зло, на глаза попалось письмо из Совета Магов, в котором его, как и остальных мастеров гильдии, приглашали в Эру через три дня. Там планировали обсудить меры противодействия химерам, а также атаку на Логово в течение пары месяцев.       Мастер вертел письмо в руках дольше, чем собирался, и даже не сразу заметил, что Мира начала сверлить его взглядом.       — О чем ты хотела поговорить? — наконец, спросил он.       — О Марке, — ответила она, напрягшись. — И о том, что случилось в Робении.       Мастер кивнул, призывая продолжить, и она вдохнула, точно перед прыжком в воду.       — Я думаю, Марк был в Логове Химер, — выпалила она и замерла, ожидая реакцию. Мастер оцепенел на миг, ведь ни с кем не делился выводами о наставнике парнишки, однако быстро взял себя в руки.       — Почему ты так решила?       — Потому что ни одна химера не напала на него в Робении, — сказала Мира. — Кроме той саблезубой кошки, да и она только один раз укусила его в руку и сбежала. Поверьте, мастер, они не хотели причинить ему вреда. Многие резко останавливались, когда видели его, другие — убегали прочь. К тому же сам он на них тоже не нападал. Более того, он пытался убедить их уйти и предупреждал, что будет стрелять. Это было не обычное поведение при встрече с темной тварью. Я думаю, они друг друга прекрасно знают.       Мастер нахмурился и сложил руки перед собой.       — Звучит и правда странно, — протянул он, обдумывая её слова. — Считаешь, он с ними заодно?       — Нет, это исключено, — помотала она головой. — Марк точно не знал об атаке и был так же шокирован, как я. Мне показалось, будто он был между двух огней: не мог ни мне помогать сражаться с химерами, ни им — уничтожать город. У меня есть теория на его счет, но мне нечем её подкрепить.       Мира отвела взгляд и вновь начала крутить в пальцах печенье. Она казалась потерянной и подавленной, и мастер давно не видел её такой. Обычно девушка источала ауру уверенности, высоко задирала нос и гордо расправляла плечи. Какая бы трудность ни возникала перед ней, она с легкостью её преодолевала. Однако сейчас, сидя напротив него, Мира совсем поникла. Она казалась даже младше своего возраста, в основном из-за того, что съежилась в кресле. Было тяжело представить, насколько на неё повлияли размышления о Марке и события в Робении. Теория, до которой она дошла, вероятно, далась ей нелегко.       — Расскажи мне об этом, — сказал мастер, и Мира подняла на него взгляд, полный подозрения и сомнений.       — Вы же ничего ему не сделаете? — спросила она, и старик внутренне удивился вопросу. Он не думал, что спустя столько лет снова ощутит её недоверие и тревогу.       — Обещаю, — кивнул он. — Этот разговор останется только между нами. Раз тебе нечем подкрепить теорию, то и полностью верить ей мы не можем.       Мира выдохнула, на секунду расслабившись, но тут же подобралась. Она прямо взглянула на него и нахмурилась:       — Я думаю, Марк долгое время был в Логове Химер, — сказала она, сжав в пальцах печенье так, что полетели крошки. — Там он подружился с химерами, ведь все они, по сути, были подопытными. Возможно, тогда у него и начались проблемы с магическим ядром. Позже ему удалось сбежать и присоединиться к Хвосту Феи. Вот только он не смог забыть о времени, проведенном в Логове, а потому до сих пор любит и ценит химер. Ему слишком тяжело сражаться с ними, особенно из-за того, что те в ответ тоже не нападают, ведь признают в нем своего. Так и получается, что не может принять ни одну из сторон.       Мастер в задумчивости стал разглаживать листок с очередной жалобой на ребятишек, отведя взгляд от Миры. Та продолжила сидеть в кресле, напряженная, словно перед тяжелой битвой. Она понятия не имела, насколько близко подобралась к правде, и мастеру становилось от этого не по себе. В её словах было зерно истины, ведь Марк действительно мог подружиться с химерами, пока жил у Эдварда. Более того, битва в Робении его сильно задела. Марк выглядел рассерженным, но, разумеется, ничего не говорил на эту тему. Впрочем, на фразу о том, что было бы славно получать информацию о следующих атаках, он среагировал. Значит, действительно задумался об этом и, возможно, захотел помочь.       — Разве можно подружиться с химерами? — спросил мастер, делая вид, будто задумался. Он не хотел показать, что давно узнал о связи Марка и Эдварда.       Девушка фыркнула и закатила глаза.       — Для Марка? — она махнула рукой. — Он и с камнем побратается, а уж с каким-то животными — и подавно. Я больше чем уверена, что они его обожают.       Мастер не смог с этим не согласиться. При всех странностях парнишки, он удивительно ловко находил новых знакомых, приятелей и друзей. За недолгое время, прошедшее со вступления в гильдию, ему удалось завоевать доверие многих здесь. Детишки в нем души не чаяли, ведь он всегда знал, что сказать, чтобы подбодрить их, а взрослые поняли, что он безобидный, немного сумасшедший артефактор, который порой изрекает умные мысли. Об обожании Гилдартса не стоило упоминать, и даже Полюшка сочла его неплохим человеком, хотя в принципе не любила род людской. Даже несмотря на то, что Марк частенько делал странные вещи, в гильдии он уже стал родным.       — Хорошо, я тебя услышал, — сказал мастер, оглаживая подбородок. — Но мне нужно всё хорошенько обдумать. Что планируешь делать с этой информацией?       Мира выдохнула, заметно расслабляясь, и, наконец, откусила печенье.       — Ничего, — сказала она. — Я не стану никому ничего рассказывать, потому что это может доставить Марку проблемы. Мне показалось, что вы должны об этом знать, поэтому и пришла к вам. Лучше быть готовыми ко всему, чтобы не получилось, как… в прошлый раз.       Мира сбилась на последней фразе и отвела взгляд. Мастера тоже задели эти слова, ведь он уже не раз размышлял о катастрофе, в которую невольно оказались втянуты все детишки. К несчастью, каждый из них слишком хорошо запомнил тот день. Кровь. Боль. Страх. Отчаянные попытки взрослых волшебников защитить их, и самоубийственные отвлекающие маневры Милли, которыми она пыталась перевести внимание монстра на себя. Никто не хотел повторения трагедии. Мира, как никто иной, осознавала, насколько важными могут быть её слова относительно Марка. Если не сам он мог внезапно сойти с ума и напасть на них, так за ним мог прийти тот, кто изменил его тело и повлиял на магическое ядро.       — Ты всё правильно сделала, — мягко улыбнулся мастер. — Возможно, однажды Марку потребуется наша помощь, и с этими знаниями мы сможем её оказать.       Мира приободрилась, и на её лицо вернулось уверенное выражение. Она вскинула подбородок:       — Я сотру в порошок любого, кто тронет его.       Мастер почувствовал, как теплеет на сердце.       — Не сомневаюсь.       Мира ушла, гораздо более спокойная и воодушевленная, а старик остался сидеть в кабинете, размышляя. Несмотря на то, что разговор закончился на позитивной ноте, настроение у него было невеселым. Он открыл ящик стола, защищенный настолько крепким заклинанием письмен, что на его снятие у хорошо обученного мага ушло бы больше часа, и нахмурился. Внутри лежала большая лакрима, едва заметно сияя в дневном свете. Если приглядеться, можно было разглядеть внутри неё другую, небольшую, но невероятно красивую. Маленькая лакрима переливалась всеми цветами радуги, будто в причудливом калейдоскопе, и от неё чувствовалась необычная энергия. Именно для того, чтобы неведомая сила не распространялась в воздух, лакрима была заключена в другую, бόльшего размера.       Мастер взял её в руки и осмотрел со всех сторон. Точно наяву, он снова прожил встречу, о которой никому не рассказывал. Она до сих пор не выходила из головы. Разговор с Мирой всколыхнул осевшие воспоминания, и старик невольно прокрутил в голове всё, что тогда произошло.

***

      17 января Х782 года       Мастер почувствовал его приближение задолго до того, как он переступил порог гильдии. Он слишком хорошо знал отпечаток его магии, чтобы сомневаться в своих ощущениях. Эдвард. Словно вор, он пришел в сумерках. Гильдия почти полностью опустела, и лишь Лексас с Макао лениво обсуждали что-то, сидя за столом. Милли наводила порядок в подсобке. Это радовало, ведь мастер меньше всего хотел разговаривать с ним при подопечных. Вернее, он в принципе не хотел говорить, но и отказываться было опрометчиво, ведь тот знал слишком много о секретах гильдии. Как бы старик ни хотел свернуть гостю шею, он не мог. Во-первых, потому что пришло эфирное тело. Во-вторых, потому что закончить одним ударом не вышло бы, а в пылу борьбы разнести всю Магнолию было бы ужасно.       Мастер закурил и строго сказал:       — Так, дуйте по домам. Чтобы через две минуты здесь никого не было.       — С чего бы, дед? — отозвался Лексас, разозлившись. Макао недоуменно нахмурился. — Мы ещё не закончили.       — Я сказал, живо по домам, — надавил старик, настроение которого ухудшалось тем сильнее, чем ближе был Эдвард. — Это не обсуждается.       Макао пожал плечами и поднялся с места.       — Раз мастер сказал, то я ухожу, — пробормотал он и стал натягивать куртку. — К тому же меня уже заждался Ромео. Спокойной ночи.       Лексас остался на месте и сложил руки на груди. Мастер бросил на него раздраженный взгляд.       — Тебе особое приглашение нужно?       — Нет, — парень тоже направился к выходу. — Просто надеюсь, что ты не собираешься творить глупости, дед. Не то твои старые кости не выдержат.       Мастер провел его взглядом и с облегчением выдохнул, когда гильдия полностью опустела, и лишь Милли продолжала копаться в подсобке. Впрочем, оттуда ничего невозможно было услышать, поэтому он не переживал на её счет. Гораздо больше его заботило то, зачем пожаловал Эдвард. Особенно остро вопрос поднимался в свете того, что недавно Марку стало плохо: ток магии в теле остановился, он стал кашлять кровью, а затем исчез во вспышке заклинания. Лишь несколько дней спустя от него пришла весточка, что он жив, но пока не очень здоров. Письмо принесла Леви, на которую конверт с посланием буквально свалился с неба. За последние несколько дней у мастера накопилось столько вопросов, что впору было начать складировать их пачками. К сожалению, ответов было не настолько много.       Дверь в гильдию отворилась, и мастер невольно нахмурился. В здание вошел молодой человек с таким видом, будто был здесь хозяином, и старику захотелось закатить глаза. Эдвард не просто создал эфирное тело, но и дал ему иную внешность. Он предстал в образе человека лет двадцати пяти, самой заурядной внешности, какую только можно придумать. Таких, как он, в каждом городе были тысячи, а потому затеряться в толпе было вопросом времени. Однако мастер помнил, как тот выглядел на самом деле. Ненормально красивый, с длинными черными волосами, правильными чертами лица и яркими, золотыми глазами. Создавалось впечатление, будто сами боги пытались сделать из него идеал, а потому не было ничего удивительного, что он влюблял в себя каждого второго в зоне видимости.       Мастер вновь подумал о том, насколько внешность была обманчива. Под личиной красавца спряталось чудовище, сумевшее пробраться в гильдию и причинить ей столько вреда.       — Зачем пришел? — спросил мастер, когда Эдвард сел напротив него и расслабленно оперся руками о стол.       — Как неприветливо, — ухмыльнулся тот. — Ты растерял манеры, дорогой мастер.       — Я не собираюсь с тобой любезничать. И ты прекрасно знаешь, почему.       Глаза гостя опасно вспыхнули, но мастер не дрогнул.       — Я три тысячи раз говорил тебе, что это было несчастным случаем, но ты с упорством барана пытаешься скинуть вину на меня.       — Я три тысячи раз предупреждал тебя не лезть в суть магии, но ты не послушал. Как бы ты ни отпирался, это не было несчастным случаем. Это было твоей виной: твоей халатностью, самоуверенностью и гордыней.       Между ними заискрил воздух, и, казалось, вот-вот должна была проскочить молния. Мастер пыхтел трубкой, едва сдерживая ярость, плещущуюся внутри, а Эдвард сверлил его раздраженным взглядом, в котором не было ни капли раскаяния: только ненависть и презрение. Ничто не изменилось с их последней встречи. Они всё так же терпеть друг друга не могли, а потому краем сознания мастер удивлялся, зачем тот в принципе пришел в гильдию. Явно не для того, чтобы вспоминать былое.       — Всё это пустое, — процедил Эдвард сквозь зубы и нарочито расслабленно откинулся на спинку стула. — Я пришел не для того, чтобы обсуждать это.       Мастер выдохнул струю дыма, и без того понимая это.       — Тогда что тебе нужно?       — Я принес это…       Эдвард поставил между ними рюкзак, из которого вскоре извлек три больших лакримы и одну толстую тетрадь. Мастер сразу ощутил необычную энергию от кристаллов, а потому нахмурился, разглядывая их. Он не собирался брать их в руки. Несколько секунд спустя он перевел взгляд на тетрадь, и внутри него что-то на миг замерло. На обложке крупными буквами была выведена лишь одна фраза. «ИМЯ: Марк». Вмиг в голове старика сложилось несколько фактов воедино, и он уже другим взглядом окинул незваного гостя. Ожидая именно такой результат, тот самодовольно ухмыльнулся. Не желая потакать ему, мастер спросил:       — Что это? Очередная бомба?       — Это ИМЯ, — ответил тот снисходительно и постучал пальцем по тетради. — Нет, не то имя, о котором ты подумал. ИМЯ — это имитатор магического ядра. Артефакт, который может заменить реальное магическое ядро.       Мастер опешил, но не подал вида, насколько его шокировали эти слова.       — Оно нужно, чтобы усилить волшебника?       — Нет, оно выведет его на В-ранг, но не более того, — качнул тот головой. — Оно нужно лишь для того, чтобы позволить человеку, изначально рожденному без ядра, жить нормальной жизнью.       Мастер нахмурился, и перед внутренним взором замелькали воспоминания о Марке и его странном поведении.       — Люди не рождаются без магического ядра.       — Ты не можешь говорить об этом с такой уверенностью, — закатил глаза Эдвард. — Ваши ученые не изучали этот вопрос, как подобает. Они дошли лишь до того, магическое ядро появляется внутри ребенка, когда тот он находится в утробе. Однако его практически невозможно различить, ведь работоспособность поддерживается ядром матери. Лишь когда ребенок появляется на свет, оно начинает функционировать самостоятельно.       Мастер предпочел промолчать, не зная, что правильнее ответить в этой ситуации. Собеседника это не смутило, и он продолжил:       — Что происходит с детьми, у которых не сформировалось ядро, ваши ученые не знают. Но у меня есть теория на этот счет, — он потер подбородок. — Думаю, ядро матери поддерживает ребенка до момента рождения, однако затем, когда он рождается, больше не может этого делать. Внешнее магическое поле начинает давить на малыша. Если у него есть нормальное, здоровое ядро, то он может сопротивляться агрессивной среде, если нет — умирает, — Эдвард взглянул на мастера и ухмыльнулся. — Так, ладно, давай попроще. Представь, что ребенок, рожденный с ядром, появляется на свет в нормальной середе, а тот, который без ядра, — под водой. Что случится с последним? Конечно, он захлебнется. Однако если внутри него окажется ИМЯ, то у него появится… что-то вроде воздушного пузыря, который позволит ему дышать.       — Пусть так, — качнул головой мастер и потер висок, пытаясь осмыслить информацию. — Зачем эти артефакты мне?       — Затем, что среди хвостатых есть человек, внутри которого уже находится ИМЯ. Вернее, прототип, — Эдвард нахмурился. — Однако оно не совершенно. Однажды может разрушиться, и, если это случится, носитель умрет. Ты должен будешь спасти его, ясно? — он сверкнул глазами так, что мастер невольно напрягся. — Я встроил в прототип защиту. Если что-то случится и он будет поврежден, носитель впадет в кому и все процессы в теле замедлятся настолько, что практически остановятся, однако он ещё будет жив. У вас будет шесть часов, чтобы заменить поврежденное ядро на новое. Вот инструкции, — он потряс перед ним тетрадью. — Передай их Полюшке, пусть досконально изучит их. На всякий случай я даю тебе не одно ИМЯ, а целых три, ведь никогда не знаешь, что может случиться.       Эдвард сделал многозначительную паузу, а затем отчеканил:       — Если не хочешь сдохнуть самой ужасной смертью, сделай всё, чтобы его спасти, когда придет время. Если облажаешься, беги на край земли, но помни, что я и там тебя найду. Всё понял?       Мастер с трудом подавил вспышку ярости и вместо ответа спросил:       — Что вас связывает? Он никогда не говорил о тебе.       Эдвард закатил глаза.       — Не удивительно. Зачем ему говорить о темном маге, которому он обязан жизнью? — он помолчал несколько секунд. — А что касается твоего вопроса… нас связывает кое-что, более крепкое, чем дружба или кровь.       — И что же это? — подобрался мастер и внутри него всё напряглось, когда он услышал ответ.       — Одиночество, — как камень, обронил Эдвард. — Тоска по родному дому, который так далеко, что даже воспоминания о нем постепенно исчезают. Ужасное, давящее чувство, что вокруг — страшный, враждебный мир, к которому ты не был готов. Пожирающее изнутри пламя скорби и горя о тех, кого больше никогда не увидишь, — заметив сосредоточенный взгляд, он невесело усмехнулся. — Не силься, ты не поймешь. Лишь он знает мою боль и лишь я знаю его боль. Во всем мире есть лишь мы друг у друга. Потерянные, одинокие чужаки, которым нигде нет места.       — Ошибаешься, — покачал головой мастер. — У него есть дом, и это Хвост Феи. Здесь он никогда не будет одиноким чужаком.       Эдвард громко рассмеялся, а затем вдруг изо всех сил ударил рукой по столу. Тот раскололся надвое.       — Лицемер! — воскликнул он. — Мне ты точно так же говорил, и чем всё кончилось? Не тешь его пустыми надеждами, они ему ни к чему. У него есть лишь я, понял? Лишь я никогда его не предам и никогда не отвергну. Даже если он пойдет убивать, я встану за его плечом, прикрывая. Твоя гильдия — лишь сборище лгунов и дураков, и вы ему не нужны.       — Интересно, считает ли он так же, — ухмыльнулся мастер, зная, что это выведет незваного гостя из себя.       Тот ожидаемо вспыхнул, и на мастера обрушился такой поток ругани и мата, который он давно не слышал. Эдвард припомнил ему всё: и вступление в гильдию, и изучение сути магии, и «несчастный случай», и последовавшую за этим трагедию. Он обвинял мастера во всех грехах, настаивая, что никогда не хотел ничего плохого. Вот только факты свидетельствовали об обратном, о чем старик ему тут же напомнил. Кровь согильдийцев была на его руках, и этого нельзя было изменить.       Полчаса спустя, когда Эдвард излил поток гнева, он резко поднялся с места и напоследок бросил:       — Если он пострадает, ты сдохнешь первым.       А затем растворился в воздухе, будто его никогда не было. Мастер выдохнул, когда гильдия опустела, и перевел взгляд на лакримы и тетрадь. Тогда он ещё не знал, что с ними делать.

***

      31 января Х782 года       Мастер вынырнул из воспоминаний и положил ИМЯ на место. Полюшка уже изучала две другие лакримы и тетрадь, которые он привез ей в тот же день, когда она осматривала Марка. Пока сложно было делать какие-то выводы или прогнозы относительно здоровья парнишки, но у него хотя бы оказался запасной вариант. Мастер ничуть не верил в то, что Эдвард действительно ценил Марка и любил, ведь у такого чудовища, как он, просто не могло быть светлых чувств. Впрочем, то, что он принес артефакты, которые могут спасти Марка, было хорошо. Несмотря на свой характер и наклонности, Эдвард был гением. Если кто и мог спасти парнишку, то только он.       Вот только мастеру до сих пор было невообразимо грустно от того, что жизнь Марка зависела от такого человека, как Эдвард. Чем же бедняга прогневал богов, что они его так наказали?..