Don't forget our night

      Йечан был готов поклясться: Санёп не выглядел обиженным, когда они вернулись домой после записи интервью. Что-что, а как выглядит обиженная белка, к своему несчастью, он знал.       Даже когда они все вместе собрались в гардеробной снимать макияж — он не смог уловить на лице парня ни грамма обиды. Возможно, это всё из-за того, что у него ещё сильнее ухудшилось зрение. Возможно. Ведь только он не заметил, что этот месяц у Санёпа далеко не фаза белки.       То, что у парня оказалось две животных фазы не знал даже он сам — это проявилось лишь на фоне постоянных стрессов во время первого продвижения, когда Кваниль нашёл в своей тарелке с куриным супом чёрную чешую. Испугались все ни на шутку — в доме все пушные, менеджеры — самые обычные люди, откуда взяться чешуе, когда рыбу они никогда дома не чистят? И этим же вечером из ванной раздался отчаянный крик Санёпа: когда Кваниль, пусть и не с первого раза, но выбил дверь в ванную и туда вломились все трое с тем, что успели схватить, чтобы, если что, убить гадюку, они обнаружили лишь полуголого Чхве, испуганно таращившего глаза в зеркало.       — У меня…зрачки вертикальные, — прохрипел он, — а ещё, — парень обернулся и приоткрыл рот, чуть высунув язык.              — Твою ж мышку… — пролепетал младший, едва не падая в обморок на руки замершему Йечану и еле удерживая в руках топор. — Хён, а я тебе говорил нож не облизывать…              Язык Санёпа был куда темнее, чем обычно, и на кончике раздваивался, к тому же, стал ещё немного длиннее, так что, при желании, он мог-таки достать им кончика носа.              — Хён, а ещё у тебя чешуя на шее и плечах, — выдавил Вонсан, всё же выронив из рук утюг на ногу тут же взвывшему и выпустившему иглы Йечану и, игнорируя вой уже Кваниля, которому эти иголки впились в бок, потянулся пальцем к коже старшего, на что тот как-то непонятно и резко дёрнул головой, едва мазнув по руке Вона языком, затем испуганно шарахаясь к стене.              С тех пор прошло уже достаточно времени. Санёп вполне мог контролировать свои движения, вовремя снимал слезающую кожу, научился сцеживать яд, однако, что самое главное — он так и не смог определить последовательность смены своих гибридов. Они могли меняться раз в месяц или раз в неделю, могли поменяться несколько раз за день — провоцирующих факторов он так и не смог найти.              Йечан не соврал на одном из интервью: к тридцати годам, после загруженного дня, ему было всё сложнее засыпать. И дело даже было не в том, что его пик активности приходился на вечернее время.       Вот и сейчас, слушая посапывание из спальни, он маялся на своём матрасе в гостиной, уже перелистав все соцсети, просмотрев все комментарии и даже начав читать какую-то книгу. Поэтому, даже не будь он гибридом ежа, он сразу услышал, как на кухне кто-то шебуршится. Было даже очень понятно, кто именно, ведь вряд ли бы Вонсан или Кваниль загорелись идеей помыть духовку в три часа ночи. Когда, судя по звукам, в ход пошла железная сеточка, Йечан впервые за сегодняшний день усомнился, что Санёп действительно не в обиде на него, ведь он был одним из самых тихих ночных участников и даже посуду мыл почти бесшумно.       Покряхтывая и растирая колени через ткань тёплых пижамных штанов, — всё же, по полу сквозило, — скрипач поднялся и, шлёпая утеплёнными тапочками по ламинату, поплёлся на кухню.              — Чего не спишь? — спрашивает он невзначай, заглядывая в холодильник, отмечая, что у Вона закончилось шоколадное молоко, и разочарованно захлопывая дверцу.              — А что, волнуешься? — Санёп отвечает так же незаинтересованно, не поворачиваясь к нему, надраивая духовку от пригоревшего соуса. — Ах, нет, — он распрямляется, с горькой усмешкой, прищурившись, смеряя взглядом старшего, — ты же не будешь волноваться за самого бесполезного и уродливого участника.              — Ты серьёзно? — скрестив руки на груди, с тяжёлым вздохом переспрашивает Чан, облокачиваясь поясницей на столешницу рядом с плитой. — Это же шутка была, чего ты?              — Дважды одну несмешную шутку не шутят, — бросает парень, закидывая сеточку в мойку и оттирая рукавом пижамы пот со лба, раздражённо глядя на Шина сверху вниз, облизывая раздвоенным языком губы — и только сейчас до старшего доходит, что у Ёпа фаза чёрной гадюки и сейчас от него можно ожидать чего угодно. Хотя ни один из мемберов не признался бы, что Санёп прогнозируемее, когда находится в фазе белки. — Ты серьёзно так думаешь?              — Говорю же, я пошутил, — отведя взгляд от гипнотизирующих чёрных глаз, Йечан уже уверен, что он зря выбрался из постели. — Ответил бы, что действительно считаю тебя красивым и выбрал бы вместо кофе тебя — это был бы тот ответ, который они ожидали, не думаешь? А так вышло забавно.              — Оборжаться, как забавно, — хмыкает парень, снимая с рук перчатки и забрасывая их туда же к сеточке в раковину, пока старший усаживается на столешницу, чтобы быть хоть немного выше.              — Не говори, что тебя это настолько сильно ранило, — тянет он, тут же вздрагивая, встретившись со вспыхнувшим жёлтым отсветом взгляда.              — Ты никогда не любил меня. Почему я чувствую себя подкидышем в вашей семье? Вона и Иля ты действительно любишь и заботишься о них, а я как… гадюка под полом. Почему мне всегда кажется, что при любой удобной возможности ты готов отказаться от меня?              Йечан еле сдерживается, чтобы не пошутить, что Чхве действительно гадюка и отчаянно старается вслушиваться в то, что он выговаривает злым шёпотом, то и дело проводя языком по нижней губе.              — Если Джухёк вдруг захочет вернуться, ты скажешь мне уйти, не так ли? Я никогда не смогу замен…              — Заткнись, — голова Санёпа неестественно дёргается, а старший и сам не понимает, как это произошло и сейчас его ладонь постепенно начинает гореть от соприкосновения с чужой чешуйчатой кожей, но это не так уж и важно. — Не смей так говорить. Ты не замена. И никогда ей не был, — говорит он в голос, едва сдерживая рычание. — Ты часть Люси. Такая же важная, как Кваниль или Вонсан.              — Тогда какого хрена ты сказал, что можешь обойтись без меня?! — пожалуй, Шин впервые видит слёзы на глазах парня и искреннюю обиду во взгляде. Санёп редко выражал эмоции. Никто и не знал, что он чувствует на самом деле. Никто и не знал, что тот, кто на сцене ощущается королём, на самом деле просто хочет немного тепла.        — Петь же может и Кваниль, не так ли? — передразнивает Ёп скрипучий голос старшего, смаргивая с ресниц слезинки.              — Эй, ты чего? Думаешь, не вышвырнули бы тебя раньше, если бы было достаточно одного Кваниля? Ты вон… — растерявшись от такого напора, Чан задумывается и через пару секунд продолжает, когда в голове не оказывается ни одной адекватной мысли, — вон как классно всё убираешь и готовишь, — заключает он, вздыхая, когда парень закатывает глаза, скрещивая руки на груди.              — Да скажи ты ему уже, что он твой самый любимый придурок, — слышится крик из спальни. — Мне ты об этом всё время говоришь…              Пожалуй, в атмосфере, которая воцарилась между двумя хёнами после этой фразы, можно было спокойно пожарить мясо, чем и собирались в ближайшее время заняться младшие, уже заказывая доставку свинины на дом.              — Ты правда этого хочешь? — недоверчиво спрашивает Йечан, не разрывая зрительный контакт со змеиным взглядом напротив.              — Он правда этого хочет! — слышится хор голос из спальни, а Санёп в очередной раз закатывает глаза и заметно розовеет.              — Ты… — старший тихо матерится, промаргиваясь, и вздыхает. — Ладно. Ты действительно мой… — он закашливается, — мой самый… Самый любимый придурок. И я очень горжусь тобой. Горжусь, что могу выступать с тобой на одной сцене.              Выпалив эту тираду, Йечан жмурится, буквально чувствуя, как краснеет лицо и шея, как иголки на плечах вот-вот проткнут любимую пижаму, и не видит, как на лице Чхве расползается самая милейшая, самая искренняя улыбка, слышит лишь тихое повизгивание и похрюкивание и следом противные голоса.              — А как же я?              — И я?              — Мы не самые любимые твои дети?              — Вы все мои любимые придурки, только с хера ли вы, сволочи, в пол четвёртого ночи перед записью не спите?!              Квартира наполняется звонким смехом четверых мужчин и на следующий день Йечан будет глупо шутить уже не только над одним Санёпом, но и над всеми остальными, поражаясь, как его вообще занесло в группу.       Но они-то знают, кто в доме самый лучший батька.