Во имя мести

      Гнетущее молчание разбил звук громко цокающих женских каблуков.       Серая тротуарная плитка у мостовой пусть и не ослепляла чистотой, что осенью ожидаемо, но ни трещин, ни разбитых частей не наблюдалось: все пребывало в идеальном состоянии. Не иначе, кто-то снова ее обновлял. Новый мэр следил за этим с особым трепетом, так что состояние камня удивления не вызывало.       Ева, выругавшись, поправила наушники.       Они словно заколдованные постоянно норовили улететь на землю.       Девушка уже не единожды пожалела, что купила именно их.       Воздух был невероятно свеж.       На миг Ева остановилась и, закрыв глаза, глубоко вдохнула.       Ненависть и разочарование жизнью, погодой, надоевшими мелочами, что мало значили, но в большом количестве вызывали стойкое ощущение «конца света», сводили девушку с ума.       Чем больше проходило времени, тем больше она чувствовала себя «пустой», «ненужной», как самозванец, занявший чужое место и терзающийся муками совести.       Наушник в очередной раз пополз вниз, и девушка без жалости выкинула его прямо в траву.       — Хватит! — выкрикнула Ева в темноту, выбрасывая следом второй наушник.       Девушка сжала руки, до крови впиваясь ногтями в собственные ладони.       Сейчас боль не несла разрушения, она отрезвляла.       Плавная успокаивающая музыка лилась из брошенной, никому не нужной теперь вещи, что в мгновении чьего-то неконтролируемого гнева так неудачно попалась под руку.       Бессмысленная. Бесполезная, никому более не нужная вещь.       «Совсем как я».       Ева отвернулась, оставляя музыку позади.       Дорога до дома была бы недолгой: две остановки, и знакомое пятиэтажное здание без лифта снова встретит ее скрипучей дверью и неработающим домофоном.       Ева брела по сонным улочкам, устало размышляя о жизни.       «Где я свернула не туда?»       Она знала где, но не хотела признаваться себе: ее любовь не являлась любовью. Одержимость, безумие — да. Смертельно опасное, мерзкое и извращенное чувство ненависти к самой себе, гнев за упущенные шансы, за невозможность быть лучше других в конкурентном мире лучших из лучших, обида на себя за свою никчемность, за то что не может быть «такой, как все» или «не такой, как все».       Она — середина, не золото и не медь, серебро, каким наполнен весь мир, не добившаяся ничего и подсознательно желающая быть наказанной, не в состоянии понять, что происходящее не является даже оттенком нормы.       Ева была мотыльком, танцующим вокруг пламени, которое безжалостно жалило ее, оставляя ожоги не только на крыльях, но и на чутком нежном, полном наивности сердце.       Прислушавшись к ночной тишине, девушка уловила едва различимый шорох и плавно обернулась.       Никого.       «Показалось?»       Ева ускорила шаг.       Звук повторился, но стал громче, ближе.       Девушка вздрогнула.       «Почему так холодно?»       Изо рта вырвалось облачко белого пара.       Ева перешла на бег.       «Быстрее! Беги!»       Этот приказ возник из ниоткуда и прозвучал в мыслях Евы так, будто исходил от нее самой.       Но ее внутренний голос никак не мог похвастаться таким бархатным мужским тембром.       — Кто ты? — спросила Ева в пустоту, продолжая бежать. Дыхание ее сбивалось. От неправильного бега неприятно закололо правый бок. — Кто?       «Неважно, — ответил незнакомец. — Беги!»       Отчего-то Ева верила, что таинственный голос не обманывал ее, помогал.       Десятки искаженных силуэтов появились из тьмы прямо перед ней, и девушка, вскрикнув от неожиданности, поскользнулась, падая спиной на мокрый асфальт.       — Ммм, — болезненно простонала Ева, хватаясь за голову.       Мерзкие искривленные полупрозрачные руки с ошметками плоти и обрывками одежды тянулись к Еве. Неестественно выпученные глаза призраков взирали на нее с жадностью изголодавшихся зомби.       Превозмогая боль, девушка поднялась на локтях и попятилась назад, боясь отводить взгляд даже на секунду.       Она знала: стоит ей выпустить существ из поля зрения хоть на мгновение, и они безжалостно разорвут ее на куски.       «Это не может быть взаправду», — думала она, но это отрицание, по-детски глупое, не сходилось с тем, что видели ее глаза, а им Ева привыкла доверять.       Мертвецы выли и кряхтели, подбирались все ближе, скрипя зубами, царапая воздух.       Движение давалось им с трудом, но отступать существа не спешили.       Омерзительная рука с гнойными нарывами в один момент почти дотянулась до лица Евы, но девушка уклонилась и отшатнулась назад.       — Прочь! — выкрикнула она, выставляя перед собой сотовый телефон.       «Это всего лишь иллюзия», — пыталась убедить себя Ева.       Но синие и красные тени неминуемо приближались, надвигаясь смертельно-опасной волной.       — Я сказала: прочь! — закричала девушка.       Их зубы скрипели, жаждя разорвать ее плоть.       Нечто холодное коснулось плеча Евы.       Дыхание перехватило.       В память ворвались картины из давнего ночного кошмара: пугающий человек тянулся к девушке. И крик. Чей-то громкий, невыносимый крик боли, что заставлял сердце заходиться в бешенном ритме от первобытного ужаса.       Ева испуганно обернулась, встречаясь лицом к лицу с испещренном шрамами трупом старухи, оба ее глаза скрывало бельмо, растрепанные волосы грязными патлами свисали на костлявые плечи, иссохшие губы ее увлеченно шептали, но не могли издать ничего, кроме шипения.       Старуха схватила Еву за локоть, притягивая к себе.       Мертвая кожа оказалась поразительно холодной, и девушка попыталась выдернуть руку из железной хватки, но труп расплылся в беззубой улыбке и покачал головой, кивком обращая внимание Евы на две цифры, что отпечатались на ладони девушки кровавым клеймом.       «Двадцать четыре».       — Что…? — но старуха исчезла, а руки мертвецов схватили Еву за волосы, увлекая ее за собой.       Холод пробежал по ключицам. По бледной коже ее шеи проходились чьи-то кости, призраки утягивали Еву все дальше, волоча ее по дороге, игнорируя ее угрозы и тщетные попытки защитить себя.       Смерть нельзя разжалобить, ее можно только принять.       Но Ева не хотела сдаваться. Никогда.       Она кричала, теряясь между реальностью и чем-то иным.       Ноги ее скользили по асфальту.       Призраки душили ее.       Еве почудилось, что она окунулась в воду. Невиданная материя коснулась ее головы, рук и ног. Она обволакивала ее, меняя саму реальность: улица исчезла, и перед Евой возникли огромные оранжевые глаза без зрачков.       Ева вдохнула в последний раз.       Сначала пришло спокойствие, но вмиг оно сменилось гневом: желанием сладкой и убийственной мести.       Внезапно призраки завопили, город мостов приобрел прежние очертания.       Ева вынырнула, делая долгожданный вдох.       Девушка кинулась вперед и резко обернулась, наблюдая за тем, как чудовищ, что пытались убить ее, затягивает в фиолетовые искры портала.       Их уродливые лица отдалялись, глаза лопались. Существа превращались в размытые пятна, но даже осознавая свой провал, продолжали тянуться к Еве.       «Как же громко!»       Девушка упала на колени и накрыла руками уши.       Ева зажмурилась, ожидая чего-то: боли, удара, смерти.       Но холод исчез, а тишину нарушали только ее неровное дыхание и гулко бьющее в груди сердце.       «Умерла?»       Девушка аккуратно открыла левый глаз, затем — правый.       Ничего.       Ева, сбитая с толку, пару минут просто сидела, пялившись в пустоту и силясь осознать произошедшее.       — Удобно? Так и будешь там сидеть?       Девушка обернулась.       Парень с растрепанными каштановыми волосами взирал на нее со снисходительной улыбкой. Его необычайно ярко-голубые глаза светились весельем. Аккуратные, мягкие правильные черты лица, прямой нос, чувственные губы.       Ева задержала на них внимание лишь на долю секунды. Ее щеки слегка покраснели от смущения.       Не стоило отрицать того, что незнакомец перед ней был невероятно красив.       — Ну? — поторопил он, левый уголок его губ приподнялся в усмешке.       Ева прочистила горло.       — А можно? — прохрипела она.       — Асфальт что, успокаивает? — засмеялся парень, протягивая ей руку. — Давай, послушай меня хоть один день.       Ева с сомнением посмотрела на незнакомца.       — И кто ты такой, чтобы я тебя слушала? — с подозрением спросила девушка.       Парень закатил глаза.       — Неужели если я тебе назову, к примеру, имя — тебе станет легче? — уточнил он.       — У меня, знаешь ли, такой себе день, так что… — Ева осеклась.       Это все иллюзии? Правда?       Ева прищурилась. Нечто в этом человеке внушало аномальное доверие. В его голосе, улыбке, словах проскальзывало что-то до одури знакомое.       — Это тебе не показалось, — подтвердил ее страхи незнакомец, опускаясь перед ней на корточки. Ева дернулась, когда его холодная рука коснулась ее щеки. — Ты не сошла с ума.       Он тяжело вздохнул.       — Ева, — голубые глаза смотрели на нее с невыразимой печалью.       — Я вижу тебя в первый раз, — девушка отшатнулась. Рука парня зависла в воздухе. — Откуда ты знаешь мое имя? Откуда ты вообще взялся?       Незнакомец поднялся.       — Оттуда, где будут все, — задумчиво произнес он. — Ну, или немного выше.       Их необычный разговор грубо прервал звонок телефона.       Ева увидела имя.       «Игорь».       — Прости, мне надо… — произнесла она, поднимая взгляд.       Но парень пропал.       «Я сошла с ума?» — подумала она, оборачиваясь и ища глазами неизвестного.       Ева, пошатываясь, встала и прокричала:       — Кто ты такой?       Ветер хлестнул девушку по лицу, играя с ее волосами.       Она знала этого человека. Он — голос в ее голове, что вдруг обрел форму.       Она не помнила его, но знала.       — Кто ты…? — прошептала она в пустоту.       На глаза выступили слезы, но Ева смахнула их.       «Почему так грустно?»       Девушка обратила внимание на телефон и уверенно нажала на красную клавишу, отклоняя звонок.       ***       Ева ошалело наблюдала как кровь красными каплями стекает с ее рук. Боли не было: только страдания, что пробуждались от воспоминаний. Она была бы рада навсегда выбросить их из головы, но навязчивые, мерзкие отрывки последних секунд жизни раз за разом вспыхивали перед глазами.       «Это не...!»       Безысходность.       «Отойди от меня!»       Страх.       «Нет!»       Осознание неизбежности.       Вот оно: дыхание смерти, оно уже среди яростного пламени, пытающего, заставляющего желать завершения, молить о нем всех мыслимых и немыслимых богов.       Именно так проносится жизнь? Если так, то Ева никогда не хотела бы умирать просто из-за того, что для нее само осознание неизбежности смерти хуже самой смерти.       Девушка закричала, чувствуя как каждую клеточку ее хрупкого тела поедает прожорливое пламя.       Стул скрипнул и покачнулся.       Ева с грохотом полетела на пол.       Черный и белый кубики, брошенные ее маленькой рукой, завертелись.       — Что… что это значит? — прохрипела Ева. Эта пытка истязала ее так сильно, что из глаз лились непрошенные слезы.       Кубики крутились как безумные.       Ева схватилась за спину: ее разрывало на части.       — Остановите это! — с отчаянием выкрикнула девушка. — Остановите!       Один из кубиков качнулся и покатился, падая со стола на каменный пол, а за ним, прямо у ног Евы, упал и второй.       «Двадцать четыре».       — Что это значит? — спросила девушка. На миг ее боль ослабла.       — Двойная смерть, — с отвращением кинул предводитель призраков и, смерив женщину в белом презрительным взглядом, прошипел: — Ты знаешь, что это не конец. Все вернется.       — Жду с нетерпением, — съязвила женщина. — А теперь прочь: вам тут не рады.       Мертвые глаза его сверкнули красным.       Еву ослепила белая вспышка, и призрак исчез, растворившись в тумане.       — Как это понимать? — уточнила Ева, указывая на кубики у своих ног.       Женщина в белом устало прикрыла глаза.       — Тебе везет как утопленнику, — усмехнулась она.       Парень по левую руку от нее недовольно скривился.       — Эйви, эта шутка была несмешной даже в первый раз.       Человек рядом с ним хлопнул его по боку.       — Да ладно ты, Влад, это всегда работает!       Послышались и другие смешки.       Ева выжидающе смотрела на странных людей.       Мучительные ощущения стихли, и девушка, крупно дрожа и пошатываясь, поднялась.       — И? Что теперь? Кто я и почему я все еще здесь? — поинтересовалась Ева, нарушая атмосферу всеобщего веселья. Девушка прошипела: — И кто вы?       Влад вышел вперед и оглядел Еву заинтересованным взглядом.       — Тебе не повезло, — объявил он. — Лишиться ангела-хранителя на двадцатичетырехлетие: знаешь, такие, как мы попадают на особый счет. В плохом смысле.       — Формально, — вступила в разговор Эйви, но затем покачала головой. — Все, что тебе нужно знать: теперь ты — одна из нас. Если захочешь задать вопрос почему ты умерла: всем положен свой срок.       — И мой пришел? — уточнила Ева.       Эйви пожала плечами.       — Большего тебе знать необязательно, — уклончиво заявила женщина, с пренебрежением бросая Еве сверток, перевязанный подарочной красной лентой.       «Вот так подарок — ничего не скажешь».       — Отказаться нельзя?       — Тебе — нет, — заявил Влад и, приобняв Еву, добавил: — Не переживай, сестренка, тебя я в обиду не дам.       Девушка с неуверенностью посмотрела на сверток. Происходящее выглядело сюрреалистично.       Она потянула за красную ленточку и ахнула: в одну секунду обнаружив себя в черном брючном костюме.       — Как? — удивилась Ева.       — Это не более чем формальность, — пояснил Влад. — То как мы выглядим здесь — по сути — иллюзия. В обычном мире все еще хуже.       — Что ты имеешь в виду?       — Нас там воспринимают… иначе.       «Иначе это как?» — подумала она, но не успела задать вопроса: Влад просто исчез, растворившись в воздухе.       Ева огляделась по сторонам.       — Влад? — позвала она. — А мне-то что теперь делать?       Но сколько бы девушка ни звала, рядом не было ни души.       Осев на пол, Ева закрыла голову руками.       Все развивалось слишком стремительно: не более чем с десяток минут назад Ева узнала, что скоропостижно скончалась, а теперь получила «подарок» в виде костюма и, вероятно, обязанностей, о которых не имела представления.       Еще вчерашним солнечным утром самой важной проблемой ее жизни казался выбор с каким кремом купить круассан, но теперь тысячи вопросов крутились в голове, а ответов не было.       Кто эти люди? Кто теперь она? Что ей делать? Куда делся Влад? Она здесь застряла? Надолго? Это призраки? Что значит двадцать четыре? Почему та старуха показывала ей это же число? Она вынесла ей приговор... или же пыталась предупредить?       Но ответ напрашивался только один: в обозримом будущем круассанов Еве не видать.       «Стоило брать шоколадный».       — Ты — жнец, — раздался голос Эйви, заставивший Еву резко подскочить. — Хранитель смерти, если простыми словами. Люди, умирающие в мучениях, чья душа полна сомнений могут стать только жнецами или призраками мести. Вторым быть не советую.       — Вторые, кто сидел за столом. Это призраки?       Эйви усмехнулась.       — Ты прямо догадливая, я смотрю, — насмешливо произнесла она, дальше проходя по комнате. Только сейчас Ева позволила себе осмотреться и понять, что комната эта — черный квадрат: без света, без мебели и даже без кубиков. Место, где они стояли, то как они стояли: все это тоже было глупой иллюзией. — Имей в виду: призраки — чудовища. Они не ушли в свой срок, продолжают мучить людей. Это одна из худших форм монстров, существующих в Иной Материи. Задача жнеца не забирать умерших — с этим вестники Ада и Рая справляются самостоятельно. Высшая миссия жнецов: отправлять призраков и прочих существ, потерявших покой, туда, где они навеки будут искуплять свои грехи.       — И я теперь одна из вас, — подытожила Ева.       — Да, — кивнула Эйви. — Теперь — да.       — Что мне нужно делать?       — Я покажу, — улыбнулась женщина. — Давай начнем с чего-нибудь… простого?       Эйви щелкнула пальцами правой руки, и Ева ощутила сильное недомогание.       Голова заболела, и мир вокруг закружился.       Ева закрыла глаза в странном помещении, а распахнула их уже в темном переулке. Отчего-то знакомом.       Девушка полной грудью вдохнула свежий ночной воздух, настоящий, непохожий на иллюзию.       — Вот кто твоя цель, — прошептала ей на ухо Эйви.       Ева смотрела как Влад и еще два незнакомых ей хранителя — девушка и парень, удерживали бледное существо.       — Они — аномалии, — продолжала женщина. — Ошибки.       Силуэт человека с посиневшей кожей пытался вырваться из золотых плетей.       — Они никогда не должны были появляться.       Призрак кричал от гнева, его черные глаза становились красными от горящей в нем ненависти.       — И не имеют права существовать.       Призрак упал на колени.       — Смотри, Ева. Смотри и запомни это.       Мертвец резко поднял удивленный взгляд на Еву: в нем промелькнуло узнавание. Синих губ коснулась усмешка.       — Они — обманщики смерти, — шептала Эйви. — А все, кто смеет обманывать смерть, должны быть наказаны!       — Так мы каратели? — пораженно спросила Ева, встречаясь глазами с женщиной в белом. — Убивающие тех, кого и так замучили, убили? Избавляемся от жертв обстоятельств?       Эйви отшатнулась.       — Если они — ошибка. Может ошибка не их, а наша? — произнесла Ева.       — Мы не каратели, — недовольно заявила Эйви. — Мы — Хранители порядка.       — Если кто-то его изначально нарушил, — оборвала Ева, — то именно мы плохо его хранили.       Эйви поджала губы и, схватив Еву за пиджак, с силой прижала девушку к стене.       — Я не позволю тебе продолжать эту ересь, — прошипела она. — Неважно начало. Важно, что они — монстры, которые оскорбляют смерть и которых ты должна устранять. Всем плевать на причины. И ты, Евангелина, не исключение. А теперь ты будешь хорошей девочкой и начнешь выполнять то, что делать обязана.       Эйви сверлила Еву взглядом, который мало чем отличался от красного блеска в глазах призрака.       «Она так сильно ненавидит их».       Ева мысленно отметила, что с этим стоит разобраться позднее, однако решила, что ссориться с начальством в первый же день, не зная правил игры: опасная и глупая затея.       Девушка кивнула. В то же мгновение хватка на пиджаке ослабла.       Ева отряхнулась и взглянула на призрака в золотых плетях.       Он прошептал одними губами:       «Помоги мне».       Его мертвая рука потянулась к девушке.       Мольба. Как ей это знакомо. Но почему? Откуда?       Ева почувствовала как подкосились ноги.       Перед глазами пролетали какие-то смазанные картинки.       Воспоминания?       Но ни одно из них она не могла ухватить надолго.       Ни одно, кроме самого болезненного.       Темный переулок. Дождь бил по лицу. Тело не слушалось.       Рука девушки в надежде тянулась к смутным силуэтам впереди.       Они взглянули на нее, видели ее, видели, но отвернулись. Люди всегда отворачивались.       Кто-то проходил мимо, но не придавал никакого значения.       Она — лишь пыль под их ногами.       Ничто.       Пустота.       Неизвестный остановился.       Ева не видела его лица, но ей и не нужно было видеть.       Ева схватила его за ногу и прежде чем потерять сознание, прошептала тихое:       «Помоги мне».