На большой площадке перед каучуковым заводом толпилось больше сотни школьников и их родителей. Облепив со всех сторон пока пустые Икарусы, матери наказывали своим детям прилично себя вести, не ходить в лес без сопровождения и обязательно есть суп в столовой. Отцы молча стояли, многозначительно кивая в такт словам жён.
Ровно в десять широкие двери автобусов раскрылись и, отойдя чуть в сторону, высокая женщина с каре, кашлянув, поднесла к губам мегафон.
— Прошу минутку внимания! — раздалось в воздухе, и все моментально обернулись на источник звука. — Обратите внимание на номера на автобусах – это ваши отряды. Прошу всех организовано пройти к своим автобусам. Багаж в салон не берём, только напитки и еду. Всем спасибо.
После этих слов началась суета. Никто, кажется, не обратил внимание на слово «организовано». Вожатые, крутя головами из стороны в сторону, пытались собрать своих подопечных, но всё было безрезультатно. Большинство неслось со всех ног к автобусам, желая занять места получше.
Потерявшись в месиве из детей и их родителей, я не сразу разглядела автобус с номером один на лобовом стекле. Тот, как на зло, стоял дальше всех, на выезде. Надев рюкзак на оба плеча, я крепко сжала свою дорожную сумку и двинулась напролом. Когда вышла к нужному автобусу, толпа начала редеть. Салоны забивались с невероятной скоростью. В очереди я была последней. Как и было сказано, достала из рюкзака бутылку воды и пару бутербродов, завёрнутых в пленку. Покрепче связала вместе сумку и рюкзак, забросив их в угол багажного отделения.
В салоне мест почти не осталось: все расселись по парам. Решив далеко не ходить, я остановилась рядом с одинокой девушкой в комбинезоне с длинными фиолетовыми волосами.
— Не занято? — спросила я из вежливости.
— Нет, — ответила девушка, вытащив один наушник из уха. — Я Лера.
— Вера.
— Ты тоже без компании?
— Так вышло.
Изначально в лагерь мы собирались ехать втроём: я, Валера и Машка. Каждый год соцзащита выдавала путёвки матерям одиночкам и детям военных. Я подходила под оба пункта, Машка с Валерой только под первый. Мы распланировали всё до мелочей. Ждали этого лета как никогда прежде. Но в последний момент Машкина мама достала путёвки в санаторий Анапы, и поездка на море перевесила скучный лагерь в бору. Что до Валеры — его мама сломала руку за неделю до отъезда, и он остался ей помогать.
Проехав минут десять, мы в стали в пробку у рынка. В окна задувал слабый ветерок, хоть как-то спасая от жары в салоне. Все вокруг уже начали шуршать пакетами с чипсами и сухариками, кто-то, как и я, ел бутерброды. Запах стоял соответствующий. Не знаю, как это работает, но в дороге всегда есть хочется. Вот и я, не став ждать, развернула бутерброды.
— Хочешь? — протянула я один Лере, заметив, что у неё с собой ничего нет.
— Да не, забей.
— Нам тут ехать всего ничего, куда мне два.
— Ну ладно, — улыбнулась Лера. — Спасибо. Что слушаешь?
— Quest Pistols.
— Ты катаешь?
— На скейте?
— Угу.
— Нет. Я даже на велосипеде с трудом езжу.
— Жаль. Я взяла с собой доску. Могу научить.
— С моим равновесием – плохая идея.
Усмехнувшись, Лера достала из кармана жвачку.
— Чем занимаешься вообще? — спросила она, протянув мне почти полную пачку.
— На гитаре играю.
— Топ. В «Кировце» обычно есть всякие кружки по интересам. Там и музыкальный есть. Пойдёшь?
— Наверное.
— Я в театралку хочу. В конце смены концерт устраивают, да и не только в конце смены. Ты первый раз?
— Нет. В «Ласточке» была до этого. В «Соколе» ещё. В «Кировце» два раза.
— Норм. Я пятый год уже сюда гоняю. В августе поеду в «Голубой экран».
До самого приезда мы разговаривали на разные темы. Делились музыкой и мемами. И, выходя из автобуса, решили, что будем жить в одной комнате. Я была не против компании, к тому же, Лера мне показалось интересным вариантом, с которым можно душевно скоротать двадцать один день.
«Кировец» всегда был богат на обстановку и развлечения. Территорию лагеря я уже знала наизусть, как и местные легенды. Самой страшной из них была про водонапорную башню. Помню, как услышала её от старшаков в 10 лет. По легенде, в конце девяностых, из второго отряда сбежала девочка и, забравшись на башню, повесилась. Ночами можно было услышать её завывания и если выглянуть после полуночи в окно, то можно было увидеть её силуэт, висящий в воздухе.
Я этой легенды боялась жутко. К тому же, окна моей комнаты выходили прямо на эту башню, так что ночами я всегда спала лицом к стене.
Собравшись около автобуса, мы стояли под палящим солнцем, ожидая команд от вожатых. Прошла, кажется, вечность, прежде чем нас пересчитали и построили по парам как дошкольников. В такой организованной цепочке мы шли к своему корпусу.
На территории ничего не поменялось, как я и думала. Идя следом за вожатыми, я вдыхала хвойный запах, которым, кажется, невозможно было надышаться. Над нашими головами возвышались длинные стволы деревьев, уходящие куда-то далеко в небо. Рядом с ними мы казались ничтожными муравьями. Поэтому я и любила это место — за напоминание о месте человека в мире.
Обойдя просторную площадку, на которой устраивали дискотеки, мы вышли на узкую тропинку, ведущую к двум двухэтажным кирпичным корпусам. Слева был корпус для третьего и четвертого отряда, справа для первого и второго. Напротив нашего корпуса стоял стол для пинг-понга и небольшая зелёная беседка.
Оказавшись в общей комнате, где стоял телевизор, три дивана, четыре кресла, фортепьяно и шкаф с настольными играми, мы все разбрелись и расселись, ожидая распределения по палатам. В этот раз начали с мальчиков, и пока мы ждали своей очереди, я заметила, что зарядка на моём телефоне почти села. Это было плохо, ведь в комнатах розеток не было. Телефон можно было зарядить только в туалете, в общей комнате или в комнате вожатых.
Когда очередь дошла до нас, мы выстроились в линию, внимательно слушая фамилии, которые выкрикивала вожатая.
— Акимова, Березнюк, Филатова и Харитонова – первая палата.
Из линии вышли четыре девочки, волоча за собой чемоданы на колёсах. Судя по их лицам, такой расклад их устроил.
— Попова, Ашкова, Терентьева и Чечель – вторая палата. Розанова, Воронова, Андреева и Титова – третья палата.
— Извините, — из строя вышла девушка с зелёными волосами, — можно я тоже во вторую?
— Фамилия? — спросила вожатая.
— Воронова.
— Я могу поменяться, — руку подняла рядом стоящая Лера, — мне было бы удобнее в третьей.
— Хорошо, — вожатая сделала в списках пометку и отпустила нас.
Нам с Лерой досталась палата прямо напротив душевой — везение. Пока мы разбирали вещи, до наших ушей доносился смех и музыка. Мальчики уже бегали по коридорам под крики вожатых: «К девочкам не заглядывать!».
— Кто к Бабе-яге с нами пойдёт? — в комнату зашёл светловолосый мальчик в кепке с прямым козырьком.
Баба-яга была местной достопримечательностью, а точнее декоративным домом из веток в виде шалаша, рядом с которым стояла в ступе Яга. Все, кто хотел культурно провести время, убегал туда с дискотеки, подальше от любопытных глаз. И, под тусклый фонарик чей-нибудь нокии, происходила культурная попойка под игры в бутылочку или в дурака.
— А чё там? — спросила я, бросив сумку на кровать у окна.
— Пацаны Марти Рей пронесли без палева.
— Сейчас опасно идти, — произнесла девочка с кровати у шкафа, — на дискаче можно.
— Я тоже пас, — произнесла я.
— Чё вы скучные такие?
— А тебе чё, солнце светит? Кепку сними, — ответила Лера.
— Это стиль такой.
— Бешеный? — засмеялась четвёртая соседка, имени которой я ещё не знала.
Пока девочки раскладывали вещи в шкаф, я забила себе самую высокую полку и легла на кровать, ожидая, когда утрясётся весь шум. Лера тоже не спешила, взбила подушку и прямо в кедах легла на покрывало.
День прошёл не очень интересно. Вокруг царила суета. На обеде нас накормили гречневым супом и овощным рагу. После познакомили с распорядком дня, планом дежурств на воротах и в столовой. До ужина мы успели записаться в кружки по интересам и я выбрала, разумеется, музыкальный. Вечером, перед отбоем, нас собрали в общей комнате, чтобы познакомиться. В этом году у нас было две вожатых студентки. Обе четверокурсницы местного педа. Та, которую звали Анна, была миловидной неформалкой с тоннелями и кольцом в носу, другая, Лиля, кажется, была отличницей. Она носила очки и огромный пучок на затылке, напоминая собой библиотекаршу. На первое собрание она принесла разноцветные листочки и карандаши, попросив нас нарисовать себя.
Переглянувшись между собой, мы неохотно выполнили просьбу.
— И имена не пишите, — добавила она.
Закончив, наши листочки были собраны в одну большую кучу, которую Лиля поделила на две стопки. Первую оставила себе, вторую отдала Ане.
— Теперь мы будем угадывать, кто из вас кто, — улыбнулась Лиля, явно восторженная своей идеей.
Мы же её восторга не разделяли. Половина ребят спряталась за телефонами, другая половина за беседами между собой. Мы с Лерой вполголоса обсуждали куда можно пойти покурить.
— Так, — протянула Аня, встав в центре. — Гордей. Кто же ты такой... Вот эта закорючка в виде звезды мне подсказывает, что это ты, — палец вожатой указал на парня в футболке с космическим принтом, попав точно в цель.
Лиля выбила всего четыре очка из двадцати восьми. Меня она, к слову, не узнала, хотя рисунок у меня был банален до абсурда.
Раздав указания по поводу того, что за пределы корпуса ночью запрещено выходить, а мальчикам ни в коем случае нельзя соваться к девочкам, нас отпустили спать.
***
Первые дни пролетели муторно: от подъёма до отбоя время тянулось медленно. В понедельник я дежурила в столовой, а в четверг на воротах. Оба дежурства были самой страшной скукотой на свете, но благо на дежурствах я была с Лерой. За это время мы с ней успели сдружиться, как и с двумя другими соседками: Викой и Сашей. Вчетвером днём мы тайком бегали покурить за корпус, вечером собирались на лавочке у фонтана, обсуждали жизнь за пределами лагеря и строили планы на осень: каждой хотелось встретиться где-нибудь вне лагерного забора. Во время таких бесед выяснилось, что Саша училась в лицее через дорогу от моей школы, а Лера в гимназии через одну остановку — мир тесен.
Помимо кружков нас нагружали спортивными занятиями, вроде бега на время, роликами и катанием на велосипеде. По субботам водили в бассейн, по средам мы ходили к реке. Второе было интереснее первого, ведь нам позволяли выбираться за территорию лагеря, что давало возможность сбежать под шумок в магазин.
За первую неделю многих навестили родители. Я знала, что ко мне никто не приедет, поэтому и не ждала. Мне хватало общения с Лерой и ночных переписок с Машкой и Валеркой. У моей рыжули дела обстояли чуть лучше: она каждый день нежилась под лучами южного солнца, поедая кукурузу и шашлыки. Зато нам по пятницам давали мороженое.
***
Местные дискотеки были своеобразной отдушиной: можно было на время затеряться в толпе. И пока ничего не подозревающие вожатые танцевали под Нюшу, мы дрянствовали и пьянствовали в палате. Во время вылазок на речку нам удавалось закупаться с запасом на неделю, пронося еду и напитки в пляжных сумках.
Мы, включив более приятный плейлист, сидели на полу в одной из мужских палат и играли в «Пьяницу». Держа замасленные из-за бесконечных сухариков карты, я потягивала ягу из банки, наслаждаясь каникулами.
***
В этом году я впервые попала на празднование Ивана Купала. К нему все отряды, за исключением трёх младших, готовились основательно: за неделю. Девочки собирали цветы и плели венки, мальчики: сухие ветки для костра. Вожатые с театральной группой репетировали концерт у бассейна.
Утреннее празднество было настроено в основном на детей. После выступления ведущего вышла Бабя Яга — переодетая Аня, наша вожатая — она предложила нам назвать самые странные транспортные средства, на которых передвигались сказочные персонажи. Больше всего назвал третий отряд, за что им Яга вручила коробку с шоколадными батончиками.
Далее ведущие начали напутствовать о том, как опасно бродить ночью по лесу и ходить без взрослых к реке. Шестой отряд выступил с песней Лешего, после которой на сцену вышел главный герой песни. Он загадал загадку: «Каких камней нет ни в одном море». Тима — кучерявый мальчик, который на каждую фразу искал рифму — на приколе ответил: «Сухих», и угадал. Нашему отряду Леший подарил большую коробку с плитками «Алёнки».
Концерт закончился выступлением второго отряда с песней «Волшебники двора». Ближе к восьми вечера три старших отряда, в сопровождении шести вожатых отправились к реке.
На берегу, вокруг небольшого кострища, лежали брёвна, служащие, очевидно, импровизированными скамейками. На небе алел закат, отражаясь огнём на водной глади. От воды шёл лёгкий холодок. Все девочки разбрелись по берегу и принялись по очереди запускать венки на воду. Я в этом действие ничего сверхъестественного не видела и жениха себе не загадывала.
Когда наши венки исчезли за горизонтом, мы все расселись вокруг костра и принялись петь песни. Мы с вожатой из второго отряда играли на гитарах, пока все, обнявшись и слегка покачиваясь в такт музыке, пели «Перевал», «Изгиб гитары жёлтой» и всё в таком репертуаре. Лиля настаивала на тематических песнях и даже взяла песенники, но мы на её занудство ещё громче закричали: «Разговоры еле слышны, и над нами ночная тень…».
***
С последней дискотеки никто не сбегал. Мы танцевали как никогда под Бьянку, Мистера Кредо и Ивана Дорна. На медляк из года в год ставили «Алёшку», «В плену» или «Мой рок-н-ролл». Я уважала этот плейлист. Вечная классика – что может быть лучше?
После дискотеки мы сидели в общем зале. Болтали обо всём, о чём не успели наговориться за двадцать дней. Делились фотографиями и контактами. Обещали друг другу обязательно поддерживать связь, пусть все прекрасно понимали, что, вернувшись в городскую рутину, мы друг о друге забудем. Напоминанием останутся лишь совместные фотографии и видео, на которых мы счастливые наслаждаемся лучшими годами нашего детства.
Когда автобус закрыл свои двери, я в последний раз взглянула на ворота родного лагеря, мысленно прощаясь. Я знала, что сюда уже никогда не вернусь.
