anything but plain (your golden heart shines bright)

      Наомаса устал.       Конечно, он был заинтересован в своей работе и рад, что решил пойти именно по этому пути, но когда ему приходилось иметь дело одновременно с анонимным аналитиком и ребёнком не-таким-уж-и-линчевателем?       Считайте, что его больше нет.       Ребёнок не-такой-уж-и-линчеватель, также известный как Мидория Изуку, был, как минимум, забавным.       Пацан вёл любезные беседы со всем полицейским участком, когда приходил заявить о преступлении или (в нескольких случаях, которые всегда вынуждали Наомасу заставлять себя не хвататься за волосы так крепко) физически доставить преступника и продолжить разговор со всеми, как будто это было нормальным занятием для него в двенадцать лет.       Он был вежлив, даже когда напрямую объяснял, почему его нельзя ни в чём обвинить, и улыбался всем.       Мидория был для полиции своего рода головоломкой. Все они должны были пройти курс, в котором рассказывалось о статистике каждой группы меньшинств и о том, что они, полицейские, должны делать, чтобы не допустить ухудшения ситуации.       И когда все узнали, что ребенок был беспричудным? Ну, они были в замешательстве.       Разумеется, единственное, чему их учили, это статистика и законы, но все, похоже, поняли, что они думают о беспричудных как о менее достойных. Не осознанно и не со злым умыслом, но они действительно убедили себя, что они сильнее и способнее, чем беспричудный человек.       (Большинство офицеров должны были немного поразмыслить над этим, хотя бы для того, чтобы убедиться, что они не действовали намеренно дискриминационно по отношению к какой-либо группе, находясь на службе).       Таким образом, Наомаса наблюдал за тем, как сильные и взрослые офицеры пытаются справиться с тем, что говорит и делает этот ребёнок. По всем показателям, этот пацан не поддавался логике.       Не из-за его статуса причуды.       Глупо было бы так думать, учитывая, что Наомаса лично может определить, лжёт человек или нет. Но ситуации и вещи, происходящие с Мидорией, были чем-то из области аниме-драмы.       Ни у одного человека не должно быть столько проблем, представленных ему во время прогулки, даже если ребёнок был наиболее активен ночью.       Если бы у Наомасы не было такой причуды, какую он имел, и записи Мидории не показывали бы чётко, что он был беспричудным, он был бы искушен запихнуть ребёнка в кабинет советника по причудам только для того, чтобы убедиться, что у Мидории не было причуды магнита проблем.       А потом адрес Мидории всплыл в деле анонимного аналитика, и Наомаса целый час не мог заставить себя прекратить пялиться на отчёты, пока не пришёл Санса и не вывел его из транса.       С тех пор Мидория продолжал оставаться головоломкой.       Несмотря на то, во что Мидория умудрялся ввязываться, и на неприятности, которые, казалось, окружали мальчика, Наомаса не мог отрицать, что испытывает к ребёнку симпатию.       Мидория никогда раньше не лгал ему, даже когда он застенчиво объяснял, что произошло, и румянец смущения покрывал его лицо и шею. Мидория неизменно оставался вежливым со всеми (иногда даже со злодеями) и всегда, всегда, спрашивал в первую очередь о жертвах.              Поэтому Наомаса решил оставить маленькую зацепку в деле аналитика в покое, поскольку он доверял Мидории в том, что тот поступит правильно, даже если, казалось, найдет самый безрассудный способ сделать это.       И довольно скоро Сотриголова заглянул к Наомасе, чтобы показать ему детальный анализ, запрошенный им у аналитика, известного как Жан-Жак Руссо (хотя Наомаса подозревал, что это работа Мидории), который рассмеялся, прежде чем объяснил герою, что ему было известно.       Обобщая анализ с помощью собственных ощущений Наомасы, можно было сказать, что он ужасающий и великолепный.       Теперь он мог понять, почему Ночноглаз решил не рассматривать Мидорию в качестве кандидатуры на роль подозреваемого для аналитика.       С этими пятью страницами подробного анализа вспомогательного снаряжения Сотриголовы, стиля боя и использования причуды, Наомаса не хотел даже думать о том, что этот славный пацан вообще был способен на подобные вещи.       После этого дело было отложено в долгий ящик, к всеобщему огорчению, поскольку все они почувствовали бы последствия, если бы аналитик перешёл к злодейству.       А Наомаса начал осознавать, что Мидория стал приходить к ним не так часто и даже не прекращал драки в роли Ясашии. Он немного нервничал и был примерно в двух днях от того, чтобы ворваться в дом Мидории, чтобы убедиться, что ничего не случилось, когда ему позвонили и сообщили о нападении на USJ.       Наомаса отправился туда, пытался расспросить детей, даже когда они преодолевали свой шок и растерянность, помогал другим офицерам в поисках улик и вещей, которые могли оставить злодеи, пока не увидел Тошинори и Мидорию.       Несколько неловких повторных знакомств спустя, Наомаса наконец узнал, что Тошинори выбрал преемника, и Наомаса, честно говоря, не мог придумать более подходящего человека для передачи наследия.       И вот прошёл медленный, но насыщенный месяц, в котором не было никакой активности со стороны Лиги, но было много низкоуровневых воришек и незначительных злодеев, бегающих вокруг, прежде чем Наомаса вернулся в свой кабинет и взглянул на экран, на котором показывали ежегодный спортивный фестиваль UA.       Он чуть не выплюнул свой (омерзительный) кофе, наблюдая, как Мидория летит на отброшенном куске металла, а несколько других людей, узнавших ребёнка, делают то же самое.       В конце концов, где-то во время кавалерийской битвы, Наомаса увидел, как его босс ухмыляется про себя, заполняя несколько листов бумаги, и молча встаёт, подходит к столу Наомасы, бросает бумаги и уходит.       Взглянув вниз, Наомаса не стал сдерживать вздох, узнав формы для стажировки UA, которые были заполнены, чтобы пригласить Мидорию Изуку.       Дорогой Бог, он даже представить не мог, что за особый хаос устроит Мидория, просто находясь здесь.