Величайший из изменников – Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330

Глава 1 * * * Наследие Корни предательства покоятся в дружбе, государственной измены – в верности Было бы просто начать рассказ о жизни Роджера Мортимера с констатации, что он родился 25 апреля 1287 года и являлся старшим сыном Эдмунда Мортимера, лорда Уигмора, и Маргарет де Фиенн. Но, хотя жизнь и ведет отсчет с рождения, история ее часто имеет истоки гораздо старше этого события. Общая история, генеалогия, география и социальное положение - все они играют здесь собственную роль. Роджер и сам признавал данный факт, частенько на турнирах ссылаясь на деяния своего деда, одного из довереннейших советников Генри Третьего, и называя себя «кузеном короля», вспоминая как родство, идущее на несколько поколений назад по линии матери, так и родство по линии деда, восходящее к королю Джону. Поэтому наш рассказ пойдет не с рождения того Роджера Мортимера, который стал героем монографии, а с другого, его тезки, в честь кого мальчика назвали, с дедушки ребенка. Роджер Мортимер-старший был фигурой героической, известной в Англии и внушающей страх в Уэльсе. Он являлся одним из первых рыцарей, полководцем и победителем на турнирных поединках. Что отличало его от множества современников, так это верность Короне. В войнах между королем Генри Третьим и Симоном де Монфором лорд Мортимер сражался на стороне монарха, продолжив бороться против де Монфора даже после поражения и пленения своего суверена. Подобная верность чуть не стоила ему жизни в битве при Льюисе в 1264 году, но годом позже Роджер спас сына помазанного властелина, принца Эдварда (впоследствии короля Эдварда Первого) и, таким образом, вновь вдохнул в дело монархии пыл молодости. Он вошел в соглашение с принцем и графом Глостером, обязавшись разбить де Монфора и восстановить королевскую семью у кормила власти. Именно лорд Мортимер привел в движение цепочку событий, завершившуюся последним сражением де Монфора. 3 августа 1265 года принц Эдвард, лорд Мортимер и лорд Глостер направились к западу от Уорчестера к Даннингтону, взяв с собой десять тысяч человек. Де Монфор с войском стоял к югу от реки Эйвон, но повернул на север в направлении Ившема, чтобы переждать ночь и пересечь мост у местечка Бенгворт. Вместе со своими людьми он неблагоразумно попал в уже расставленную ловушку. У Ившема их с трех сторон окружили близ реки, с четвертой же возникла армия короля. Мост у Бенгворта стал единственной возможностью ускользнуть. Лорд Мортимер знал это, соответственно заставил солдат идти всю ночь и перебраться через реку, используя брод в нескольких милях от моста, чтобы те смогли напасть на него с юга. На следующее утро разведчики де Монфора сообщили, - путь на север прегражден войском короля, а мост позади, в результате ночных маневров, перекрыт лазурными и голубыми штандартами лорда Мортимера. Де Монфор поднялся на башню Ившемского аббатства. «Препоручим наши души Господу», - торжественно провозгласил он, - «ибо тела наши теперь принадлежат врагам». То, что последовало дальше, стало одной из разрушительнейших картин всеобщей резни на английской земле. Благодаря мчащимся над головами грозовым тучам и тяжело падающим каплям дождя почва вскоре превратилась в море крови и грязи. Присланные Лливелином из Уэльса солдаты отказались сражаться на стороне де Монфора и попытались перебраться через реку. Там их ожидал лорд Мортимер, слишком разгневанный на Лливелина, своего кузена и давнего противника, чтобы позволить им пройти. По лицам стекали дождевые струи, в воздухе сверкали лезвия мечей и раздавались воинственные возгласы, - о такой мести приверженцы монарха мечтали на протяжении многих лет. Де Монфор в отчаянии хотел выстроить своих людей в ровную шеренгу, чтобы прорваться сквозь объединенные армии лорда Глостера и принца Эдварда, но его атаку отбили. Роялисты теснили врага со всех флангов, солдаты лорда Мортимера защищали мост, а сам Роджер бросился в драку вместе с рыцарями, рубя подручных де Монфора и разыскивая следующих противников. Обнаружив в процессе сражения Хью Деспенсера, Роджер лично убил его. Следующим нашел гибель Симон де Монфор-младший. Мужчины кинулись на него, стащили с коня и распластали на земле. В пылу бушевавшего вокруг боя ему отрубили голову и конечности. Сняв шлем, рыцарь перерезал де Монфору горло и поднял голову навстречу струям дождя, чтобы ее увидели все соратники, поддержавшие зрелище исступленными возгласами. Принц Эдвард взглянул на тело и приказал в знак бесчестья отрезать также руки и ноги. За ними подверглись надругательству тестикулы де Монфора, повешенные ему на нос. В сопровождении общего смеха армии принц Эдвард отдал украшенную голову мертвеца лорду Мортимеру, сделав ее военным трофеем. Позже тот отправил приз в замок Уигмор, чтобы преподнести леди Мортимер. Последствия этого сражения принесли значительные плоды, предопределившие далекое еще будущее. Для начала смерть Хью Деспенсера породила пагубнейшие отголоски, которые прозвучат более чем пятьдесят лет спустя, чуть не приведя к гибели самого Роджера-младшего. После расправы с де Монфором Мортимеры стали до такой степени ближе к королевской семье, что лорд Мортимер сумел достигнуть статуса одного из нескольких регентов Англии. Что до юного Роджера, появившегося на свет через двадцать два года, для него значительнейшим последствием оказалась яркая и четкая демонстрация семейных традиций на военной службе. Он видел пример верности, сражающейся за своего короля вопреки случайным против нее интригам и побеждающей противников суверена, выполняя тем самым долг каждого истинного рыцаря. Нам не известно, продолжал ли череп де Монфора висеть в казне замка Уигмор, когда Роджер с братом и сестрами подрастали там в 1290-е годы. Но, даже если и нет, все еще оставалось множество других напоминаний о славном прошлом семьи, чтобы ее наследник знал о деяниях знаменитых предков. Замок был украшен старинным оружием и подобными ему реликвиями прежних завоеваний. В аббатстве Уигмора, где погребено пять поколений клана, лежат древние хроники, повествующие о подвигах полководцев, предшествующих Роджеру. Его именитый дед лишь замыкал собой продолжительную линию баронов, сражавшихся с рожденными в Уэльсе и практиковавших регулярную и непримиримую жестокость. Один из прадедушек Мортимера-младшего вступил в брак с дочерью Ллевелина Великого, но это оказалось всего лишь попыткой отсрочить свойственные англо-уэльскому противостоянию худшие крайности. Битвы и нападения происходили не только по отношению к уэльсцам. На протяжении двенадцатого столетия предки Роджера сражались с соперничающими с ними английскими лордами также часто и постоянно, как и стояли на страже границы с Уэльсом. Взятых в плен в казематах иногда ослепляли, чтобы помешать им снова возвратиться после освобождения в строй. Отрывочное откровение в отношении зверств породившего Роджера Мортимера мира можно найти в эпитафии на гробнице его деда в аббатстве Уигмора, написанной за пять лет до появления на свет ребенка. Здесь лежит погребенный с блестящей хвалой Роджер Безупречный, Роджер Мортимер-второй, Теми, кому дорог называемый лордом Уигмора. При жизни весь Уэльс опасался его могущества И, дарованный лорду, как милость, лежал под рукой. Ибо помнил его кампании и налагаемые им муки. Таково было истинное наследие Роджера, - не одни земля и замки, но и обычай служить королю, побеждая на поле брани, воля к достижению славы, физическая и внутренняя склонность к сражениям. Однако, имело место и нечто значительно большее, ведь традиции средневековой семьи не застывали, превращаясь в неизменные рассказы о прошлом, но становились набирающими зрелость гибкими концепциями. Основная доля фамильных легенд, знакомых Роджеру, связывала историю клана с предначертанной ему судьбой. Подобные предания жили собственной жизнью. Например, происхождение Мортимера от Ллевелина Великого и древних принцев Уэльса намекало и на мистическое родство с самим королем Артуром. Одно из популярных «пророчеств Мерлина», цитируемое тогда по всей Англии и в Уэльсе, говорит, что потомок этой ветви станет королем. «В день округления английских металлических монет в столице у уэльсца-принца на главе корона вдруг увидит свет». История будет расширена и оставлена в веках дедом Роджера, устроившем в 1279 году в Кенилуорте большой Круглый стол. Кенилуорт являлся главным замком рода де Монфоров. Лорд Мортимер таким образом провел свой последний блестящий турнир в крепости, принадлежавшей прежде побежденному врагу. Там присутствовали как король Эдвард, так и королева Элеонора, тем самым подтверждая величие старого рыцаря и обеспечивая своей персоной турниру под названием «Круглого стола» имитацию собрания двора короля Артура. В действительности событие имело целью напомнить всем и каждому о происхождении от Артура семьи Мортимеров. Роджер не просто являлся потомком славных воинов, он был неотъемлемой частицей живой и продолжающей набирать мощь традиции. Однажды, один из его далеких внуков еще возьмет в руки бразды правления объединенными Англией и Уэльсом. * После смерти лорда Мортимера-старшего в 1282 году владения семьи перешли к его второму сыну, Эдмунду, отцу Роджера. Старший брат Эдмунда, сэр Ральф, являлся рыцарем, производящим довольно сильное впечатление, но он умер молодым в 1276 году. Из-за этого положение наследника досталось Эдмунду, который в 1282 году уже накинул на плечи мантию лорда Мортимера из Уигмора. Эдмунд не был прирожденным лордом. Как младший сын он воспитывался для принятия духовного сана и имел гарантии официального назначения. Это назначение даровал ему в 1265 году король Генри, сделав штатным казначеем города Йорка, сместив с данной должности сына Симона де Монфора, Алмерика. Эдмунду тогда исполнилось около пятнадцати лет, и он уехал учиться в Оксфордский университет. В 1268 году, пока его старший брат, сэр Ральф, демонстрировал свою боевую доблесть на турнирах на всей территории страны, младший изучал теологию, проживая в Оксфорде в доме архиепископа Йоркского. Такая роскошь, как данное жилище, являлась лишь дополнением к экзотическим королевским дарам, вроде благородного оленя, но она не тянула и на еле различимый отзвук от турнирной славы. Несмотря на подобное положение дел Эдмунд, по всей вероятности, был погружен в учебу, ибо остался в Оксфорде даже после смерти старшего брата, из-за чего стал наследником как замка Уигмор, так и других владений Мортимеров. Смерть отца помешала ему продолжать обучение. У Эдмунда потребовали отложить гусиное перо перо и бумагу и взять в руки меч. Через несколько недель Эдмунд уже вел группу вооруженных людей по направлению к уэльскому городку Билт. С ним находились его братья – Роджер, капитан королевской армии, Джеффри и Уильям, а также другие лорды английской Марки, включая Роджера Лестренжа и Джона Гиффарда. Лливелин ап Гриффид, принц Уэльса и внук Лливелина Великого, восстановил свой контроль над Северным Уэльсом и вырвался из осады, чтобы отправиться на юг и поднять на границе с Маркой и поднять там союзных ему жителей. Пытаясь поймать Лливелина в ловушку, Эдмунд послал тому сообщение с обещанием выдвинуться на помощь и предложением встречи. Придерживаясь холмов, Лливелин прошел с войском через Радноршир. Затем он совершил роковую ошибку. Лливелин-младший позволил армии встретиться с Мортимерами, предполагая, что, если перед ними западня, охраняющие мост Ореувин его люди сумеют удержать свой пост и обеспечить безопасное отступление. Однако, братья Мортимер услышали о броде через реку и, когда Лливелин явился к Эдмунду, выслали по нему солдат, чтобы напасть на мост с тыла. Вскоре тот оказался взят, стража Лливелина убита, а объединенное войско лордов Марки смогло двинуться вперед к позициям уэльсцев. Не понимая, что предпринять и не желая оставлять доверенную им точку, последние были вынуждены дать сражение на разных флангах. Усилия их пропали втуне. Как только ряды смешались, а вооруженные мужчины обратились в бегство, Лливелин, пусть и без доспехов, поторопился назад, дабы принять на себя ответственность за сложившееся положение. Неузнанный он был остановлен англичанами, на него с мечом в руках бросился Стефан де Франктон, не притормозивший даже, чтобы разглядеть жертву повнимательнее. Лишь потом, когда мертвые тела очищали от оружия и других личных принадлежностей, тело Лливелина опознали. Эдмунд Мортимер сам подтвердил, что это кузен его отца. К великой радости англичан младший брат Эдмунда, Роджер повез голову уэльского принца в замок Риддлан, - предъявить ее королю Эдварду. Так как после гибели Лливелина у него остался единственный ребенок, да и то девочка, попавшая под опеку Эдварда, Уэльс мог считаться окончательно завоеванным. Подобным путем ученый Эдмунд Мортимер стал солдатом. В Винчестере монарх посвятил его в рыцари. С этого момента Эдвард вел жизнь барона и полководца, посещающего Парламент и вызываемого сражаться в кампаниях Эдварда Первого в Шотландии и Гаскони. Спустя год после гибели Лливелина Эдмунд снова был отправлен нести в Уэльсе военную службу и разбивать последние следы мятежа. В сентябре 1285 года он совершил нечто, на что никогда бы не пошел, случись ему остаться в Оксфорде. Мортимер женился. Невестой стала Маргарет де Фиенн, дочь Уильяма де Фиенна, троюродного брата королевы Элеоноры Кастильской, супруги Эдварда Первого. Через восемнадцать месяцев на свет появился Роджер Мортимер, восьмой лорд Уигмор. * Официальное обучение сына барона в конце тринадцатого столетия начиналось в возрасте семи лет. Роджер оставался в замке Уигмор, пока не достиг этих лет, воспитываясь вместе с младшим братом Джоном и четырьмя сестрами живущими в крепости дамами, преимущественно матерью и бабушкой. Нельзя сказать, что его матушка присутствовала дома постоянно, - большую часть времени она проводила, путешествуя с супругом по стране. Таким образом, юный Роджер, возможно, значительную долю начала жизни провел в обществе бабушки Мод, вдовы могущественного лорда Мортимера, его знаменитого деда. Вне всяких сомнений, мальчика околдовывали истории о подвигах предка, тем не менее, у бабушки находились достойные выслушивания рассказы и о ее собственном прошлом. Отец Мод, Уильям де Браоз, был повешен Лливелином Великим по подозрению в совершении супружеской измены с его женой. Но тут и сравнения не получалось с ее матушкой, происходящей из по-настоящему исключительного клана, с Евой, дочерью Уильяма Маршала, влиятельнейшего из рыцарей христианского мира тех времен. Имя Уильяма Маршала произносилось с ощущением благоговейного страха. Он достигал успеха в каждом турнире, в котором принимал участие, и встречаясь с противниками при дворе, разом вызывал всех на поединок. Никто не осмеливался ему противостоять. После смерти Генри, второго сына Генри Второго, приходившегося Уильяму другом, опекаемым и учеником, Маршал получил от короля поручение выполнить последнюю просьбу покойного и отдать в Иерусалиме долг крестоносца. Проявленная там доблесть привела к тому, что цеплявшиеся за фрагменты христианского правления в Сирии рыцари не желали давать новому соратнику вернуться в Европу. Уильям Маршал в течение года победил в таком количестве сражений, какое другие могли насчитать лишь на протяжении лет семи. Когда разразилась борьба между Францией и Англией, он предложил решить проблему единой битвой четырех воинов с каждой из сторон и вызвался добровольцем, возглавившим список Туманного Альбиона. И снова никто не смог возразить Маршалу. В войне между Генри Вторым и его сыном Ричардом Львиное Сердце Уильям оказался человеком, вставшим на защиту королевского уединения и, таким образом, встретившимся с принцем в бою. «Припадаю к ступням Господним, Маршал», - воскликнул Ричард. «Не убивай меня!» На что Уильям ответил: «Пусть дьявол вас убивает, а я не стану» и вонзил копье в скакуна Львиного Сердца. Взойдя на трон, Ричард признал достоинство и верность Маршала, а тот, в ответ, доказал такую же преданность новому монарху, какую проявлял раньше по отношению к Генри Второму. На коронации Уильям нес золотые шпоры Ричарда, а потом, даже в преклонные годы, оставался самым пугающим противника воином в целой английской армии. Для юного Роджера знание, что единственный, кого опасался в сражение Ричард Львиное Сердце, - это его пра-пра-дедушка – было само по себе величайшим из сокровищ. В возрасте около семи Роджера отправили обучаться зачаткам рыцарских навыков в дом дружественного вельможи. К кому конкретно – не известно. Есть несколько вероятных предположений. Наиболее оправдываемым считается, что это кто-то из могущественных лордов, связанных с родом Мортимеров, подобные графам Сурреям и Херефордам, либо же юный принц Уэльский. Менее вероятно, что Роджера послали к его заметно более скромному в социальном плане, но исключительно жесткому дядюшке, еще одному Роджеру Мортимеру, легче всего различаемому как лорд Мортимер из Чирка. Тут стоит остановиться и обратить более пристальное внимание на дядюшку Роджера. Много лет спустя мужчины сблизятся и станут действовать почти как один, но обладающий двумя головами властелин огромного домена, охватившего Северный Уэльс и приграничную Марку. В 1282 году, когда Эдмунд Мортимер с братьями обнаружили на склоне над мостом Ореувин погибшего Лливелина, именно этот Роджер Мортимер повез голову покойного королю Эдварду в замок Риддлан. Выбор посланца был далеко не случаен, - его восхождение началось еще за несколько лет до описываемого эпизода. Отличающийся среди братьев Мортимер ярчайшей воинственностью Роджер заслужил стутус лорда упорной и безжалостной службой в армии монарха в Уэльсе. После смерти в 1277 году Поуиса, властелина Севера, его наследниками стали два маленьких мальчика, чьим опекуном и назначили нашего Роджера Мортимера. При покрытых неизвестностью обстоятельствах тот сделал наследство детей своим. Некоторые утверждали, что он утопил мальчиков в реке Ди. Хотя сейчас это представляется сомнительным, подобное преступление не считалось для данного человека необычным. В 1282 году Роджера утвердили в статусе господина данных земель, и, таким образом он стал лордом Мортимером из Чирка, воинственным властелином живущего без законов края. В каком-то роде Роджер из Чирка вернулся к памяти о старших членах семьи, вельможах с мечом наперевес, в двенадцатом столетии разрубавших соседей, особенно в Уэльсе, на мелкие кусочки. Но дети и уэльсцы не являлись для него единственной внушающей интерес мишенью. Мортимера обвиняли в совершении супружеской измены с Маргарет, супругой Роджера из Раднора, впрочем, как и с «многими другими женщинами». Учитывая женоненавистничество той далекой эпохи, не надо думать, что дело приподнимало покров над романтическими связями. Посланный увещевать Мортимера в прегрешениях священник был брошен в глубокий подвал замка Чирк. Созерцающие протяженность донжона сегодня могут лишь содрогнуться при мысли о подобном опыте, - подвал являлся помещением, выбитым в скале на глубине 18 футов под одной из башен твердыни, даже когда не подвергался подтоплению, он отличался сыростью, почти полным мраком и крайней степенью холода. * На северо-востоке от замка Уигмор, в паре часов езды на коне, раскинулся замок Ладлоу с окружающим его городком. В 1300 году и сам замок, и значительная часть городка принадлежали семье де Женевилей. Глава рода, сэр Джеффри де Женевиль, прибыл в Англию около 1250 года и вступил в брак с Мод де Лейси, сонаследницей огромного клана де Лейси, приобретя таким образом не только Ладлоу, но и другие земли в Англии и Уэльсе, как и обширные владения в Ирландии, включающие половину графства Мит и город Трим с величественным замком в центре. После смерти их наследника в 1283 году де Женевили отдали все их имения в Англии и Уэльсе второму сыну, Питеру де Женевилю. К полученному Питер прибавил владения в Гаскони, попавшие к нему благодаря браку с Джоан, дочерью графа Ла Марша и Ангулема. Однако, со смертью оставившего трех дочерей Питера в 1292 году, сэр Джеффри с женой поняли, - их линия вот-вот угаснет. Скорее всего имения будут разделены между мужьями трех внучек. Чтобы не дать подобному случиться, пара согласилась записать недвижимость на старшую, Джоан, а двух младших, Беатрис и Мод, поместить в монастырь Эконбери. Затем чета предложила единственную наследницу Джоан семье Мортимер в качестве нареченной для Роджера. По всей вероятности, Роджер с Джоан были помолвлены в 1299 или в 1300 году. Причина для предложения именно этой даты – свидетельство финансового договора между династиями Мортимеров и Женевилей. Обеспечение многочисленных замков Мортимеров – Уигмора в Херефордшире, Бриджуотер в Сомерсете и Кефнлиса, Раднора, Динбоуда и Накласа в Радноршире (затем в Херефордшире) оказывалось довольно накладным. В мае 1300 года Эдмунд Мортимер обратился к Джеффри де Женевилю за ссудой, оставив тому в залог несколько из его английских имений и пообещав закрыть долг восемью ежегодными выплатами в 120 фунтов стерлингов 800 пенсов. Масштабные финансовые соглашения часто сопровождались утверждением между двумя семьями и более тесных связей. Если так произошло и в данном случае, то Роджер с Джоан находились в состоянии помолвки на протяжении почти шестнадцати месяцев. Их брак состоялся в имении рода Мортимеров в Пембридже в канун праздника Святого апостола Матфея в 1301 году (20 сентября). В ночь после праздника на небе появилась комета, не сходившая с него в течение следующих еще семи ночей. Большинство средневековых аристократических браков являли собой скорее пространные заявления о намерениях, чем немедленные физические узы. Вступившие в них юные, а иногда крайне юные, невеста и жених проживали отдельно друг от друга, пока не ощущали готовность приступить к совместному во всех сферах быту. Учитывая возраст как Роджера, так и Джоан, - четырнадцать с половиной и пятнадцать с половиной лет соответственно, - вероятно, они начали жить как супружеская пара с того самого мгновения, как поженились. Их союз немедленно доказал свою плодотворность, - за три года у четы родилось сразу двое детей. На этом основании мы можем уверенно утверждать, что, хотя не знаем точно, где Роджер был и в чьем доме он воспитывался, близким и доверенным товарищем его ранних лет являлась молодая жена. Других друзей юности Мортимера определить гораздо сложнее. Многих получится лишь угадать, исходя из поздних данных, обсуждаемых ниже. Тем не менее, одно имя здесь упомянуть необходимо: речь идет о далеком кузене Роджера, принце Эдварде Карнарвонском, будущем короле Эдварде Втором. По всей очевидности, Роджер познакомился с принцем лично, по меньшей мере, во время осады замка Керлаверок в 1300 году. Тогда дядюшка Роджера оказался одним из полудюжины рыцарей, назначенных присматривать за принцем и руководить им в военных вопросах. Эдварду исполнилось шестнадцать лет, он был крепким, высоким юношей с доходящими до плеч белокурыми волосами, - точной копией отца-полководца в молодости. Его также характеризовало возвышенное умонастроение. В городке Бери-Сент-Эдмундс Эдвард отказался принимать больше еды, чем полагалось монахам. Он показывал себя превосходным наездником и полностью отвечал требованиям, предъявляемым к воину. При необходимости молодой человек демонстрировал храбрость, а его друзья и товарищи (чей перечень включал нескольких членов семейства де Фиенн, родственников Роджера) – талант в сражениях и качества, позволяющие считать их достойным для будущего монарха обществом. Весной 1303 года, когда принцу Эдварду исполнилось почти восемнадцать, а Роджеру – около шестнадцати, компания королевского сына стала более экзотической и привлекающей к себе внимание. Любовь Эдварда к драгоценностям уже была общеизвестна, вся страна знала о его щедром даре в виде крупного рубина и золотого кольца мачехе, юной королеве Маргарет Французской, которой он очень дорожил. Равно щедрые подарки совершались по отношению к другу и соратнику, Пьеру Гавестону, молодому гасконскому рыцарю, внушавшему принцу чувства гораздо интенсивнее. Прежде всего Пьер был одним из значительного числа оруженосцев, всю свою жизнь проводивших в компании принца. Вместе эти молодые люди хотели оживить двор, избежать косной серьезности, проистекающей от возраста короля и одержимости его политическими хитросплетениями. Политике и войне они предпочитали турниры и музыку. Как средоточие этой светской банды юнцов принц радовал их путешествиями со львом, пристегнутым к подводе и сопровождаемым надсмотрщиком. Приобрел верблюда, которого держал в королевском имении Кингс-Лэнгли. Переезды из замка в замок дополнялись группой менестрелей, колотящих в барабаны и играющих на старинных смычковых струнных инструментах, таких как ребеки и виолы, в залах, где принц и его окружение пировали. Эдварда развлекали дурачки, тоже являвшиеся неотъемлемой частью молодого двора, они равно не оставляли господина в поездках, а тот не брезговал использовать их в своеобразных шуточных поединках. Юноша получал удовольствие от игры в кости, и Роджер, без сомнения, сразился с ним в одной или двух партиях. Если посмотреть внимательно, у этих входящих в жизнь представителей золотой молодежи было очень много общего. Они любили драгоценности изысканной работы, наряды и украшения, ковры, чеканные изделия, редких животных (в случае Роджера павлинов) и даже книги. Прямого указания на степень дружеской близости между Роджером и принцем в последние годы правления короля Эдварда Первого мы не найдем. Однако, если возможно учесть более поздние свидетельства их взаимоотношений, похоже, что Мортимер принадлежал к тому юному кружку принца, который озарял радостью отчасти душный и чопорный старый двор. В характере Эдварда существовала и грань посерьезнее, проявляющаяся в его религиозном пыле. Он с завидной частотой посещал церковные службы, регулярно общался с личными духовниками и усердно раздавал милостыню. Такой заметно двойственный нрав, одновременно сочетающий религиозность с легкомыслием, разумеется, вызывал противоречивую реакцию, но сомнений в искренности принца ни у кого не возникало. Эдвард был человеком сложным и склонным к раздумиям. Сознанием монархов тринадцатого и начала четырнадцатого столетий вообще руководили довольно странные мотивы. Наблюдая, как за отцом по пятам идет смерть, и тот живет уже вне границ реальности, предписывающей королю ратные свершения, юный принц не мог сделать ничего, кроме как испытывать сочувствие. Его мать умерла, когда ребенку исполнилось всего шесть, и он оказался лишен любви, окружавшей многих из современников. Заменить это любовь не сумела даже душевная близость с мачехой. Следом шествовал завет рождения. Отец возвел Эдварда в сан принца Уэльского, пытаясь предвосхитить пророчество Мерлина, но тут он натолкнулся на двойное лезвие. Настолько очевидно изобретенное политическое решение знаменитого предсказания могло легко обмануть. И тогда работающие на него силы не успокоились бы. Вишенкой на торте красовался вопрос уже с днем рождения. Эдварда пугала дата 25 апреля. Это число – праздник Святого Марка считалось дурным знаком. 25 апреля люди надевали черное и с крестами, также покрытыми цветом ночи, образовывали процессии, молящиеся, дабы грядущий год принес изобилие. Пророчество, зафиксированное средневековым историком Жаном де Жуанвилем, утверждает, - рождение 25 апреля короля Франции Людовика стало предвестием множества смертей в будущих крестовых походах. То же самое говорили и о принце Эдварде. Он мог не верить подобным предсказаниям, но это не облегчало страданий от мучавших молодого человека дурных предчувствий. Младше принца тремя годами Роджер Мортимер, несомненно слышал об этих дурных знаках при рождении Эдварда и тщательно к ним присматривался. Его день рождения тоже приходился на 25 апреля. Он только потому досконально знал о недобрых символах в дате и, особенно, о пророчестве гибели подданных короля Людовика, что Жан де Жуанвиль был старшим братом Джеффри де Женевиля, или де Жуанвиля, деда супруги Роджера. Вот такие тени и озарения наполняли мысли Роджера Мортимера, когда он переступал в 1304 году рубеж семнадцатилетия. Он мечтал о сверкающей воинской славой жизни и чувствовал себя обязанным служить своему королю в соответствии с семейным обычаем и с духовным смыслом исполнения рыцарского долга, сочетающихся с политическими причинами, порожденными правом принимать решения в пограничном краю. Такая же воинская слава одурманивала мечты его предка, подражающего рыцарям короля Артура. У семьи Роджера существовали наследственные союзники и противники. Союзником являлся король, противники происходили из рода Хью Деспенсера. Произносились предсказания, указывающие на возможность будущего величия, личную известность предрекала описанная выше комета. В конце концов, будущее Мортимера тесно переплеталось с будущим самого принца. И если дата 25 апреля несла дурные знамения, то это говорило о жребии, который юношам надлежало разделить. Но, прежде чем каждого из них посетит несчастье, в замок Уигмор прискачет гонец с новостями, что повергнут в отчаяние всех услышавших. Эдмунда Мортимера ранили в столкновении близ Биэллта и несли назад на носилках. Для него приготовили постель и вызвали лекарей с хирургами. После того, как Эдмунда привезли в крепость и переместили в его комнату, больше уже ничего и никто сделать не мог. 17 июля 1304 года он отправился в мир иной, а 14 июля оба мощных груза – личного честолюбия и традиций предков легли на плечи Роджера. * * * 25 апреля 1287 года – наиболее вероятная дата рождения Роджера. Его предполагаемый возраст в различных исследовательских посмертных документах, относящихся к смерти отца Мортимера-младшего (1304) содержит 2 даты. Первая из них происходит из утверждения, что к последнему празднику Святого Марка Роджеру исполнилось семнадцать, то есть он родился 25 апреля 1287 года. Вторая основывается на том, что Роджер достиг семнадцати к последнему празднику Обнаружения Креста Господня, то есть 3 мая 1287 года. День Обнаружения Креста Господня являлся датой передачи владений Эдмунда Мортимера (отца Роджера) Джеффри де Женевилю в 1300 году, и, таким образом, вероятно, был связан с его рождением. Семейная летопись, написанная почти столетие спустя, говорит, что к моменту смерти отца Роджеру исполнилось шестнадцать с четвертью, подразумевая дату рождения где-то близ апреля 1288 года. Полное собрание пэров также указывает, на запись в Хрониках Хейла (Британская библиотека, Cottonian MSS, Cleopatra D3) с отметкой на рождение Роджера 17 апреля 1288 года. Также хроники Уигмора в Библиотеке Джона Риланда (приведенные в исследовании семьи Б. П. Эванса) упоминают о рождении Роджера ‘circa festum apostolorum Philippi et Jacobi’ – на праздник апостолов Филиппа и Иакова в 1288 году (1 мая). В данной летописи некоторое число деталей выходит за годовые рамки, однако, относительно даты появления на свет Эдмунда ФитцАлана она путается и пропускает два года, отражая событие гораздо позже, чем оно состоялось. Можно взглянуть на хроники пятнадцатого столетия, явно смешанные с более ранними источниками (включающими Анналы Уигмора в Библиотеке Джона Риланда). Но там в одном из параграфов правильная дата смерти Эдмунда соотносится с параграфом, утверждающим, что Роджеру тогда исполнилось шестнадцать с четвертью лет, хотя событие помещается на год ранее – на тридцать первый год правления Эдварда Первого, то есть на ноябрь 1302-1303. Ближайший к современным источник из имеющихся у нас – исследовательские посмертные бумаги, но они все были написаны летом 1304 года, и ни одна не говорит о 1288, как о дате рождения Мортимера-младшего, в большей части предпочитая просто день Святого Марка. 25 апреля 1287 года, вероятно, попадает в документы благодаря семейному писцу в пределах нескольких недель после смерти Эдмунда Мортимера, таким образом, получая юридическое подтверждение и становясь единственной датой, определенно связанной с Роджером на протяжении жизни. Поэтому ее придется рассматривать в качестве наиболее достоверного числа, попавшего к нам в руки. Подтверждение этого дня, 25 апреля, возможно, отыскивается через список даров, преподносимых Роджером как себе, так и сыну Джеффри весной 1330 года. Каждый глава семьи называл своего первенца в честь отца, начиная с середины двенадцатого столетия. Это просматривается в Полном списке пэров. Подобная традиция работает для Мортимеров с середины двенадцатого вплоть до пятнадцатого столетия. Также она действительна для родственного им рода Беркли на протяжении почти того же периода (до смерти в 1404 году пятого лорда). Дата брака Эдмунда Мортимера упоминается как «праздник рождения Пресвятой Девы Марии» в хрониках замка Уигмор, расшифрованных Б. П. Эвансом и названных «Семья Мортимер». Подробное пояснение можно обнаружить в заметке о дне рождения Роджера, подтверждающей точность хронологии этой летописи. В соответствии с Полным списком пэров, Джоан де Женевиль родилась 2 февраля 1286 года. Таким образом, ко времени брака с Роджером ей исполнилось пятнадцать с половиной лет. Младшие сестры девушки, Беатрис и Мод, родились в 1287 и 1291 годах соответственно. Календарь посмертных исследований Эдварда Первого говорит, что передача имений между семьями Женевилей и Мортимеров состоялась 3 мая 1300 года. В числе пяти других сопровождающих, охраняющих принца, были Джон де Сент-Джон, Роберт де Тони, Генри ле Тье, Уильям Латиммер и Уильям де Лейбурн.