[Мако] Книга 1: Остров. Книга 2: Замок.

— Не знаю, детка, меня буквально влекло сюда. Ничего не могла с собой поделать, как только думала о тебе, оставшейся здесь совсем одной… мне прямо плохо становилось. — Я не была бы здесь одна. Здесь Аиту. Хизер поджала губы и укоризненно посмотрела на дочь; Миона прямо смотрела на женщину в ответ, сжимая в ледяных пальцах кружку с горячим чаем. — Аиту плоха здоровьем, ты это и сама знаешь, — жёстко сказала Хизер; впрочем, она почти сразу сменила тон на более ласковый. — Ты разве не рада, что мы встретились до того, как ты отправишься в свою… школу? Запинка Хизер перед «школой» говорила о том, что женщина вовремя проглотила слово «особенная». Мионе не нравилось, когда мать начинала называть так Хогвартс — сразу казалось, что девочка не в школу для юных волшебников едет, а в учреждение для душевнобольных. Очень «особенное» место, ничего не скажешь. Вообще, Мионе в целом казалось, что Хизер думала, будто они с Роем отдают дочь в то самое учреждение, где лечат не совсем здоровых детишек. Минерва МакГонагал, — представитель Хогвартса, заместитель директора, профессор Трансфигурации и декан Гриффиндора, что было несколько слишком для одного человека, по мнению Мионы, — приходила в их дом ни много ни мало год назад. Естественно, что воспоминания о ней и впечатления успели выветриться. Гермиона Грейнджер родилась девятнадцатого сентября, в самом начале учебного года. Этих несчастных двух с половиной недель оказалось вполне достаточно, чтобы Миона пролетела с потоком, так что учиться ей теперь предстояло среди детишек почти на год младше. А уж учитывая, что девочки в общем быстрее развиваются… да ещё что Океан магии Мионы будет подталкивать её тело к изменениям… Короче говоря, быть ей дылдой среди мелких детишек. Благо, что на этот «плюс один год» можно было бы свалить серьёзность и недетскость поведения — вот ещё несмышлёной молодухой Миона не прикидывалась, честное слово. То есть, она прикидывалась. И не один раз. Просто Миона этого терпеть не могла и старалась избегать подобной линии поведения, насколько это вообще было возможно. Лучше уж прослыть чрезмерно умной молодушкой, чем изображать из себя невесть что… даже если ты это умеешь. Из-за того, что визит МакГонагалл был практически год назад, воспоминания о волшебстве в головах родителей Мионы поблёкло, стало невыразительным; ментальная сила Хизер, к тому же, подтачивала эти воспоминания под мировоззрение женщины. В котором, естественно, ни для какой магии места не было… Родители сомневались в своём решении отправить Миону в стылый шотландский замок, однако, по факту, у них не было выбора: дети, не проходящие обучение в каком-либо волшебном училище, становились потенциально опасны для общества. Этого не было сказано напрямую, однако и Хизер, и Миона, и даже очень добрый Рой понимали, что, если Миона не поедет в Хогвартс… В общем, только боги знали бы её судьбу в этом случае. Будь она обычным ребёнком, конечно же; поскольку Миона притворялась в меру своих сил обычным, слегка гениальным ребёнком, приходилось входить в эту игру. И ехать в тот самый Хогвартс. Если честно, Мионе самой было интересно, насколько изменился замок за прошедшие столетия. Воспоминания о нём постепенно поднимались со дна её памяти, будучи подцепленным крючком ритуала: никогда «вспоминание» не проходило за один день, это был процесс, растянутый на месяцы и иногда на годы. Всё ради безопасности собственного сознания; Миона вообще старалась лишний раз свою ментальность не перегружать. И без дополнительных стимулов в её жизнях было множество причин, чтобы легко и просто сойти с ума. Хогвартс в её памяти — это недостроенный замок без башен, стен и леса рядом; огромные фортификации, призванные защищать от Тварей из Чёрного леса, разросшегося вследствие тёмного прорыва энергии; холодные камни подоконника, на которых неприятно сидеть. Это множество людей, память о которых Миона сдерживала. Впрочем, воспоминания всё равно просачивались. Она смутно помнила смешливую девчушку с двумя короткими хвостиками: рыжую, веснушчатую, с золотыми глазами оборотня. Она помнила голубизну глаз мужчины, которого любила и которого она встретила в Хогвартсе. Она помнила, как её чуть было не принесли в жертву, приняв за тёмного духа — за дело приняв и почти даже не ошибившись в классификации, кстати. Воспоминаний было много, и ещё больше лежало под илом времени в голове у Мионы. Она не торопилась вытаскивать их — не было нужды. К тому же, всегда интереснее было исследовать местность, в которую ты попадаешь, с чистым взглядом. Без сравнения с тем, как было раньше. Это потом, насладившись жаром первооткрывательства, Миона могла поднять остатки недошедшей до неё памяти, чтобы сравнить свои знания — чисто из любопытства. Оно-то было присуще любому звену цепи её перерождений… — Миона, детка, — Хизер постучала ложечкой по боку глиняной чашки. — Ты опять ушла в свои мысли. — Да, прости, — встряхнулась девочка. — Я очень рада тебя видеть, мам! …хотя это было наглым враньём, конечно же. Не приди Хизер на остров колибри, ведомая страхом за дочь, не вмешайся она в ритуал — у Мионы было бы ровно на две проблемы меньше, чем сейчас. Прежде всего, не надо было снова отыгрывать ничего не знающую о мире гениальную девочку. А во вторую очередь, душа Эдит не жгла бы Мионе карман. Родители-то её быстренько улетели после смерти дочери — подавать на развод, видимо. И в суд на отель. Эх, не знали они, что о произошедшем на острове колибри они и слова вымолвить не смогут… Хизер ласково улыбнулась, протянула руку и погладила Миону по голове. И, хотя настроение у девочки было не самое радостное, это нежное материнское прикосновение немного снизило груз на её плечах. В самом деле, Миона и в ситуации похуже попадала. И ничего, выбиралась из них — так или иначе. Как она говорила Гарри, вопрос был разве что в том, что же она согласна заплатить за исполнение своего желания. Миона хотела дать Эдит ту жизнь, которой у неё не было. Любящих родителей, брата или сестру, может быть. Хорошую семью. Такую, чтобы достаток и зарабатывание денег не стояли во главе всех действий взрослых. Чтобы маленькой девочке, — если Эдит родится снова девочкой, — также доставалась родительская любовь и забота… Как от Хизер и Роя. — Хм… — Хм? — подняла брови Хизер. — А что ты будешь делать, если у тебя родятся близнецы? Хизер рассмеялась — смех у неё был удивлённый из-за вопроса. И ещё наверняка оттого, что Миона уже несколько раз предсказывала будущее. В основном по мелочам: предупреждала мать, что лучше взять с собой зонт на улицу или что миксер скоро сломается — всё в этом духе. Поначалу Миону не слушали; после, заметив закономерность в том, что предсказанное сбывается, сменили недоверие на удивлённую радость. Так что и сейчас Хизер, прикусив губу, начала накручивать на палец прядку тёмных волос. — Близнецы, — пробормотала женщина, смотря поверх головы Мионы на какую-то картину над кухонной тумбой. — Это довольно дорого, милая… — Вы не потянете? — Да нет, почему… клиника твоего папы хорошо зарабатывает, так что, даже если я уйду в декрет… другой вопрос, что два ребёнка — это такая нагрузка… Миона кивнула. Ей нравилось, как к планированию семьи подходила Хизер — обстоятельно, не опираясь на одни только деньги или эмоции. В самом деле, не всё можно решить пачкой купюр или поцелуем в щёку; материнское выгорание вообще вещь страшная, так что о нём надо думать заранее. — С другой стороны, — продолжила Хизер уже более уверенно, — Рой хотел переезжать в дом побольше. Вот и повод будет. Можно нанять няню с проживанием. Да и я хотела отойти от стоматологической практики на какое-то время и вплотную заняться исследованиями. Помнишь, я говорила тебе про пломбы? Моя подруга, Мизери, ты её знаешь — так она… — Ма-а-ам, — рассмеялась Миона, — ну не про тётю Мизери же сейчас говорим! Хизер улыбнулась и медленно сощурилась, как большая довольная кошка. — Так что, — спросила она, — действительно будут близнецы? Миона опустила руку в карман, нащупала жемчужину души Эдит и кивнула. Да, близнецам быть. Насколько она могла видеть, любовь Роя и Хизер ещё не дала ростки в теле. Душа Гермионы до сих пор терпеливо ждала, пока… Ну да ладно, это не так сложно. Время у родителей будет, когда Миона уедет в Хогвартс. Остаётся только подселить душу Эдит к её новой сестре-близняшке. Тем более Гермиона всегда хотела кого-то, кто будет с ней… а кто может быть ближе, чем твоя сестра или брат? Эти отношения вообще могут быть одними из самых прочных, насколько Миона знала по своему опыту. Или одними из самых отвратительных в жизни — тут уж как повезёт. Но она сделает всё, чтобы у Эдит и Гермионы была жизнь лучше, чем их первые. Всё… — Я пойду гулять, — отрешённо сказала Миона, отпуская жемчуг души Эдит и оставляя его в кармане. — Я тут с мальчиком познакомилась… — О-о-о, и какой он? В кухню вошла Аиту. Увидев короткий взгляд Мионы, женщина кивнула и легонько пихнула Хизер в плечо. — Настоящий жених! — перевела на себя внимание островитянка. — Правда, для нашей девочки маловат. Он ей больше как сыночек идёт, хе-хе… Пока женщины были заняты разговором, Миона выскользнула из кухни и из дома тоже. На крыльце сидел Гарри, жующий печенье Аиту — он к нему в последнее время пристрастился настолько, что Миона вполне логично начала переживать за свои запасы. Так никакой выпечки не напасёшься, аппетит у Поттера был как у волчонка — зверский и, казалось, попросту неутолимый. В следующий раз она сюда приедет с сумкой, зачарованной на расширение, честное слово. И будет Аиту готовить эти несчастные печеньки одну за одной, одну за одной… пока не наполнит ими весь объём зачарования, на который только будет способна Миона! — Пошли, — сказала Миона, сбегая по скрипучим ступеням. — Куда? — На берег. Мне подумать надо. Поттер кивнул и почесал лоб, за что сразу отхватил по рукам. — Сколько говорить, не чеши! — шикнула на мальчишку Миона. — Ну так чешется же… — Тебе что, три года? Потерпи! Он грустно вздохнул, и Миона ухмыльнулась от того, насколько обречённо это прозвучало. — Ладно тебе, — сказала она уже мягче. — Немного осталось. — Почему она вообще меня расцарапала? На это Миона отвечать не стала, неопределённо пожав плечами. Лоб Поттера был весь в длинных глубоких царапинах — Белая, будучи не в силах добраться до двух вкусных вожделенных душ, гладила лицо Гарри острым когтем всё то время, пока мальчишка был в её владениях. Вот и наоставляла следов. Не такая большая плата за безопасность, как считала Миона. Вполне себе… можно и потерпеть. Тем более, что с мазями Аиту эти царапины затягивались очень быстро, и к вечеру их уже не было бы… если бы мальчишка не чесался постоянно, как маленький обезьяныш! Она опять дала ему по рукам. Гарри встрепенулся, показал ей язык и побежал в сторону пляжа; ждать Миону он точно не собирался. Игла была у ребёнка в одном месте, если кто спросит Грейнджер. Длинная такая, мешающаяся при каждом движении. Иначе Миона вообще не могла объяснить, откуда у Поттера столько энергии — при его-то недокорме, слабом теле и хронических невидимых болячках. К тому моменту, когда Миона подошла к спуску на пляж, Поттер уже вовсю плескался в воде, так и не раздевшись. Дурачок… Грейнджер простояла некоторое время, наблюдая за Гарри; пускай мальчишка этого не видел, однако за ним всё время следовала Белая. Как невидимая наседка, она принижала волны, чтобы активный щенок не захлебнулся, отводила отбойное течение, — единственное на острове колибри и в которое Поттер чуть было не угодил! — не давала к Гарри подплыть потенциально опасным рыбам. Что-то точно произошло за время пребывания Гарри в её владениях, только Мионе об этом, естественно, никто ничего говорить не собирался. Ну да и ладно; не так уж и хотелось знать, говоря откровенно. Главное результат в этом случае, а уж под защитой Белой на острове колибри Поттер был практически неуязвим. Особенно против пришлых. Мионе не нравился их интерес к Гарри. Уже несколько раз птицы щебетали о том, что пришлые ходят рядом с отелем, где мальчишка живёт. Вынюхивают что-то, ищут… уж не его ли? Разобраться бы с ними, раз и навсегда. Только как? У Мионы никаких мыслей, кроме массового жертвоприношения, не было. А это как-то слишком кроваво — в новом воплощении она надеялась стать доброй и мирной китовой акулой, а не озлобленной на мир и людей мако. Не хотелось ей… всякого. Лучше худой мир, чем добрая война — мудрость, полученная через пролитие тысяч и тысяч литров крови. Вот и Мионе воевать не хотелось от слова «совсем». Но что-то ей казалось, что она умудрилась вляпаться в какую-то колоссальную заварушку, даже не успев увидеть Хогвартс воочию. И не найдя английское общество магов. И причина тому — мальчишка, сумевший очаровать даже древнюю тварь, которую раньше ничего, кроме жратвы и душ не волновало. — Избранный ты какой-то, — цыкнула Миона, когда Белая в очередной раз поддержала Поттера, дабы тот не захлебнулся в накрывшей его волне. — Ладно, посмотрим, что мы с этим можем сделать, щеночек. Она спустилась на пляж, но против обыкновения не стала скидывать одежду. Плавать ей не хотелось — настроения из-за тяжёлых мыслей не было совершенно. А вот подумать, глядя на разгуливающиеся волны и необычайно заботливую Белую, было о чём. Миона хотела провернуть с душой Эдит то же, что она сделала с Гермионой — дать девочке вторую жизнь. Даже у той же женщины, раз уж Хизер не против; Рой-то и подавно хотел ещё детей. Девочек-футболисток и мальчиков-ниндзя; Миона понятия не имела, что у этого человека в голове происходит, в самом деле. Ну да ладно, пускай — отцом Рой, несмотря на все свои приколы, был замечательным. Да и Миона семью поддержит. Она не собиралась бросать Эдит и Миону, даже если с родителями что-то произойдёт. В жизни, как говорится, надо быть готовой ко всему… другой вопрос, что придётся тащить этих двоих сюда, на остров. Ещё и Гарри надо будет брать с собой. Мороки сколько… Впрочем, может, судьба будет милостива и ничего плохого не произойдёт. Миона приносила дары духам и богам, что бы ни произошло, и отклик был вполне обнадёживающим. Можно было решать другие проблемы. Сложность ситуации Эдит была в том, что за Гермиону Миона просила — долго, нудно, упорно. Чуть ли не с самого своего перерождения в девичьем теле, получается! Миона приносила дары каждую полную луну и каждый раз, когда лунный лик полностью пропадал с небосвода; Миона молилась о милости Уиро для Гермионы, чтобы он отпустил её душу на новый виток жизни. Сколько фруктов сгнило у Мионы в руках, прежде чем смерть отступила? Не счесть. Сейчас у неё не было ни времени, ни возможности вновь возносить эти дары. Неизвестно, что ждёт её и Гарри в Англии, так что решать всё надо было здесь и сейчас, буквально в течение нескольких дней. Но что она могла сделать? Миона могла назвать навскидку с десяток тёмных ритуалов для перерождения, но ни один из них не давал настоящей новой жизни. Все они были отвратительными, тёмными в прямом понимании этого слова — такого не пожелаешь тому, к кому хорошо относишься. Грязная магия, очень грязная. Ещё больше она знала ритуалов для перерождения, которые требовали времени. Но его у Мионы не было… выходил заколдованный круг. Гарри всё-таки захлебнулся водой, его макушка ушла под воду, руки махнули над поверхностью и тоже пропали. Миона подпёрла голову ладонью, локоть на колене; спустя полминуты волны разошлись, и Белая, — вновь в виде той женщины, что забирала Поттера ранее, — вышла на берег, неся ребёнка у себя на руках, как младенца. Гарри был без сознания, но дышал легко и свободно. Белое Создание положило его на нагретый песок возле Мионы и отступило обратно к большой воде; от оклика Мионы оно остановилось и слегка повернуло голову к девочке, показывая, что слушает. — Нужен ритуал, — сказала Миона. — Для перерождения. — Для той души, что у тебя у бедра, — раздалось шипение у Мионы над ухом. — Много, много жертв придётся принести… — Не подходит. — Тогда много времени… — Тоже нет. Какие ещё идеи? Белая полностью развернулась к Мионе. Сначала повернулась голова; затем, словно поняв, что нужно делать, отреагировало тело. Грейнджер нахмурилась: только сейчас она поняла, что пуповины у Белой больше из спины не торчит. То, что связывало её с Океаном раньше… даже не с Океаном — с разломом. Пуповины не было! — Что с тобой случилось? — спросила Миона, посмотрев в монохромное невыразительное лицо. Белая склонила голову к плечу. Волосы соскользнули с плеча и закрыли прядью грудь — молодую, стоячую, но явно кормящую. Слишком большая грудь для такого телосложения, что было у Создания сейчас… — Приходи ночью, после заката, — выдохнула Белая, вновь разворачиваясь к Океану. Больше она на Миону не смотрела. Так и ушла в водную гладь, не оборачиваясь. На то, чтобы отнести спящего ребёнка в дом Аиту, у Мионы ушло непозволительно много времени. Большую часть пути она пронесла мальчишку магией, и с этим не возникло никаких проблем; встречающиеся по пути местные вежливо склоняли головы и отходили, тогда как туристы восхищённо охали и хлопали в ладоши, будто Миона устраивала какое-то представление. Однако, подходя к дому Аиту, Миона спустила Поттера на землю и кое-как приподняла его по-человечески, поддерживая за талию. Нести ребёнка так было неудобно, но объясняться с Хизер хотелось ещё меньше. Миона, конечно, немного облегчила вес Гарри магией, но всё же, всё же… впрочем, идти реально оказалось немного. И это «немного» заставило Миону пропотеть насквозь! В доме, уложив мальчишку спать, — и поняв, что не зря Миона предохранялась, потому что Хизер с Аиту болтали на кухне, из которой хорошо просматривался подход к дому, — девочка наспех приняла душ и переоделась. Жемчуг души Эдит она бережно переложила из одного кармана в другой, долго рассматривая блестящие грани, пока держала горошину в пальцах. Потом она поела — мало ли что там Белая учудит. Провела небольшой ритуал на удачу, вознесла молебен духам острова, снова поменяла одежду, потому что прошлую заляпала соком от фруктов, предназначенных в дар. На пляж она вернулась как раз к тому моменту, когда солнце начинало опускаться под воду вдалеке на горизонте. Каждый раз, видя эту картину, Миона ждала шипения раскалённого металла; каждый раз был только шёпот волн и крики птиц, летающих далеко над водой. Небо ещё не успело потемнеть и потерять свой закатный багрянец, как Миона увидела, что гладь океана раскрашивается зелёными рисунками. Сначала она подумала, что это флуоресцирующие водоросли или просто блики на воде, однако довольно быстро разбросанные по волнам каракули начали сползаться в узкую дорожку. Она немного напоминала лунную. Зелёные рисунки и письмена не прилегали плотно друг другу, однако Миона понимала, что может спокойно встать на этот странный ковёр и даже не намочить при этом ноги. Приняв это приглашение, Миона подошла к кромке воды и взошла на письмена. Едва она наступила на них, как волны разошлись в разные стороны от дорожки, оставляя после себя мертвенно-ровную гладь. Океан никогда не был таким. Миона никогда не видела его таким!.. Она шла вперёд, и каждый её шаг стоил минимум трёх. Уже через пару минут ходьбы Миона, обернувшись, не смогла увидеть землю у себя за спиной; впереди тоже ничего не было. Со всех сторон девочку окружал только туман, зловеще подкрашенный зелёным сиянием. И Миона явно уже не была в обычном мире, потому что нельзя было в нём потерять из виду остров колибри и не обрести перед носом каноэ больших земель Новой Зеландии. Она шла вперёд ещё какое-то время. Звуки вокруг пропали. Миона не слышала ни своего дыхания, ни шагов, ни шелеста одежды. Мягкая вата тумана не приближалась к ней, однако Миона понимала: оступись она с дорожки, и назад пути не будет. Её перерождение закончится в тот же миг. Естественно, она не отступала. Её жизнь только началась. Зачем заканчивать её самоубийством? Через какое-то время она увидела далеко впереди нечто, что изначально Миона восприняла за гору. Приближаясь к этой «горе», Миона быстро начала сомневаться в своих выводах: если гора дышит, то это определённо животное. Или голем, но откуда бы взяться голему столь впечатляющих размеров в современности? Их ещё тысячелетие назад маги извели под корень. Маги создали — маги извели… ничего нового, впрочем. Она остановилась, всё ещё находясь на почтительном расстоянии от существа перед собой. То возвышалось над Мионой, подавляло своими размерами. Девочка могла видеть и множество сильных мускулистых лап, и острые шипы вдоль позвоночника, и то, как блестит и переливается крупная тёмная чешуя без какого-либо источника света рядом. Обернувшись, Миона увидела, что её путь укорачивается за её спиной. Ничего не оставалось — только идти вперёд. Впрочем, дорога скоро кончилась. Миона пришла к ровному кругу, состоящему из всё тех же символов; она оставалась достаточно далеко от спящего ящера, но расстояние не помогло ей скрыть своё присутствие. Когда существо почуяло её и открыло глаза, вся его чешуя вспыхнула разными цветами — жёлтым, красным, зелёным, розовым, голубым… Стало светло, как днём. Морщась, Миона попыталась закрыться от этого света рукой. Перед ней был Танифа — древний монстр, любимец смерти, смерть же и несущий. Миона, проморгавшись, отняла локоть от лица и чуть было не отпрянула — огромное плоское лицо Танифа было прямо перед кругом, на котором она стояла. Называть Танифа ящером было всё равно, что называть дельфина рыбой. Это было нечто другое: Титан, пришедший из далёкого прошлого; праотец всех драконов и динозавров; тот, что даровал жизнь или обрекал на смерть одним взглядом. У него были круглые глаза без век, две больших, словно опухших ноздри, огромный рот с толстыми губами. Таким ртом можно было бы откусить половину Новой Зеландии… Миона медленно опустилась на колени перед ликом древнего существа, выпрямила руки вдоль тела и развернула их ладонями к существу. Показывала — она пришла с миром. Танифа не дышал, продолжая смотреть на неё, не отрываясь. Ярко-рыжие радужки не меняли цвет, в отличие от чешуи: та переливалась волнами, начиная изменения с ноздрей. Танифа медленно открыл рот, полный скалоподобных обломанных кривых клыков, и Миона увидела на его языке человека — высокого, способного быть как женщиной, так и мужчиной, с тёмной кожей и ярко-рыжими глазами. Совсем как у Танифа… Миона дёрнулась, когда жемчуг души Эдит вылетел из её кармана и устремился к не-человеку, стоящему в открытом рту Танифа. Но она удержала себя на месте. В конце концов, что смогла бы она… — Ты хочешь её возродить, значит, — штормовым грохотом раздались слова не-человека. — Ладно. Жемчужина медленно поплыла обратно к Мионе и опустилась прямо в подставленные девочкой ладони. Грейнджер чувствовала, как по спине у неё стекла капля холодного пота; ноги почему-то затекали, бёдра тряслись. Волосы, судя по ощущениям, вообще встали дыбом; ох и намучается она их расчёсывать потом… — Взамен, — продолжило существо, — ты поможешь ребёнку, которого приютила. — Вытащить из него аиту? — смогла вытолкнуть из себя Миона вопрос. Не-человек рассмеялся — словно волны разбились о скалы. Брызги силы дошли до тела Мионы, пронзая его, как кусочки льда. Её повело, в голове зашумело. Миона расставила ноги чуть шире, чтобы обрести большую устойчивость, и только благодаря этому не завалилась набок. — Поможешь, — повторил не-человек, которого Миона даже разглядеть толком не могла; только эти яркие рыжие глаза… — Я всё сказал. Рот Танифу медленно закрылся. Существо смотрело на Миону ещё несколько секунд, после чего мигнуло сначала одним, затем другим глазом. Затем оно обдало Миону волной воздуха и нырнуло под воду, всколыхнув зелень тумана вокруг. Миона сцепила зубы, с ужасом смотря на поднявшуюся из-за этого волну. У неё было всего несколько секунд, прежде чем вода снесла бы её с зелёных знаков прямо в свою пучину. Всё, что она успела сделать — запихнуть жемчуг души Эдит за щёку и убрать себе магией рот.