Неизвестная переменная

      Оставить ребёнка в беседке было отличным решением. Особенно сильно осознание этого било вместе с клешнёй «Беляша», что натурально швырнула в воздух. Сипя все нецензурные выражения под нос, Сергей пытался понять, что делать, ведь справа лошадь и ребёнок, а перед П-3 огромная взбешённая хрень, что очень уж хочет прикончить всё живое. И нет, Сергей не смеётся с абсурдности ситуации, ему никогда. А в это время махина с гайками радостно начинает раскручивать голову, благо сверху раздаётся грохот и на «Беляша» натурально падает дом, предварительно нагрев металлическое чудище добела двигателями.              — Так ему, чуть не убил, металлолом долбаный, — шипел Нечаев, поднимаясь с земли. Рёбра гудели, намекая на сильные ушибы, но по ощущениям переломов нет, уже хорошо.              Рядом уже бесновалась кобыла, что теребила головой, но вставала между придавленным чудом техники и человеком. Животное разрывалось, явно стараясь прикрыть обоих; и взрослого и ребёнка; но не могло решить кому защита сейчас нужнее всего. Привычным жестом (когда успел только привыкнуть?) майор прогладил шерсть на шеи, прихлопывая и теребя гриву. Лошадь всхрапнула, но спокойно шла к люльке, в которой метался и ревел во всё горло ребёнок.              — Вот ведь, напугался, а, найдёныш? Не боись, нет уже тварины, — поднимая люльку на руки ворчал мужчина. Что ж, от такого не каждый взрослый оправиться, что уж о настолько маленьком малыше говорить.              — Чего мнёшься снаружи, внучок? Заходи, чайку попьём, — разнёсся по округе голос Баб Зины. Задорно так, что невольно кривая усмешка пробегает по губам. Вот уж точно кто во всём этом пиздеце сохраняет спокойствие и позитивный настрой.              — Идём, — выкрикнул Сергей, покачивая люльку на руках.              Вот только стоило зайти в избушку, как улыбка и плутоватость Бабы Зины пропали. Женщина в ужасе уставилась на ребёнка, что плаксиво хныкал в простынях. И так-то Нечаев может понять такую реакцию, но вот от боли, что мелькнула в старческих глазах стало не по себе. Словно он только что ножом по сердцу старухи полоснул. Где-то на подкорке сознания что-то засвербело, но вот что, понять не удавалось.              — Это ещё что? — растеряно отозвалась Зинаида, роняя веник из рук.              — Да вот нашёл, когда из Вавилова шёл, — неловко дёрнулся майор. Слишком уже его выбила из колеи горечь пенсионерки. Да и как объяснить все события находки? Сплошные совпадения и бредовые столкновения…              — Так, ладно, сиди пока, а это мне отдай, — странным и пустым голосом женщина пугала, но головой указывала на диван. Из рук мужчины люлька быстро попадает, на удивлённый взгляд П-3 женщина лишь фыркнула и отошла к столу, — Смотри вон лучше, — снова кивком головы указала старуха, не обращая внимания на замешательство Сергея. А смотреть было на что… На секретный правительственный канал связи, едрить его за ногу…              ***              — Баб Зин, ну куда я с ним? — возмущался Нечаев, пытаясь не получить веником по голове, которым гнала его женщина.              — Не с ним, а с ней! Вот сам нашёл, сам и разбирайся, — ругалась пенсионерка, не на шутку настораживая. Слишком уж много боли слышал майор в голосе старухи. Но вместе с растерянностью поднималась и злость. Ладно его не жалко, он солдат, да и силы хватит, чтобы выжить, но дитё зачем губить-то?!              — Да-к помрёт она со мной! Пожалей младенца, старая! — вспыхнул П-3, уже готовый орать благим матом. На восклицание старуха замирает с веником над головой.              — Своих мне забот хватает! Думаешь со мной ей лучше будет? — Баба Зина тоже голос повышает, да только руки у неё трясутся. Видать совесть всё же есть в ней, думает мимоходом солдат.              — Уж лучше, чем со мной, по колено в крови! — мужчина дернул плечом, перехватывая люльку покрепче. Да только весь запал сразу пропадает, стоило посмотреть в глаза Зинаиде. А там плескалась боль и отчаянье, смешиваясь в совершенно новое чувство, что и распознать нельзя. Так смотрят родители, пережившие своих детей; да сам Нечаев видел такой взгляд в зеркале, пройдя войну, амнезию и десятки скрученных голов, обозначенных врагами народа рукой Сеченова.              — Не могу я, касатик. Самой больно, да только оставить её — больнее, — через время тихо бормочет женщина. За стёклами очков слёзы блестят, а руки ещё сильнее дрожат. Сергей устало выдохнул, да только давить смысла нет. Он-то видит, как корёжит женщину при виде младенца, словно проказу увидала. Какое-то время постояв, П-3 лишь грустно хмыкнул, качая люльку, стараясь успокоить, как выяснилось девку, что была напугана криками взрослых.              — Жестокая вы женщина, Баб Зин, — качнул головой Сергей, но стал спускаться по лестнице.              — Ты тоже, Серёжа, — шёпот старухи было тяжело уловить, однако ж всё-таки возможно. На это солдат лишь дёрнул плечом, но внимания заострять не стал. И так вон поругались, хватит.              Кобыла встретила их радостным фырчанием, да тряской гривы. Носом большим ткнулась в грудь майора, заглянула в люльку, но поняв, что всё хорошо, лошадь спокойно отошла в сторону. Лишь карим глазом водила, да ухом дёргала. Сергей хмыкнул, провёл рукой по шеи животного и двинулся дальше. Коды доступа от Волана у него уже есть, а значит нет нужны задерживаться.       По вытоптанной дороге легко идти. Стук копыт сбоку успокаивал, а малышка лишь весело водила руками над головой. Если бы не резня вокруг, можно было бы считать это благодатью. "А чем нет?", думал майор. Птицы, вон, пели, белка где-то свистела, небо да ветер. Почти курорт. Но стоило этой мысли промелькнуть, как взгляд тут же зацепился за труп у обочины. Какое-то едкое чувство тут же заполнило мужчину до краёв. И ведь всё это — весь кошмар и вся кровь — случилось из-за нажатия одной кнопки!       И, видимо, уловив настроение своего спутника, кобыла тихо грудью захрипела, толкаясь в спину человека. Сумев привлечь внимание Нечаева, животное снова носом толкнулось в грудь, но замерла так, чтобы оттолкнуть её было сложно. На любое возмущение или мат в свою сторону лошадь лишь равнодушно дёргала ухом, продолжая карим глазом смотреть прямо в душу. От такого внимания спецназовцу стало неловко. Но зато небольшая идея промелькнула в голове.              — Всё хорошо, П-3? — отозвался в динамике Сеченов, стоило сигналу до него дойти. Звучал мужчина устало и нервно, что не удивительно, учитывая всё недавно случившееся.              — Дмитрий Сергеевич, тут такое дело, — неловко зажавшись начал было говорить агент, но его тут же перебили:              — Что-то серьёзное, сынок? — академик сразу же взволновался. Голос поднялся на пару октав, да и дрожь сложно было не заметить.              — Не совсем. Я ребёнка нашёл, да только куда девать не ясно. Может, вы её забрать сумеете? —от переизбытка надежды в голосе даже Сергея передёрнуло, но забирать слова назад нельзя. Сероглазое чудо спасать нужно любыми средствами.              — Вот как, — выдохнул Дмитрий Сергеевич, словно расправилась пружина, — Как же не вовремя порой всё бывает… — на обратном конце связи раздался усталый вздох, — Я пришлю «Пчелу» старого образца, она заберёт ребёнка. А ты, пожалуйста, отправляйся на ВДНХ и активируй режим учений. К нам летят гости.              — Разве отправлять дрона сейчас будет разумной идеей? — при воспоминании о жужжавших и вечно всё чинящих ПЧ-9 у Нечаева фантомно начали болеть ожоги последних часов. Сомневаться в решениях Волшебника не приходилось, но когда на руках ребёнок, что неожиданно свалился на голову, сомневаться приходилось во всём. Порой даже в самом себе…              — Если бы ты знал, Сергей, сколько у меня отключённого от «Коллектива» металлолома, расплакался бы, — добродушно усмехнулся академик, отключаясь от канала связи. На всё это П-3 лишь удивлённо поднял взгляд на небо, словно оно могло что-то объяснить.              Из-за обещанной «Пчелы» пришлось оставаться на месте. Всё это время, будто чувствуя скорую разлуку, кобыла вилась рядом, постоянно заглядывая в люльку. Малышка весело посмеивалась на потоки ветра, что попадали на её лицо от дыхания животного. При этом девочка пыталась поймать за нос свою спасительницу, неловко при этом разгибая маленькие пальчики. Порой лошадь поднимала свой умный взгляд и на солдата, пытаясь снова ткнуться мордой то в грудь, то в шею мужчины. Майор уворачивался, но дабы на время успокоить любвеобильность кобылы, клал руку на лоб, медленно прочёсывая и убирая с глаз пряди гривы. На это зверьё фыркало и пыталось вновь коснуться или самого взрослого или снова ребёнка.       Но стоило подлететь роботу, как спокойствие кобылы пропало. Она, истерично заржав, встала на дыбы, пытаясь задеть врага, упорно не замечая призывов П-3 к спокойствию. Чтобы спасти положение и не потерять единственный для малышки шанс выжить, Сергей выстрелил в воздух из пистолета, пугая серую защитницу настолько, что та отскочила от источника шума на пару метров. И пока она с ошалелыми глазами пыталась понять, что вызвало такой грохот и что делать с "Пчелой", Нечаев быстро привязал люльку к роботу. Убедившись, что всё крепко закреплено и что ребёнок полностью укутан, агент со скребущимися на душе кошками отпустил дрона. Та медленно поднялась в высь, замерла на какое-то время, а затем медленно, стараясь не раскачивать ношу, двинулась в сторону лифта на Чаломей. Смотря на удаляющуюся корзинку, в груди у майора что-то опустело. Паршивое чувство разливалось, сворачиваясь в комок прямо под кадыком, мешая нормально дышать. Масло в огонь сомнений подливала и лошадь, что так же провожала взглядом «колыбельку» с малышкой. После животное обернулось на Сергея, громко фырча. На всё это мужчина лишь воздохнул и отвёл взгляд. Иррациональный стыд резко засвербел в сознании. В тоже время едкий смешок поднимался откуда-то из глубины. Дожил, стыдно стало перед лошадью! Явный признак того, что нужен отпуск. Желательно на пару месяцев…              Проверив всё необходимое, пересчитав патроны и осмотрев топор, Сергей двинулся к Волану. Цокот за спиной стал верным спутников аж до станции, с которой нужно было добираться до ВДНХ. Тогда ещё П-3 не знал, что лошадь откажется просто остаться на станции, и что эта безумная животина запрыгнет в вагон прямо перед отправлением.