Проклятый

Он помнил все свои жизни, перерождаясь тысячи раз, но отчетливее всего помнил ту, в которой его звали Итачи Учиха. Именно в этой жизни его и прокляли, заставляя рождаться заново каждый раз в новом обличии и проживать все новую и новую жизнь. Возможно за то, что он вырезал весь клан, возможно за то, что убил кого-то по заданию Лидера. Возможно просто потому что он был ИМ. На пути в чистый мир его остановили Ёкаи, преграждая путь. Они мерзко смеялись, говоря, что никогда в своей жизни он не переступит порог загробного мира духов. Потому что проклят веками скитаться в образах животных, проживая свои жизни и запоминая их, рождаясь заново и снова умирая рано, или поздно. Он познал боль, голод, бессилие, умирал от рук человека и от клыков более сильных хищников, воскресал в виде очередного новорожденного животного и гадал, в кого же его превратила судьба на этот раз. - Только одна вещь в этом мире способна снять твое проклятье. Если кто-то назовет тебя по имени. По твоему настоящему имени. – Гоготали Екаи. – А оно канет в лету точно также, как канул ты! В ту ночь его выкинуло обратно в мир шиноби. Он вылупился из небольшого яйца в вороньем гнезде и с трудом научившись заново дышать, все еще боролся с памятью человеческого тела, запертый в крошечном тельце новорожденного вороненка. Он ненавидел новую жизнь. Пусть в гнезде ему было тепло и неголодно, постоянное чувство беспомощности и опасности нависало над ним в виде открытого неба. Итачи не дожил в этой жизни до момента, когда смог бы встать на крыло, произошло то, чего он опасался – гнездо атаковал сокол и мощный клюв перекусил ему шею с глухим щелчком – этот звук был последним, который услышал в этой своей жизни Итачи. А потом было множество жизней, которые объединяло всего несколько вещей: он всегда рождался животным, всегда носил иссиня-черный окрас и всегда умирал в конце, перерождаясь снова. Последний факт со временем он стал люто ненавидеть и едва понимал, что судьба уготовила ему участь слабого животного, спешил прекратить ее. Он был и домашним животным, и диким, и пресмыкающимся и даже вольным орлом, парящим над горами. Казалось, Итачи Учиха прожил уже тысячи жизней, и будет проживать их и дальше, становясь то диким могучим медведем, то хилым щенком, которому уготована участь быть утопленным и в какой-то момент просто смирился. Проживя жизнь волка в диких дремучих лесах, он вдруг понял, что его так сильно отличало от других животных – Итачи не боялся умереть. Никогда не боялся, даже когда жил свою единственную человеческую жизнь, а зная, что преродится вновь, и вовсе потерял осторожность – зачем, если снова и снова он будет просыпаться в чьем-то теле до конца времен. Потому что мир менялся, люди менялись и никто, никогда в этих жизнях за все тысячи лет не называл его настоящего имени. Словно его не существовало вовсе. Все изменилось, когда он переродился в ласку. Как смешно, но именно это животное олицетворяло его имя и Учиха старательно пытался выйти в люди, чтобы хотя бы попытаться быть названым. И у него это даже получилось. Пробравшись в чей-то дом, он услышал отголоски знакомого языка, значительно изменившегося в диалекте за эти тысячи лет, но все-таки родного… А значит у него все еще есть шанс выйти к людям и показаться на глаза, чтобы его смогли идентифицировать и выкрикнуть его имя. В тот момент женщина, увидевшая его, завопила от шока и забила метлой насмерть, крича, что в дом пробралась какая-то дикая тварь. Что ж, попытка провалилась. Возможно, ему стоит умереть еще тысячи раз, чтобы снова случайным образом оказаться в теле ласки. Однако его пугало, что он так до сих пор и не повторился в облике животного, жизнь которого уже прожил. Хотя это оставляло мнимую надежду на то, что возможно у него еще будет шанс больше не родиться, если он проживет жизни всех животных на этой планете. Но мысль о том, что он хотел бы все-таки попробовать выйти в люди его не оставляла. Следующая жизнь далась ему непросто. Он родился мышью. Маленькой черной мышью под номером восемьсот семьдесят три и на нем ставили мерзкие опыты, вкалывая какие-то препараты, от которых сердце Итачи билось с бешеной скоростью, заставляя его пробегать по пластиковому колесу сотни кругов. Мерзкая судьба для некогда великого шиноби. Но эта жизнь научила его осторожнее быть с желаниями – он хотел быть ближе к людям, сейчас от контакта с ними просто задыхается в прямом смысле этого слова. Итачи умер от разрыва сердца, радуясь, что все закончилось для него в очередной раз. А потом он родился жеребенком в диком поле посреди целого табуна диких лошадей. Его мать – породистая кобыла сбежала, будучи уже жеребой и попала в вольный табун вдалеке от цивилизации. Едва его ноги окрепли, Итачи стал наслаждаться тем, что может бегать так быстро, словно мог обогнать ветер. Это не шло в счет с его скоростью, которую он когда-то развивал, будучи ниндзя, но определенно было куда приятнее, чем бег в пластиковом колесе. Он рос и креп и, казалось, впервые начал наслаждаться жизнью, будучи защищенным, сытым и беспечным, чего не позволял себе никогда раньше. Кобыла-мать заботилась о нем с особой нежностью и это было на удивление приятно. Что ж, он попробует прожить красивую жизнь будучи жеребцом – соберет свой табун, покроет кобыл, обзаведется потомством. А потом снова умрет в надежде, что судьба не подарит ему участь прожить улиткой. В один из дней, будучи еще подростком, он ненароком отбился от табуна и с любопытством, свойственным молодняку, а не умудренному опытом ниндзя, направился вглубь леса, чтобы посмотреть, что за звуки доносились оттуда. Ничего, он найдет своих позже, сейчас его интересовал тот факт, что пахло лесным костром с добавлением знакомых ему трав, таких знакомых, словно огонь развели шиноби. Итачи приблизился к костру, удивленно моргнул, увидев подле него одиноко сидящую девушку, ворошащую палкой угли. Под сильным копытом хрустнула палка и она, вздрогнув, обернулась. - Привет. – Тихо сказала девушка, заиграв улыбкой на лице. Уши Итачи сами собой дернулись в разные стороны, а потом вернулись обратно. Он всмотрелся в лицо девушки и удивился столь необычным чертам, которые вот уже тысячу лет не встречал. Ее глаза были прозрачно-белые с легким фиолетовым оттенком. Казалось, она слепа, но девушка прекрасно видела его, чуть прищурившись в улыбке. Ее иссиня-черные волосы ниспадали вниз по спине лоснящимся водопадом и девушка, тряхнув этой блестящей копной, вытянула руку. - Можно я тебя поглажу? – Тихо спросила она. – Ты такой красивый… Итачи сделал пару шагов вперед, подходя чуть ближе, и девушка, привстав, тоже двинулась навстречу. - Лес – это твой дом, да? – Говорила она, все еще подходя к нему с особой осторожностью, словно он мог напасть. Шаги ее были бесшумны в отличие от поступи Итачи и он ненароком подумал, что она – ниндзя. Мягкая ладошка легла на его нос, поглаживая сверху вниз и Итачи сам не заметил, как расставил в стороны уши, наклонился и тихонечко загоготал от удовольствия. Сам испугавшись своей реакции, он вздрогнул и отстранился. Черт, еще не хватало, чтобы он вот так себя вел… Он – великий шиноби, пусть и в теле жеребца-подростка. Она сначала напугалась такой реакции, а потом понимающе улыбнулась, убирая руку. - А я заблудилась… - Вздохнула девушка, переводя взгляд на огонь. – И, пытаюсь развести костер, потому что мне ужасно холодно, но пока получается только один дым, а спички почти на исходе. Что ж, значит она не шиноби. Шиноби, даже не имея в арсенале стиль катон, могли развести огонь за считанные минуты. И для этого не нужны были спички. Девушка снова протянула руку, теперь уже кладя ему на шею и ритмично почесывая, отчего снова волна удовольствия разлилась по телу. Это, конечно, не зубы матери, но прикосновение определенно приятное. Итачи высоко поднял голову, принюхиваясь к ветру и прислушиваясь к посторонним звукам, и услышал, что там, вдалеке, в нескольких километрах пути есть обитаемый людьми участок. Он сделал несколько шагов вперед, проходя мимо девушки и обернулся на нее. - Ты уже уходишь? – Грустно спросила она. Итачи нервно перебрал копытами, мотнув головой и издав нетерпеливое гоготание. Она не поняла его жестов. Конечно, она не может понять язык диких лошадей, она - человек. Итачи вернулся к ней, схватил зубами за рукав (надеясь, что не укусил ее, ведь челюсти у него были довольно мощными), и потянул в сторону. Сам не понимал, зачем он это делает. Возможно потому, что жизнь без общения с людьми ему порядком наскучила за тысячи лет. Возможно, она напомнила ему члена некогда великого клана. Она молча следовала за ним, а он вел ее через дремучий лес, думая, что, если бы она села на его спину – они прошли бы это расстояние гораздо быстрее. Но его спина была еще слабой для людей, а она не казалась горящей желанием взобраться на спину дикому коню, пусть и подростку. - Ты словно понимаешь меня… - Прошептала она, держась за гриву Итачи и старательно перепрыгивая прогнившие стволы некогда поваленных ветром деревьев. Итачи дернул ушами и постарался никак не отреагировать на это. Возможно, ей и не стоит знать, что она совершенно права… А может все-таки… Он не успел додумать, потому что на горизонте появились просветы среди деревьев и шум от деятельности людей значительно усилился. Они вышли к опушке и Итачи замер, оборачиваясь на девушку. - Ты вывел меня! – Радостно, но немного ошарашено ахнула она. – Но, как ты узнал, что мне нужна помощь? Итачи довольно загудел, ощущая радость от выполненной задачи, а девушка огладила его шею и обхватила ее в кольцо рук. - Спасибо тебе, посланник Ками-сама! – Она широко улыбнулась, обхватила его продолговатую морду ладошками и чмокнула в мягкий нос. – Я надеюсь, мы еще встретимся с тобой! – Шепнула она, прежде чем броситься бежать к людям. Проделав около тридцати шагов, она обернулась и помахала Итачи, сияя улыбкой. А он в ответ, вскочив на дыбы, пару раз махнув мощными ногами в воздухе, развернулся, и поспешил прочь назад к своему табуну. Возможно, они еще встретятся в этой жизни…