Издержки садоводства

      Вечернее солнце игриво отпускало последние лучи, которые задорно ластились к белоснежным облакам и постепенно дарили им розоватые оттенки.       Около восьми после полудня — отличное время, чтобы едва потягиваясь пробудиться от долгого дневного сна. Особенно если ты астролог, всю последнюю ночь любовавшийся красотой и загадочностью звездного неба.       Хильда любила поспать подольше, при мягком свете через стекла обсерватории. То ли ночная тишина так привлекала ее собой, то ли неизвестность в особо темном небе, до дыр изученном, но факт оставался фактом — днем ее редко встретишь вне уютной постели. Только если задремавшей на мирно плывущем по своим делам облачке.       А еще вечера, раз уж они наступали куда позже, чем утра, зачастую приносили больше хороших новостей. В этот, например, Хильду порадовала вновь распустившаяся календула в воздушном саду.       О, ее цветы были великолепны и превзошли все ожидания, окупили весь уход, что Берг им уделяла! И пусть это не первая попытка после атаки мячом от того непоседливого мальчишки, но клумба, между прочим защищенная крепким облачным щитом, снова радовала глаз.       В красной ночнушке (дневнушке, раз уж на то пошло, не так ли?), усыпанной нарисованными звездами, и в такого же цвета колпаке вместо привычного флюгера, Хильда подошла к цветам и едва ли не закружилась от радости. Насколько же дивные, само великолепие, под стать садоводу!       В жизни Берг было всего два повода для улыбки: это, во-первых, хорошая драка, в которой можно неплохо почесать кулаки. Вторым же являлся облачный сад, время от времени пополняемый новыми чудными растениями.       И едва Хильда сощурилась и приподняла уголки еще не накрашенных губ, с умилением потянувшись к самому очарованию — воздушному бутону, как за ее спиной что-то еле слышно зашуршало.       Глаза Берг раздраженно закатились.       — Если ты думаешь, что я глухая или глупая, цветик, то ты глубоко ошибаешься, — с усмешкой проговорила она, даже не повернувшись к источнику шума.       — Я бы поспорил, — мелодично захохотал сзади гость.       За спиной Хильды вытянулся самый надоедливый и настырный из всех ее соседей. Кэгни любил заглядывать пораньше, чтобы напугать, разбудив шумом, и послушать, сколько же Берг знает некультурных слов на родном немецком. К большому сожалению для нее, длины стебля этого цветка хватало, чтобы достать даже до самого высокого облака.       Колкость была молчаливо проглочена, унизив чувствительное самомнение Хильды. В другой день она бы без малейших сомнений засучила рукава и устроила Гвоздике хорошую взбучку, но не сегодня. Только не в тот редчайший вечер, когда Берг проснулась в отличном расположении духа.       — Я не буду тебя снова поливать раньше времени, болван, если ты за этим, — сложив руки на груди, она наконец соизволила повернуться к Кэгни, — облака не так уж легко обуздать, знаешь ли, особенно дождевые тучи!       Поддержание цветочной жизни со временем стало неким актом бескорыстной помощи от Хильды — без ее умений в управлении стихией засуха поразила бы всех в округе. И как бы не хотелось иной раз заставить язвительного Гвоздику на коленях умолять о капельке дождя, самолюбие Берг перевешивало. Надо же подумать — едва ли не богиня, снизошедшая до смертной души, чтобы избавить ее от страданий!       Хильда тихо хихикнула от своей мысли о мольбах Кэгни, и тут же снова приняла возмущенный вид.       Гвоздика активно рассматривал ее великолепную рассаду. С явным пренебрежением.       — Разве я не могу прийти к соседке просто так? — снова засмеялся цветок, с хищной зубастой улыбкой оперевшись листом об облако, — а это…       Гвоздика было указал на клумбу, как Берг его спешно перебила, до чертиков оскорбленная одним только присутствием старого знакомого:       — Не твоего ума дело! Между прочим, это лучшая моя рассада… Об этих календулах я заботилась, как о дитя!       Да-да, дело-то вовсе не его, и знать ни о чем глупому цветку не следовало бы… Но как же Хильде хотелось, чтобы о ее маленьких облачках услышал весь мир! Инновация в мире садовода. А у Кэгни это вызвало только очередной приступ смеха:       — Это, по-твоему, похоже на календулы?       От возмущения Берг угрожающе надулась, а из ее бока выскочило дирижабельное крыло, которое пришлось легким движением руки заставить вернуться обратно. Неслыханная наглость для обычного сорняка!       — И как ты считаешь, на что это похоже, Blumenkopf? — подавляя очередной порыв хорошенько треснуть Гвоздику, сквозь зубы процедила Хильда.       — На сладкую вату для малых детишек, вот на что, — самодовольно ответил цветок, — ты бы видела мою поляну! Облака с маргаритками и рядом не стоят.       В общем-то, эту поляну Хильде довелось видеть не раз. Обычно назойливым гостем выступала сама Берг, приютившись на облачке над раздраженным цветком. Она без умолку болтала о том и о сем: о высоком небосклоне, своих звездных снах, и о том, как не прочь набить тем выскочкам-детишкам их керамические лица.       Кэгни был вынужден постоянно это слушать. Поначалу соседка жутко раздражала, как и все жители Чернильных островов, но со временем все это вошло в привычку. Гвоздика даже сам стал захаживать к Хильде, как в этот день, чтобы подразнить или поболтать о всяком. Когда как. Ведь маленькие конфликты из принципа так никуда и не делись, приправленные невероятно высокой самооценкой Берг.       — Загляни попозже, когда научишься не портить другим настроение сразу после пробуждения, — последняя струнка ее нервов натянулась и лопнула.       Хильда послала ладошкой саркастичный воздушный поцелуй, который тотчас же превратился в маленький, но весьма сильный ураган. Кэгни хотел нырнуть под облако, но среагировал медленно — и вот холодный поток воздуха едва ли не сломал его стебель, заставив согнуться и в итоге шлепнуться на землю.       Берг, залившись заразительным смехом, помахала ошарашенному цветку с края облака, очаровательно подмигнула и вернулась к тому, для чего сюда собственно и пришла с десяток минут назад — к любованию своим несомненно лучшим садовым творением.