[Мако] Книга 1: Остров. Книга 2: Замок.

Обещанной субботы Миона ждала больше любого праздника: за время в Больничном крыле ей до невозможности опостылели всякие «нельзя», и некоторый дух свободы и авантюризма возле Альбуса Дамблдора казались спасительными. Мадам Помфри в своих попытках уберечь посетителей её вотчины от всякого напряжения в жизни доходила до того, что подмешивала снотворное в еду и напитки! Тут, возможно, дело было в том, что чистое, «неразбавленное» снотворное Миона отказалась пить уже в четверг. Учитывая находящегося в её голове недружелюбного аиту, Грейнджер решила избегать моментов, когда на её сознание что-либо влияет. Будучи полностью «в себе», Миона с лёгкостью могла сдерживать все попытки духа как-то на неё подействовать, просто отслеживая нехарактерные ей настроения. Однако стоило только девочке немного отпустить поводья над собственным разумом… Моментов одержимости в прошлых воплощениях Мионы было не очень много, так что и особым опытом взаимодействия с подселенцами она не могла похвастаться. Так, пара-тройка десятков раз… Любая одержимость в итоге выливалась в бой за тело: духи, пришлые с изнанки существа и даже боги не любили сидеть «взаперти» и всячески стремились получить способ воздействовать на реальность. Те из одержимых, кто был послабее сознанием, быстро теряли собственную личность. Те, что посильнее, дотягивали до момента, когда можно было избавиться от нечестивого постояльца и вернуть тело в собственность. Миона видела и первых, и вторых; была на месте и первых, и вторых, и даже на месте захватывающих тело аиту. Она знала, что нужно делать для избавления от нежелательного соседа — а потому не слишком волновалась из-за подселенца. Как бы аиту ни старался, как бы он ни пытался выпнуть Миону из тела, Грейнджер уже обжилась в нём. И укрепилась так, что, будь она крепостью, никто бы не пробился дальше защитного рва… Но, опять же, «проблема» была не снаружи в виде нападающих на предполагаемую «крепость», а внутри, за защитными стенами, что несколько осложняло дело. Даже так, Миона прекрасно знала, что ей нужно делать. Пара обрядов, несколько воззваний, щедрая помощь от какого-нибудь магического источника — и всё будет замечательно! Оставалось только понять, где именно можно будет взять энергию для нужного Мионе ритуала, да рассчитать подходящее для него время. Ну или как-нибудь капсулировать аиту внутри себя, чтобы дожить до Рождества. Вроде бы на праздники обещали каникулы, так что Миона могла бы уговорить родителей слетать в Новую Зеландию вместо запланированной ежегодной поездки во Францию. На Острове Колибри Мионе не то что аиту — ей раздражение Уиро можно не бояться!.. но это всё равно не было поводом как-то гадить богу смерти или искать то самое раздражение: может, на Острове-то Уиро и не мог в полной мере воздействовать на Миону, но мир одним Островом не ограничивался. Да и, отплыв от берега метров на пять, ты уже покидала «зону» острова… Просидеть вечность на пляже, грустно смотря на горизонт, было намного страшнее, чем столкнуться с недовольством бога Смерти. Так что Миона в целом делала всё, чтобы у Уиро не оказалось причин на неё гневаться. Как говорится, «вежливую перерожденку Уиро не наказывает». Ну может и не говорится. Зато как точно эта фраза описывала Миону!.. До субботы к Мионе в Больничное крыло успел прийти Малфой, — один раз, — Панси, — два раза, — и Лаванда с Парой. Последние ходили к девочке каждый день словно по расписанию; это было до того неожиданно, что Миона каждый раз была растрогана до приятного щемящего чувства в груди. Казалось бы, только познакомились! Не было ни одной причины для девочек, чтобы навещать свою соседку по комнате каждый день! Да и домашних работ задавали столько, что Лаванда не уставала ныть по этому поводу. А вот поглядите-ка — всё равно приходили. Визиты девочек в общем можно было поделить на три этапа: объяснение Мионе пропущенной школьной программы, — ничего интересного, — совместное выполнение домашней работы, — от которой Миону, оказывается, никто не освобождал, — и рассказы о происходящем в замке. Вот последнее было самым смаком, самым интересным. Миона и подумать не могла, что она когда-нибудь станет такой уж сплетницей! Однако жизнь диктовала собственные условия, и, ввиду отсутствия событий в собственной жизни, Миона жадно слушала, что происходит у других детей. Или не детей. — От него так несёт чесноком, что за это можно было бы посадить в Азкабан! — возмущалась Лаванда вечером четверга. — Азкабан — это магическая тюрьма, Миона. — А. А про кого речь идёт? — Про нашего преподавателя Защиты от Тёмных Искусств, — пояснила Парвати, ободряюще погладив Лаванду по плечу. — ЗоТИ сразу для всех факультетов, так что людей много. Мы сели на первый ряд парт… Лаванда раздражённо сдула чёлку со лба. — Это была идиотская затея! Мерлин, Миона, ты не представляешь даже, насколько от Квиррелла пасёт чесноком! Это ужасно, просто ужасно! Запах такой сильный, что глаза слезятся! — А гренки об него натирать можно? — с усмешкой спросила Миона. — Ну, об Квиррелла. Лаванда, готовая продолжать свою гневную тираду, запнулась на полуслове. — Гренки?.. — Люблю чесночные гренки, — пояснила Миона, игнорируя давящуюся смехом Парвати. — А у нас к чаю в Больничном крыле подают только сладкие. Вот думаю, как бы сахар отковырять с хлеба и дать вам пару кусочков, чтобы вы их натёрли об Квиррелла. — Э… Грейнджер, фу! Впрочем, запал девушка явно потеряла. Было видно, что мысль о «натирании» профессора не даёт ей покоя; более того, всегда говорливая Лаванда вдруг стала тихой и задумчивой, так что Миона смогла обсудить с Парвати и других учителей. — У нас должны были быть Полёты, первый урок, — рассказывала Патил, — но их отменили. — Что не так? — Не знаю точно, вроде бы проблемы с мётлами были или с другим инвентарём. Так что теперь ждём субботы. Мальчишки ужасно расстроились, а я даже рада. — Не любишь летать? — Боюсь, — опустила ресницы Пара. — Дома я летала на ковре-самолёте, но садиться на метлу? Это какое-то варварство, если честно. Метла недалеко от палки ушла, раз уж на то пошло. Не понимаю, как в Англии совмещается стыдливость с подобной излишней раскрепощённостью… Миона хмыкнула. Ну да, хороший вопрос на самом деле. Вроде как «ничего нельзя», но при этом сесть на древко метлы «стыдливой» девушке ничего не стоило. — В Англии запрещены ковры-самолёты, — ожила Лаванда. — Вроде как для соблюдения Статута о Секретности. Хотя у меня дома есть парочка, их ещё бабушка привезла из своего кругосветного путешествия в молодости. Миона растерянно потёрла бровь. — А чем ковры-самолёты мешают Статуту? Что, кто-то вылетает на них прямиком к не-волшебникам, что ли? — О, Грейнджер, ты даже не представляешь, что порой творят английские маги… Уроки они в тот день так и не сделали, кстати говоря. Зато Миона узнала кучу разных интересных сплетен про магов Туманного Альбиона: страстью к сбору информации Лаванда пошла в тётушку, державшую клуб для благородных дам. Так что кому-то сплетни были противны, а кто-то ради них основывал целый клуб по интересам. Жаль только, что вступить в него можно было только после двадцати пяти лет: благородные дамы крайне ревниво оберегали своё личное пространство, свободное от излишне молоденьких девиц. Хотя Миона такого порога не понимала. Ведь двадцать пять для магессы — это ведь самое-самое начало молодости, разве нет?.. Панси приходила больше по делам, чем для пустой болтовни: как Паркинсон и обещала, она приносила с собой отобранную литературу. К несчастью, томики действительно изначально попадали в руки мадам Помфри, которая не давала Мионе с головой уйти в изучение принесённых текстов… На «поболтать» Панси не оставалась, да и не могла бы она задерживаться надолго: в отличие от Лаванды с Парвати, слизеринка взяла за привычку приходить во время обеденного перерыва. Как говорила сама Паркинсон, лимитированность времени помогала ей сосредоточиться на цели и не растекаться мыслью по пергаменту. Они так и не нашли ответа на заданных Флитвиком вопрос, кстати говоря, однако Панси совсем не огорчалась этому. Слизеринка была уверена: раз вопрос задан, значит и ответ на него где-то есть… и может быть, он даже ближе, чем она думала. — Может, нам просто спросить про ананас у старшекурсников? — предложила Миона в последний визит слизеринки. — Вдруг этот вопрос уже кому-то попадался? Панси кивнула. — Конечно, попадался, я в этом уверена. Однако я думаю, что нам стоит попытаться самостоятельно разобраться в выданной нам теме. — Потому, что это весело? — Потому, что это весело, — Паркинсон едва приподняла уголки губ, обозначая улыбку. — Это даёт некоторую цель, тебе так не кажется? К тому же, изучать хогвартскую библиотеку так намного интереснее… даже ты нашла себе объект для изучения, если я ничего не путаю. Миона грустно вздохнула. Это да… но добраться до книжки с описанием различных водных тварей она не могла: для этого нужно было встать с больничной койки, чего Мадам девочке сделать никак не давала. Что уж там говорить про библиотеку, если Миона использовала утку вместо туалета! И кто бы ещё объяснил Грейнджер, почему нельзя вставать: Мадам, когда Миона это спросила напрямую, отговорилась правилами лечения. И точно скрыла что-то важное! — Ну жить-то я хоть буду, или всё совсем плохо? — спросила тогда Грейнджер. Мадам поджала губы, не поддерживая эту полушутку. — Глупости не говори. Конечно будешь. Однако думается мне, что ни я, ни ты не хотим осложнений в твоей ситуации, правильно? Так что будь добра не вставать с кровати и не беспокоить свои внутренние органы лишний раз. — И внутренние волдыри. — И их тоже, — кивнула женщина. — Надеюсь, мы друг друга поняли. В целом, Миона уже на второй день не чувствовала ни боли, ни каких-либо других неудобств за исключением скуки. Однако похоже что говорить о выздоровлении было рано: вполне могло статься так, что отсутствие симптомов — это тоже симптом. Ну или зелья слишком хорошо работали. Тоже может быть. Миона не бралась что-либо утверждать. В субботу был назначен день выписки, который она ждала по большей части из-за того, что можно будет наконец встать с постели. Девочке казалось, что на простынях обязательно должен был остаться след от её тела, однако ничего подобного не было. Может, нужно пролежать больше недели, чтобы кровать тебя запомнила?.. или здесь койки были зачарованы, чтобы такого не происходило? В любом случае, с каким же удовольствием Миона потянулась, когда Мадам разрешила ей подняться. — Давай-давай, — с усмешкой сказала Помфри, водя около тела Мионы кончиком волшебной палочки, — рискуй здоровьем. Я же всё исправлю, да? — Это разве не работа медиведьмы? — Ох, какие мы дерзкие!.. но, в целом, всё не так уж и плохо. Вполне можешь выписываться… — Ну наконец! — …но только завтра. — А? — Или, на крайний случай, вечером. После ужина. Да, после ужина — отличное время. Миона прямо дара речи лишилась от этого высказывания. «После ужина»? Да почему «после ужина»-то?! Это получается, что ещё один день мимо — а у Мионы, вообще-то, было столько дел, сколько не было ни у одного ребёнка в этом замке. И что насчёт встречи с директором? Она-то была запланирована на одиннадцать! Получается, чаепитие с Дамблдором — мимо?! В ответ нанегодование Мадам только тяжело вздохнула. — Всё дело в Полётах, — призналась она неохотно. — Я не уверена, что ты здорова на все сто, потому что с зельями всегда так. Особенно с экспериментальными вроде того, что вышло у вас с мистером Лонгботтомом. Вроде бы думаешь, что всё вылечено, а на деле оказывается, что это совсем не так… — И что, мне теперь жить в Больничном крыле? Мадам недовольно посмотрела на строптивую пациентку. — Ни в коем случае. Я, конечно, люблю нарды, но если ты будешь постоянно в Больничном крыле, то я не буду успевать работать! Это правда. За время, проведённое в медблоке, Мадам с Мионой сыграли более двухсот партий. В основном они были очень короткими, потому что нарды, которых застали за обманом, обижались и отказывались дальше послушно двигаться по доске. Но цифра всё равно впечатляла. — А что тогда? — Миона прищурилась, смотря на Мадам Помфри. — Есть какой-то способ выйти отсюда пораньше? — Способ всегда есть. Если ты пообещаешь мне не ходить на урок Полётов… Миона упёрла руки в бока. — И всё?! — Что значит «всё»?! — пришла очередь Мадам возмущаться. — Для многих первокурсников их первые Полёты — это всё равно что первый матч по квиддичу! Ты даже не представляешь, какие тут устраивались истерики, юная леди, когда ученики были вынуждены пропускать хоть один этот урок! — Эта «юная леди», — Миона ткнула себя в грудь, — совершенно спокойно пропустит любой урок, какой бы ты ни сказала. Главное — дай мне официальную бумагу, чтобы никаких взысканий не было. А то я наслушалась от девочек, какие в Хогвартсе странные методы наказания… — Ни слова больше! Действительно, не дав Мионе больше вставить ни единого слова, Мадам метнулась к камину, на ходу доставая из кармана на переднике мешочек с Летучим Порохом. Зелёная вспышка, — Миона едва сдержалась, чтобы не кинуться женщине на помощь; ох, придётся привыкать, что тут с каминами развлекаются по-всякому, — и Мадам позвала: — Минерва? Минерва! Мне нужны бланки на освобождение от уроков, сможешь мне их передать? — Они тебе нужны прямо сейчас? — проворчало из камина голосом МакГонагалл. — девять утра субботы, Поппи, побойся Мерлина. Я ещё даже кофе не выпила! — Тебе, как кошке, кофе вообще противопоказан. Да, бланки нужны сейчас. Хотя бы один. Я не могу отпустить мисс Грейнджер из Больничного крыла без разрешения пропустить урок Полётов. МакГонагалл фыркнула. — Был бы урок стоящий. Вот у нашего преподавателя стоило бы поучиться, а Роланда, — она оборвала сама себя. — Хм. Мисс Грейнджер, говоришь? Да, точно, она у тебя единственный пациент в начале года... — Пускай так и остаётся, во имя Морганы! — Как скажешь. Буду через полчаса, Поппи, мне нужно собраться, — зевок, — и кофе… я отказываюсь работать по утрам без кофе. — Как истинная англичанка, ты должна пить крепкий чёрный чай, — хмыкнула Мадам. — Я шотландка. Так что уж лучше кофе со скотчем… Зелёный огонь опал в одну секунду. Мадам Помфри отстранилась от камина и обернулась к Мионе; поняв, что Грейнджер стала невольной свидетельницей разговора, который точно не был предназначен для чужих ушей, Мадам замешкалась. — Я никому ничего не скажу, — сказу же пообещала Миона, жестом «закрывая» свой рот на воображаемый замочек. — Особенно про скотч! — пригрозила пальцем Мадам. — Про какой скотч? Помфри успокоенно хмыкнула и, покачав головой, приманила к Мионе книжки от Панси. До самого завтрака девочка листала страницы, пытаясь постичь Тайну Танцующего Ананаса, однако ничего путного не нашла — как обычно. Зато Миона выписала несколько интересных заклинаний бытовой направленности. К примеру, у девочки дома была очень красивая парадная блузка, которую Миона одновременно ненавидела и обожала за нежно-розовый цвет. Ненависть предмету гардероба досталась исключительно из-за кучи мелких неудобных пуговичек, которые непременно нужно было все-все-все застегнуть. Благодаря заклинанию эта проблема решалась в пару слов! Не то чтобы Миона не могла своей магией заставить пуговицы полезть в петлю, — звучит-то как, боги и духи… — однако ей всегда нравилось находить новые способы решения старых проблем. Так что обязательно надо будет попробовать… Если только Миона из этой шикарной блузки уже не выросла. Тогда придётся расширять её магией — а вещи не всегда рады такому обращению. На завтрак был омлет. Никаких сосисок. И это Миона восприняла как плохое предзнаменование; она даже не удивилась, когда пришедшая после завтрака МакГонагалл, — как всегда собранная, идеально причёсанная и запакованная в скафандр строгости, — сказала, что встреча Мионы с директором отменяется. — Мистера Дамблдора вызвали по срочным делам МКМ, — пояснила женщина, передавая Мадам Помфри целую стопку запрошенных бланков, — так что сегодня у него не выйдет провести беседу с вами, мисс Грейнджер. Пообщаетесь завтра, после обеда. Миона расстроенно поджала губы. Вот как чувствовала, как чувствовала!.. — Завтра уже я не могу, — недовольно сказала она. МакГонагалл подняла брови. — И чем же вы будете завтра заняты? — Мы с друзьями договаривались встретиться и отметить два дня рождения. Так что завтра совсем никак. Действительно, празднования дней рождения Панси и Мионы, запланированные изначально на субботу, дети договорились перенести на воскресенье. Суббота была у всех занята: утро оказалось отдано кружкам, на которые дети уже успели записаться, — кроме Мионы, ясное дело, — а день и вечер заняли Полёты, от которых Миону так отговаривала Мадам. До самого Рождества первокурсники должны были летать дважды в неделю: по четвергам в течение одного урока, а по субботам целых четыре часа. Когда Миона только-только узнала о том, сколько времени Полёты занимают, то чуть было не пришла в ужас; к счастью, оказалось, что после сдачи экзамена по управлению метлой ты не обязан приходить на эти уроки вовсе. Это сколько времени сразу освобождалось, подумать страшно! Естественно, Миона решила как можно быстрее избавиться от лётной повинности: что она, без метлы не полетает? К тому же, вряд ли полёт на метле был таким уж сложным… Грейнджер, честно говоря, не могла припомнить, пользовалась ли она столь экстравагантным способом перемещения раньше. Но уж по-другому она точно летала! Да хотя бы на самолётах! Большинство магов Англии, умевших летать на метле, боялись самолётов — Миона это узнала от Драко, да и Лаванда его слова подтверждала. Странные люди… это они ещё про космические ракеты не знали, получается. МакГонагалл высказывание Мионы точно не оценила: смерив девочку долгим напряжённым взглядом, женщина заметила, что директор не должен подстраиваться под расписание первокурсницы. Миона, чуть было не сказавшая, что никто не должен ни под кого подстраиваться, была перебита Мадам: — Минерва, ну в самом деле! Единственный выходной у ребёнка забираешь. Она ещё замка толком не видела, а с друзьями общалась только по графику, в строго отведённое для этого время! И ты хочешь лишить её единственного дня, когда они могут спокойно собраться компанией? — Компанией?.. большая компания? — Шесть детишек точно, — сказала Мадам, гордая, будто это она была куратором для Мионы и её школьных приятелей. — С разных факультетов! Не ты ли говорила, что межфакультетские связи непременно нужно укреплять? МакГонагалл досадливо поморщилась. Если она такое и говорила, то теперь точно не была рада своему прошлому словоблудию. Но тут уж что поделаешь. Как говорится, слово — не воробей. Ничто не воробей. Кроме воробья. — Ничего страшного, если беседу перенесут на следующую неделю, — сказала Миона, посмотрев на свою деканшу. Мадам хмыкнула. — А как же ваша голова, мисс? Не собирается взрываться? Удивлённой Минерве пришлось узнать не самое краткое изложение о том, почему это должно произойти. Сначала МакГонагалл внимательно вслушивалась в то, что говорит Мадам — видимо, реально думала, что голова Мионы может лопнуть… но потом, поняв, что Мадам её попросту разыгрывает за чужой счёт, недовольно воскликнула: — Поппи! Мадам рассмеялась. — Всё хорошо, Минни, — сказала она, подмигнув МакГонагалл. — Прекращай себя так вести. Мисс Грейнджер, если тебе угодно, пользуется моими искренними рекомендациями. Ты вполне можешь общаться с ней не как с первокурсницей, а как с выпускницей. Очень умная молодая леди и крайне способная. Жаль только, что совершенно не интересуется медициной! Миона кивнула. Ну, это было правдой: наблюдая за тем, как Мадам суетится, подготавливает лекарства, колдует и общается со своими пациентами, Грейнджер точно поняла, что с медициной в этой жизни её ничего объединять не будет. Разве что осенняя простуда. И зимняя простуда. И весенняя простуда… Это же Шотландия, в конце концов. — Твои рекомендации, — начала было МакГонагалл; впрочем, женщина почти сразу себя оборвала, — ладно. Я поняла. Мисс Грейнджер, если вы… не можете посвятить своё время встрече с директором в воскресенье, тогда вам придётся ждать следующей субботы. — Я выпишу вопросы на листочек, — кивнула Миона, скосив глаза на Мадам. — Никаких головных взрывов, обещаю. Минерва устало сняла очки и потёрла глаза. — Надеюсь на это… вы сейчас остаётесь в Больничном крыле? — Ни за что! — отреагировала Мадам; наколдовав себе доску, она вытащила один из бланков и быстренько его подмахнула. — Мне надо работать, я больше не могу отвлекаться на нарды! — Будто это я их достала, в самом деле… — Всё-всё-всё, — замахала руками Мадам, всучив Мионе бланк. — Идите! Минерва, будь добра, проводи мисс Грейнджер до её комнаты и проследи, чтобы она не влипла опять в какую-нибудь историю! Миона даже возмутиться не успела, как её, — вместе с МакГонагалл, — выпроводили из Больничного крыла. За спиной девочки закрылись двери — мягко и тихо, с очень нежным замочным щелчком. После этого наступила тишина. — Кхм… мисс Грейнджер, — МакГонагалл вернула очки на нос, — вы… у вас были какие-то вещи в Больничном крыле? Миона мотнула головой. — Нет. Мою сумку Парвати отнесла в комнату ещё в день происшествия, а одежда на мне вся моя. МакГонагалл вздохнула. Обернувшись на закрытую дверь, она недовольно сощурилась. — Ясно. Тогда идём. Вы наверняка не запомнили дорогу до общежития.