О Вороне бедном замолвите слово...

С приходом весны древний северный замок, величественно возвышавшийся среди могучих поросших соснами скал, очнулся от долгой зимней спячки и постепенно начал оттаивать под первыми согревающими его лучами солнца. Вот только эта весна совершенно не радовала жителей Надора. Уж слишком долго его обитатели находились в состоянии странного затишья перед бурей. Вернее,  самой тишины в замке  давно уже не было. Постоянно прибывали вооруженные отряды, повсюду сновали вездесущие порученцы, бесконечные гонцы то отправлялись в разные уголки страны, то возвращались, привозя всё новые донесения. Но хороших новостей в последнее время становилось всё меньше. Ненадёжные союзники, предательство друзей, сильный противник... Всё чаще надорцам казалось, что готовящееся восстание заведомо обречено на поражение. И было только одно слабое "но"... Все ещё были живы, и это давало слабую надежду. Надежду на то, что Создатель не оставит своих детей, потому, что они – правы. Ведь правы же? На престоле должен сидеть законный король, а подданные не должны страдать от безвольного потомка Узурпатора и козней кардинала, упорно не замечающих, что своими действиями подталкивают страну к пропасти. Так говорил наследник святого Алана. А ему вторили Эпине. Разве могли люди не верить своему тану? Человеку, обещавшему им лучшую жизнь, и так уверенно и бесповоротно их в эту новую жизнь толкавшего. ............. На протяжение  всей подготовки восстания герцогиня Надора Мирабелла  Окделл, урождённая Карлион, была близка с мужем, как никогда раньше.  Близка по духу,  как верный  соратник и единомышленник. К сожалению, это была единственно возможная для них с Эгмонтом степень близости... Но пришла весна, и он уехал.  Поднятое Надорским Вепрем войско двинулось на Олларию.  Замок и окружавшие его имения опустели.  Герцогине и таким же как она, проводившим своих мужей в этот, как говорили, "великий освободительный поход", жёнам северян осталось только молиться о их благополучном возвращении. ........... Осенив себя знаком, Мирабелла начала зажигать все свечи в часовне. Она делала так каждый день, после того , как попрощалась с Эгмонтом. "Это конечно очень затратно... Но пусть горят! Пусть светятся все лампады у всех икон! Пусть все святые помогают ему в правом деле!" Закончив со свечами, герцогиня достала из шкафа большую старинную книгу в тяжёлом кожаном переплёте и положила её на резной аналой из красного дерева. Вот и нужная страница. Мирабелла приготовилась прочесть свои ежедневные вечерние молитвы на древнем языке, но мысли её опять вернулись к поднявшему восстание мужу. "Как же было хорошо... Мы были нужны друг другу, пока шла вся эта подготовка. Впервые за столько лет... Пусть не как супруги. Пусть только как  борцы за общее дело... Хотя бы так... Но, похоже, и это закончилось с его отъездом. Скорее всего, всё опять изменится, и мы снова вернёмся к ледяному холоду безразличия, что так прочно сковал наш брак, если Эгмонт вернётся живым". Мирабелла невольно вздрогнула и снова торопливо осенила себя знаком. "Вот опять: "если", а не "когда"... Да что же это такое!.." Герцогиня не хотела себе в этом признаваться, но даже она, искренне поддерживая мужа в его борьбе с Олларом и Дораком, в глубине души не верила в благополучный исход этой опасной затеи. Более того, прощаясь с мужем, она заметила в его взгляде такую обреченность, что почувствовала, как жалобно заныло в сердце . Сколько горя и слёз могут наполнить вскоре этот замок, сколько проклятий посыпятся на её голову и головы их детей... Понимает ли это Эгмонт? Если бы можно было остановить, удержать его... Но всё, что она могла тогда сделать - надеть Эгмонту на шею эсперу и прошептать на ухо: - Возвращайтесь с победой, муж мой. Мирабелла постаралась успокоиться, отбросить воспоминания и начать читать, но опять не смогла этого сделать. Строки прыгали перед глазами, смысл молитвословий ускользал из разума. Промучившись так минут пять, она оторвалась от книги и устремила невидящий взгляд на горящие свечи. "И всё из-за этого проклятого Ворона!Однажды он уже принёс смерть в мою семью. И вот снова  – кружит над головой чёрной злой птицей. Сильный ход слабого короля: отправить на подавление мятежа молодого генерала, уже прослывшего непобедимым военачальником и должником самого Леворукого. Говорят, на него было совершено покушение, да так, что Алва выжил только каким-то чудом... Вот после такого и поверишь, что он неуязвим... И все эти бесконечные победы на войне и дуэлях... Всё это  тоже – не просто так... Даже до Надора доходят слухи о его похождениях. Как будто Ворон каждый раз испытывает свою удачу на прочность. Или просто наслаждался возможностью убивать неугодных... Чувство безнаказанности опьяняет, не хуже касеры. Безусловно, Алва выполнял королевскую волю, но не слишком ли рьяно он расправлялся с мятежниками, даже не задумываясь над причинами их недовольства?" Поймав себя на очередной мысли о Вороне, Мирабелла неприятно удивилась тому, что с момента ухода Эгмонта из замка, Рокэ Алва стал постоянно незримо присутствовать в её сознании. В такие минуты она всегда старалась молиться усерднее. Вот и сейчас, герцогиня усилием воли отогнала от себя это наваждение и изо всех сил постаралась сосредоточиться на тексте прошения к Создателю, который всё никак не могла начать читать. И тут все её труды и тревогу за судьбу мужа и детей  перечеркнула странная мысль: "А как бы сложилась моя жизнь, если бы я тогда не отказалась от его предложения руки и сердца?... Со временем,  стала бы герцогиней Алва..." Суровые стены мрачноватого северного замка словно раступились, давая место жаркому южному солнцу. Мирабелле даже показалось, что она слышит звук морского прибоя. "...А Эгмонт смог бы жениться на любимой женщине и не тяготился бы унылым браком, а я... Я, пожалуй, страдала бы от ветренности Ворона... Но может быть..." Испугавшись самой себя, Мирабелла упала на колени, несколько раз с усилием коснулась лбом холодных каменных плит и яростно зашептала слова древних прогоняющих искушения молитв... "Ворон – враг! И может быть только врагом. И сейчас он готовится напасть на моего мужа... Да чтобы он провалился к своему Леворукому со всеми его кошками, этот Алва!.." ........ Вот уже несколько недель прошло с тех пор, как едва дождавшись наступления весны, все боевые части надорцев под командованием самого Эгмонта Окделла выступили в поход на Олларию. Время от времени в опустевший замок прибывали курьеры с новостями. Суровая и статная герцогиня Мирабелла, закутавшись в подбитый дорогим чёрным мехом багряный плащ, выслушивала их, не спускаясь с высокого крыльца, и тут же отправляла гонцов обратно. За новыми вестями. "...К войскам Надора присоединились части, которые привели с собой наследники герцога Эпинэ... " "...Объединённые силы повстанцев двинулись на Олларию... " "...Войска, ведомые герцогом Приддом задерживаются..." "До Олларии остался один переход..." "... По донесениям шпионов, против повстанцев из столицы действительно выступил генерал Рокэ Алва... " "...Войска  Эгмонта Окделла встали в безопасном месте у топей Ренквахи для перегруппировки и нанесения решающего удара по столице... " "... На рассвете в тыл наших частей ударил герцог Алва..." Больше новостей не было. Весь день и всю ночь герцогиня провела в коленопреклонённых молитвах перед алтарём родовой часовни. Она вспоминала расставание с мужем... Супруги тогда оба понимали, что, возможно, видятся в последний раз. Но даже тогда остались лишь соратниками... Неужели Создатель не даст им ещё один шанс? С восходом солнца Мирабелла поднялась к высокому окна Смотровой башни и первой увидела клубящуюся под копытами вестников пыль на тракте. Герцогиня почти сбежала по винтовой лестнице, стремительно пересекла несколько залов, и вот она уже на крыльце. Всадники в это время проезжали подъёмный мост. Мирабелла всмотрелась и начала бледнеть на глазах. Руки герцогини сами собой поднялись вверх. Левая - чтобы успокоить бешено забившееся сердце. Правая - до боли в тонких пальцах сжать острые лучи серебряной звёздочки эсперы. Один из всадников в середине отряда ехал, крепко прижимая к себе закутанного в окровавленный багряный плащ человека. - Эгмонт... Нет...