Записки сельского вампира

Не судьба была выспаться в этот раз пану Станиславу. День еще только собрался клониться к вечеру, как до чуткого слуха уважаемого вампира Петухова-Вольского донесся странный звук, то ли треск, то ли шорох… Длился он где-то секунды три, потом следовала небольшая пауза, а потом опять. И вот вроде негромко, а поди ж ты! Вот ведь какой доктор неугомонный… Что-то он там затеял, ясно же. Что-то затеял, чтобы заставить друга подняться. Упорный, черт… Стах твердо решил не обращать на звук внимания и уж тем более не подниматься. Чисто из вредности. Он плотнее прикрыл глаза. Звук повторялся снова и снова, странным образом успокаивая и даже убаюкивая — вот тут Венька просчитался. Чем бы он там ни шуршал, поднять Стаха это не поможет. Как раз наоборот. И Стах начал проваливаться в глубокий покойный сон, и дрема уже побежала по самой границе яви, пока еще робкая, едва осмеливающаяся тронуть Стахово сознание мягкой мохнатой лапкой… И тут полушорох-полутреск затих. И подступившие было сновидения одно за другим спрятались во тьме, словно испугавшись внезапно наступившей тишины. Которая, впрочем, длилась недолго. В крышку гроба постучали, и Венька, будь он неладен, заголосил радостно: — Стах, вставай! Я все придумал! — Силы адовы! — простонал Стах и отпихнул крышку. А куда деваться? — Веня, — сказал он, стараясь быть терпеливым. — Белый день на дворе. Скажи, ну какого дьявола тебе не спится? — Сташек, — доктор был оскорбительно бодр и полон энергии, — я все придумал! Вот, смотри! В руках доктор держал какой-то странный клубок; полоски безжалостно разодранной ткани топорщились обрывками ниток, так что больше всего клубок напоминал встрепанного ежа-скандалиста. Доктор сунул его Стаху под самый нос: — Вот! Держи! — Зачем это? — Стах попытался отпихнуть нежданное подношение, но доктор был настойчив. — Держи! Я придумал, из чего, и теперь тебе придется связать мне коврик! Я ободрал обивку своего гроба изнутри — все равно в ней никакого толку. Разделил на полоски, и вот — готово. Почти пряжа. Можешь начинать прямо сейчас. — Веня, оставь ты меня, ради Ада, в покое! Стах попытался захлопнуть крышку изнутри, однако не вышло — мешал клубок. Да что ж это такое? — Да что ж это такое? — закричал пан Петухов-Вольский, восстав во весь рост. — В собственном склепе покоя нет! От собственного же друга. Веня… Знаешь, ЧТО? — Что? — кротко спросил доктор. — Если будешь меня донимать, я… — Ну? — Я уйду! — Куда? — спросил доктор с искренней заинтересованностью. — Куда же ты, друг мой, уйдешь? Ведь тут на версты вокруг никакого другого склепа не сыщется. Ну, кроме, разумеется, усыпальницы Заблуд-Приблудовских. — Вот к Заблудам и уйду! Доктор засмеялся: — Вот к Заблудам ты точно не пойдешь. Ты скорее в церковном подполе заляжешь, мучиться будешь, а к Заблудам не сунешься. Так что не пугай, не на того напал. Бери клубок, отпускай коготь и — вперед! Вяжи коврик. Ты обещал. Дал слово — держи. Спорить с доктором не имело смысла. Но в этот раз от зубовного скрежета Стах не сдержался. Не знаем точно, как это отразилось на окружающей склеп природе, но дождь, кажется, прекратился и небо над Нижними Петуховичами прояснилось, выпустив на прогулку неяркие предутренние звезды. Если бы кто-нибудь в эту глухую пору прогуливался возле старой церкви сразу за селом, он мог бы услышать среди шума полуоблетевших деревьев доносящийся вроде бы как из-под земли неясный разговор: — Так, теперь цепляй ее и тащи сюда… — Слетела! Да черт бы ее побрал! Как они это делают? — Спокойно, Сташек, не горячись… Петля… и накид, и опять петля. Терпение, мой друг! Еще немного поупражняешься, и дело пойдет. Отличный будет коврик!

***

«Что ж, начало положено! Мне удалось выманить Стаха из гроба и занять его новым видом деятельности. Первые, робкие шаги по стезе к выздоровлению. Но почивать на лаврах рано! Совершенно очевидно, что стоит лишь мне отвернуться, как он тут же все бросит и отправится спать. Это и понятно — дело, к коему удалось мне его привлечь, совершенно для него чуждо, навыков никаких нет, дается вязание ему с трудом. Для достижения нашей задачи этого недостаточно: мало привлечь — надо увлечь! Увлеченность поможет преодолеть приступ. Тут вижу я некоторые сложности… Дабы увлекся пациент процессом, надобно, чтобы процесс приносил ему удовольствие. Ну, или хотя бы не вызывал затруднения. Иными словами, Стаху нужно научиться вязать! В чем, увы, помочь ему мне сложно, ибо и сам я вязанием владею чисто теоретически. (NB: а в самом деле, неужели рыцари и впрямь вязали? Уточнить у Жоффруа… как там его? NBB: Уточнить фамилию Жоффруа!)»

***

— Ну? — в голосе Стаха сложно, но гармонично сочетались издевка, насмешка, чувство собственного превосходства и малая толика «А что я говорил?». — Ну…- раздумчиво ответил пан Вениамин, — даже не знаю… Меньше всего это походило на коврик. То, что лежало перед ними, напоминало прошлогоднюю коровью лепешку, причем от коровы, которая, очевидно, переела перед этим какой-то очень остистой и явно невкусной травы: не слишком крупный и местами дырявый тряпичный блинчик топорщился во все стороны рваными нитками, бугрился и загибался по краям. Доктор подцепил плод Стаховых трудов двумя пальцами, повертел в воздухе и непроизвольно принюхался — просто не смог удержаться. Навозом, слава силам Ада, не пахло. — Всё? — подчеркнуто вежливо спросил Стах. — Коврик готов. Могу я наконец побыть в тишине и покое? Прежде, чем ответить, доктор несколько подумал, покивал головой каким-то своим мыслям… — Видишь ли, Сташек… Стах не дал ему договорить. — Нет! — категорично заявил он. — Не вижу. Уговор был — связать коврик. Вот тебе коврик. — Сташек, погоди, — доктор поднял ладонь, и друг невольно замолчал. — Связать-то ты, конечно, связал… Но разве же это коврик? — А что это по-твоему? — Ну… Если честно, сразу на ум ничего не приходит, но если подумать, то этому… предмету наверняка найдется какое-то применение. Может быть, им можно прикрывать поганое ведро?.. Не знаю. Но это явно не коврик! Стах меж тем уже забрался в гроб и ворочался там, устраиваясь поудобнее. Коврик, не коврик — ему все равно. Он уговор выполнил, связал… что-то, вот кому надо, тот пусть применение и ищет. И с полным чувством выполненного долга прикрыл глаза. Доктор же, подумав, вдруг хлопнул себя ладонью по лбу — вышло довольно звонко. — Вот я бестолочь! — воскликнул он. — Стах, поднимайся! Мы уходим. — И не подумаю, — проворчали из гроба. — Мы лежим и спим. Повисла зыбкая тишина, и Стах уже начал надеяться, что его наконец-то оставили в покое. — Сташек, — вкрадчиво позвал доктор, — а ну-ка, взгляни сюда… Перед самым носом Стаха покачивался на длинной рукоятке острый ланцет — одно из последних приобретений доктора, выписанный в числе прочих хирургических инструментов из Варшавы. — Следи за движением маятника, — монотонно говорил доктор. — Ты в безопасности. Ты расслаблен и спокоен. Твои веки наливаются… э-э… легкостью, глаза открываются… Ты не хочешь спать! На счет три ты встаешь и идешь со мной на прогулку… Раз… Два… Три! — Не работает, — сказал Стах и отвел рукой латунное лезвие — как бы нос не задело. — Но попробовать стоило, — если пан Вениамин и расстроился неудаче своего месмерического опыта, то виду не подал. — Да и шут с ним, с гипнозом. Вставай, Сташек, просто так. Пойдем-ка прогуляемся. Я, кстати, проголодался. Поднимайся! Ты глаза-то не закрывай, все равно ведь я от тебя не отстану. Вставай. Ты же знаешь, иногда насилию проще уступить, чем сопротивляться!

***

Погоды за стенами склепа стояли самые что ни на есть осенние — дождя, правда, не было, но промозглая сырость переполняла воздух, повиснув мельчайшими каплями воды между почти совсем уже облетевших деревьев. — Листвы уже совсем не осталось, — сказал Стах. — Так ты сколько на улице-то не был? Месяц? Или полтора? — доктор покачал укоризненно головой. — Не дело это, Сташек. Все же, как ни крути, ты тут хозяин. Тебе полагается хотя бы изредка обходить свои владения. Дозором. — Вот я и обхожу, — пробурчал Стах себе под самый нос. — И Охоту зря отменил. — Ну, отменил и отменил, большое дело… — А вот и зря! — не унимался доктор. — Это уже, можно сказать, стало легендой наших мест. А легенды, знаешь ли, сами себя не поддерживают. Над ними работать надо! Создавать. — Мы куда идем? — спросил Стах, чтобы переменить разговор. — И зачем? — Да тут недалеко. Вон, видишь, свет горит? — доктор кивнул в сторону деревенской улицы. — К старосте идем. У них сегодня посиделки.