Время бури, время радуги

Жёлтые глаза сьеррa держали его как на привязи. Он чувствовал себя мухой в паутине, глядящей на приближающегося паука. Глаза рептилоида вдруг наполнились странным огнём, не дающим света, а всё вокруг залил мрак, словно мутная вода. Он тонул в ней, зная, что на берегу остается всё, что он любил - жена, сын, друзья, вся прежняя жизнь... Сьерр открыл безгубый рот, желая сказать то последнее, страшное слово, отбирающее сознание... Вдруг в его мозгу взорвалось маленькое солнце, и сьерр растворился в теплом, золотом сиянии, остатки тьмы мгновенно рассеялись. Он снова стал собой, Павлом. И уже не был один. Свет смягчился, наполняя его сознание теплом и покоем. Он знал, что глаза сьеррa были просто дурным сном. Он знал, чьи глаза увидит, как только проснётся. Однако он оттягивал эту минуту - этот свет был так прекрасен... От мягкого прикосновения к виску он открыл глаза и встретился с тёплым нежно-голубым взглядом, обрамленным золотыми ресницами. Свет рассеялся: остались только тепло и покой, излучаемые маленькой рукой, покоящейся на его щеке и виске. - Доброе утро, милый, - прошептала Лиэлл. Он улыбнулся, подмигнул ей, как обычно при пробуждении. - Здравствуй, солнце моё. Благодарю за приятное пробуждение, - прошептал он в ответ. Поцелуй, как прикосновение лепестка розы. - Обними меня, и пусть мир снова перестанет существовать. Он повиновался без колебаний. Этеллне, Соэлла Хрустальный Дом, апартамент Лиэлл и Павла 42673 (пВП), Kellierne 5/3, ранное утро (по земному календарю – 12 января 2559 года) - Пашенька, который раз тебе снится этот кошмар? Они сидели на террасе за завтраком. Лиэлл настаивала, чтобы сделать его самой, и теперь Павел объедался какими-то деликатесами средиземноморской кухни. Он снова вынужден был признать, что у его жены - выдающиеся кулинарные таланты. Он был не в состоянии определить, что именно ест, но знал одно — это было невероятно вкусно. - Ооая, эо авеоэ ефы аз - пробормотал он с набитым ртом. - Проглоти, и повтори еще раз, пожалуйста, - терпеливо посоветовала Лиэлл. Павел проглотил с трудом, закашлялся. - Я сказал, дорогая, что это, наверное, был первый раз - повторил он. - Я так не думаю, - ответила ему Лиэлл. - Ты просто не помнишь предыдущих снов, потому что мне удалось их своевременно подавить. Но на этот раз я не смогла. И в следующий раз будет ещё хуже. Я говорила тебе не один раз – посоветуйся с Риаллтом. А ты, как каждый парень, боишься доктора больше, чем чёрта рогатого. В голосе Лиэлл послышался оттенок упрека. - Ли, это же просто сон, – попытался протестовать Павел, – зачем сразу морочить голову Риаллту... - Это не „просто сон”, - перебила его Лиэлл. - Это то, что может начать создавать проблемы. Пока что моё любительское лечение помогает, но однажды... - Ну ладно уже, ладно, - сказал успокаивающе Павел. – Я обещаю, что на этой неделе поговорю с Ри. Запишусь к нему на психоанализ, и вместе мы убьём всех демонов, какие до сих пор спят в глубинах моего сложного естества. - Ты всё шутишь, а я беспокоюсь, - обиделась соэллианка. - Извини, солнце моё. Не волнуйся, ничего плохого со мной не случится. Я думаю, что слишком расслабился, и подсознание разгулялось. На Земле со мной такое никогда не случалось. Я пойду к Риаллту, правда. Он поцеловал её маленькие ладони. Лиэлл перестала хмуриться, мягко погладила его по голове. - Я не сержусь, Пашенька. Только... - Я знаю, Ли. А теперь закрой глаза, у меня для тебя сюрприз. Она подчинилась, улыбаясь, как любопытный ребёнок. Павел встал, взял из кармана то, что приготовил вчера вечером. Лиэлл почувствовала что-то холодное на шее, а затем тепло пальцев Павла на затылке. На грудь легло что-то небольшое. Она медленно открыла глаза, потянулась рукой к этому. Серебристая, тонкая, как паутина, цепочка. Серебряно-белый цветок, с небольшим, необычайно ярким сапфиром посредине, выглядел словно сплетенным из сновидений. - Поздравляю с юбилеем, солнце моё, - услышала она в ухе шёпот мужа. Мгновение спустя Павел утонул в урагане объятий и буре поцелуев. - А у меня для тебя только обычная голографическая камера, – обеспокоилась Лиэлл, когда они уже вновь сидели за столом. - Я хотела найти какой-нибудь красивый сувенир у Анэниэллта, но, как назло, не было ничего интересного... Анэниэллт был их знакомым антикваром, у которого они часто бывали, копаясь в поисках интересных безделушек. Павел почувствовал лёгкое беспокойство - это ожерелье он приобрел именно у него. Он надеялся, что Анни не разболтался при Ли. - Дорогая, не волнуйся, - сказал он поспешно - Ты самый лучший из всех возможных подарков, мне ничего не надо дарить. Достаточно того, что ты со мной каждый день. Лиэлл послала ему воздушный поцелуй и одну из самых красивых улыбок. - Так что будем делать с так прекрасно начатым днём? - Может, пойдём к Риаллту? - предложил Павел. В ответ Лиэлл кинула в него боаллрном, близнецом земного апельсина. Он подхватил плод рукой, шутливо поклонился ей. - Ещё одна такая глупая шутка, и... – начала Лиэлл, но Павел не узнал, что его ждёт. Заявление жены было прервано настойчивым звуком голофона из глубины квартиры. - Кого это там с утра несёт? - проворчал Павел, прошлепав в комнату, где стояло надоедливое устройство. Лиэлл шла за ним, потягиваясь, как кошка. Он нажал клавишу ответа. Над аппаратом материализовалась голограмма Матиэллта. - О, приветствую, ранние птички, - улыбнулся Правитель Соэллы. - Я рад, что не разбудил вас, потому что как раз хочу с вами встретиться. - Именно сейчас? - простонала, задержав дыхание, Лиэлл. - Что срочного может быть так рано утром? - Именно сейчас, сестричка, - сказал решительно Матиэллт. - Кстати, скоро десять. Как раз самое время для решения нескольких срочных вопросов государственной важности. - Матти... - начал Павел. - Через пятнадцать минут у меня в кабинете - прервал его Матиэллт и отключился. - Вот так, когда речь заходит о нашей годовщине, дорогой, - сказала с горечью Лиэлл. - Мой братишка как обычно, хорошо знает, когда надо кому-то испортить праздник. Павел сидел, слегка ошеломленный. - Он серьёзно...? - спросил он недоуменно. - Серьёзно, серьёзно, – ответила Лиэлл, злая как оса. – Одевайся побыстрее, потому что если опоздаем, у нас уши завянут от его нареканий. Этеллне, Соэлла Хрустальный Дом, кабинет Правителя Они шли в направлении кабинета Матиэллтa, ворча при этом, сколько угодно. Лидировала Лиэлл, называя брата Тираном Бездушным и Сатрапом Беспощадным. Павел ограничивался перечислением упущенных возможностей, избегая личных выпадов. В конце концов они остановились перед дверью, ровно через четверть часа после вызова. - Необычайная пунктуальность, - сказал с искренним восхищением Матиэллт. - Павел, ты благотворно влияешь на мою сестру. Ещё несколько месяцев назад мне приходилось делать серьёзный сдвиг в расписании, когда я договаривался с ней о встрече. И ещё радовался, если она приходила в тот же день. - Тебя послушать, так я всю жизнь только и опаздываю, да? - сердито фыркнула Лиэлл. - Если хочешь, я припомню тебе, сколько времени я ждала тебя месяц назад. И я тогда пришла в тот же день, братишка. Она повернулась на каблуках и села с обиженным лицом в кресло напротив стола брата. Павел подавил невольную улыбку, и тоже сел. - Я пригласил вас к себе, поскольку есть несколько срочных вопросов для обсуждения, - начал Матиэллт с серьёзным выражением лица. – У вас был год отпуска, по понятным причинам я не хотел вам мешать, - успокоил он взглядом Лиэлл, явно готовящейся к очередному сердитому фырканью. - Но теперь пришло время, чтобы вы кое-чем занялись. Павел с усилием подавил стон. „Матти, ради бога, не сегодня, пожалуйста,” - подумал он. А вот Лиэлл не намеревалась сидеть тихо. - Матти, но ведь мы... – начала она, но Матиэллт поднял руку решительным жестом. - Ли, позволь мне закончить. Я знаю, возвращаться из отпуска бывает тяжело, но всё приятное когда-нибудь заканчивается - а в серой реальности обычно ждут новые дела. - Какие ещё дела? Ты действительно не можешь подождать до завтра? - не сдавалась Лиэлл. - Нельзя, сестренка, - сказал Матиэллт тоном, не допускающим возражений. – Сегодняшний день так же хорош для решения этих вопросов, как и завтрашний. Может быть, даже лучше. Так позволь мне договорить, ладно? Лиэлл всё же фыркнула, но замолчала. Павел даже не пытался протестовать, разумно полагая, что чем раньше Матти перейдёт к сути, тем быстрее закончит. - Павел, я хотел тебе объявить, что отныне ты – командующий Вторым флотом и одновременно исполняешь обязанности начальника моего штаба. То есть – будешь исполнять их, как только завершишь трехмесячный курс подготовки. Уже сегодня, примерно через четверть часа у тебя встреча с офицерами твоего флота, в Большой Зале. Лиэлл будет сопровождать тебя, потому что её личное звено входит с сегодняшнего дня в состав Второго флота. - Ли, от тебя я жду более активного участия в роли Первой Дамы. У нас запланировано несколько встреч в плане переговоров, на которых необходимо присутствие нас обоих. Речь идёт о создании новой Федерации Миров. Наверняка вы слышали об этом. Павел в настоящее время освобожден от участия, в связи с курсом обучения, который должен пройти. Позже, однако, он также будет должен участвовать. Вы оба знаете, как это выглядит, уже несколько раз вы участвовали в подобных встречах. „Действительно, я участвовал”, - подумал тупо Павел. „В жизни я так не скучал, как тогда”. - Эти встречи будут несколько интереснее, чем те последние, - сказал Матиэллт, как будто угадав его мысли. Павел невольно покраснел. Лиэлл выглядела очень расстроенной. - Матти, всё-таки я считаю, что ты мог бы спокойно сказать нам об этом завтра, – начала она резко. - Мы сегодня... - ...встретитесь с офицерами Второго флота и оговорите организационные вопросы, – продолжил её слова брат. - Чем раньше вы начнёте, тем быстрее закончите. У вас это не должно занять больше, чем пару часов. Потом вы можете быть свободны до конца дня. А завтра – приступите к обязанностям. Этеллне, Соэлла Хрустальный Дом, Большая Зала Они шли с Матиэллтом в направлении Большой Залы. Лиэлл вполголоса отпускала едкие замечания, Павел молчал, смирившись. Он не был обеспокоен ожидающими его обязанностями – по правде говоря, он ожидал чего-то подобного, уже несколько дней намеревался серьёзно поговорить с шурином. Но он не ожидал, что Матти выберет именно ЭТОТ день для разговора о распределении обязанностей. Ли так радовалась, что они проведут этот день вдвоём... Кроме того, остальные друзья не смогли приехать сегодня. Они все, как сговорившись, пообещали прилететь через пару недель. Как раз, когда начнётся весь этот курс. Сомнительно, что он сможет оттуда вырваться. Он рассеянно слушал сердитое бормотание Лиэлл. Матиэллт шёл впереди, не обращая внимания на ворчание сестры. В конце концов они остановились у дверей. Матиэллт повернулся с загадочной улыбкой. - Это не займёт много времени, - сказал он, открывая дверь. - СЮРПРИИИЗ! - раздался оглушительный и нестройный хор женских и мужских голосов. Завыли пищалки, в воздух взлетели килограммы конфетти и километры серпантина. Вспыхнул фейерверк и бенгальские огни. Лиэлл и Павел, удивлённые, оглушённые, ослепленные, и засыпанные конфетти и серпантином, застыли на пороге. В Большой Зале, вместо серьёзных офицеров Флота, ждали их друзья: Виктор и Варя, Тео и Джулия с дочкой, Михаил и Катя, Сергей с Лори, половина сотрудников посольства на Земле с Гео и Меллар во главе, знакомые с Соэллы и Земли... Все хлопали, свистели, приветствовали - шум было слышно, наверное, во всем городе. Павел взглянул на Лиэлл. Она стояла, прижав ладони к губам, глаза её были полны слёз. Она взглянула на мужа, и он почувствовал охватывающую их волну её счастья. Павел обнял её, поцеловал, вызвав очередную овацию. Он посмотрел поверх её головы на Матиэллтa, стоящего чуть позади, явно довольного собой. - Спасибо, брат, - прошептал он. Матиэллт прочёл это по губам, в воцарившейся кутерьме все равно он бы не услышал, так что кричать или шептать - не имело значения. Он улыбнулся в ответ, кивнул головой, и сделал шаг, собираясь уйти. Лиэлл почувствовала это. Она высвободилась из рук мужа, побежала к брату, почти задушила его в резком объятии. - Матти, не смей уходить. Государственные дела могут подождать один день, - сказала она тоном, не допускающим возражений. Она обняла его снова, шепча на ухо: - Спасибо тебе, и прости, что так разворчалась минуту назад. Я люблю тебя, братишка. Этеллне, Соэлла Городской пляж, примерно половина второго Во второй половине дня праздник переместился на пляж. В наскоро построенном, но вполне аккуратном баре, под названием „Black Ball” хозяйничал Тео в шляпе пиратского капитана, мундире с огромными галунами на плечах и бутафорским металлическим крюком вместо левой руки. Он крутился, как волчок, занимаясь грилем с шашлыком и разливая пиво из большой бочки. Помогал ему Дэклан О'Мэлли, его приятель из СБ ЦИП, одетый в полосатую рубашку, короткие красные шорты с большой заплатой сзади, и повязкой на левом глазу. Оба они время от времени запевали хриплыми и фальшивыми голосами матросские песни, которые хором повторяла веселящаяся компания, занимающая барные стулья и скамейки: “For once there was a Black Ball ship, Hurrah for the Black Ball Line!!! That fourteen knots an hour could slip, Hurrah for the Black Ball Line!!!” “Her yards were square, her gear all new, Hurrah for the Black Ball Line!!! She had a good and gallant crew, Hurrah for the Black Ball Line!!!” Тео ворочал крюком в горячих углях, ловко разделяя шашлыки и кебаб, отбиваясь от рвущихся ему помочь женщин - в том числе жены и пятилетней дочери Лианки, весьма заинтересовавшейся более странным, чем обычно, поведением папы. Время от времени был слышен его громкий крик, призывающий посетителей получать заказанные блюда. Дэклан хвастался художественным смешиванием напитков – было видно, что он разбирается в этом, глаза гостей не успевали следить за тем, что он вытворял. Лиэлл и Павел бродили по пляжу, отвечая на тосты и поздравления, счастливые, как никогда. Весь прошлый год они так не праздновали, как сейчас. Лиэлл выглядела потрясающе в легком синем сари и с вплетёнными в волосы мелкими цветами avenaiell. Павел, в коротких штанах и гавайской рубашке без рукавов, тоже привлекал взгляды - в основном, женские - своей лепной мускулатурой. - Лютиен и Берен, - вздохнула наблюдавшая за ними Катя. Михаил не расслышал, наклонился к жене. - Что ты сказала, милая? - спросил он. - Ничего особенного. Прекрасный праздник, правда? - улыбнулась она ему. - О, да. Матиэллт протиснулся к юбилярам. В руке у него была голографическая камера, которую подарила Павлу Лиэлл, и которую они вместе вручили ему с просьбой сделать как можно больше снимков и записей. - Эй, семейка. Раз уж вы сделали из меня главного фотографа, позвольте увековечить ваши улыбки для будущих поколений. Лиэлл и Павел обнялись, широко улыбаясь. Матиэллт вился вокруг них, как завзятый папараццо. - Ну, хватит уже. Развлекайтесь, я еще должен кое-что сделать, - сказал он и побежал в сторону собравшихся на берегу людей. Павел и Лиэлл из любопытства пошли за ним. На месте выяснилось, что Виктор и Сергей организовывают специальный турнир по плаванию на дистанции «пляж - островок – пляж». Всего около километра. - Победитель получает поцелуй достойной юбилярши! - крикнул во все лёгкие Сергей. – За второе место – объятия юбиляра! На старт, уважаемые господа! - Да нет, ничего не выйдет, - засопел сердито Павел. Он скинул штаны и гавайскую рубашку, оставшись в плавках, встал в ряд игроков. - Хаа! Господа, нам оказал честь своим присутствием сам эллеан Павел! Он хочет лишить нас главного приза! Мы не сдадимся! Милые дамы, прошу поддержать игроков! ВНИМАНИЕ - СТАРТ! Десяток с лишним мужчин стартовали изо всех сил в сторону моря, бросившись навстречу волнам. На берегу воцарился невероятный шум. У каждой из дам был любимый игрок, а у некоторых игроков - даже по несколько фанаток. Крики болельщиц заглушили абсурдные песни, которые доносились из бара Тео. Игроки выжимали из себя всё, однако быстро сформировался четкий авангард, состоящий из Сергея, Павла и Михаила. Некоторое время им мужественно наступали на пятки Гео, Виктор и несколько молодых соэллиан из сотрудников посольства - но после поворота у острова они остались позади. В гонке участвовали уже только эти трое. Метров за сто пятьдесят от берега Сергей заметно ускорился. Павел продолжал в своём темпе, неуклонно, как машина. Михаил отстал. Было похоже, что молодой Середа выиграет главный приз, а Павел будет вынужден обнять сам себя... И вдруг, в ста метрах от берега, Павел рванулся в контратаку. Он словно поглощал очередные метры, приближаясь все ближе к Сергею. Пятьдесят метров... Тридцать... Десять... Они оба одновременно добрались до берега, поднялись на ноги, бросились бежать. Сергей неожиданно споткнулся, сбился с ритма. Павел использовал это, и под оглушительные скандирования зарылся коленями в песок пляжа перед Лиэлл, за секунду до Сергея. - Дамы и господа, победи-и-ил... - над пляжем пролетел громкий рёв Тео, который на время оглашения результатов оставил бар на помощника, - ...Па-а-аве-е-ел! Второе ме-е-есто-о-о – Се-е-ерге-е-ей! Лиэлл упала на колени рядом с пытающимся отдышаться Павлом. Стиль, в котором она вручила победителю первый приз, вызвал крики восхищения и очередную бурю аплодисментов. - Приди в мои объятия, вице-чемпион - выдохнул Павел, охватив медвежьими объятиями Сергея. - Хватит уже этой награды, - застонал тот. К нему подошла Лиэлл, поцеловала его в мокрый лоб. - Это утешительный приз, – рассмеялась она при виде мин обоих игроков. Этеллне, Соэлла Городской пляж, в восемь вечера Когда Сулона уже низко склонилась над горизонтом, общество отдыхающих заметно разделилось. Некоторые гости оккупировали всё ещё открытый бар Тео, поглощая шашлык и выпивая коктейли, смешанные Дэкланом, и распевая - точнее, мыча – всё более бессмысленные песни. Большая группа была занята подготовкой костра и большого, импровизированного танцпола с чем-то вроде подиума - по-видимому, для любителей музыкальных и танцевальных номеров. Дамы, среди которых верховодила Лиэлл, занимались только им известными тайнами, то и дело разражаясь смехом. Несколько пар, нежно обнимаясь, гуляли по берегу, и было видно, что остального мира в данный момент для них не существует. Павел, оставив жену на попечение друзей, протолкнулся сквозь отдыхающих к стойке бара, приветствуемый громким криком Тео: „Место для адмирала!” Минутой позже перед ним приземлился крупный бифштекс и стакан боаллрнового сока размером с небольшую бочку, с кубиками льда и соломкой. - Спасибо, Тео, это мне было необходимо, - проорал он, чтобы перекричать стоящий бедлам. – До утра у меня будет, чем заняться! Тео в ответ отсалютовал ему своим крюком, после чего они с Дэкланом запели очередную матросскую песню, вызвав аплодисменты гостей. “I've got a coat, a nobby, nobby coat, I've got a coat a-seen a lot of rough weather, For the sides are near wore out and the back is flying about, And the lining's looking out for better weather.” “Here's to the grog, boys, the jolly, jolly grog, Here's to the rum and tobacco, I've a-spent all my tin with the lassies drinking gin, And to cross the briny ocean I must wander...” Павел прыснул смехом, обернулся и увидел сидящего несколькими столиками поодаль Михаила, задумчиво тянущего боаллрновый сок. Он был одет, как средневековый трубадур, за спиной висела гитара, на голове у него была смешная, остроконечная шапка с длинным пером; он смотрел на океан, по-видимому, мыслями находясь где-то далеко. Павел подошел, поставил свой бифштекс и стакан рядом, похлопал друга по плечу. Тот посмотрел на него, словно пробудившись от сна. - Счастья вам, Пашка, - сказал он – Ну и праздник, братишка, поздравляю. - Спасибо, - сказал Павел, - и тебе тоже, всего самого доброго. В конце концов, у вас с Катей тоже годовщина скоро. - А, да - улыбнулся Михаил, - но мы, наверное, отметим её немного потише. - Не поверишь, старик, но у нас тоже были довольно камерные планы, – усмехнулся Павел. - Это дело рук Матти. - Э, не только Матти. Мы тоже приложили руку, не думай. - Тогда - ваше здоровье, - они чокнулись кружками, выпили. С минуту они задумчиво сидели, не обращая внимания на дикие крики за спиной. - Вкусно, - сказал Михаил, подняв кружку. – Из чего это, собственно? - Разве ты не знаешь? – удивился Павел - Это же сок боаллрнов. - Да ты что? - искренне удивился Михаил. - Я за все годы на Соэлле никогда не пил ничего подобного! - И не удивительно, - рассмеялся Павел. - Автором именно этого коктейля является наш славный корсар Тео. О чем я, честно говоря, узнал только час назад, от нескольких восхищенных соэллиан. - Значит, наш Тео - человек многих и неожиданных талантов, в том числе и кулинарных, - сказал задумчиво Михаил, затем отсалютовал бокалом в направлении бара. - Как дела у вас с Катей? - осторожно спросил Павел. Михаил ответил не сразу, задумчиво глядя на скользящие по горизонту облака. Павел не настаивал, доедая в это время свой бифштекс. - А у нас так хорошо, как никогда, - наконец ответил Михаил. - Так, будто бы никогда не было этого кошмара. Как будто не было Сьенны и этих нескольких мрачных лет. Он повернулся к другу, резко сжал его руку. - Пашка, до конца своей жизни я не смогу отблагодарить тебя за то, что ты сделал для нас. Павел уставился на него во все глаза. - А что я такого сделал? – искренне удивился он. - Очень много, - ответил серьёзно Михаил. - Ты спас Катю от бандитов Хараха, позаботился о ней, когда она была на краю пропасти, не бросил, когда был ей нужен... И, наконец, ты приехал сюда, чтобы сказать мне, что она наконец вернулась... Поверь мне, друг, это немало. Хватило бы на нескольких, а не только на одну потерянную пару людей. Он помолчал, задумался. - Знаешь, только когда я встал перед дверью её дома, понял, что ты чувствовал, когда вошел тогда в Большую Залу. Только тогда, когда я посмотрел ей в глаза – понял, что чувствовали вы оба, ты и Ли. Михаил выскочил из флиппера, вслед за сумками, выброшенными через люк. Он собрал их, бросил через плечо и медленно пошел к выходу с летного поля. В голове, как никогда прежде, кружились бессмысленные мысли, среди которых одна была самой яркой и обжигающей. Как она меня примёт? У него было время на обдумывание и составление приветственной речи - коттедж Кати находился над самым Тасманским морем, около двух километров от посадки флипперов. Адрес он нашёл заранее, в информационной сети. Однако он не отважился позвонить жене - предпочел сделать ставку на неожиданность. Дорога вилась среди живописных деревьев, меж которых были спрятаны бунгало и коттеджи работников Арджтауна - большого научного центра, где принимались, обрабатывались и хранились в архивах данные исследовательских экспедиций, вернувшихся из дальнего Космоса. Квартал был одним из многих спальных районов этого австралийского города. Жили тут не только земляне - после сьеннской войны Арджтаун начал принимать ученых остальных трёх дружественных цивилизаций, и стал одним из главных научно-исследовательских центров в этой части Галактики. Коттедж Кати находился на самом конце дороги. По-видимому, девушка выбрала одиночество и красивые пейзажи. Дом был построен в канадском стиле, с большим помостом, ведущим к пляжу. Большие окна выходили прямо на море, со стороны небольшого садика к стене дома прислонился огромный камин, с отверстием для гриля. Прекрасно подстриженный газон был украшен кустами разноцветных цветов. К дверям вела вымощенная галькой дорожка, обрамленная красивыми морскими камнями. Михаил встал у дверей. Он знал, что Катя должна быть дома - в субботу, восемь утра. Он знал хорошо привычки своей жены, и помнил, что она не была ранней пташкой - и если она не должна была вставать, то любила поваляться. Он глубоко вздохнул и нажал кнопку звонка. Долгое время ничего не происходило. Он хотел позвонить ещё раз, когда за дверью послышались шаги и протяжный вздох. Дверь открылась. Большие зелёные глаза. Удивлённый маленький рот. Длинные, до середины бедер, косы. Перед Михаилом стояла его Катюша – как будто только что сошедшая с борта «ЗАРИ». Они смотрели друг на друга без слов долгую минуту. - Здравствуй, Катюша, - выдавил из себя в конце концов Михаил – Вот я и приехал... Он замолчал, ощущая себя последним кретином. Ну и красноречив же ты, подумал он в бешенстве. Катя смотрела на него, стоя неподвижно, словно не узнавая. На одно ужасное мгновение Михаил подумал, что Павел ошибся, что его Катя не вернулась, что на пороге коттеджа стоит Кэти Пэффит. Он не знал, что делать, машинально опустил на землю обе сумки. Теперь, только теперь он понял в полной мере, что чувствовал Павел, стоя перед Лиэлл. - Лиэлл и Павел снова вместе, - сказал он неуверенно. - Он сказал мне, что ты вернулась. Я думал, что ты ждёшь меня. Я прилетел, как только смог... Он не договорил. Катя бросилась к нему, её длинные косы взметнулись в воздухе, оплетая их обоих. Объятие, которое почти девять лет снилось ему по ночам, поцелуй, о котором он мечтал все те одинокие, холодные, мрачные дни... окружающий их мир внезапно закружился и исчез. Михаил замолчал, потянул большой глоток сока. Павел сидел в задумчивости. Молчал также и Виктор, который присел рядом с ними во время рассказа Михаила. Общество в баре немного успокоилось, потому что Тео пошёл к костру, по-видимому, проверить его и проследить, чтобы поставили там перенесенную из бара огромную бочку пива. - Самое удивительное, что она лишь немного помнит о жизни Кэти - тихо сказал Михаил – За те годы, что она жила одна в Арджтауне, ей удалось вытеснить почти все плохие воспоминания. Даже мне это не удалось до такой степени. - Действительно... действительно забыла? Всё? - спросил Павел, прежде чем успел прикусить язык. Эх ты, болван, - подумал он о себе. К его удивлению, Михаил слегка усмехнулся. - Пашка, я не сказал - всё. Я сказал - все плохие воспоминания. А точнее - большинство из этих воспоминаний. Остальное она помнит. Как она сама говорит: „Я знаю, что что-то произошло, но предпочитаю помнить то, что было лучше этого чего-то”. Она помнит добро, которое получила от других. Да, - опередил он вопрос, который Павел так и не решился бы задать, – она помнит то, что ты сделал для неё и сколько для неё значил. И она любит тебя и Ли, хотя теперь не скоро отважится сказать вам это. Должно пройти ещё немного времени, прежде чем она снова станет прежней Катей с «ЗАРИ». Павел почувствовал, как если бы кто-то снял у него с плеч тяжёлый груз. Он молча обнял друга. Михаил застенчиво улыбнулся, отвечая на порыв друга. Виктор поднял кружку в тосте. - Ребята, вы оба снова выиграли большой приз, - сказал он тихо. Они выпили по глотку сока, смакуя его, как самый лучший алкогольный напиток. Сзади них вдруг грянуло хриплое: “My boat's by the tower, and my bark's on the bay, and both must be gone at the dawn of the day. The moon's in her shroud, and to light thee afar, On the deck of the daring's a lovelighted star.” Павел от неожиданности уронил недоеденный бифштекс на песок. - Тео, Дэклан, чёрт возьми! - крикнул он, - У нас серьёзный разговор, а нам собственных мыслей не слышно в этом шуме! Оба бармена в ответ обнялись, набрали воздуха и заревели фальшивым дуэтом: “So forgive me my rough mood unaccustomed to sue; I woo not, perhaps, as your landlubbers do. My voice is attuned to the sound of the gun, That startles the deep when the combat's begun.” Грохнул смех: развеселившаяся толпа, собравшаяся в баре, подпевала хором припев, стуча пустыми кружками в такт: “So wake, lady wake, I am waiting for thee, Oh, this night or never my bride thou shalt be, So wake, lady wake, I am waiting for thee, Oh, this night or never my bride thou shalt be.” - А ну их обоих. Я не имею малейшего представления о том, откуда Тео это всё знает, - покорно махнул рукой Павел. – Pаньше он не был уж такой шоумен. - Они репетировали пару месяцев, – объяснил Виктор, когда совладал с приступом смеха. – Как песни, так и смешивание коктейлей. Практически ничего другого не делали всё свободное время, их женам уже хотелось сбежать. Соседям, впрочем, тоже. - Это правда, - кивнул Михаил. – Они пытались и меня в это втянуть, но я убедил их, что матросские песни лучше звучат а-капелла. Ну они и оставили меня в покое, слава богу. Последние слова ему пришлось почти прокричать, потому что шум в баре достиг апогея. К счастью, песня закончилась, и певцы занялись смачиванием надсаженных глоток. - Дэклан специально отпустил бороду, - добавил Виктор. - Они оба купили костюмы и все оборудование, бочки, гриль, и вообще весь бар, у какого-то типа с пляжа на Адриатике... Павел только покачал головой в восхищении. - А что у вас с Варей, Витька? - спросил он, меняя тему. Виктор махнул рукой. - Ты ведь знаешь, мы взяли длительный отпуск перед твоим отъездом. После возвращения Варя вернулась к работе в Каире, в том галактическом зоопарке. А я, поскольку мне не разрешили летать, в чиновники подался. - Да нет, это не совсем так, - поправил, смеясь, Михаил. - Варя – генеральный директор Института Экзобиологии в Каире, а Виктор – шеф группы экспертов при Космическом Совете ООН, наблюдающим за дальними полётами. В самом деле, у них были проблемы после возвращения, потому что из-за них чуть не подрались несколько учреждений. - Что мне с того, если я не могу летать, даже в пределах Солнечной системы, - заключил Виктор меланхолично. – Да и с Варей мы встречаемся только по выходным... Мишке хорошо – они оба с Катей работают в Арджтауне, всё время вместе, как попугаи-неразлучники... Павел посмотрел сочувственно на друга, одновременно лихорадочно соображая, как бы ему поделикатнее сказать, что он как раз почти принял командование одним из соэллианских флотов. Он знал, что немного времени отделяет его от ответа на вопрос „как у тебя дела?” - А как там наш Тео? - спросил он, желая хоть немного оттянуть неизбежное. - По-прежнему сидит в Риме? - О да, и Тео теперь большая фигура, - сказал с притворной серьёзностью Михаил. - Он у нас - командир Первого отряда СБ ЦИП и главный телохранитель посла Соэллы, то есть нашего Гео. А также его личный пилот. Джулия стала заместителем начальника отдела клиники Агостино Джемелли. У них прекрасная дочь, но это как раз ты знаешь. Михаил неожиданно замолчал. Павлу показалось, что по его лицу пробежала тень – но это длилось меньше секунды, после чего лицо Михаила вновь стало спокойным. - Кстати, господа, - сказал он конфиденциальным тоном, - я на 99,9 процентов уверен, что наш Тео Челлт уже долгое время - снова Фёдор Лобанов. Павел и Виктор изумленно уставились на него. - Откуда знаешь? – спросили они одновременно. - Случайно понял. Около полугода назад я позвонил ему, по ерундовому делу. Во время разговора он назвал Джулию „Юлькой”. Сразу же поправился, но со мной такие штучки не проходят. Я переспрашивал его немного, и он сказал мне одну вещь, которую только Фёдор мог знать. Это меня и убедило. Кроме того, посмотрите на него. Разве Тео так когда-нибудь себя вёл? Виктор и Павел невольно обернулись, посмотрели в сторону стойки бара. Тео-Фёдор вместе с Дэкланом устраивали демонстрацию смешивания напитков дуэтом, жонглируя шейкерами и стаканами, прыгали и орали благим матом очередную матросскую песню. Толпа зрителей покатывалась от смеха. “Come, messmates, pass the bottle 'round Our time is short, remember, For our grog must stop, and our spirits drop, On the first day of September.” “For tonight we'll merry, merry be, For tonight we'll merry, merry be, For tonight we'll merry, merry be, Tomorrow we'll be sober.” “Farewell old rye, 'tis a sad, sad word But alas! it must be spoken, The ruby cup must be given up, And the demijohn be broken.” Раздалось громовое "Yeaaahhh!", после чего весь бар задрожал от ритмичного стука кружками и хорового рева: “For tonight we'll merry, merry be !!! For tonight we'll merry, merry be !!! For tonight we'll merry, merry be !!! Tomorrow we'll be sober !!!” - Ну, в самом деле, - сказал Виктор медленно, вытирая слезы от смеха. – Похоже, мне снова надо заказать очки. Где были мои глаза? - Но почему он до сих пор изображает Тео? - не понял Павел. - Это просто, - Михаил покачал кружкой, допил остаток сока. - Из-за Джулии. Не хочет, чтобы она чувствовала себя плохо, одиноко, чувствовала себя не такой, как все. Он слишком сильно её любит, чтобы позволить этому случиться. Похоже, Джулия Лоран никогда не станет уже Юлей Сорокиной. Поэтому он всё ещё остается Тео Челлтом. Ого, он уже заметил, что мы его обсуждаем, идёт сюда. В самом деле, Тео шёл к ним, держа в руках самый большой кувшин, какой смог поднять, наполненный до краев соком боаллрнов. - Привет, старая гвардия, - он с грохотом поставил перед ними сок. - Я заметил, что сидите всухую, поэтому принес вам кое-что. А еще я вижу, что вы потеряли свои прекрасные половинки и устроили мальчишник. Очень правильно. Позволите старому главарю пиратов посидеть немного с вами? - Садись, хватит глупости спрашивать, - Павел потянул его за огромную пуговицу на мундире. - Спасибо за прекрасную неразбериху. У меня давно не было такого веселья, как сегодня. - Правда, неплохо? - обрадовался Тео. - Если бы вы знали, сколько мы пахали над всем этим... - Мы слышали кое-что, – кивнул Виктор. - Это правда, что мэр Рима прислал Гео официальное письмо с просьбой о переводе вас двоих из города куда-нибудь в безлюдное место? - Сплетни, поклеп и бессовестная клевета, - возмущенно фыркнул Тео. - распространяемые людьми, которые не имеют ни на грош чувства юмора и музыкального слуха. - Ну, вы оба наличием слуха тоже не отягощены, - заметил, смеясь, Павел. – Зато вы могли бы работать морской сигнальной сиреной. Особенно ты, Федька. Тео, который только что пригубил кружку, живописно поперхнулся соком, выплюнув половину через нос. - К-как ты с-сказал??? – выдавил он, задыхаясь и беспокойно озираясь. - Попал, потопил, - заметил Виктор, подняв большой палец. - Прекрасный выстрел, Пашка. В яблочко, как обычно говорит наш Федя. Прошло добрых несколько минут, прежде чем совместными усилиями им удалось убедить взволнованного Фёдора, что они не скажут никому, особенно Джулии, о своём открытии. Несмотря на это, бедняга потерял хорошее настроение на целых пять минут, так что Павлу стало даже жаль друга. - Федь, успокойся ты. Рано или поздно, мы бы всё равно заметили. Если не Мишка, то наверняка Лиэлл бы сориентировалась. - Но она бы наверняка не сказала Юльке, - мрачно отозвался Фёдор. - Мы тоже не скажем. За кого ты нас принимаешь? Фёдор-Тео, наконец, немного расслабился. - Я не хочу, чтобы она страдала, - сказал он тихо. - Я бы лучше сам потерял память снова, навсегда забыв о Фёдоре Лобанове. Она не должна узнать, я не знаю, что я буду делать, если что-то с ней случится. Он посмотрел на них непривычно грустными глазами. - Федька, успокойся, я сказал. Не узнает ни от нас, ни от кого-либо, если ты этого не хочешь, - как можно более убедительно сказал Павел, которому было уже неловко от последствий своей шутки. Фёдор помотал головой. - Пашка, ты не представляешь, как мне иногда трудно. Она почти такая же, как раньше - такой же характер, привычки, те же чувства, почти те же глаза. Только я не могу сказать ей: Юленька. И знаю, что... Он замолчал, с шумом вытер глаза и нос огромным клетчатым платком, извлеченным из бездонного кармана мундира. - А, что там! - вдруг крикнул он во весь голос, так что все трое подпрыгнули. – В сторону грусть! Наш адмирал сегодня празднует, так что мы тоже! Пашка, твоя очередь! Рассказывай, как ты и Лиэлл! Когда Павел закончил свой в общем не очень длинный рассказ, над столом повисло красноречивое молчание. - Ну, значит так, - заговорил первым Тео-Фёдор. - С сегодняшнего дня попрошу называть меня „уважаемый пророк”. Разве это я не впервые назвал присутствующего тут принца-консорта „адмиралом” несколько сотен лет назад? Ну и пожалуйста, сбылось - сидит с нами, командир Второго имперского флота Соэллы и будущий начальник штаба. Вот так и делают карьеру, господа. - Федька, ради бога, - сказал Павел, глядя с тревогой на слегка насупленного Виктора. - Это всё как-то само вышло... Фёдор перебил его, коротко рассмеявшись: - Старик, не волнуйся ты так. После всего этого вы с Лиэлл достойны только самого лучшего. Если не полцарства, то хотя бы командование имперским флотом. Правда, Вить? Эй! Земля вызывает Середу, приём! Виктор поднял взгляд и улыбнулся. - Правда, Федька. Паш, поздравляю. Я рад, что по крайней мере один из нас вернётся туда, к звездам. Мы все рады, что вы с Лиэлл вместе. Жаль только, что... Он вдруг остановился, посмотрел на залитый закатными лучами горизонт. Остальные тоже молчали, ожидая, что он закончит. - Жаль только, что мы так редко видимся, - закончил он тихо. – Что вы оба так далеко. Этеллне, Соэлла Городской пляж, вечер, половина одиннадцатого После наступления сумерек бар был закрыт. На берегу горел костёр, на импровизиро-ванном подиуме появились музыканты. Но, прежде чем это произошло, пришлось стащить оттуда Тео и Дэклана, которые настаивали на том, чтобы дать концерт морских песен. В дело включились их жены, Джулия и Эйтне, чьи убеждения оказались весьма полезными для ушей присутствующих на пляже - оба пирата послушно заняли свои места у огня, и теперь изображали обиду, поглядывая на всех исподлобья. Павел оглянулся на Лиэлл, но не заметил её среди друзей. Он извинился перед ними, отошёл от костра. Через некоторое время заметил маленькую фигурку жены. Она стояла на берегу, задумчиво глядя в появляющиеся на горизонте первые звезды. Он заметил, что она переоделась - в длинное белое платье с голубыми аппликациями с цветочными мотивами, на плечи накинула бело-голубой с серебряной окантовкой платок. Он подошёл к ней со странным чувством в сердце. Дежа-вю. Так уже было раньше. Он осторожно положил руки на плечи жены. Она даже не вздрогнула, наверное, почувствовала, что он рядом, и только наклонила голову, прижимаясь щекой к его руке. - Это... море? – тихо спросил он, улыбнувшись. - Да, - ответила она тем же тоном, - кажется, Средиземное. Она повернулась к нему, обняла его, спрятав лицо на его груди. - Как будто мы переместились в прошлое, - прошептала она. – „ЗАРЯ”, Греция, помнишь? Они стояли долгую минуту, глядя, как океанские волны лениво лизали песок. Лиэлл мягко высвободилась из его объятий. Не отпуская его руки, села на небольшой дюне, притянула к себе. - Как отдыхается, солнце моё? - спросил он. В ответ она прижалась к его плечу. - В жизни не была так счастлива, - прошептала она. - Только... - Только что? - Я думала, что избавлюсь от этих двух кусочков льда... из моего сердца... а они до сих пор там... Павел удивленно посмотрел на жену. - Ли, что ты говоришь? Девушка помолчала минуту, видимо, собирая всё своё мужество. - Пашенька, первый кусочек - это наша встреча год назад. Я не могу себе простить, что так к тебе тогда отнеслась. Я не знаю, забуду ли я когда-нибудь об этом, но, пожалуйста, прости меня, – сказала она на одном дыхании. Павел потерял дар речи. Он смотрел на свою маленькую жену, её большие, умоляющие глаза - и не мог ничего сказать. В голове была абсолютная пустота. И она, кажется, ошибочно поняла его молчание, потому что снова спросила: - Простишь меня? - Дорогая, чем ты себе голову набила? - пробормотал наконец Павел. - Нечего прощать, я... – он прервался, обнял её, поцеловал её глаза, губы, лицо, уткнулся лицом в пахнущие весной и цветами волосы. - Я света не вижу за тобой, я буду с тобой всегда, где бы ты ни была, тебе не за что передо мной извиняться, не думай даже об этом больше! Лиэлл замолчала, обеими руками держа его ладонь, Павел почувствовал волну её облегчения и одновременно счастья. От костра долетели до них звуки гитары, потом вступила флейта, вторая гитара, и еще несколько инструментов. Через несколько секунд долетело чистое меццо-сопрано Кати: “October reminds me of my home The cold nights I would wait all alone Watching leaves turning from green to gold...” “The waiting feels like eternity, When waiting for love to come to me, Someone to have, Someone to hold...” Они повернулись к костру. Около помоста с музыкантами установили в специально подготовленных стояках несколько факелов. Катя сидела на высоком барном стуле, в сложенных руках на коленях держала музыкальный кристалл. Она была одета в длинное зелёное платье, идеально сочетающееся с цветом глаз. Вместо двух кос на этот раз была одна толстая, с яркой лентой, вплетенной в неё. Рядом с ней сидел Михаил в костюме трубадура, с гитарой на коленях. Оба выглядели как перенесенные живьем из какого-нибудь средневекового замка. Немного позади стоял третий музыкант и спокойно выстучивал ритм на барабанах. Катя смотрела на Михаила - было ясно для всех, что поёт только для него... „Then once in a million years, A shining white knight will appear, Fairytales are coming true, I promise my heart only to you...” Катя умолкла на минуту. Михаил сыграл красивое соло на гитаре, музыка кристалла идеально подчеркивала звуки струн. Лиэлл незаметно смахнула слезу. “A castle stands upon a hill, Our eyes meet and time is standing still... Your smile warmed me, like the first summer sun... There's color, where once was black and white... There’s moonbeams, where there was only night... I knew then and there you were the one...” “Then once in a million years, A shining white knight will appear, Fairytales are coming true, I promise my heart only to you...” Михаил чуть сильнее ударил по струнам, музыка кристалла Кати также усилилась. И тут даже не увлекавшемуся музыкой Павлу стало ясно, что с того времени, когда Катя впервые взяла в руки кристалл на борту „ЗАРИ”, она шагнула далеко вперёд и в технике, и в искусстве игры на нём. “Then once in a million years, A shining white knight will appear, Fairytales are coming true, I promise my heart, only to you... Only to you... ... Only to you...” Утихли последние аккорды, последние звуки растворились в воздухе. Катя протянула руку Михаилу - он поцеловал её ладонь, они оба встали, поклонились. Над пляжем прокатился гром аплодисментов и криков восторга. - Она пела о себе, - сказала задумчиво Лиэлл, - о своём ожидании, и о том, как Михаил вернулся к ней. - Она сказала тебе об этом? - тихо спросил Павел. Лиэлл покачала головой. - Нет, и не должна была. Теперь я это увидела – когда услышала эту песню. Она старая вещь, нескольких сотен лет. Я её знаю, сама пела много раз „У Марка”, когда ждала твоего возвращения с Урана. Тогда я чувствовала то же, что и Катя. Это „Один раз в миллион лет” Blackmore's Night. Как же она подходит... и тогда, и сейчас. Она замолчала, наматывая на палец прядь золотых волос. Михаил и Катя начали тем временем новую песню. Было ясно, что слушатели не позволят им быстро сойти со сцены. - Она - второй кусочек льда в моём сердце, - сказала вдруг Лиэлл. – Я никогда себя не прощу, что так с ней говорила – тогда, на том несчастном банкете. Я думала, что сегодня мне удастся поговорить с ней об этом, извиниться перед ней, но она избегала меня, очень искусно, весь вечер. Ни на минуту не позволила нам остаться наедине. Всегда был кто-то рядом - то Юля, то Варя, даже Лианка. Она безошибочно это разыграла, - в голосе Лиэлл прозвучала жалобная нотка. - А вообще, у меня странное ощущение, что она может даже не помнить этого. Будто она никогда не была Кэти Пэффит. Но если так, то почему она меня так боится? Лиэлл отвернулась от сцены. Павел обнял её одной рукой и ощутил, как она дрожит. Он помолчал, собираясь с мыслями. На этот раз он был подготовлен лучше. - Ли, дорогая, - начал он осторожно, - не принимай это слишком близко к сердцу. Я говорил с Михаилом, он мне все рассказал. Катя не боится, она любит тебя, как и раньше. Ей нужно ещё некоторое время, чтобы она смогла сказать тебе это прямо, но помни – она тебя не боится. - Я не уверена в этом, Паша, - ответила тихо Лиэлл. – Никогда не говорила этого никому, но ещё на „ЗАРЕ” между мной и Катей образовалась ментальная связь. Катя – тоже телеэмпат, особенный, не буду сейчас объяснять детали. А теперь эта связь порвалась, с одной стороны. Какая может быть иная причина, помимо страха передо мной? Павел чувствовал, что теряет аргумент за аргументом, но не сдавался. - Ли, есть такая земная пословица: „Время – лучший лекарь”. Будь терпелива, солнце моё. Вот увидишь, еще наступит такой день, когда вы встретитесь обе, на каком-нибудь далёком пляже. И снова найдёте друг друга. Я знаю, что так будет. Я научился верить предчувствиям, дорогая. Благодаря тебе. Павел услышал их первым. Михаил и Катя как раз играли какую-то ностальгическую, исключительно инструментальную вещь, но он ясно слышал между аккордами скрип песка под ногами подходивших людей. Он легко сжал руку заслушавшейся Лиэлл, но она уже сама почувствовала. - Это Матти и Федя, - шепнула она ему на ухо. Павла даже не удивило, что она сказала „Федя” вместо „Тео”. В конце концов он был женат на телеэмпатке, не такие фокусы в её исполнении он уже видел. Они ждали - делая вид, что ничего не замечают - пока оба мужчины не подошли. Шаги позади них смолкли. Послышался кашель со значением, и мужской голос произнес: “- Меня ты любишь? Знаю, скажешь: «Да». Тебе я верю. Но, хоть и поклявшись, Ты можешь обмануть: ведь сам Юпитер Над клятвами любовников смеется. О милый мой Ромео, если любишь — Скажи мне честно. Если ж ты находишь, Что слишком быстро победил меня, — Нахмурюсь я, скажу капризно: «Нет», Чтоб ты молил. Иначе — ни за что!” Павел очередной раз за этот вечер почувствовал заоблачное удивление. От Фёдора он мог ожидать всего, что угодно - но не чтения "Ромео и Джульетты". - Как кстати, - сказал голос Матиэллта. - Прямо как моя любимая сестрёнка. Павел и Лиэлл встали и обернулись. Оба мужчины стояли, обнявшись. По их глазам, голосу и внешнему виду было ясно видно, что пили они в этот вечер не только свежевыжатый фруктовый сок. - Что, уже нельзя минутку побыть наедине с любимым мужем? – спросила с притворным гневом Лиэлл. - Нельзя, – ответил её брат. - Любиляры... Эээ, юбиляры имеют... ну... обязательства, не так ли, мой дорогой Тео? - Конечно, мой Правитель, - ответил тот. – И, конечно, в их число не входит одинокое сидение на берегу ночью, на мокром песке. От этого можно простыть. - Ну, именно, - сказал Матиэллт, кинув критический взгляд на Павла и Лиэлл. - Кроме того, такое сидение на берегу и вздохи друг другу, в свете луны и звёзд, - это обычная мыльная опера. Не так ли, мой дорогой Тео? - Мой Правитель, как всегда, прав. Павел почувствовал, что Лиэлл трудом сдерживает смех. Он решил присоединиться к веселью. - Во-первых, это Тео и Джулия разыгрывают гораздо лучшую мыльную оперу, чем мы когда-либо, - сказал со успешно наигранной серьёзностью. – Во-вторых, Тео – старый подхалим, и это видно невооруженным глазом. В-третьих, никто из вас никаких опер не смотрел, в том числе мыльных. Поэтому, простите, но вы не имеете понятия, о чем говорите. - Прощаем, - сказал с поистине королевским величием Матиэллт, - особенно если учесть, что не далее как вчера я видел "Травиату". Очень приятная вещь, ничего не скажешь. Лиэлл на этот раз не сдержалась, и на пляже зазвенели золотистые колокольчики её смеха. Павел покорно махнул рукой - он понял, что этих двоих сегодня не переговоришь. Замечание о "Травиате", как об «очень приятной вещи» выбило из его головы все аргументы. Катя и Михаил изменили немного репертуар - они стали играть веселую, приглашающую к общему веселью песню о старой корчме. Они вплетали в текст имена друзей и знакомых, что вызвало всеобщие аплодисменты. Тенор Михаила идеально сочетался с четыре-октавным меццо-сопрано Кати. - Ну ладно, мы здесь по другому делу, - сказал Тео, тепло глядя на хихикающую Лиэлл. - Уважаемым юбилярам предлагается присоединиться к остальным гостям. Все соскучились по вам. Когда они приблизились к костру, Катя пропела: “Down at the Olde Mill Inn, OUR FRIENDS ARE COMING IN, We'll drink a toast to LIELL our host - Down at the Olde Mill Inn!” Наступил взрыв смеха, аплодисменты, и все хором повторили за Катей весь куплет. Лиэлл очаровательно улыбнулась, помахала рукой. Катя ждала, пока все немного утихнут, затем допела вместе с Михаилом: “Down at the Olde Mill Inn, We'll laugh and dance and sing, We'll drink all day and PAWEL will pay – Down at the Olde Mill Inn!” Этеллне, Соэлла Хрустальный Дом, апартамент Лиэлл и Павла 42673 (пВП), Kellierne 6/3, после полудня (по земному календарю – 13 января 2559 года) Тихий звук, доходящий из кабинета и свет позднего летнего дня разбудил Павла. Минуту он лежал, собираясь с мыслями, прежде чем сообразил, что звук – это сообщение, пришедшее на их голофон, и что поздним пробуждением он обязан закончившейся к рассвету юбилейной вечеринки. Он открыл глаза, увидел бурю золотистых волос, лежащих на его груди и левом плече. Он решил не мешать Лиэлл – он всё равно знал, что она проснётся самое позднее минут через пять после него. Всегда было так - как только одно из них просыпалось, то другое тоже, даже среди ночи. Сообщение может подождать, наверняка ничего срочного там нет. Мысленно он вернулся к пляжной вечеринке и улыбнулся про себя. Эх, что говорить - она удалась. Насмеялись, навеселились и натанцевались на всю оставшуюся жизнь. Он должен поблагодарить Матти, это наверняка была его идея. Ли выглядела счастливой, как никогда. Надо её просто разубедить насчет этих "кусочков льда". Что ей в голову взбрело? Копна золотистых волос пошевелилась и на Павла глянул один, совсем сонный и очень голубой глаз. Он улыбнулся, подмигнул приветственно. - Сколько времени? – пробормотала сонно Лиэлл. - Понятия не имею, - ответил правдиво Павел. – А это так важно? - В общем - нет, - согласились Лиэлл. - Кто-то прислал нам сообщение? - Да, - подтвердил Павел. - Но я не проверял, кто. Не хотел тебя будить. Лиэлл погладила его по щеке и положила голову обратно на его плечо. - Наверняка ты хочешь ещё полежать? – спросила она невинно. - Ну, не знаю, - сказал Павел, чувствуя, что сейчас будет. - Первая! - пискнула внезапно Лиэлл, вскакивая и бросаясь к ванной. Через некоторое время оттуда донесся шум душа. Павел покорно покачал головой, затем встал и пошёл на кухню готовить завтрак. Он был не так уж хорош в этом, как его жена, но некоторые блюда он освоил до совершенства. Он решил сделать блины с сыром и джемом, которые Лиэлл обожала. Запрограммировал робота, который должен был приготовить тесто и сырную массу, ввёл несколько добавок к стандартному рецепту. Он хотел пожарить сам, так что подготовил сковородку и поставил на нагревательную плиту. Лиэлл пела в ванной все услышанные вчера матросские песни, фальшивя точно так же, как Тео и Дэклан. Павел не мог удержаться от смеха, слушая эти киксы, исполняемые чистим сопрано с аптекарской точностью. - Осторожнее, а то ещё так у тебя и останется! - крикнул он в сторону двери в ванную. Лиэлл, по-видимому, не расслышала, потому что продолжала свои выступления. Павел был в восторге от её памяти. Сам он не помнил даже одной трети из этих нелепостей. Через окно он видел Тео и Дэклана на пляже, которые командовали группкой роботов, демонтирующих бар и пакующих всё в пластиковые контейнеры. Следы костра и танцплощадки уже исчезли. Павел почувствовал внезапную жалость – он втайне рассчитывал на повторение, но было похоже на то, что вечер будет довольно тихим. Когда Лиэлл наконец вышла из ванной, её ждала тарелка, доверху полная горячих блинов, и большая чашка кофе с молоком. - Только не съешь всё, пока я принимаю душ, - велел ей Павел. – Помни, что ты должна беречь фигуру. В ответ Лиэлл показала ему язык и принялась за завтрак. Павел вздохнул с притворным возмущением и направился в ванную. И только когда покончил с душем и оделся, наконец проверил, кто им дозванивался. Это было сообщение от Матти. „Как встанете, зайдите ко мне. Можете не спешить”. „Возвращение в реальность”, подумал он с грустью. „Конечно, он хочет официально объявить о моём назначении. Федьке снова будет весело”. Когда он вернулся на кухню, от горки блинов осталось меньше половины. Лиэлл сидела у окна, пила кофе, и мечтательно наблюдала за разборкой бара на пляже. - Ну и вкуснота, - сказала она. – Съела бы всё, но решила тебе немножко оставить, муж мой. - Огромное спасибо, жена моя, - ответил он, занявшись остатками завтрака, или скорее, обеда. – Насчет сообщения - Матти ждёт нас в своем кабинете. Этеллне, Соэлла Хрустальный Дом, кабинет Правителя Матиэллт вышел к ним из-за стола, обнял сестру, протянул руку Павлу и попросил, чтобы они присели за стол для гостей, который стоял в углу его просторного кабинета. - Я понятия не имел, что вам подарить на юбилей, - признался он с обезоруживающей откровенностью. - И решил организовать эту вечеринку. Я думаю, вышло неплохо, да? Павел подумал, что это у них семейное – искать дырки в целом, и спрашивать, не обиделся ли кто-нибудь на что-нибудь. Лиэлл не стала излишне церемониться – подошла к брату и обняла его изо всех сил. - В следующий раз тоже можешь нам ничего не дарить, братишка, - заявила она с лучезарной улыбкой. - Матти, мы никогда не были так счастливы, как вчера, - добавил Павел. - Спасибо. Они уселись наконец за стол. Матиэллт молчал с минуту, потом начал: - То, что я сказал вчера, прежде чем вас засыпали конфетти, остается актуально. С одной значительной поправкой. Он сделал театральную паузу. - Я уже начинаю бояться, - не выдержала Лиэлл. - Нечего бояться, – улыбнулся Матиэллт. - У Гео и наших друзей с Земли двухнедельный отпуск, и они просто попросили меня порекомендовать им кого-нибудь, кто покажет самые красивые места нашей планеты. Я подумал, что вы можете сделать это лучше всего. В конце концов последний год вы путешествовали по всей Соэлле. Гром с ясного неба, ударив в Хрустальный Дом, произвел бы на них намного меньшее впечатление. Они смотрели на Матиэллтa, не веря своим ушам. - А Второй Флот? И курсы... - растерянно спросил Павел и тут же замолчал, почувствовав, как ногу пронзает боль, а из глаз брызгают искры. Это точно нацеленный пинок Лиэлл попал под столом ему в лодыжку. - Конечно, мы этим охотно займемся, – заявила она сладко, беспощадно ущипнув Павла за бедро, как будто мало было пинка, - очень охотно... Правда, муж? Павел разумно кивнул, поджимая на всякий случай ноги под стул. - Это здорово, - сказал Матиэллт, делая вид, что он не заметил средства убеждения, которое Лиэлл применила к Павлу. – Так что у вас есть ещё две недели отпуска, веселитесь всё вместе, а потом всерьёз займёмся работой. Этеллне, Соэлла Посадочная площадка на берегу океана 42673 (пВП), Kellierne 10/3, утро (по земному календарю – 27 января 2559 года) Через две недели все встретились у люка челнока, стоящего на площадке над океаном – на той самой, где чуть больше года назад приземлился Павел. У дам были немного покрасневшие глаза - они объясняли это ветром, который и правда был резковат. Мужчины тоже имели не слишком довольные лица. - Ну, милые мои, - сказал наконец Виктор. - Всё хорошее когда-нибудь кончается. Но незачем печалиться, ещё не вечер, ещё не раз встретимся. Ближайший случай - юбилей Кати и Мишки. - Именно так, - подхватил Михаил. – Приглашаем всех! - Ну, адмирал, надеюсь, найдёшь время в напряженном графике? – Тео заметил, как помрачнел Павел. - Вряд ли, честно говоря, - ответил тот грустно. - Матти хочет меня отправить на какие-то курсы, так что мало шансов, что я вырвусь... У Ли тоже какие-то встречи... Он замолчал, увидев вдруг погрустневшее лицо Кати. Лиэлл тоже это заметила, и сказала решительно: - Что-нибудь придумаем, не волнуйтесь. Я смогу убедить Матти, я умею, не раз уже это делала. Что бы не происходило, мы прилетим. Обещаю. Ее уверенность в голосе передалась всем. Даже Катя застенчиво улыбнулась. Тео вдруг ударил рукой по лбу. - Адмирал, я чуть не забыл. У меня есть кое-что для тебя. Павел дал бы руку на отсечение, что Тео хорошо помнил „кое-о-чем” для него всё это время, и только из врожденной склонности к театральным жестам разыгрывал этот спектакль. Тем временем тот вытащил из сумки довольно большой футляр. - Я попросил сделать это одного из местных ремесленников, - сказал он, явно гордясь собой. - Если бы вы знали, сколько времени я ему объяснял... Поначалу он совсем не соображал, что мне надо. - Почему меня это не удивляет? - с сарказмом заметила Варя. Тео отмахнулся от неё и продолжил: - Но, когда он уже понял – он создал настоящий шедевр. Я вам говорю, на Земле не сделали бы лучше. - Тео, перестань же тянуть и отдай ему это наконец, - простонала Джулия. – Говорю вам, дома - совершенно то же самое. Болтает без умолку, не хуже Лианки. Я не знаю, кто из них больше ребёнок... - И именно этот шедевр я хочу тебе, дорогой наш друг, вручить, - сказал торжественно Тео, не обращая внимания на слова жены. - Пусть он тебе служит, и дарит радость в тяжёлые дни, которые тебя ждут. Все невольно затаили дыхание, когда Павел открыл врученную ему коробку. Внутри была темно-синяя бейсбольная кепка с расшитыми золотой нитью адмиральскими знаками наверху, с эмблемой Второго флота и названием флагманского крейсера – „Мар'эллеар”. Все, в том числе Павел, рассмеялись. - Эх, Teo, - сказал получатель, обнимая друга, - ты всё тот же... никогда не изменишься. Лиэлл и Павел проводили глазами улетающий челнок. Они взялись за руки и медленно пошли по направлению к городу, не обращая внимания на ожидающий их тэлл’бар. - Я было подумала, что оно вернулось, - вдруг тихо сказала Лиэлл, - когда я сказала, что постараюсь убедить Матти. В какой-то момент... на долю секунды почувствовала её прикосновение... теплое, чистое... как когда-то... Она замолчала. Павел почувствовал, что Лиэлл чуть не плачет. - Ли, не переживай ты так, – начал он быстро, - я говорил тебе, это ещё будет продолжаться. Мишка сам говорил, что она ещё не готова, но всё равно любит тебя так же, как раньше. Ты просто должна быть терпеливой. А может, когда мы уже будем на их годовщине... - Нет, Пашенька, - ответила Лиэлл печально. - Я чувствую, что оно безвозвратно порвалось. Это было нечто исключительное, то, что не случается дважды. Мне трудно это объяснить, даже в эллане нет для этого слов... И это моя вина, моя! Почему я не смогла извиниться перед ней, ведь у нас было достаточно времени... Она вдруг порывисто обняла и поцеловала его. В голове Павла вспыхнуло маленькое солнце, и он увидел нечто, что нельзя было описать словами. Его словно озарило, и он понял, о чем говорит Лиэлл, хотя не смог бы об этом никому рассказать, ни на одном языке. Жена смотрела на него его грустными голубыми глазами. - Теперь понимаешь? - спросила она тихо. Он кивнул, лихорадочно пытаясь собираться с мыслями. Он совершенно не знал, что сказать. - Я буду еще пытаться, - прошептала Лиэлл. - Но надежда у меня слабая. - Откуда у неё... – начал Павел. - ...такой дар? - закончила Лиэлл, печально улыбаясь. - Я не знаю. Думаю, что она и сама не знает. Просто он у неё есть, и она знает, как и когда его использовать . Я показала тебе только небольшой пример её возможностей, поверь мне. Только прошу тебя, никому об этом не говори. Никогда. Пусть это останется нашей тайной. - Но ... - попытался возразить Павел, всё ещё ошеломленный тем, что он увидел в мысленном образе, представленным Лиэлл. - Никаких „но”, Паш, - твёрдо сказала Лиэлл. – Я не позволю, чтобы у Кати были какие-либо проблемы по этой причине, даже если это были бы просто научные исследования. Ей и Мише нужен покой, им нужно быть вместе. Им осталось только это. Ты знаешь, что они не могут иметь детей? Только теперь Павел понял внезапную тень на лице Михаила, когда он рассказывал о дочке Джулии и Тео. - Я понятия не имел... - сказал он растерянно. - Откуда ты мог знать? - тихо спросила Лиэлл - Я сама узнала об этом только неделю назад. От Джулии. Этеллне, Соэлла Хрустальный Дом, у входа в Большую Залу - Красивая кепка, – улыбнулся Матиэллт, когда они встретились с ним в коридоре перед Большой Залой. - Это Фёдор подарил, – ответил Павел, улыбаясь вместе с ним. Лиэлл не разделяла их веселье, она молча смотрела на брата чуть печально и серьезно. Он заметил её взгляд. - Ну ладно, Ли, пусть будет так. Вы оба – командующие Вторым флотом, только как-нибудь разделите обязанности. Например, Павел пусть займется подготовкой и непосредственным командованием, а ты контролируй стратегию. Павел в первый раз в жизни увидел, как его жена оцепенела, сразу и надолго. - Матти, откуда... - она не нашла слов и спустя пару минут. - ...откуда знаю, что тебе было надо? - Матиэллт явно получал удовольствие от её изумления. – Столетия практики, сестра, целые столетия. Я же вижу, что вы не хотите расставаться даже на минуту. Чтобы сохранить душевное спокойствие и не нарываться на смену твоих настроений, я отдаю вам обоим командование, и пусть офицеры флота теперь беспокоятся об этом. - Павел, я знаю, что у тебя есть проблема, а точнее, у вас обоих, – продолжал Матиэллт. – Ты знаешь, когда я рассказал тебе об этих курсах, не сказал тебе всего, слишком много тогда происходило. Он хитро улыбнулся. - Я хочу, чтобы военный флот Соэллы достиг уровня, сопоставимого с лучшим флотом Галактики. Мы долго не воевали, и последние события показали, что многого нам ещё не хватает несмотря на то, что у нас - лучшие в этой части Вселенной технологии. Я хочу, чтобы вы оба прошли курсы, которые позволят вам заняться соответствующей подготовкой наших людей. Не обижайся, сестрёнка – несмотря на твои несомненные таланты, военные под твоим руководством не очень блестяще справлялись со Сьенной. Лиэлл махнула рукой, давая понять, что не принимает близко к сердцу слов брата. Павел медленно начал понимать, куда клонит Матти, хотя ещё не верил своей удаче. - На этих курсах, - продолжил Матиэллт, – будете присутствовать вы оба, вместе с большой группой наших офицеров. Занятия будут проходить в течение срока действия Договора, который недавно обсуждался - в Центральном Учебном Центре Подготовки Флота Земного Содружества, в Аннаполисе. Они будут длиться полгода, потому что даже при современных методах гипнопедии не может быть меньше... Только не задушите меня! Последнее восклицание было даже слишком обоснованным, поскольку оба они бросились на него одновременно. Этеллне, Соэлла Городской пляж, вечер того же дня Лиэлл и Павел сидели на своей любимой дюне, любуясь игрой цвета на небосклоне. Сулона только что зашла, на небе уже появились звезды. Среди них – одна крошечная звёздочка, особенно близкая их сердцу. Завтра они летят в её направлении. - Ты сообщил им? - спросила Лиэлл, имея в виду друзей. - Ни за что, - сказал Павел, демонически улыбаясь. - И я Матти тоже просил, чтобы он ничего не говорил, даже Гео. Он должен только официально заявить, что летит группа офицеров в рамках обмена, не вдаваясь в лишние детали. - Правильно, - засмеялась Лиэлл. - В конце концов, они тоже не сказали нам о своём прибытии. Более того, они нас ещё специально путали, пели песни о паре недель… - продолжала она изображать негодование. Потом они оба затихли, взявшись за руки. Они хотели наглядеться впрок – они полюбили этот кусочек побережья, чувствовали, что им будет не хватать его эти полгода. С другой стороны – земные моря тоже красивы. - „За морями твои пляжи, как же далеки они для моего взгляда, в тумане расставания ни голосов, ни следов наших не найти” , - сказала тихо Лиэлл. - Что ты сказала, дорогая? - удивился Павел. - Ничего особенного, дорогой. Это только фрагмент староэлланской песни. Очень старой и очень несовременной. Nainh'nyelleneen (Далёкие пляжи) (Aelthyell Aeth Cathyellt) Я помню тот рассвет - Утонувший в синеве, в океанских волнах, И крики птиц над побережьем, Когда увиделa твои глаза, в утреннем сиянии. Твоё плечо вдруг рядом с моим, И твоя ладонь в моей ладони, Тепло губ, глаз твоих блеск - Минуты в вечность превратились, Мой дорогой... единственный... Мы танцевали на пляже, по лунной тропинке, Бродили в волнах, к солнечному блеску, Каждый день был как сон голубой, Каждая ночь - как летняя гроза... Я потеряла тебя, дорогой, во внезапном дожде, Среди вихря, который вероломно напал с моря, До твоих вытянутых рук над чёрной волной, Не смогла дотянуться... Любимый мой... За морями – твои пляжи, Как далеки они для моего взгляда, В тумане расставания - Ни голосов, ни следов наших не найти, Моим слезам не преодолеть прилива... Чайка сероперая, лети за горизонт, В ту голубую даль забвения, Я дарю тебе последний вздох, последнюю слезу, Пусть твой крик несет её - К любимому моему...