A Stroke of Fate/Удар судьбы

Она чувствовала себя невероятно подавленной и опустошенной, когда узнала правду. Лагерта не понимала, как такое возможно. Провидец предсказал ей, что у нее больше не будет детей. Она уже потеряла троих. Двое из них родились мертвыми – не успели сделать свой первый вдох, не успели побывать на руках матери. Но только захватив Каттегат, Лагерта попыталась смириться с тем, что произошло. И когда осознала, то внутри нее что-то надломилось. И ей больно – намного больнее, чем прежде. Она не понимала, почему это случилось с ней. Жизнь продолжала безжалостно наносить ей удары – будто незаживших рубцов недостаточно. Именно Бьерн нашел свою мать рыдающей в одной из комнат Большого Зала. Плач напомнил ему о Париже, и он пытался не думать о Париже в течение десяти лет. Бьерн не сказал Лагерте больше двух слов с тех пор, как вернулся. Слишком сердитый на нее за то, что она оставила его в неведении в своем стремлении свергнуть Аслауг; за то, что убила мать его братьев. Она поставила его в невыгодное положение, пошатнув его отношения с братьями. Ему не часто доводилось видеть, как плачет его мать – и материнские слезы заставили испытать чувство тревоги. Бьерн помнил всего несколько раз. Первый раз случился тогда, когда Лагерта развелась с отцом, словно на самом деле произнося слово «развод». Она не прослезилась, когда Рагнар признался, что стал отцом ребенка от другой женщины, и не рыдала, когда чужая женщина появилась на пороге их дома. Бьерн тогда рыдал, как мальчишка, наблюдая, как его семья разваливается на части. Во второй раз Бьерн видел, как Лагерта плакала, когда у нее случился выкидыш в Париже, и она искала утешение в объятиях Рагнара. Бьерн помнил, как его отец успокаивал мать, и помнил сильную волну ненависти, которую чувствовал к Рагнару в тот момент. Это всего лишь третий раз, когда он узрел, как плачет его мать. Бьерн зашагал к ней. Лагерта заметила его, спешно встала, но у нее закружилась голова, и она едва удерживалась на ногах. Она быстро вытерла глаза. — Лагерта, что случилось? — спросил Бьерн, впервые за долгое время позволяя эмоциям вырваться на волю. Его вопрос заставил ее горько всхлипнуть. Лагерта изо всех сил пыталась взять себя в руки, жестом подзывая сына ближе, но тот остался неподвижным. — Мама, пожалуйста. Скажи мне. Ты не можешь позволить себе быть слабой, только не сейчас. Бьерн прав. Ее положение в Каттегате нестабильное. Лагерта силилась удержать корону в своих руках, и последнее, что ей нужно, чтобы ее считали слабым лидером. Она слишком многим пожертвовала и слишком долго страдала, чтобы отказаться от трона. Лагерта вынудила себя успокоиться. И Бьерн назвал ее матерью, прошло много времени с тех пор, как он называл ее так. Но Лагерта действительно не знала, что сказать сыну. Она покачала головой, когда тот помог ей лечь на кровать. Бьерн опустился на колени рядом с ней, поглаживая ее спину. Наконец Лагерта решилась заговорить: — Я беременна, Бьерн, — из ее рта вырывался лишь хриплый шепот. — Как?! Шок в его голосе заставил ее рассмеяться, но смех этот больно сдавил ребра. Лагерта смеялась столь сильно, что снова начала плакать. Когда краткая вспышка истерики испарилась, Лагерта просто покачала головой с раскаянием. — Ну, я думаю, ты уже знаешь, как женщины беременеют. — Мама, не смей увиливать от ответа. Лагерта вздохнула, и Бьерн попробовал другой подход. — Или я должен спросить, кто? Например, кто отец ребенка? Бьерн выпалил все на одном дыхании, а Лагерта пыталась говорить так быстро, как только могла – может быть, это сделает все проще, быстрее все закончится… — Рагнар хотел, чтобы я отправилась с ним в Англию... — Отец хотел, чтобы все мы отправились с ним в Англию! Какое он имеет к этому отношение? — Бьерн закатил глаза и начал расхаживать по комнате, точно отражая то, что всегда делал Рагнар, когда был расстроен. Он сын своего отца, подумалось Лагерте. Но потом Бьерн остановился и медленно повернулся, смотря на нее. Лагерта увидела, как понимание накрыло его с головой. Она спокойно наблюдала, как на лице Бьерна стремительно сменяли друг друга различные эмоции. Шок, недоверие, гнев, печаль. Лагерта могла сказать, что Бьерн не знал, что думать, потому что она тоже не знала. Радость здесь абсолютно неуместна. — О, нет... — прошептал он, падая на колени, шок сбил его с ног. Одинокая слеза скатилась по лицу Лагерты. — Мама, скажи мне, что ты не… Она посмотрела ему в глаза, и когда снова подала голос, то говорила едва ли громче шепота: — Мы сделали это. Прямо перед смертью твоего отца.