Во имя мести

      Зима в городе мостов в этом году была как никогда холодной. Еще с вчерашнего дня температура резко опустилась до минус двадцати пяти градусов по Цельсию, поэтому редкий прохожий мог позволить себе пройти в легкой куртке — и то исключительно по незнанию или по большой неудаче.       В воздух поднимался белесый пар от прерывистого дыхания девушки. Ее босые израненные ноги лежали на грязной тротуарной плитке. Нежные тонкие пальцы правой руки, бледные как мел — окрашивались в багровый цвет вязкой и теплой жидкости.       Ева не могла кричать — как в страшных снах, что являлись ей раньше. Голос не слушался свою хозяйку, а мысли путались стоило ей рискнуть собрать их во что-то цельное.       Реальность уплывала от Евы, оставляя ей затмевающую все остальные чувства безысходность.       В своих кошмарах Ева не раз видела смерть, но умирать в реальности было в сотни раз страшнее.       В нос ударил едкий запах бензина.       — Пожалуйста, — взмолилась Ева. — Не надо.       Но Игорь не остановился. Его безумные глаза в свете уличного фонаря сверкнули красным.       Слышались звуки сирен — вот-вот должна была появиться полиция, но Ева осознавала: для нее уже слишком поздно.       Слуха коснулись окрики людей с заправки, что в ужасе хотели остановить безумие, и щелчок зажигалки: оглушающе громкий как молоток судьи, объявившего приговор.       В зеленых глазах Евы на краткий миг отразился огонь.       Сквозь жар и агонию, девушка провалилась в непроглядную тьму.       Ева погрузилась в умиротворяющее небытие, в пустоту сущего, в которой все рождается и в которую все возвращается в конце. Здесь не было ни солнца, ни ветра, ни воды: лишь покой.       — Или нет, — вдруг раздался голос в пространстве, заставляя Еву распахнуть глаза и нервно посмотреть вокруг себя беглым испуганным взглядом, но куда бы девушка не повернулась — все вокруг утопало во мраке. — Кому-то покой нужно заслужить.       Ева еще раз обернулась, пытаясь понять откуда исходит этот хриплый голос. Он не был ни женским, ни мужским. Он не принадлежал ребенку. Голос этот вызывал приступ первобытного страха.       — Ааа, пытаешься понять где я? — явно наслаждаясь игрой в «кошки-мышки», протянуло Ничто. — Я само покажусь…       И среди черноты Ева увидела два ярких оранжевых глаза — они неминуемо приближались к ней — и с уверенностью девушка могла сказать, что глаза эти не принадлежали человеку — огромные по своим размерам, без зрачков, они проникали в саму суть, перебирали ее мысли, ее прошлое, скользили по ее страхам, внимательно изучая каждый из них с энтузиазмом ученого.       — Боишься? — с издевкой спросил голос.       Некоторое время Ева молчала.       — Нет, — твердо ответила она — показывать свою слабость перед этим существом ей не хотелось — худшее она уже пережила.       — Врешь, — усмехнулся монстр. — Храбришься перед лицом смерти.       Оранжевые глаза погасли.       Мир снова погрузился во тьму.       — Эй? — окликнула Ева, но единственное что она услышала в ответ — эхо ее собственного голоса. — А что дальше?       — Дальше? — внезапно рассмеялся монстр. — Дальше уж постарайся не кричать.       — А почему я долж… — но договорить Ева не успела.       Послышался оглушительный шум.       Девушка ощутила как пол под ней рушится, утягивая ее все глубже и глубже вниз.       Ева закричала, срывая голос. Попытки зацепиться хоть за что-то, чтобы замедлить падение не увенчались успехом: ничего поблизости не было.       Крик стал громче, когда Ева услышала шепот в своей голове.       — Потише, — усмехнулся монстр. — Не пугай народ.       Девушка схватилась за горло и обнаружила, что не может произвести на свет ни звука. Ее собственный голос исчез, был таинственно похищен шепчущим незнакомым существом.       Средь пустоты Ева падала в неизвестность, сохраняя обреченное молчание.       Сколько прошло? Часы, дни? Может, годы?       Падение не останавливалось, не замедлялось.       Ева ощутила соленый привкус на языке. Слезы?       Аккуратно смахнув их движением руки, Ева закрыла глаза, принимая поразившую сознание реальность: ей суждено погибнуть. Прямо сейчас. В это самое мгновение. Не будет будет больше будущего, не будет больше планов, шансов, которые можно упустить, дел, которые хотелось бы сделать.       Не будет ничего, кроме Пустоты.       — Ауч! — больно ударившись, вскрикнула девушка и распахнула глаза.       Хлипкий стул под ней жалобно скрипнул.       Ева огляделась и обнаружила себя в странном положении.       Перед ней стоял деревянный стол, на котором аккуратно сложили два шестигранных кубика: один белый, другой — черный. По разные стороны от стола Ева заметила наблюдавших за ней.       Слева уселись полупрозрачные люди. Выглядели они, как считала Ева, по меньшей мере плохо: бледная синеватая кожа, черные глаза с огромными синяками под глазами — вероятно не спали эти существа последние лет сто.       Справа сидела молодая девушка в элегантном белом платье. За ней же выстроились люди в одинаковых дорогих темных костюмах.       — Эээ, — протянула Ева, и нервно сглотнула, когда взгляды всех присутствующих переметнулись на нее. — А что, собственно, происходит?       — Бросай, — прозвенел потусторонний голос предводителя призраков.       — Зачем? — с подозрением уточнила Ева.       Ее взгляд все еще рандомно метался от одного существа к другому.       — Мои соболезнования, — объявила женщина в белом, — но ты умерла.       — Умерла? — непонимающе переспросила Ева и истерично рассмеялась. Когда ее собеседница не поддержала свою же шутку, Ева со смущением переспросила: — Шутка же, да?       — Нет.       Ева внимательно осмотрела себя на предмет повреждений, но их не было. Ее тело выглядело абсолютно нормально: ни ран, ни ожогов.       Ожогов.       Девушка содрогнулась, когда яркой вспышкой перед глазами снова полыхнул огонь, а ее вполне здоровая рука покрылась теплой кровью.       Ева уставилась на нее с немым вопросом в глазах.       Игорь, заправка, огонь.       Боль, оглушающая, невыносимая.       Кровь стекала на пол.       Женщина в белом неодобрительно поморщилась.       — И какие у меня варианты? — не своим голосом прохрипела Ева.       — Один, — теряя терпение, объявил призрак. — Бросай!